...
   Со вздохом Гас прислонилась головой к стене. Через  разбитое  окно  в
хижину задувал ветер и наполнял ее крепким  запахом  сагуаро  и  шалфея.
Рассеянный багряный свет  заката  смягчал  неприглядность  обстановки  и
придавал хижине странное очарование,  которое,  наверное,  восхитило  бы
Гас, если бы не сотни ящериц, прячущихся в каждой щелке деревянных стен.
И все-таки она испытывала умиротворение: желудок был полон, и ее приятно
клонило в сон.
   Она закрыла глаза и начала засыпать...
   - Вставай.
   При звуке отрывистой команды Гас сразу пробудилась.
   - Что случилось? - спросила она.
   Снаружи теперь совсем стемнело, и две висячие керосиновые лампы слабо
освещали внутренность лачуги. Она все же рассмотрела, что он стоит рядом
с раковиной и чем-то явно недоволен. Стоило ли удивляться...
   - Ты оставила тут грязь, - сказал он, указывая на немытую посуду.
   - Грязь? - удивилась она, все еще не  отойдя  ото  сна  и  растерянно
мигая.  -  Посмотрите  вокруг.  Здесь  настоящий  свинарник.  Хуже,  чем
свинарник, даже свиньи не станут тут жить, а вы беспокоитесь о  какой-то
немытой кастрюльке.
   Он взял эту самую кастрюльку, поднял ее вверх и выпустил из рук,  все
время  сверля  Гас  пронзительным  взглядом.   Кастрюлька   с   грохотом
покатилась по полу.
   - Нагрязнила - убери за собой, вот мое правило. Выполняй мои правила,
и мы отлично поладим. Нарушь их, и я...
   - Хорошо, хорошо, - прервала она его, утомленная угрозами.
   Сбросив с себя плащ. Гас, как кошка,  потянулась  всем  телом,  потом
встала с кровати.
   -  Можно  подумать,  что  меня  похитила  моя  собственная  мать,   -
презрительно сказала она, направилась к кастрюльке, подняла ее с пола  и
с расстояния швырнула в раковину.
   Кастрюлька пролетела по воздуху и с грохотом упала в  раковину.  Шум,
произведенный  им  ранее,  не  шел  ни  в   какое   сравнение   с   этим
громоизвержением.
   - Сначала вы изводите меня из-за моего костюма, а теперь пилите из-за
какой-то жалкой грязной кастрюльки.
   - Теперь понятно, почему тебя прозвали штучкой.
   Злобная нотка в его тоне заставила Гас насторожиться, она  чуть  было
не подняла руку, защищаясь от него, но вовремя остановилась.  Он  и  так
едва не свел ее с  ума  своими  фокусами  со  змеей,  и  она  не  хотела
повторения.  Не  следовало  его  провоцировать,  она  уже  и  без   того
достаточно его раздразнила.
   - Я все вымою, - заверила она. - Не надо так заводиться.
   Гас сделала шаг в сторону раковины, как вдруг почувствовала,  что  он
ухватил ее за майку и рванул на себя. Силы были неравны,  но  все  равно
она сопротивлялась и  тянула  в  свою  сторону,  упорно,  пока  выдержит
материя.
   - Куда ты так спешишь. Гас?
   - Куда? Ну, например, в Париж. Вот только разделаюсь с посудой.
   Он еще сильнее потянул ее к себе, и она остановилась.
   - Я же сказала вам, что уберу за собой! - повторила она.
   - Боюсь, теперь уже поздно.
   Он подтягивал ее к себе, как рыбак попавшую на  крючок  рыбу,  и  она
проехала  на  ногах  часть  расстояния,  потом   споткнулась,   потеряла
равновесие и упала к нему В объятия. Заноза больно вонзилась ей в  ногу,
сердитые слезы обожгли глаза.
   - - Ты же видишь, что я уже завелся, - предупредил  он,  и  его  рука
обхватила  ее  за  талию  и  притянула  еще  ближе  к  себе.  -  Я   так
разволновался, что теперь от меня можно ожидать черт знает чего.
   Это "черт знает чего" ясно слышалось в его голосе, и Гас поняла,  что
это не пустая угроза. На этот раз  он  не  шутил.  Его  горячее  дыхание
ворошило ей волосы на затылке, а тяжелое  биение  сердца  отдавалось  во
всем ее теле. Мурашки побежали у нее по спине. Один беглый  взгляд  вниз
объяснил ей причину.
   Майка на спине задралась, обнажив нижнюю часть ее тела.
   Не хватало только фотографа, который  запечатлел  бы  соблазнительную
картину для "Плейбоя".
   - Не могли бы вы... - попросила Гас.
   - Не мог бы что?
   - Не могли бы вы отпустить мою майку? Она...
   Гас слишком долго думала, как наиболее пристойно выразить свою мысль.
   Его рука с ее талии уже отправилась в разведку:  сначала  обследовала
живот, а затем спустилась  ниже,  туда,  где  росли  шелковистые  темные
волосы.
   - Как? Вот так номер, неужели у тебя ничего нет под футболкой?
   Он посмотрел через ее плечо, чтобы проверить догадку.
   Потом отступил назад и еще  выше  задрал  футболку,  демонстрируя  ее
ягодицы змеям, ящерицам и мухам.
   - А где же твои трусики?
   - Они были мокрые.
   - Неужели? - удивился он. - А может, ты  эксгибиционистка?  А  может,
тебя следует отшлепать по твоей голой заднице?
   - Отпустите мой подол, и все будет в порядке.
   - Ты рискуешь, - объявил он, отпуская футболку.
   И тут же придержал Гас, словно опасаясь, что она не устоит на  ногах,
но она-то знала, что у него совсем другое на уме.
   Гас выкручивалась и вырывалась, пытаясь  ускользнуть,  но  он  крепко
ухватил ее и вместе с ней направился к кровати.
   - Что вы делаете? -  забеспокоилась  она.  -  Если  у  вас  в  голове
возникли всякие безумные идеи из-за моих трусиков...
   Господи, нет! Неужели вы...
   Его  упрямо  выдвинутая  вперед   челюсть   подтвердила   ее   худшие
подозрения: он серьезно готовился осуществить свою угрозу. Его руки были
как стальные клещи, но, к счастью, воля Гас была из того же металла. Она
не позволит осквернить себя прикосновением к  ягодицам,  обнаженным  или
прикрытым!
   Она отталкивала его и боролась, пока не угодила ему локтем в ребра, и
он вдруг отпустил ее. К счастью, кровать смягчила падение.
   Как только Гас приземлилась  на  рваный  матрас,  она  тут  же  села,
размахивая кулаками.
   - Нет, это вы рискуете, мистер!
   Не слушая  ее,  он  невозмутимо  сделал  одну  за  другой  три  вещи,
подготовив  сцену  для  дальнейших  событий,  и  Гас  пожалела,  что  не
подчинилась предупреждавшему ее  внутреннему  голосу.  Прежде  всего  он
расхохотался, чем окончательно взбесил ее.
   Затем отвел рукой предназначавшийся ему удар и,  наконец,  почти  без
усилия перевернул ее на живот, заведя ей руки за спину.
   - Ах ты подлец!
   Гас притворно застонала от боли. Она видела только стену сбоку  и  не
представляла, чем он занят, но чувствовала, что его колено прижало ее  к
матрасу. И еще он что-то делал в районе ее ног. Ну да,  он  старался  их
раздвинуть!
   Гас изо всех сил напрягла ягодицы, тесно сдвинула ноги и выгнула шею,
чтобы выяснить, чем же он все-таки занят, и  первое,  что  она  увидела,
были те самые синие джинсы, которые он выдал ей и которые  она  оставила
лежать на кровати. Теперь он держал их у себя под мышкой  и  ожесточенно
трудился, пытаясь раздвинуть ее ноги.
   Футболка  окончательно  Перестала  выполнять  свою  функцию,  и   Гас
почувствовала себя совсем голой. Чертова майка задралась до самой груди.
   - Отпустите меня!
   - Чтобы я потом жалел об этом до конца жизни? - пробормотал он.
   - Послушайте, извращенец, я взрослая женщина и разбираюсь в  законах!
Одно ваше прикосновение ко мне уже квалифицируется как насилие.
   - Напротив, я должен был бы заслужить за это нимб святого.
   - Хорошо, тогда отшлепайте меня! Чего стесняться? - вскипела Гас.
   - Отшлепать тебя? - Он поднял голову и недоуменно посмотрел на нее. -
Зачем? Я всего-навсего пытаюсь одеть тебя, потаскушка.
   - Потаскушка? - повторила она за ним, и это было почти как вопль.
   Уже не в первый и, должно быть, не в последний раз ее  обзывали  этим
оскорбительным словом. Манекенщицы считались легкой добычей, а Гас с  ее
репутацией была мишенью для всех кому не лень. Но в его устах  это  было
все равно что звонкая пощечина, от которой ей стало нестерпимо больно.
   Обиженная до глубины  души.  Гас  повернулась,  приподнялась  и  всей
ладонью влепила ему настоящую, весомую  пощечину.  Резкий  громкий  звук
эхом отозвался  в  комнате,  и  на  его  щеке  появился  яркий  багровый
отпечаток. Он поморщился, и Гас с трудом  поверила,  что  причинила  ему
боль.
   - Ладно же, - разозлился он, - тебе нужен извращенец, вот  и  получай
его.
   Гас отбивалась руками и ногами, но все было напрасно: он втащил ее  к
себе на колени и положил вниз лицом, как  того  и  требовал  проверенный
веками ритуал  телесных  наказаний  учеников  начальных  классов.  Когда
наконец она перестала сопротивляться, он надежно прижал рукой ее плечи.
   -  Дегенерат!  -  почти  заплакала  Гас,  пораженная  его  невиданной
грубостью.  -  Ты  яркое  подтверждение  моей  теории   о   мужчинах   и
ограниченности их интеллекта!
   - Какой еще теории?
   - Такой, что у мужчин вообще нет интеллекта!
   Она сжалась, ожидая первого шлепка, но вместо этого он снял руку с ее
спины.  Как  -  он  собирается  ее  отпустить?  Она  повернулась,  чтобы
посмотреть на него.
   - Ты не будешь меня наказывать?
   Он пожал плечами:
   - Что толку...
   Но разъяренная Гас уже не хотела отступать.
   - Нет, тебе это так не пройдет! -  бушевала  она.  -  Давай,  шлепай!
Наказывай меня! Дай волю своим животным  инстинктам,  унизь  меня!  Тебе
ведь так этого хочется.
   - Нет, совсем не хочется.
   - Не правда, хочется! Таким мужским особям, как  ты,  всегда  хочется
показать свою власть.
   - Довольно, вставай, - устало сказал он. - Представление окончено.
   - Нет уж! Сначала покажи мне до конца всю твою примитивность! Пусть я
запомню этот день на всю свою жизнь и буду ненавидеть тебя  до  гробовой
доски! Ты лишил меня чувства собственного достоинства, но ты  не  можешь
запретить мне возмущаться!
   - Прошу тебя, прекрати!
   Он поднял руку, и Гас перешла на крик.
   - Нет! Не прикасайся ко мне! Если ты только осмелишься, я... Ой-ой!
   Один звонкий шлепок, и у нее перехватило дыхание. Ягодицы горели, как
обожженные крапивой. Второй удар вызвал у нее целую лавину  ругательств,
столь непристойных, что Гас с трудом могла поверить, что они вылетели из
ее уст.
   - У тебя есть лицензия на употребление таких слов?  -  спросил  он  с
отвращением в голосе и вытянул ноги, отчего Гас сползла на пол. - У меня
от стыда уши горят, - добавил он. - Но пусть другие  учат  тебя  хорошим
манерам.
   Мужчина, который занимается сексом с мертвецами,  утверждает,  что  у
него от стыда горят уши?
   Гас была готова прожечь ему взглядом спину,  когда  он  пошел  прочь.
Если бы только у  нее  сейчас  был  нож  .  Пистолет  или  револьвер  не
годились, слишком молниеносной была бы расправа.
   Она хотела насладиться его муками. Ей было все равно, что он когда-то
перенес достаточно страданий, о чем свидетельствовали шрамы на его теле.
Гас одернула футболку, снова взгромоздилась, словно курица на насест, на
кровать и опять прикрылась плащом,  вернувшись  в  свое  прежнее  жалкое
состояние.
   "У меня будет еще немало возможностей, и каких, - убеждала она  себя,
- чтобы разделаться с  негодяем"  Когда  жених  наконец  найдет  их,  он
воздаст ему по заслугам. Ей надо только добраться до  джипа  и  сообщить
Робу, где она находится. Ее любимый Роб непременно придет ей на  помощь.
Вера Гас в своего жениха была безгранична.
   Ерзая,  чтобы  не  сидеть  на  болезненном   месте,   Гас   принялась
разглядывать свои ступни, определяя, насколько они пострадали  во  время
борьбы  с  врагом.  Пока  она  обнаружила  всего  одну-единственную,  но
глубокую  занозу.  Возможно,  ей  понадобится  аптечка.   Этот   человек
обращается с женщинами хуже неандертальца. Но Гас никогда не  отличалась
сдержанностью, поэтому, извлекая из пятки крошечную щепочку и морщась от
боли, она не могла удержаться, чтобы  не  оставить  за  собой  последнее
слово.
   - Если ты вбил себе в  голову  глупую  высокомерную  мысль,  что  мне
необходима взбучка, - объявила она, - то советую тебе с ней  расстаться.
Все эксперты подряд утверждают, что телесные  наказания  малоэффективны,
даже в случае с детьми.
   Они только злят их, кроме того, несовершеннолетние  начинают  считать
избиение нормой жизни, что, в свою очередь...
   - Или 1Ы сейчас замолчишь  и  быстренько  заснешь,  или  я  сам  тебя
успокою.
   - И как же ты это сделаешь?
   - С помощью вот этой штуковины.
   Он повернулся к ней: в руке у него  был  револьвер,  и  уж  никак  не
игрушечный. И даже не тот, который на время усыпляет жертву.
   Гас  проследила,  как  он  большим  пальцем   взвел   курок.   Щелчок
предупреждал, что выстрел может последовать мгновенно Необычайная тишина
вдруг повисла над пустыней Мохаве.
 
Глава 6 
 
   - А-а, за мной гонятся! Меня преследует коварная злодейка!
   Сначала до слуха Лейка Феверстоуна  донеслись  пронзительные  детские
крики, затем вслед за ними по широкой парадной лестнице  прямо  на  него
стремительно скатилась маленькая фигурка в розовом. Сегодня после  ужина
Лейк, пожалуй, дольше обычного задержался в библиотеке за рюмкой  бренди
и теперь направлялся к себе в комнату, чтобы провести там вечер.
   - Она мучает меня! - пожаловалась  фигурка  в  розовом,  не  прерывая
бега. - Она меня пытает, эта страшная злюка!
   Лейк невольно ухватился  за  перила,  чтобы  не  упасть,  и  проводил
взглядом свою пятилетнюю племянницу,  которая,  перескочив  сразу  через
несколько ступенек, заскользила в балетных туфельках по блестящим черным
и белым плиткам обширной прихожей особняка. Лейку было не так  уж  много
лет, всего тридцать семь, но жизнь рядом  с  маленькой  непоседой  часто
заставляла его чувствовать себя стариком.
   - Бриджит, немедленно вернись!
   Теперь по лестнице, размахивая детской пижамой,  неуклюже  спускалась
Френсис Брайтли, и девочка завизжала еще громче.
   - В чем дело, Френсис? - спросил Лейк, стараясь перекричать шум.
   - Малышку следует хорошенько высечь, вот в чем  дело,  -  возмутилась
Френсис, остановившись на несколько ступенек выше Лейка. - Я даже  перед
сном не могу стащить с нее проклятое трико. Она хочет есть, пить и спать
в балетном костюме.
   Бриджит перестала издавать крики, но настороженно замерла  у  входных
дверей, готовая в любой момент выскочить наружу в темноту  ночи,  только
бы избежать принудительного раздевания, на котором настаивала Френсис.
   - Мадам Золя говорит, что вся наша жизнь должна проходить в танце,  -
раздался снизу тоненький голосок Бриджит. -  Мы  обязаны  есть,  пить  и
спать думая о танце. А как я могу танцевать во сне в уродливой пижаме?
   - Мадам Золя следует полечить голову и не воображать о  себе  слишком
много,  -  пробормотала  Френсис,  продолжив  свой  неуклюжий  спуск   с
лестницы. - Слишком долго каждый  день  ребенок  проводит  на  проклятых
пуантах.
   Еще один пронзительный вопль, и  Лейк  предостерегающе  поднял  руку,
чтобы утихомирить обеих. Шум мог разбудить его сестру-близнеца Лили, и с
тремя  разбушевавшимися  женщинами  он  бы  уж  наверняка   не   сладил.
Сославшись на головную боль, Лили еще раньше его ушла к себе  наверх,  а
так как в последнее время она казалась  ему  взволнованной  или,  говоря
точнее, напряженной и даже непредсказуемой в своем  поведении,  Лейк  не
желал еще больше ее провоцировать.
   - Если вы не против, Френсис, я сам поговорю с Бриджит, -  сказал  он
примирительным тоном. - Уверен, что меня она послушается.
   - Как же, как же. Тогда вы сами и укладывайте ее спать. - Френсис  не
скрывала своего пренебрежения к его словам и,  повернувшись  и  все  еще
ворча, начала подниматься обратно  по  лестнице.  -  Мне  надо  спешить.
Завтра у меня свободный день, а я еще не собрала свои вещи.
   "Выходной выходным, но все равно ты не уйдешь  ни  аа  минуту  раньше
положенного", - подумал Лейк.
   Раздосадованная Френсис удалилась наверх, а  Лейк  устало  присел  на
ступеньку. Лестница красного дерева вела  из  прихожей  на  второй  этаж
двумя симметричными полукружьями, а в пространстве между ними с  потолка
свешивалась великолепная, с множеством хрустальных  подвесок,  старинная
люстра, струившая мягкий серебристый свет.
   Бриджит с  интересом  и  опаской  смотрела  на  Лейка  своими  синими
глазами. Непокорное очаровательное создание со светлыми кудрями и  очень
белой кожей... Как жаль, что никто, за исключением  разве  что  Гас,  не
уделял ей достаточно любви и внимания, которых она заслуживала.
   Для того существовало немало  печальных  и  драматических  причин,  и
главной из них была затяжная болезнь и смерть Джиллиан, матери Бриджит и
младшей сестры Лейка и Лили. Смерть Джиллиан тяжело отразилась на семье,
хотя, наверное, в меньшей степени на ее дочери, которая тогда  была  еще
младенцем.
   Сам Лейк в глубине души всегда  считал  Бриджит  в  какой-то  степени
ответственной за возникшие  проблемы  с  ее  воспитанием.  Бриджит  была
необыкновенным и в то же время  трудным  ребенком.  Гае  застала  ее  за
чтением книги, когда ей исполнилось всего три  года.  Бриджит  проявляла
также и другие  ранние  признаки  гениальности,  включая  способности  к
математике и естественным наукам. В дополнение к чтению книг и  занятиям
балетом  она  посещала  частную  школу  для  одаренных  детей   и   пока
довольствовалась этим.
   - Ты ведь знаешь,  что  я  не  боюсь  Френсис,  -  объявила  Бриджит,
направляясь навстречу Лейку своей особой балетной походкой. -  Я  просто
делаю вид, что испугалась. Для нее это очень важно.
   - Я понимаю, - сдерживая улыбку, кивнул Лейк.
   - А когда вернется Гас?
   Ребенок еще  ничего  не  знает,  напомнил  себе  Лейк.  Утром,  когда
произошло похищение, она была в школе, и с  тех  пор  Френсис  старалась
отвлечь ее от телевизора.
   - Гас уехала на несколько дней по своей работе, - повторил он версию,
которой они все решили придерживаться.
   - Я в курсе, - ответила Бриджит, небрежно пожав плечами и глядя вверх
ему в лицо. - Просто мне хочется  знать,  скоро  ли  она  вернется.  Она
обещала привезти мне Прилипалу, который ползает по стене.
   - Кого-к-кого?
   Бриджит снисходительно улыбнулась:
   - Ну вот, ты тоже этим страдаешь? Ты запинаешься совсем как Гас.
   - Вовсе нет.  Просто  я  не  знаю,  что  это  за  Прилипала,  который
прилипает к стене.
   - Ты хочешь сказать. Прилипала, который ползает по  стене?  -  Теперь
она уселась на ступеньке рядом с ним. - Ты бросаешь Прилипалу на  стену,
и он спускается по ней вниз, как паук. У  моей  школьной  подружки  есть
такой. Очень забавная вещица.
   Теперь Лейк не мог  сдержать  смешка.  Он  никогда  прежде  не  видел
Бриджит такой оживленной, обычно она держалась на  некотором  расстоянии
от него, хотя часто он спрашивал себя, не является  ли  это  результатом
его собственной сухости.
   - Не сомневаюсь, что это необыкновенная игрушка, -  поспешил  сказать
он. - Гас обязательно привезет ее тебе. А теперь как насчет того,  чтобы
лечь спать?
   - А могу я не  снимать  трико?  -  Лейк  кивнул,  и  Бриджит  засияла
улыбкой. - Может, ты отнесешь меня в спальню на спине?
   - Вверх по лестнице? - спросил он, взяв ее за руку и вставая на  ноги
вместе с ней. Что-то сжало его сердце. Сколько потерь, сколько терзающих
душу сожалений, сколько воспоминаний! - Может быть,  мы  просто  пойдем,
держась за руки?
 
*** 
 
   Она все-таки его довела.
   Немногим женщинам это под силу, и уж совсем отчаянные решились бы  не
повиноваться ему. В прежние времена  Джеку  было  достаточно  такой  вот
ничтожной причины,  чтобы  нажать  на  курок.  Что  там  говорить,  были
времена, когда он нажимал на курок вообще без всякой причины. Он все еще
жаждал расправиться с  этой  красоткой,  но  уже  держал  себя  в  узде.
Бессмысленное кровопролитие перестало быть для него самоцелью Целью было
отыскать тех, кто убил его малютку-дочь и довел до безумия жену.
   Джек Кэлгейн не мог уснуть. Вот уже больше часа он лежал без  сна  на
полу лачуги, и мысли о Гас Феверстоун роились у него в голове. Он привык
спать на жестких досках и иметь дело с сильными женскими характерами, но
Августа Феверстоун оказалась замысловатой штучкой.  Он  не  мог  решить,
была ли она по-настоящему бесстрашной и