й страх в сердцах  всех,  и
особенно женщин, своим суровым тевтонским обликом.
   Что-то привычно жестокое читалось в холодных темно-серых глазах Вебба
Кальдерона,  сквозило  в  очертаниях  его  волевого  подбородка  и  даже
угадывалось в строгой прическе. Его волнистые русые волосы были зачесаны
назад, и лишь одна выжженная солнцем  прядь  падала  на  лоб.  У  любого
другого человека эта прядь смягчала бы суровость облика, но только не  у
Вебба Кальдерона.
   Отчасти именно из-за Вебба Кальдерона Джек Кэлгейн проник в этот дом.
Известный торговец на международном  рынке  произведений  искусства,  он
помог Лейку приобрести наиболее ценные предметы его коллекции,  но  Джек
знал,  что  федеральные  власти  уже  давно  подозревают  Кальдерона   в
организации  нескольких  сенсационных  краж.  Ему  не  раз  подстраивали
ловушки, но он не попал ни в одну из них и всегда выходил сухим из воды.
Не было ни свидетелей, ни улик, ничего,  что  могло  бы  связать  его  с
преступлениями,  только  наводчиком  всегда   был   кто-то   изнутри   и
большинство похищенных предметов в то или иное время прошли  через  руки
Кальдерона.
   Сам Джек как-то  принимал  участие  в  одной  из  подобных  секретных
операций, встречался с Кальдероном лицом к лицу и теперь гадал, вспомнит
ли он его. Тогда обстоятельства их встречи были совсем другими, и, самое
главное, тогда Джек действовал под другим именем и выглядел иначе.
   Сегодня он постарается выяснить, узнал ли его Кальдерон.
   А пока Джек наблюдал, кто из Феверстоунов первым заметит торговца,  и
был очень удивлен, что именно Лили бросилась к нему  навстречу  в  своем
развевающемся белом шифоновом платье, делавшем ее похожей на привидение.
Пряди пепельных волос  выбились  из  ее  прически,  она  изящным  жестом
водворила их на место и только потом  взяла  Вебба  под  руку  и  повела
представлять гостям. Они неторопливо обошли комнату  и  оказались  возле
рояля, где собралась небольшая группка людей, в том числе Лейк и Гас.
   Кальдерон вел любезный разговор с Лейком, не выходя за рамки  обычной
светской беседы. Джек заметил, что Гас взяла с подноса  официанта  бокал
шампанского и с шутливым поклоном подала его Кальдерону. Тот ответил  ей
кивком головы и продолжительным восхищенным взглядом,  что  было  вполне
естественно, когда речь шла об Августе Феверстоун. Видимо, его отношения
с семьей Феверстоунов ограничивались законным  бизнесом,  хотя  на  этот
счет у Джека имелись сомнения. Лейк мог быть среди покупателей бесценной
контрабанды, во ввозе которой подозревали Кальдерона.  Вполне  возможно,
один из них или они оба были замешаны в краже  знаменитого  полотна  Ван
Гога, поисками которого занимался Джек.
   Джек как раз собирался подойти к  группе  и  нарушить  ее  уединение,
когда Уорд Макгенри, директор опекунского  фонда  и  президент  компании
"Феверстоун", поднялся с дивана и нарочито громко откашлялся. По добытым
Джеком сведениям, уважаемому президенту было за пятьдесят, но его густые
рыжеватые волосы, причесанные на манер Джона Кеннеди, симпатичные  живые
синие глаза и здоровый цвет лица делали его лет на десять моложе.
   - Дорогие друзья, -  начал  он  добросердечно,  -  позвольте  мне  на
несколько минут занять ваше внимание.  Я  собирался  сообщить  вам  свою
новость за ужином, но не могу больше ждать и хочу немедленно  поделиться
ею с вами. Прошу минуту вашего внимания!
   Разговоры смолкли, и пианист тоже перестал играть.
   Макгенри поднял вверх бокал с мартини, как  бы  собираясь  произнести
тост.
   - Всем вам известно, какое испытание недавно выпало на долю одного из
членов этой семьи. Наша дорогая Августа, или Гас, как она  предпочитает,
чтобы  ее  называли,  была  похищена  и   взята   в   заложницы   левыми
экстремистами с целью  привлечь  внимание  к  их  преступным  идеям.  Но
давайте не будем предаваться печальным воспоминаниям.  Трагедии  удалось
избежать, и это одна из причин, по которой мы собрались  здесь  сегодня.
Мы собрались, чтобы отпраздновать благополучное возвращение Гас.
   Макгенри быстро кивнул Гас и снова обратился к гостям:
   - Я хочу сообщить вам, что тяжелое испытание, выпавшее на  долю  Гас,
открыло мне глаза на  многие  вещи.  Позвольте  мне  сказать,  что  даже
несчастье, как это ни удивительно,  имеет  свои  положительные  стороны.
Обычно последствием его бывает перемена в наших  взглядах  и  расширение
нашего кругозора. Вот и теперь я с ужасом и в то же время с  покорностью
судьбе обнаружил, что никто из нас  не  застрахован  от  подобного  рода
несчастья. Что все мы беззащитны  перед  террористами,  чьи  радикальные
идеи получили в наше время столь  широкое  распространение.  Вот  почему
героизм Гас не должен пройти незамеченным. Она совершила храбрый побег и
тем самым внесла вклад в борьбу за свободу каждого человека.
   Макгенри остановился,  давая  присутствующим  возможность  переварить
сказанное.
   - На некоторых из нас  возложена  благородная  обязанность  стоять  у
кормила промышленности, которая одевает и насыщает граждан нашей страны,
сооружает для них жилища. Гас показала нам доблестный  пример  борьбы  с
насилием, и мы никогда не отступим  перед  этим  злом.  Так  давайте  же
поблагодарим ее за то, что она сделала нашу жизнь более безопасной.
   Реакция гостей на речь  была  сдержанной.  Джек  понял,  что  Гас  не
пользовалась среди них особой популярностью. Тем не менее она  выступила
против заклятых врагов большого  бизнеса,  во  всяком  случае,  так  они
считали, и одно это обеспечивало ей их поддержку.
   - Жизнь подвергает нас множеству испытаний, пока мы находимся на этой
земле, - тем временем продолжал Макгенри, - и  Гас  с  честью  выдержала
одно из них. Вот почему, как глава опекунского фонда семьи Феверстоунов,
я рад сообщить вам, что все условия, предусмотренные при  его  создании,
теперь можно считать выполненными, и  я  пользуюсь  предоставленным  мне
правом, чтобы передать Гас  все  причитающееся  ей  наследство  в  любой
указанный ею срок, чтобы она могла использовать его на дорогие ее сердцу
цели. Деловые цели, я хотел бы подчеркнуть.
   Джек взглянул на Гас и увидел,  что  она  побледнела.  Не  дыша,  вся
внимание, она смотрела на Макгенри, расплескивая шампанское из бокала на
свои красные лодочки.
   - Мой близкий друг и деловой партнер  покойный  Лейк-старший,  -  тем
временем бубнил Макгенри, -  настаивал  на  том,  что  условия  передачи
наследства, предусмотренные фондом, можно считать выполненными только  в
том случае, если его дети проявят дальновидность, мужество  и  моральную
стойкость, необходимые для успешной  деятельности  на  ниве  бизнеса.  Я
считаю, что Гас выполнила все эти условия. - Он поднял  бокал.  -  Такая
женщина заслуживает, чтобы ей дали шанс на пути к успеху,  и  мы,  члены
семьи и я, даем Гас этот шанс!
   - Правильно! - крикнул кто-то.
   Все, кроме Джека,  подняли  бокалы.  Где-то  в  середине  не  слишком
вразумительной речи Макгенри он начал разбираться в происходящем и  чуть
не рассмеялся. Так вот для чего было  задумано  похищение.  В  завещании
Лейка-старшего содержалось некое расплывчатое условие, и, для того чтобы
вырвать деньги из цепких когтей Макгенри, Гас пришлось пуститься во  все
тяжкие и совершить нечто столь заметное  и  грандиозное,  что  не  могло
ускользнуть от внимания публики.
   Гас уже пришла в себя, но все еще  не  могла  поверить  своей  удаче.
Восторг был написан на ее лице, широко улыбаясь и  светясь  от  счастья,
она принимала поздравления.
   Что  же  касается  реакции  остальных  Феверстоунов,  то   она   была
двойственной. Джек отметил, что Лили не скрывала своей растерянности, но
Лейк продолжал разыгрывать благодушного  хозяина,  хотя  во  время  речи
Макгенри он тревожно  посматривал  на  свою  сестру.  Он  даже  тихонько
подошел к ней, стал рядом, и они обменялись многозначительным  взглядом.
Джек тут же сделал вывод, что в этой семье, как и во всякой другой, есть
свои секреты.
   Вебб Кальдерон тоже поднял свой бокал с шампанским.
   - Расскажите нам подробнее о ваших деловых планах, Гас. Вы, наверное,
собираетесь открыть собственное модельное агентство?
   Гас немного смущенно рассмеялась:
   - Нет, у меня совсем другие планы. Я поставила себе две цели, и  одна
из них совсем не требует шумного блеска  рекламы,  потому  что  касается
очень деликатного вопроса, связанного со смертью моей сводной сестры.
   Гас бросила быстрый взгляд в сторону  Лейка  и  Лили  и  поняла,  что
близнецы недовольны. Рука Лили нервно метнулась  к  тяжелой,  украшенной
драгоценными камнями броши у нее на  шее,  а  Лейк  сделал  шаг  вперед,
словно собираясь остановить Гас.
   Гас, заикаясь, произнесла еще несколько слов, смолкла и затем  начала
все сначала:
   - Я хочу сказать вам, что собираюсь создать, фонд имени моей покойной
сестры Джиллиан для изучения коварной болезни, которая ее  убила.  Никто
не должен умирать, как умерла Джиллиан и как каждый год  умирают  тысячи
других молодых женщин, подростков и детей.
   Теперь сама Гас подняла вверх свой бокал с шампанским.
   - Для начала я собираюсь  издавать  журнал,  но  он  не  будет  чисто
женским журналом или журналом мод, во всяком случае, не таким,  к  каким
мы привыкли. Его основой будет поиск индивидуального  стиля  для  каждой
женщины. Я хочу, чтобы  женщины  поняли,  что  мы  не  должны  позволять
законодателям  мод  с  Медисон-авеню  закабалять   нас   своим   идеалом
совершенной женщины. Каждая из нас может сама решить, каков  этот  идеал
для нее.
   Гас еще выше подняла свой бокал.
   - Я хочу, чтобы каждая женщина нашла  для  себя  свой  индивидуальный
стиль, даже если это мужские трусы...
   Бледно-розовый комок подкатился к  самым  ногам  Гас  и  заставил  ее
замолчать.
   - Тетя Гас! - пропищало существо и стремительно бросилось  в  объятия
Гас, так что та еле успела поставить на столик свой бокал.
   Джек догадался, что явился последний член клана Феверстоунов. Видимо,
это и  была  пятилетняя  Бриджит.  Он  наблюдал  за  девочкой  и  Гас  и
чувствовал, как тоска подкрадывается к его сердцу. Бриджит была примерно
того же возраста, что и его дочь, если бы осталась жива.
   - Где же он? - допрашивала Бриджит. Она была в розовом трико и такого
же цвета атласных балетных туфельках. Она крутила головой, и ее кудряшки
подпрыгивали. - Где же он, Гас? Покажи мне его!
   - Кого? - удивилась Гас.
   - Ну конечно же, мужчину, за которого ты вышла замуж!
   Он ведь теперь мой дядя, правда?
   - Я здесь, рядом с тобой, - отозвался Джек. Его  подчеркнуто  веселый
тон не мог скрыть грусти.
   Малышка сморщила нос, сосредоточенно разглядывая Джека. В  свои  пять
лет  она  уже  проявляла  властность,  подражая  Гас,  и  все  же   была
очаровательна. Джек еле сдержался, чтобы не погладить  ее  по  белокурым
волосам.
   Бриджит смотрела на него своими синими глазами, - Вы злой? - спросила
она.
   - Очень.
   Она даже не улыбнулась шутке. ;
   - Я вам не верю.
   - И напрасно, - пробормотала Гас, -  Нам  надо  вместе  поужинать,  -
заметила Бриджит. - Тогда, пожалуй, мы лучше познакомимся.
   - Нет, дорогая, - вмешалась Лили, обращаясь к Бриджит через  комнату.
- Это ужин только для взрослых.
   Лейк, а за ним Лили подошли к Гас и Джеку.
   - Нет, Лили, мне кажется, Бриджит права. - Лейк  взял  на  себя  роль
семейного миротворца. - В конце концов это особый  случай.  Мы  отмечаем
возвращение Гас и ее свадьбу.
   Бриджит засияла улыбкой и подняла кверху сразу  два  больших  пальца,
но, к удивлению Джека, Гас промолчала.
   - Прекрасно, - нервно вздохнула Лили, явно чем-то недовольная.
   Она повернулась к экономке, которая тоже определенно не одобряла идею
и с упреком смотрела на Джека, как  будто  он  был  причиной  возникшего
конфликта.
   - Френсис, пожалуйста, приведите в порядок Бриджит, - сказала Лили. -
Может быть, вам удастся уговорить ее снять трико, в котором она днюет  и
ночует, и переодеться во что-нибудь более  подходящее?  Тогда  вы  снова
можете привести ее сюда.
   - Трико - самая лучшая одежда, - высказала свое мнение Бриджит.  -  И
если вы против, чтобы я была в нем на ужине, тогда я надену  свою  пачку
из "Лебединого озера". Могу я, Гас? Пожалуйста! В балете  я  буду  белым
лебедем Одеттой.
   Гас опустила на пол свою подопечную.
   - Хорошо, можешь надеть пачку, но только давай обойдемся без венка из
перьев на голове, согласна? Иначе ты будешь мешать всем за столом.
   Френсис увела Бриджит, гости потянулись в столовую, и  Джек  заметил,
что Гас задержалась, разглаживая свое  облегающее  красное  платье,  как
если бы хотела поговорить с ним наедине.
   - Хорошая девчушка, - заметил Джек.  -  Наверное,  сильно  увлекается
балетом?
   - Только и живет Им-. Я поощряю ее, потому что знаю, как ей  одиноко.
У нее есть подруги в школе, но никого здесь по соседству, а  меня  из-за
работы часто не бывает дома.
   - Наверное, теперь  все  переменится?  Я  хочу  сказать,  с  изданием
журнала?
   - Да... Да, конечно.
   Они пошли к дверям, и снова его накрыла волна ее  крепких  духов.  Он
смотрел на покачивание ее бедер и живо представил  их  обнаженными,  как
тогда в душе... И неудовлетворенное, гнетущее желание привычно вернулось
к нему.
   - Я тоже хочу тебя поздравить. Гас, - сказал он. - С  этими  деньгами
ты станешь по-настоящему богатой женщиной.
   - Да, спасибо. - Она кивнула, явно не желая обсуждать свое будущее. -
Между прочим, ты ездишь верхом?
   Джек со значением посмотрел на нее.
   - Ты ведь хорошо знаешь, что да, - пошутил он.
   Вспыхнувшее в ее глазах недовольство сказало ему, что она не одобряет
его грубого юмора и что  он  лишился  тех  очков,  которые  заработал  с
помощью Бриджит.
   - Я имела в виду лошадей, - сказала она резко.
   - А, значит, ты говорила о лошадях? Конечно, умею. И на них тоже.
   - Тогда до завтра. В восемь утра.
   Она кивнула ему и пошла прочь, не дожидаясь ответа и  не  заботясь  о
том, что о них подумают.
   "Чем  непокорнее  молодая  кобылица,  тем  лучшая   лошадь   из   нее
получится", - подумал Джек, глядя,  как  Гас  пересекает  Большой  холл.
Сексуальная королева в красном на шахматном черно-белом поле...
   - Я также прихвачу плетку, - пробормотал он. - На  случай,  если  она
понадобится.
 
Глава 15 
 
   Во сне она была готова принять его... Нетерпеливая, возбужденная, она
ждала его. Он подошел к ней сзади и  начал  поглаживать  ее  бедра,  как
поглаживают испуганное дрожащее животное или норовистую лошадь,  которую
готовятся оседлать.
   Он был не из тех наездников, которые пользуются седлом, он не  хотел,
чтобы что-то разделяло его с лошадью. Он будет скакать на ней без седла,
сжимая ее сильными ногами, чтобы она не могла сбросить его  и  вырваться
на свободу.
   Его шепот был тихим и умиротворяющим, а легкое прикосновение  ладоней
погружало ее вздрагивающее тело в море  блаженства.  Море  блаженства  с
капелькой ада в нем... Когда он склонился над ней, она почувствовала его
запах, теплый пряный аромат сдобренного  специями  бренди.  Внезапно  он
оседлал ее и шлепнул ладонью по крупу, чтобы пустить вскачь.
   Дрожь пробежала по ней от холки до хвоста, а  ноги  ослабли,  готовые
вот-вот подогнуться. Нега до  краев  наполнила  ее,  захлестнула  теплой
волной, погрузив в оцепенение. Его рука похлопывала ее, подгоняя вперед,
но она не могла сделать ни шагу. Ей было достаточно и этого наслаждения.
У нее не было сил па большее.
   Внезапно она ощутила на шее прикосновение его губ и его дыхание.
   - Дай мне покататься на тебе, прекрасное животное. Дай мне покататься
хоть немного, прошу тебя.
   Его ладонь на крупе давила все сильнее, ноги отказывались ее держать,
мягкая земля манила к себе. Она была готова упасть на нее, но непокорное
неистовое сердце влекло ее вперед. Ее одинокое,  вырывающееся  из  груди
сердце...
   Она хотела его. Боже, как сильно она его хотела! Если  бы  только  он
дал ей остановиться и упасть на мягкую землю, если бы он просто взял  ее
в свои объятия и отправился вместе с ней в рай или в ад, все равно куда,
но вместе.
   - Ну еще немножко, - умолял он. - Не останавливайся!
   Его дыхание участилось, но рука все увереннее  подгоняла  ее  вперед,
все сильнее наносила удары горячая ладонь. Ей  не  было  больно,  но  от
каждого удара она вскрикивала, задыхаясь от наслаждения.
   И вот уже он не бьет, а ласкает ее. Как неожиданно и  как  невыносимо
сладко движение его пальцев! Она приготовилась к следующему  удару,  она
даже предвкушала его, но он снова  повторил  легкую,  как  прикосновение
птичьего пера, ласку. От нахлынувшего желания мир  завертелся  перед  ее
глазами.
   - Пусти же меня к себе, прекрасное животное, - шепнул он.
   Ее бедра задвигались, имитируя совокупление. Теперь, к своему  стыду,
она была готова подчиниться любой его прихоти.
   Она готова была повернуться к нему, чтобы он, закинув ее ноги себе на
плечи, начал бы свое неторопливое ритмичное движение Мужчина на свободе,
наслаждающийся женщиной...
   Ощущение вины вернуло Гас к действительности. Вот какие похотливые  и
нечистые сны ей  снятся...  "Это  он  всему  причиной",  -  решила  она,
по-прежнему витая где-то далеко. Как велика его власть над ней, если  он
подчиняет ее себе даже в пределах бессознательного.
   Она хотела повернуться к нему, но ей нравилось, когда  он  лежал  вот
так, прижавшись к ее спине, одной  рукой  поглаживая  ее  бедра,  другой
ощупывая ее груди. Обе его  руки,  привычно  распоряжавшиеся  ее  телом,
находились  как  раз  там,  где  следовало,   и   казались   удивительно
знакомыми... Знакомыми, как.
   Тревожный звоночек прозвенел где-то в глубинах  ее  мозга,  там,  где
обрабатывалась сенсорная информация, чтобы в  дальнейшем  обрести  форму
мысли. Она знала эти руки. Она  чувствовала  их  тепло,  она  знала  эти
пальцы... Мужской одеколон с его душноватым запахом тоже был  ей  хорошо
знаком. Он ей даже нравился.
   Ну конечно же, это был одеколон Роберта.
   Вычислительный центр в ее мозгу приступил  к  обработке  накопившейся
информации. Ей снилось, что она в конюшне,  но  в  действительности  она
находилась в постели, причем в своей собственной, а  мужчина,  сжимавший
ее груди и поглаживающий бедра, был не кем иным, как Робертом Эмори. Это
он, а не Джек, хотел на ней покататься.
   - Это я. Гас! Это я, девочка! Нам надо с тобой поговорить.
   Гас открыла глаза и  увидела  свою  залитую  лунным  светом  спальню.
Привычный запах одеколона и привычный жар тела, это точно был Роб.
   - Это ты, Роб?  -  на  всякий  случай  спросила  она  и  стремительно
повернулась на другой бок, при  этом  ударив  его  по  носу.  -  Прости,
пожалуйста!
   Даже при лунном свете Гас заметила, как сощурились его глаза, а  лицо
выразило недоверие. Она всегда считала ревность единственным недостатком
Роба. И все же как хорошо,  что  он  с  нею  рядом.  Видимо,  поддавшись
импульсу, он, не раздеваясь, лег к ней в постель. Гас  очень  нравилось,
как играли желваки на его  скулах,  когда  он  волновался.  Живые  карие
глаза, темные волосы и  ямочка  на  подбородке  делали  его  похожим  на
подростка, за исключением тех случаев, когда он сердился, как  это  было
сейчас. Тогда он из подростка превращался в совсем маленького мальчика.
   - Конечно, это я,  -  сказал  Роб.  -  Интересно,  за  кого  ты  меня
приняла?
   Не получив немедленного ответа, он по-настоящему разозлился.
   - Ты что, спишь с ним. Гас? Вы с ним в Мексике, наверное, только этим
и занимались?
   - Да нет же. Роб!  -  опровергла  она  его  подозрения,  и  это  было
правдой: в Мексике они с Джеком  не  спали.  -  Давай  не  будем  сейчас
говорить о сексе, у нас есть более серьезные проблемы для обсуждения.
   Подперев голову кулаком, он напряженно вглядывался в ее лицо.
   - Например, такие, как расторжение твоего брака...
   В порыве непонятного смущения Гас натянула на  себя  одеяло,  к