- В Китае говорят: "Бегущая вода навевает думы об отдаленном".
   - Вода спасла нас. - Андрей с силой налег на  шест,  уводя  салик  от
мокрого камня, мелькнувшего среди невысоких частых волн.
   - Что ж, тем легче говорить о ней.
   - Зачем нам говорить о ней?
   - Затем же, зачем мы говорили о "Земле" и "Ветре". "Вода" - третье из
базовых состояний воина.
   - Ив чем его смысл? - Андрей шестом увел плот от нового камня.
   "Что-то они зачастили".
   - Главный смысл "Воды"  -  мягкость,  или,  по-китайски,  "жоугун"  -
"мягкая работа".

   Как капля нежная источит каменную твердь,
   Так мягкость силу побеждает...


   - ...вот так и действует воин "Воды".
   - А конкретнее? - спросил Андрей, сильнее налегая на шест.
   - А конкретнее, воин "Воды" относится к противнику примерно  так  же,
как русская женщина,  которая  утихомиривает  пьяного  и  буйного  мужа:
успокаивает, уговаривает, одновременно уворачиваясь от его кулаков.
   - Я предпочел бы врезать, - заметил Шинкарев.
   - Может, бить вообще не придется. Это и есть лучшая  победа.  А  если
придется - то бить внезапно, в уязвимое  место,  которое  противник  сам
откроет, поддавшись мягкости  "Воды".  Например,  когда  ты  стоишь  под
прицелом  -  лука  ли,  ружья,  -  это  единственно  возможная  тактика.
"Уступить в одном, выиграть в другом" - вот правило воина  "Воды".  Или,
по-китайски, "цзяюшуй" -  попросту  говоря,  "мутить  воду".  Чем  мы  и
займемся, когда...
   - Берегись!!!
   В наступающих сумерках  Андрей  слишком  поздно  заметил  "шиверу"  -
скрытый под водой порог,  над  которым  выгнулась  упруго-пенная  волна.
Послышался глухой удар, треск, один край плота высоко задрался, второй с
плеском пополз в воду. Тугая  струя  перехлестнула  через  плот,  сбивая
людей. Китаец, извернувшись, как кошка, одной рукой вцепился в  веревку,
другой мгновенно схватил свой тючок и затем лишь стал осматриваться.
   "Веселого мало", - подумал Шинкарев, оценив  ситуацию.  Вода  волокла
плотик по камню, все  больше  накреняя  его,  топор  утонул,  один  шест
унесло. Андрей спрыгнул в воду (теплее она не стала) и, отталкиваясь  от
донных   камней,   попытался   вплавь   подогнать   плотик   к   берегу.
Поколебавшись,  китаец  тоже  разделся  и,   придерживая   свой   тючок,
присоединился  к  Андрею.   Река   постепенно   мельчала,   но   течение
усиливалось, высокие пенные волны взлетали меж  частых  камней.  Впереди
послышался глухой шум. Водопад, пожалуй, или большой порог. То и  другое
плохо...
   Подогнать плот к берегу не  удалось,  пловцы  оставили  его  в  реке,
уперев в камни,  и  вброд  добрались  до  берега.  Порог  ревел  близко,
заглушая звон комаров.
   - Соображения? - спросил Мастер. "Принцип "Воды" - проиграть в одном,
выиграть в другом?"
   - Через порог на плоту плыть нельзя. Бросить его, дальше идти пешком?
Или плыть. Тогда - вопрос: сводить  плот  в  собранном  виде  или,  сняв
веревки, собирать бревна, спущенные через порог? Как быть?
   - Тебе решать, воин "Воды".
   "Даже так!" - немного подумав, Андрей вынес решение:
   - Ждать мы не можем. За ночь комарье сожрет, а костер жечь нельзя.  В
темноте бревна нам не выловить. Через порог плот  так  или  иначе  нужно
будет отпустить, за веревку его не удержишь...
   Комары действительно  стояли  густо,  путники  пытались  отгонять  их
ветками, но это мало помогло.
   - Это последний порог? - спросил китаец.
   - По-моему, да. Енисей должен быть не очень далеко.
   - Енисей - Большая вода... - словно бы про себя произнес господин  Ли
Ван Вэй, - кыргызы зовут его "Ким", урянхи -  "Хем",  китайцы  -  "Кян".
Древнее имя, очень древнее...
   - До Енисея еще добраться надо.
   - Значит, не будем терять времени. Так что?
   - Спускаем плот через порог. Вы отпускаете сверху, я ловлю внизу.
   Андрей и Мастер вновь вошли в ледяную воду, сняли плот с камней и где
вброд, где  вплавь  повели  его  к  порогу.  Подойдя  ближе,  они  вновь
заклинили плот в камнях и отправились на разведку. Порог  грозно  ревел,
тяжелая вода литым стеклом валилась меж черных зубьев, чтобы  снизу,  из
неразличимой темноты, взлететь пенными взрывами и снова выгнуться темной
волной, пропадающей в еще одном пенном вале.
   Андрей ушел вниз, китаец, захватив шест, поднялся к  плотику.  Спустя
несколько  минут  Андрею  показалось,  что  на  верхнем  бьефе  -  кроме
естественной "плотины", через  которую  переливалась  вода,  -  мелькнул
какой-то черный угол, сразу провалившийся в белую клокочущую жуть. Потом
долго ничего не было видно, и лишь краем глаза  он  заметил  вынырнувший
плот, в ночной темноте уходящий за  поворот.  "Черт,  прохлопал  ушами!"
Бросившись в сильную струю, он догнал плот,  но  вывести  его  на  берег
удалось лишь намного ниже по течению. Почесываясь от  комариных  укусов,
Андрей  подтягивал  веревки,   склонившись   над   плотом,   как   вдруг
почувствовал, что в его икру уткнулся чей-то холодный круглый нос.
   "Это еще что такое?" Обнаружился довольно крупный шар  бурой  шерсти,
задранная с любопытством большеухая  морда,  блестящие  в  лунном  свете
глаза-пуговки. Медвежонок, весенний. Значит, и мамочка его где-то  рядом
обретается. Значит - рвать отсюда и как можно скорей! А Мастер?!
   "Воин "Воды", говоришь, - мягче надо, мягче..." Поглаживая, почесывая
за ухом, он, как мог, попытался успокоить медвежонка, постепенно  отводя
плот в воду и напряженно вглядываясь в  прибрежный  чащобник.  С  берега
донесся хруст гальки под шагами, выше по реке показался  светлый  силуэт
Мастера. В то же время в лесу вроде бы послышался какой-то легкий треск.
   "Он же не знает про медведицу!" Ухватив за шкирку медвежонка,  Андрей
поднял его и резко крикнул, затем скрутил  зверенку  мохнатое  ухо.  Тот
разразился детским еще, повизгивающим ревом, размахивая широкими лапами.
   "Да в нем живого веса уж пуда два!" Из черноты леса  ответил  грозный
рев, и на береговой галечник вымахнула массивная черная туша.  Медведица
бросилась на крик детеныша.
   - В воду!!! На плот, по воде!! - заорал Андрей что есть мочи.
   Андрей перехватил медвежонка двумя руками и со всей  силы  швырнул  в
сторону медведицы. Сила  у  него  хоть  не  медвежья,  но  бросок  вышел
неплохой. Медведица замешкалась  на  несколько  секунд,  повернувшись  к
обиженно визжащему медвежонку. Когда она  бросилась  в  воду,  Андрей  с
подскочившим Мастером уже отчаянно гнали плот по отмели, затем  прыгнули
на него, Андрей  стал  отталкиваться  оставшимся  шестом.  Ревущая  туша
сделала несколько  крупных  скачков  в  фонтанах  брызг,  затем,  грозно
рявкнув - словно послав  их  куда  подальше,  -  грузно  развернулась  к
берегу.
   Тяжело дыша, беглецы уселись на плоту. Замелькали темные массы  леса,
лунные блики блеснули на гребнях невысоких  волн.  "Мужик  и  ахнуть  не
успел, как на него медведь насел. Нда..." Первым заговорил Мастер:
   - А зачем мы, собственно, убегали?
   "Вот те раз!"
   - Вы меня спрашиваете?
   - Кого же еще? Ты мог бы остановить медведя, направив на  него  поток
психической энергии. Ты же  знаешь,  что  так  можно  погасить  агрессию
любого зверя.
   - Я-то знаю, а медведь знает? Вдруг он необразованный?
   - Логично, - слегка усмехнулся господин Ли Ван Вэй.  -  И  что  будем
делать? Не боишься плыть ночью?
   - Да нет, какая разница.
   Меняя повязку на руке Андрея, китаец обнаружил, что  вблизи  запястья
появилась довольно глубокая рваная рана.
   - Медвежонок, гаденыш, когтем цапнул! А я и не заметил,  -  догадался
Андрей.
   - Браслет защитил руку. Коготь мог бы зацепить артерию.
   "Что ж, спасибо", - мысленно поблагодарил Андрей неизвестно кого.
   Закончив с перевязкой, китаец устроился  на  носу  плота,  подремывая
вполглаза на  спокойной  воде.  Андрей,  которого  тоже  тянуло  в  сон,
энергичней заработал шестом.
   До самого утра плот шел ровно, переходя из черноты береговых теней  в
лунное колыхание плесов. После недолгого сна к шесту встал Мастер, потом
его снова сменил Андрей. Под утро потянуло туманом - его полосы поползли
по реке, слились, превращая воду, небо и тайгу в мутно-синеющий морок, в
разрывах которого качались темные контуры береговых елей. Андрей не стал
будить китайца. Пусть поспит. Не молодой ведь. Мастер  проснулся  сам  -
когда со стороны берега послышалось конское ржание.
   Они  оба  легли  на  бревна  и  напряженно   прислушивались.   Ржание
повторилось, негромко звякнул металл, потянуло дымком костра.  В  тумане
было видно, что у берега стоял какой-то человек, набирая воду  в  котел.
Заметив плот, он что-то крикнул. И тут спереди на плот надвинулась тень.
Здоровенная скала торчала посередине реки. Вскочив на ноги, Андрей нажал
на шест, отводя плот, волны сильно качнули его, пронося в холодной  тени
мимо  мокрого  каменного  бока,  облизанного   ледоходами.   На   берегу
послышался хруст гальки,  крики,  свистнула  стрела,  звякнув  о  скалу.
Полетели еще стрелы, мелькая в тумане, но плот уже пронесло  на  сильной
струе. Бег воды начал успокаиваться,  и  тут  плот  развернула  какая-то
новая волна - длинная, невысокая, но мощная в своей уверенной плавности.
Путников охватил особый запах большой реки.
   "В Енисей вышли? Похоже на то". Все было тихо, берег постепенно исчез
из виду. Плавно качаясь на широких волнах и медленно кружась в  сплошном
белом мареве, плот ровно пошел к северу.

Глава девятнадцатая

   Господин Ли Ван Вэй поднялся, сел на бревна.
   - Вышли в Енисей?
   - Да, - ответил Андрей. - Вынесло.  Теперь  бы  весла.  С  шестом  на
большой реке неудобно. Мастер рылся в своем кожаном тюке.
   - Спать хочешь?
   - И есть, - ответил Андрей, работая шестом, чтобы остановить вращение
плотика.
   - Ну, давай перекусим.
   Доверившись  течению,  они  уселись  на  влажные  бревна,   закусывая
остатками урянхайских трофеев. Среди клочьев  белого  пара  проглядывала
большая вода - тяжелая, мутно-зеленая, наполненная грузной мощью, она то
скручивалась водоворотами, то вспухала, расходясь пропадающими кругами.
   Поев, Шинкарев сразу взбодрился. Даже спать расхотелось. Один  вопрос
не давал ему покоя. Может, пришло время задать его?
   - Хотел спросить вас, Ши-фу... Я сделал глупость,  взяв  ту  женщину,
так вы сказали. Глупость в том, что она погибла?
   - И это тоже. Но главное, она отвлекла тебя, и ты не сделал того, что
должен был сделать. И "Ветер" не принял тебя. Впрочем, такова уж  судьба
женщины - сбивать мужчину с Пути.
   - Значит, я не справился? Жаль. Мне было легко в этом состоянии.
   - Потому и легко, что ты не заглянул в  глубину.  В  глубине  "Ветер"
страшен. Ты был очень близок, там, на склоне, когда сорвался.
   Туман начал редеть, неясные массы гор проступили  по  обеим  сторонам
широкой реки. Мастер устроился на плоту, сев  на  свой  тючок  и  сложив
по-турецки ноги. Плот все так же плавно качало, с  легким  плеском  вода
лизала темную кору бревен.
   - Скажите, Ши-фу, как мы сюда попали? И зачем мы здесь?
   - Где "здесь"? На Енисее?
   - Нет, в этом времени. В семнадцатом веке.
   - Вот ты о чем... - качнул головой китаец, - что  ж,  наверное,  пора
тебе услышать.
   Господин Ли Ван Вэй помолчал, глядя на горы. Потом продолжил:
   - Все вещи во Вселенной совершают свой Путь,  или  Дао.  Мы  говорим,
вещи движутся "из Пустоты в Пустоту": появляясь из Пустоты, в конце Пути
растворяются в ней. Это - вселенский поток превращений, или Тело Дао. Он
делится на две части: "Сянь-Тянь", или Раннее небо,  и  "Хоу-Тянь",  или
Позднее небо. Раннее небо - хаотическое, рассеянное бытие, готовое  уйти
в Пустоту  или  только  что  родившееся  из  нее.  Позднее  небо  -  мир
конкретных, осязаемых форм, в том числе земных.
   Андрей поднялся, развернул плот. Боковая качка стала меньше.
   - В Раннем небе обитают "подлинные божества". Именно  они  и  помогли
нашему переходу, - продолжал Мастер.
   - Что за "подлинные божества"? - спросил Андрей, сев напротив Мастера
и укладывая шест поперек плота.
   - О них мало что известно. По сути, это лишь формы  рассеяния,  маски
Хаоса. Кроме земного тела, явленного  здесь,  в  Позднем  небе,  человек
обладает "подлинным" телом - как говорят  даосы,  "смутным  обликом",  -
которое существует в Раннем небе. Вот  через  "смутные  облики"  Раннего
неба и с помощью его божеств и произошел наш переход.
   - Переход в другое время? - спросил Андрей.
   - Именно так.
   Туман  стал  подниматься.  Над  темным,  волнующимся  зеркалом   воды
проносило последние седые клочья,  и  над  рекой  неясными  еще  бурыми,
коричневыми, темно-зелеными пятнами проступили горы. Массивные  ребра  и
острые  вершины  скал,  оттененные  утренней   синью,   растворялись   в
светлеющем  небе,  наполненном  тонким  белым  паром.  Мастер  меж   тем
продолжал:
   - В области Раннего неба время не течет, как у нас.  Там  оно  просто
есть.  В  области  Позднего  неба  время  движется,  определяясь  сменой
событий.  События  же  меняются   двояко.   Во-первых,   они   регулярно
повторяются в круговом движении. Так меняются времена  года.  Во-вторых,
события  связаны  линейно.  Линейная  связь  подчиняется  двум  законам:
"причины-следствия" и "временных ритмов". Понятно?
   - Про "причину и следствие" понятно. А что за временные ритмы?
   - Если не ошибаюсь, есть такая русская пословица  -  "обещанного  три
года ждут". Это подмечено верно - от первого проявления события  до  его
полного развития и  проходит  примерно  три  года.  Немного  больше  или
меньше, но примерно так.
   - Почему три года?
   - Не знаю. А почему через пять лет происходит  нечто  противоположное
тому, что произошло пять лет назад?  И  этого  не  знаю.  Но  знаю,  что
наложение всех линейных ритмов образует волну, волну времени, которая  и
несет нас в будущее.
   Туман  совсем  рассеялся.  На  сотни  метров  над   рекой   поднялись
многоярусные стены мраморных скал, отливавшие  на  солнце  чистым  серым
блеском, пронизанные жилами белого кварца. Вокруг скал  цвел  багульник,
охватив склоны розовым облаком, взлетающим от  теплой  бурой  земли.  За
волнистой грядой серо-зеленых гор белела вершина  Боруса,  мягко  синели
тени на перегибах широких снежных скатов.
   -  Наложение  циклического  и  линейного  движения  образует  спираль
времени, по-китайски, "цзи", - продолжал Мастер. -  Расширяясь,  спираль
достигает Раннего неба, уходя в Пустоту. Такая  же  спираль  движется  в
противоположном направлении - внутрь, к точке. Точка не имеет размеров -
в этом она равна бесконечности, а значит, и Пустоте. Даосы называют  это
двойное  движение  "лян  син"  -  "идти  двумя  путями".   Обе   спирали
ориентированы по "оси Дао" - "дао шу". Эту ось символизирует  бамбуковый
посох даосского отшельника, с которым ты сам  не  раз  упражнялся.  А  в
точках стыка,  соприкосновения  противонаправленных  витков  спиралей  и
совершается переход.
   - Время идет назад? Мистика какая-то...
   - Мистика? Ты так думаешь?
   - А что же еще?
   - Жизнь, - произнес Мастер как нечто само  собой  разумеющееся.  -  Я
говорил раньше, - не помню, говорил или нет? - что идея  обратного  хода
жизни, или "дяньдао", лежит в основе  всех  даосских  практик.  Даосский
подвижник стремится вернуться  к  "внутриутробному"  состоянию,  как  бы
поворачивает вспять течение своей жизни, вплоть до того,  что  поглощает
свою собственную счюну  и  семенную  жидкость!  Да  что  там  подвижник,
элементарный курс цигун действует точно так же.
   Андрей, плотно занимаясь ушу, уделял немного времени искусству  цигун
как таковому. Помня правила школы, в теорию тоже не лез. А такое  слышал
вообще в первый раз. Мастер между тем явно разговорился:
   - В двадцатом веке был у меня приятель... Не странно ли, что,  будучи
в семнадцатом веке, я говорю про двадцатый век "был"? Но я давно его  не
видел. Приятель этот индонезиец, зовут его  Вон  Кью  Кит,  он  довольно
долго работал в Шаолиньском институте, даже написал пару книжек о кунфу.
Не очень серьезных.  Вот  что  он  мне  рассказал.  Известно,  что  если
маленький ребенок лишится последней  фаланги  пальца,  она  может  снова
отрасти, регенерироваться. С возрастом эта  способность  пропадает.  Так
вот, в школе у моего приятеля занимался некто Чжо -  директор  страховой
фирмы из Джакарты. И  каким-то  образом  этому  Чжо  отрезало  последнюю
фалангу  на  мизинце.  Пятидесятилетний   мужчина   с   такой   страстью
практиковал цигун, что палец у него снова отрос.  Он  потом  всей  школе
надоел - ходил, палец торчком, всем показывал .  А  ты  говоришь  -
мистика!
   - Вот так, - завершил беседу господин Ли Ван Вэй.  -  Как  мы  попали
сюда,  я  тебе  более-менее  рассказал:  через  Раннее  небо,  пользуясь
обратным ходом спирали "цзи". Зачем мы здесь, расскажу позже.  В  общем,
это связано с той самой  волной  событий,  которая  движется  в  Позднем
времени. Знание временных ритмов позволяет  сделать  некий  расчет...  а
если еще не делать  глупостей  с  местными  женщинами...  -  Он  зевнул,
прикрыв рот сухой смуглой ладонью. - Я,  пожалуй,  посплю,  если  ты  не
возражаешь. И даже если возражаешь.
   Мастер лег, подложив под голову тючок, и закрыл глаза, а Андрей, взяв
шест, вновь опустил его в темную воду.

Глава двадцатая

   День разогрелся. С крутых склонов, поросших соснами, потянуло запахом
смолы и сухой земли.  Андрей  совсем  разделся,  подставив  тело  яркому
солнцу. Снежная вершина Боруса почти исчезла за горами  -  остался  лишь
белый венчик над таежным перевалом. Река была  пустынна:  ни  лодок,  ни
плотов, ни людей на берегу. Мастер спокойно спал,  подложив  под  голову
кожаный тюк.
   Андрей поднялся, поставил ладонь  козырьком  над  глазами,  вгляделся
вниз по реке. В голубовато-серой дымке, в которую безостановочно уходила
вода, желтым пятнышком покачивалось что-то... катер, что ли?
   "Какой тут катер - ладья или коч какой-нибудь".
   - Проснитесь, Ши-фу, пожалуйста! -  Он  легонько  потряс  Мастера  за
плечо.
   - Что такое?
   - Разрешите доложить - неизвестное судно в трех милях по курсу.
   - Прямо-таки в трех... - Господин Ли Ван Вэй с  удивлением  посмотрел
на голого Андрея. - Ты бы оделся, а то за обезьяну примут.
   - Кому тут принимать? Медведю?
   - Не беспокойся, найдется кому.
   "Ну ни хрена себе. И здесь он при делах."
   Плот тем временем подносило к судну. Стало  видно,  что  это  дощаник
русского   типа   или   даже   русской    постройки    -    одномачтовая
парусно-весельная  барка,  примитивная,  но  крепкая  и   вместительная.
Дощаник встал  на  якорь  недалеко  от  берега,  развернувшись  носом  к
течению. На широком скругленном носу показался крепкий мужчина в  темной
одежде. Заметив плот, мужчина дал знак, судно снялось с якоря, по бортам
блеснули мокрые весла. Когда дощаник  развернулся,  гребцы  придерживали
его, поджидая плот.
   - Возьми шест, подойдем к ним, - скомандовал Мастер.
   - Будем подниматься на борт?
   - Конечно.
   - А что там за люди?
   - Хорошие люди. Китайцы.
   "Мы, китаиса, людя хоросая и веселая..."
   - И вот еще что, - чуть колеблясь, продолжил Мастер, - возможно,  там
окажется... твой знакомый. В любом  случае,  если  узнаешь  кого-то,  не
подавай виду.
   - Да, Ши-фу. А кто это может быть?
   - Чен.
   - Понятно. - Андрей знал Чена, правда, давно не видел.
   Медленно покачиваясь, подвалила тяжелая корма с  топорно  вырубленным
рулем, на которую уже успел перейти встречающий их мужчина. Плот подошел
к борту, мужчина бросил конец, который Андрей закрепил к вязке плота.
   - Ши-фу хо!  - улыбаясь,  приветствовал
мужчина Мастера.
   - Чен хо!  - без улыбки ответил тот.
   Мужчина был крупный, широкоплечий китаец неопределенного  возраста  -
от тридцати до сорока - одетый в костюм  темного,  чуть  поблескивающего
шелка. У него было широкое твердое лицо,  узкие  черные  глаза,  смуглая
маслянистая кожа  слегка  бугрилась  на  щеках.  Загорелый