ами приличия до
такой степени, что пугала Лейка.
   Феверстоуны всегда держали несколько верховых лошадей,  и  Лили  была
настоящей собственницей в этом отношении. Она была отличной  наездницей,
но как-то раз Лейку пришлось видеть, как она  хлыстом  избивала  упрямую
лошадь. Он легко мог себе представить, какую реакцию вызовет у нее  Джек
Кэлгейн.
   Некоторые вещи в нем интриговали Лейка, И не последней  из  них  было
его сложение. У Кэлгейна была фигура атлетов  Рождена,  вся  в  узлах  и
веревках  мускулов.  Лейк  успел  заметить  шрамы,  похожие  на  пулевые
ранения, что все вместе создавало впечатление мучений,  которые  терзали
это великолепное тело.
   Лицо Кэлгейна также выражало страдание, но  в  меньшей  степени,  чем
тело. Возможно, он научился  прятать  свои  чувства,  пугая  собеседника
взглядом лохнесского  чудовища.  Августа  вышла  замуж  за  устрашающего
человека. Но почему?
   Лейк собирался получить ответ на этот вопрос.
   Лейк в равной мере был поражен и техническими познаниями Кэлгейна.  И
еще Джек казался ему удивительно знакомым,  хотя  он  не  помнил,  чтобы
когда-нибудь прежде с ним встречался. Но самыми загадочными, несомненно,
были отношения между Августой и ее мужем.  Их  брак  не  был  браком  по
любви. Они редко разговаривали, жили в разных комнатах и спали в  разных
кроватях. Их комнаты  даже  не  соседствовали,  а  находились  в  разных
крыльях особняка.
   Лейк нажал клавишу на панели управления, включив крупный план,  чтобы
рассмотреть лицо Кэлгейна, который теперь начал одеваться.  Ужин  обещал
быть очень занимательным.  Лейк  решил  отметить  бракосочетание  Гас  и
Кэлгейна и за ужином собирался следить за каждым движением  новобрачных,
а также задать им несколько каверзных вопросов. Лейк всегда считал,  что
менеджер Гас Роберт Эмори был главным мужчиной в ее жизни.
   Их отношения никак нельзя было  назвать  романтическими,  но  тем  не
менее они проводили вместе много времени, и у всех поэтому  напрашивался
законный вопрос: а как же, скажите, пожалуйста, Роберт Эмори? Неизвестно
откуда появляется Гас в сопровождении этого загадочного человека,  пусть
даже красивого, но несколько неряшливого, с  небритыми  щеками,  мрачным
взглядом темных глаз и по-военному короткой стрижкой. Что там ни говори,
но в нем чувствовалось нечто преступное.
   Движение в комнате Кэлгейна привлекло внимание Лейка.
   Кэлгейн куда-то исчез из поля видимости. Лейк нажал еще одну  клавишу
на панели и включил широкий угол  обзора.  Теперь  он  видел  сразу  всю
комнату. Он прошелся по ней несколько раз, но  нигде  не  было  и  следа
Кэлгейна. Он не мог никуда выйти, потому что его не  было  на  камере  в
коридоре и на всех остальных камерах.  Лейк  снова  вернулся  в  спальню
Кэлгейна, припомнив, что какая-то деталь в ней привлекла его внимание.
   На кровати лежал рюкзак, а рядом с ним фотография с белыми  краями  и
блестящей поверхностью. Лейк остановился на ней и снова включил  крупный
план, ожидая увидеть кого-то из близких Кэлгейна, но вместо этого  перед
ним был снимок картины в раме: стол, скатерть, фрукты,  ваза  -  обычный
натюрморт... Но, Господи, что же это такое?
   Лейк вскочил, и от толчка стул опрокинулся на пол. Холод пробежал  по
его спине. Не может быть... Нет, наверное, он ошибается!
   Он изо всех сил нажимал на клавишу,  но  не  мог  рассмотреть  больше
никаких деталей, так как рюкзак скрывал часть снимка. Лейк не знал, прав
ли он в своих догадках, потому что натюрморты так похожи друг на  друга.
Даже неопытный художник-любитель  мог  написать  натюрморт,  но  это  не
объясняло, почему Кэлгейн  носил  снимок  с  собой.  Возможно,  Кэлгейну
заказали для этой картины охранную  систему...  Нет,  не  то,  Лейк  был
недоволен объяснением. От волнения у него закружилась  голова  и  сильно
сдавило грудь.
   Все вопросы, касающиеся Кэлгейна, требовали немедленных ответов. Где,
черт возьми, откопала его Гас и для чего он ей нужен?  И  самое  важное:
каковы замыслы Кэлгейна? Чего он хочет от Августы? Что ему вообще  нужно
от Феверстоунов?
   Лейк взглянул на часы,  и  сразу  все  встало  на  свои  места:  пора
одеваться к ужину, и теперь уже совершенно ясно, что ужин  действительно
будет очень занимательным.
 
 
 
Глава 14 
 
   Непонятный звук вывел Гас  из  задумчивости.  Она  подняла  голову  и
посмотрела на свое отражение в зеркале: полное тревоги лицо, беспокойные
глаза, застывшая фигура. Было уже шесть часов, время идти в столовую,  а
чем она занята? Сидит у туалетного столика в голубом шелковом платье  от
Бетти Крокер и выбивает барабанную дробь на зубах!
   Гас встала и занялась своим платьем. Платье было  с  запахом,  и  она
была недовольна тем, что  оно  слишком  открывает  шею,  -  ей  хотелось
выглядеть как можно скромнее. Декольте казалось слишком вызывающим, надо
что-то придумать.
   Она расстегнула пояс и, увеличив запах,  снова  застегнула  его.  Что
ждет ее внизу? Наверняка крушение всех надежд. Лейк решил,  что  событие
следует отметить торжественным ужином и  на  нем  представить  мужа  Гас
членам семьи и другим  близким  людям.  Он  пригласил  также  нескольких
членов правления компании "Феверстоун", включая и  ее  президента  Уорда
Макгенри.
   Это было все равно как если бы ее с Джеком  Кэлгейном  поместили  под
микроскоп! Каждое их движение будет под пристальным вниманием людей,  от
которых зависела судьба Гас и успех задуманного  ею  плана.  В  качестве
главы опекунского фонда Макгенри держал в руках деньги, в  которых  была
заинтересована Гас, но  остальные  члены  правления  могли  повлиять,  и
влияли, на его решение.
   Одно неверное слово, один неверный шаг, и со всем будет покончено.
   "Что-то не ладится с юбкой. - Гас вздохнула от  огорчения.  -  В  чем
дело? Может, в длине и покрое?" Она поворачивалась то одним,  то  другим
боком, рассматривая себя в зеркале и поддергивая вверх платье, и наконец
заключила:
   - Я похожа на Лили!
   Возможно, она напрасно не пошла к Кэлгейну, чтобы наедине объясниться
с ним начистоту. По крайней мере она  бы  знала,  чего  ей  ожидать.  Но
выражение его лица остановило ее, оно ясно говорило,  что  он  замышляет
нечто чудовищное, нечто такое, что оправдает данное ему  матерью  имя  -
Сатана. Сначала Гас думала,  что  безопаснее  будет  говорить  с  ним  в
окружении семьи, но теперь, мимо семьи, свидетелями их разговора будут и
чужие люди.
   Гас также ждала звонка Роберта, но он почему-то молчал, хотя она сама
уже несколько раз оставляла ему сообщение на автоответчике. Никогда  она
не нуждалась в нем так сильно, как сейчас.
   "Это все из-за дурацкого покроя платья", - наконец догадалась Гас, не
понимая, как она могла не заметить этого раньше.
   Запах делал его похожим на домашний халат, оставалась  только  надеть
передник, и марш на кухню готовить ужин!
   Давным-давно, еще в те времена,  когда  Гас  объявила  войну  страху,
обитавшему в ее душе, она придумала для себя  маскарадное  домино,  или,
скорее, рыцарские доспехи, маску, за которой она  могла  спрятаться  ото
всех. Этой маской для нее стала напускная презрительная бравада.  Пришло
время вновь надеть маску и не строить из себя застенчивую молодую  жену.
Долой голубое шелковое платье, рее равно ему бы никто не поверил!
   Сейчас ей надо  было  что-то  совсем  другое.  К  счастью,  профессия
научила ее в мгновение ока облачаться в другой костюм.
   Через несколько минут Гас совершенно преобразилась.  Зеркало  сказало
ей, что она добилась нужного эффекта. Облегающее красное платье с голыми
плечами и смелым декольте  и  такие  же  красные  узконосые  лодочки  на
высоких каблуках превратили ее в наглую обольстительницу.  Гас  добавила
еще длинные серьги из легких перьев, щекотавших ей  шею,  а  в  качестве
последнего штриха вытащила гребенки, державшие  ее  прическу,  и  волосы
волнами упали ей на плечи, кокетливо прикрыв один глаз.
   Капелька  крепких  духов  "Перечная   мята"   производства   компании
"Американская  натуральная  косметика",  чью  продукцию  она  собиралась
рекламировать, и Гас была готова к выходу.
   - Не забудь отдать мне честь, солдатик! - пропела она себе в зеркало,
улыбаясь блестящими красными губами.
   Эта была та самая Гас Феверстоун, которую все знали и с удовольствием
ненавидели, такой она мечтала быть  не  только  снаружи,  но  и  внутри.
Потому что такую женщину никто никогда не способен обидеть.
   Она уже шла  к  дверям,  когда  ее  остановил  пронзительный  звонок.
Никогда еще Гас не двигалась с подобной быстротой.
   На втором звонке она уже прижимала трубку к уху.
   - Это ты. Роб? Здравствуй. -, Голос жениха с трудом пробивался сквозь
шум помех.
   - Гас! - закричал он в трубку.  -  Я  нахожусь  в  Мексике.  Я  нанял
детектива, чтобы разузнать о Кэлгейне,  и  он  отыскал  виллу  в  заливе
Скорпионов. Я прилетел сюда сегодня утром.
   - Ты опоздал, Роб. Я вчера  сумела  избавиться  от  Кэлгейна,  но  он
продолжал преследовать меня и каким-то образом проник в дом, несмотря на
охрану. Возвращайся скорее, ты мне нужен.
   - Он у вас? Не тяни, вызывай полицию!
   - Я не могу. Роб. Он меня шантажирует...  Вернее,  нас  с  тобой.  Он
может рассказать все нашим. И вообще всем.  Я  должна  ему  подыгрывать,
пока не выясню, что ему нужно.
   - Держись, Гас. Я вылетаю следующим самолетом.
   Он отсоединился, но Гас еще некоторое время прижимала трубку  к  уху.
Роб успокоил ее, он был талисманом,  поддерживающим  ее  дух,  хотя  она
чувствовала, что в ней тоже зреет решимость. Она  никогда  не  позволяла
себе целиком полагаться на кого-то  другого,  особенно  в  эмоциональном
плане. Роберта здесь не было, но даже  окажись  он  рядом,  в  борьбе  с
Джеком Кэлгейном она должна была рассчитывать на собственные силы.
   К счастью, в ее голове зрел новый замысел, и на  этот  раз  Гас  была
готова на  все,  чтобы  не  допустить  провала.  Существовало  множество
способов избавиться от неугодного гостя.
 
*** 
 
   Занимавшее несколько акров и расположившееся на поросших лесом холмах
в районе Флинтридж имение Феверстоунов было  так  же  знаменито,  как  и
соседние имения, среди давних владельцев которых числился один из первых
голливудских киномагнатов, а также  миллионер,  сделавший  состояние  на
выращивании апельсинов, плантации которых он заложил, привезя  несколько
пакетиков семян из Флориды.
   Главному дому из двадцати четырех  комнат  было  уже  четверть  века,
когда прапрадедушка теперешнего Лейка-младшего купил  его  за  пятьдесят
тысяч долларов у  тогдашнего  губернатора  Калифорнии,  что  даже  в  те
времена считалось выгодной сделкой. Пока строился губернаторский  дом  в
Сакраменто, "Замок Дракулы" в течение нескольких летних  месяцев  служил
официальной губернаторской резиденцией.
   Феверстоуны добавили к дому еще  одно  крыло  и  соорудили  эффектный
дворик под стеклянной крышей, а также несколько  раз  меняли  внутреннюю
отделку, но всегда бережно сохраняли первоначальный викторианский  облик
особняка и обстановку начала века.
   В богато иллюстрированной статье в  недавнем  номере  "Архитектурного
дайджеста" особняк был назван историческим памятником. На фотографиях на
развороте  журнала  были  запечатлены  Бальный   зал,   превращенный   в
художественную галерею, и Большой холл - элегантная прихожая, украшенная
ампирными вазами и несколькими предметами эпохи Людовика XV.
   Что же касалось парадного салона, то снимки  успешно  передавали  всю
прелесть  мягкого  света  золоченых  канделябров  и  хрустальных  люстр,
барочную пышность  росписи  на  потолке,  но  не  могли  передать  общей
атмосферы гостиной, которую можно было оценить,  лишь  охватив  взглядом
весь ее простор и великолепие.
   В этот вечер интимная обстановка приема  особенно  контрастировала  с
размером салона, освещенного одновременно и люстрами, и свечами, что тем
не менее создавало особый уют.
   Лейк, известный как гостеприимный хозяин и большой знаток вин, всегда
заботился о том, чтобы приглашенные остались довольны. Вот и теперь  они
с Лили предлагали немногочисленным гостям напитки и закуски, в то  время
как официанты держались в стороне, не зная, чем еще они могут помочь.
   Джек, уже представленный Лейком гостям, занял место у камина,  откуда
мог следить за всем  происходящим.  Ожидая  появления  интересующей  его
особы, он, развлекался тем,  что  легким  круговым  движением  заставлял
кубики льда с мелодичным звоном ударяться о стенки  бокала,  посылая  во
все стороны маленькие волны.
   Его напускное равнодушие никак не означало, что Джек не  оценил  всей
пышности и красоты особняка, он  готов  был  немедленно  высказаться  по
этому поводу. Хотя тут были и другие достойные похвалы вещи,  такие  как
пятидесятилетнее ячменное виски, плескавшееся в  его  бокале.  Время  от
времени он с удовольствием поглядывал на золотистую влагу.
   Джек по-прежнему жаждал забвения, которое мог дать ему  алкоголь,  но
помнил и те страшные дни, когда виски и забвение были единственной целью
его жизни. Он жил тогда смутной надеждой, что в  один  прекрасный  день,
если ему сильно повезет, он больше не  проснется.  Смерть  безболезненно
перенесет его в иной мир.
   Но, видимо, его  намерение  свершить  правосудие  пересилило  тягу  к
саморазрушению. И все же иногда ему  нравилось  держать  бокал  в  руке,
вдыхать крепкий аромат виски и подавлять мучительную жажду, искушая себя
и судьбу.
   Двустворчатые  двери  салона  были  сегодня  гостеприимно  распахнуты
настежь, но никто из занятых  беседой  гостей  не  обратил  внимания  на
гибкую фигуру в ярко-красном платье, которая появилась  на  пороге.  Она
остановилась в картинной позе, оглядывая зал, явно  рассчитывая  на  то,
что ее заметят. Джек был поражен, что никто не посмотрел на темноволосую
красавицу в пламенеющем платье. Он не мог оторвать от нее глаз.
   Склонив голову набок и слегка вытянув губы, она равнодушно оглядывала
комнату, как будто это был не блестящий прием,  а  бакалейная  лавка  на
углу с редкими покупателями. Ее  взгляд  безразлично  и  даже  несколько
устало скользил по лицам гостей, пока не встретился с  его  взглядом,  и
она  гордо,  почти  с  вызовом,  вздернула  подбородок.  У  Джека  начал
дергаться мускул  на  щеке,  и  он  не  знал,  что  сделать,  чтобы  его
остановить.
   Если Гас  хотелось  привлечь  внимание,  то  теперь  ей  это  наконец
удалось. Один за другим гости поворачивались к дверям, чтобы посмотреть,
в  кого  же  впился  взглядом  стоящий  у  камина   новый   член   семьи
Феверстоунов.
   - Вижу, что мой л-любимый супруг уже со всеми перезнакомился.  Вот  и
прекрасно, - объявила Гас, направляясь прямо к нему.
   Она назвала  его  "любимый  супруг"?  Она  определенно  переигрывала.
Забавляясь в душе ситуацией, Джек протянул ей руку, но Гас не только  не
приняла ее, но посмотрела на него так, будто собиралась  выцарапать  ему
глаза, если он посмеет к ней прикоснуться.
   - У нас есть о чем поговорить, - сказала она, понизив ГОЛОС. -  -  Но
ЭТО ПОТОМ.
   - Я буду с нетерпением ждать счастливого момента.
   Джек смотрел в ее злющие фиалковые  глаза  и  чувствовал,  как  снова
подпадает под ее очарование. Все остальные тоже в упор смотрели на  них,
но Гас было наплевать на это. Какая же она  бешеная  и  непредсказуемая,
готовая сорваться в ответ на малейший вызов... Совсем как чувствительная
ультразвуковая система сигнализации, реагирующая на  малейшее  движение.
Красные блики от огня в камине играли на ее волосах. А может  быть,  это
был отсвет ее ярко-красного платья...
   Джек почувствовал сладкий щекочущий запах перечной мяты.
   - Я очень рада, дорогой, что ты сумел вернуться, - сказала она.  -  Я
была в полном отчаянии, когда обнаружила, что тебя нет в самолете.  Я...
- Она смолкла, не находя подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. -
Я просто не выдержала и закричала, - завершила она.
   - Неужели? Жаль, что меня там не было, чтобы послушать.
   Гас пальцем сняла холодную каплю с бокала в его руке.
   - Вижу, ты уже пьешь. - Она поднесла палец к губам и слизнула  влагу.
- Пожалуйста, дорогой, принеси мне тоже что-нибудь выпить.
   Он отрицательно покачал головой.
   - Ты не хочешь? Почему? - удивилась она.
   - Потому что я твой муж, а не лакей.
   Ярость вспыхнула в ее глазах. Она гордо вскинула голову  и  принялась
высокомерно разглядывать плохо сидящий на нем темный блейзер,  найденный
им в стенном шкафу в спальне.
   - Даже лакей и тот одет лучше,  чем  ты,  -  произнесла  она  громким
свистящим шепотом. - Где ты раздобыл этот пиджак?
   Одолжил у официанта в третьесортном ресторане?
   Джек сжал бокал в руке. Ему безумно хотелось выпить.
   - Я не манекенщик. Гас. Я человек простых вкусов.
   - Ты человек, который не способен довести до конца начатое дело.
   В одном он МОГ отдать ей должное. Она умела вызывать в нем бешенство,
как никакая другая женщина. Он никогда не имел  склонности  к  публичным
скандалам, не считая возможным на глазах  у  всех  унизить  женщину,  но
сейчас он был готов на все. Джек  жаждал  довести  до  конца  начатое  в
пустыне. Он жаждал перебросить Гас через  колено  и  задать  ей  хорошую
взбучку, пока она не запросит пощады, и произвести  экзекуцию  прямо  на
глазах у этих высокомерных денежных мешков. В его ушах  уже  звучали  ее
жалобные вопли.
   К счастью для Гас, он был человеком с огромным самообладанием.
   - Но ты ведь свое получила, - напомнил он ей.
   - В следующий раз можешь не затрудняться,  -  произнесла  она  одними
губами и тихо, чтобы никто не услышал, презрительно послала его к черту.
   После чего повернулась и отправилась на поиски новой жертвы.
   Гас  пересекла  комнату  походкой  модели  под  взглядами   обожающей
публики. Одно покачивание ее бедер сводило его с ума.
   Можно было забыть, что она заикается и панически боится  змей,  хотя,
впрочем, она убила одну, чтобы спасти ему жизнь.
   Можно  было  забыть,  что  она  всего-навсего  наглая   сучка.   Джек
одновременно и любовался ею, и ненавидел ее. Что с  ним  происходит?  Он
умирал от желания выпить и от желания обладать ею. Он не знал, какое  из
этих желаний было сильнее. Он никогда не думал, что способен так  хотеть
чего-то. Сладкая отрава виски во рту и сладкая  отрава  ее  тела  в  его
объятиях...
   Бокал в  его  руке  стал  необычайно  тяжелым,  он  поставил  его  на
мраморную полку камина и расстегнул пуговицы пиджака.
   Гас сначала направилась к бару около  дверей  на  террасу,  но  дошла
только до рояля-, где тапер негромко наигрывал  приятные  мелодии.  Лейк
остановил ее, чтобы представить паре, мужу и жене,  которые,  если  Джек
правильно запомнил, оба были театральными режиссерами.  В  конце  концов
вся, семья Феверстоунов была ревностной поклонницей  искусства.  Пианист
уже успел сыграть  весь  свой  репертуар  от  Шопена  до  Шуберта  и,  к
сожалению, добрался до одной из органных фуг Баха. Что касалось  музыки,
то и тут образование Джека было на уровне. В этой области он  знал  все,
что надо было знать. Просто он предпочитал Баху Луи Армстронга.
   Он также чувствовал, как постепенно росло  напряжение  в  комнате,  и
сознавал, что в немалой степени способствовал этому  своим  присутствием
среди гостей. Лейк Феверстоун, в частности, следил за ним  с  более  чем
братским интересом. И не только сейчас в салоне, но и в спальне наверху.
Осматривая свою комнату в поисках приборов  наблюдения,  Джек  обнаружил
крошечную камеру у самого потолка. Когда в следующий раз Лейк настроится
на "Шоу Джека Кэлгейна", он подумает, что  в  комнате  произошел  потоп.
Добравшись до камеры, Джек облил объектив водой.
   Джек  почувствовал,  что  напряжение  в  салоне  повысилось  еще   на
несколько единиц. Прибыл новый гость, и он вызвал такое же волнение, как
и появление Гас. Высокий, с аристократической внешностью, стройный почти
до, худобы, он должен был пробуждать невольны