х его  возникает
знакомая режущая боль, а голова словно превращается в гудящую наковальню.
   - Верно. Но, кажется, именно вы, как никто иной, интересуетесь насилием и
убийствами.
   Услышав такое утверждение, Дезире изо всех  сил  прикусила  губу.  Только
взгляд Романа не дал ей вмешаться в разговор.
   - Судя по гонорарам, который я получаю за мои книги, я  не  единственный,
кого интересуют эти темы.
   - И в этом я должен с вами согласиться. - О'Мейли подался вперед и взял в
руки кружку кофе. Хотя его лицо приняло задумчивое выражение, поза детектива
оставалась непринужденной и расслабленной. По опыту  общения  с  ним  Дезире
знала, что внешность бывает обманчива. О'Мейли всегда был опаснее всего  как
раз в те моменты, когда  казался  совершенно  спокойным.  -  Однако  не  все
читатели столь близко знали убитую. И  не  у  каждого  из  них  есть  черный
"порше", в который девочка села как раз в ночь убийства.
   Эти произнесенные ровным тоном слова, казалось,  взорвались  в  маленькой
гостиной подобно бомбе. В комнате повисло тяжелое молчание.
   Не в состоянии более выносить тягостную тишину, Дезире заговорила:
   - В городе есть и другие черные "порше".
   - Верно. Однако один свидетель успел заметить номер автомобиля. И  это  -
номер вашей машины, - обратился О'Мейли к Роману.
   Роман выругался про себя.
   - Ерунда! - воскликнул он вслух.
   - Вы хотите сказать, что были в ту ночь где-либо еще?
   - В какую ночь?
   О'Мейли кивнул, молча признавая выигранное собеседником очко.
   - Мне надо заглянуть в мой ежедневник, -  сказал  Роман,  когда  детектив
назвал ему дату и время. Однако сам Роман уже знал, каков будет ответ.  Ведь
в ту ночь, когда несчастная Тавифа Сью Джексон  села  в  черный  "порше",  а
затем была найдена убитой, он был дома. Один. И подтвердить его алиби  может
лишь проклятая бутылка.
   - Буду весьма благодарен,  если  вы  это  сделаете,  мистер  Фалконар,  -
подчеркнуто вежливым тоном произнес О'Мейли.
   - А ведь кто-то мог просто воспользоваться машиной Романа, разве не  так?
Тогда вполне естественно, что он об этом ничего  не  знает,  -  предположила
Дезире. - Его гараж стоит отдельно от дома. Если он,  например,  был  чем-то
занят, или работал, или спал... - Она обменялась быстрым взглядом с Романом,
и оба поняли, что подумали об одном и том же. Спал? Напился в стельку -  вот
это будет точнее...
   - Тогда получается, что преступник вернул машину в гараж после того,  как
убил девушку, так? - О'Мейли даже не пытался скрыть иронию в голосе.
   - Такое вполне могло быть,  -  настаивала  Дезире,  однако  Майкл  только
проворчал что-то в ответ.
   Потом он принялся задавать новые вопросы - в основном о проститутке, тело
которой  было  обнаружено  накануне.  Последний  раз  ее   видели   в   день
рождественского приема в доме Фалконаров. В тот день, когда Дезире  и  Роман
стали любовниками.
   Когда через час с  лишним  допрос  был  окончен,  Дезире  проигнорировала
молчаливый протест Романа и настояла на том, чтобы проводить О'Мейли  к  его
машине.
   - Поверить не могу, что ты допускаешь, будто это Роман! - взорвалась она,
как только они вышли из дома.
   - Если бы я действительно верил, что этот тип виновен,  я  бы  сейчас  же
арестовал его - хотя бы для того; чтобы ты не стала его следующей жертвой!
   - Это просто курам на смех! Роман никогда не обидит меня. Кроме  того,  я
ведь говорила с насильником по телефону - изволь не забывать  об  этом!  Это
был вовсе не Роман.
   - Голос можно изменить. Если бы ты говорила  с  маньяком  по  той  линии,
которую мы прослушиваем, у нас была бы сейчас  компьютерная  распечатка  его
тембра и интонаций! - Майкл в первый раз за время разговора дал волю  своему
раздражению. - А пока что нам приходится работать с теми крохами, что у  нас
есть. И, как ни неприятно тебе  такое  известие,  все  указывает  на  твоего
дружка.
   - Вот, значит, в чем дело! Ты ревнуешь?
   - Черт побери, нет... - Девушка не отрывала от лица  детектива  яростного
взгляда, и он наконец пожал плечами. - Может быть, совсем чуть-чуть.
   Дезире скрестила руки на груди.
   - Звучит не очень-то логично, особенно если учесть твой роман с Карин.
   - Ты вечно говорила,  что  я  должен  обращать  больше  внимания  на  мои
чувства, - огрызнулся Майкл.  -  Может,  мои  чувства  из-за  того,  что  ты
сблизилась с этим автором полицейских ужастиков, и нельзя назвать логичными,
однако тут я ничего не могу поделать, будь оно все неладно! Если мы с  тобой
больше не спим вместе, это еще не  означает,  что  мне  нет  до  тебя  дела,
Дезире. Я не забыл старые добрые времена. Тем не менее  я  не  могу  считать
этого парня убийцей только потому, что он твой любовник, - по  крайней  мере
без должного на то основания! - Он  достал  из  кармана  сложенный  вчетверо
листок бумаги. - Посмотри-ка лучше вот на это.
   Дезире расправила бумагу - на ней был черно-белый рисунок.
   - Что это? - поинтересовалась она, чувствуя, как стынет  кровь  у  нее  в
жилах, несмотря на неистовый гнев, который только что обуревал ее.
   - Фоторобот человека, который заказал  в  цветочном  магазине  цветы  для
тебя. Точно такие же цветы, как и те, что получали все жертвы изнасилования,
- объяснил Майкл. - Сегодня утром он появится во всех газетах.
   Рисунок был на удивление  точный.  Дезире  подумала,  что  портрет  можно
назвать слегка размытой фотографией Романа.
   - Да, это он, - проговорил О'Мейли, так как Дезире молчала.  -  И  можешь
мне поверить, Дезире: если бы не связи Фалконаров в правительстве  города  и
штата, он бы уже сидел за решеткой.
   - Роман ни в чем не виновен.
   - Интересно, что бы ты сказала, если бы не спуталась с Фалконаром?
   - Я ни с кем не путаюсь. - Дезире сложила листок бумаги  и  автоматически
опустила его в карман своего халата. - Я люблю Романа.
   О'Мейли коротко выругался.
   - Этого-то я и боялся.  -  Он  посмотрел  на  Дезире  долгим,  испытующим
взглядом. - Ты помнишь номер моего пейджера?
   - Разумеется.
   - Могу я попросить тебя об одном одолжении?
   - Пока не знаю.
   - Старайся думать головой, а не сердцем. И, если только у тебя  возникнет
хоть малейшее подозрение, немедленно звони мне, ладно?
   Глядя в обеспокоенные глаза О'Мейли, Дезире почувствовала, как сердце  ее
разрывается  между  мужчиной,  которого  она  отчаянно   пыталась   когда-то
полюбить, и человеком, в которого влюбилась сейчас, несмотря на  все  усилия
ни за что не делать этого.
   - Роман никогда не сможет обидеть меня, - упрямо повторила она.
   О'Мейли погладил щеку девушки тыльной стороной широкой ладони.
   - Будем надеяться, что ты права.
   Дезире постояла на краю улицы, наблюдая, как он уезжает, а затем с  тихим
вздохом вернулась в дом.
   Роман стоял у окна, и Дезире поняла, что он видел, как О'Мейли прощался с
ней.
   - Он тревожится за меня, - попыталась объяснить она.
   - Не он один... - Дезире снова показалась Роману  удивительно  хрупкой  и
беззащитной. К сожалению, с самого начала  между  ними  стоял  насильник  из
Французского квартала. - Будет лучше, если я уйду.
   Он сказал это так решительно, что Дезире показалось, будто в голове у нее
включилась тревожная сирена.
   - Ты имеешь в виду - вообще, верно? Роман не удивился, что она догадалась
о его намерениях. Ум и  проницательность  Дезире  были  двумя  из  множества
причин, по которым он влюбился в нее.
   - Да... - Он устало провел рукой по волосам. - Ничего у нас не получится.
   - Разумеется, не получится, если мы с самого начала на это настроимся,  -
спокойно согласилась с ним Дезире, хотя на душе у  нее  скребли  кошки:  она
понимала, что жизнь без него потеряет для нее всякий смысл. Дезире пересекла
комнату и подошла вплотную к Роману. - Один вопрос.
   Он уже знал, о чем она может спросить.
   - Это не я. В убийстве я не виноват.
   - Это мне известно и без тебя. - Во взгляде Дезире  мелькнула  улыбка.  -
Как насчет свадьбы в канун Нового года?
   Ее груди  были  так  тесно  прижаты  к  телу  Романа,  что  ему  страстно
захотелось попробовать соблазнительную плоть на вкус.
   - Свадьбы? - рассеянно переспросил он, и ладони его скользнули  под  полы
шелкового халата Дезире.
   Ощутив его нежное прикосновение, девушка выгнулась, всем телом прижимаясь
к Роману, и ее тихий вздох прозвучал как жалобный стон.
   - Мне кажется, так будет лучше всего - я имею в виду, для детей...
   Роману казалось, что его уже ничто на свете не сможет удивить. Намотав на
руку пряди шелковистых волос Дезире, он откинул голову девушки назад.
   - Для детей? - Серьезный взгляд темных, как ночь, глаз  окинул  ее  лицо,
внимательно  изучая  его  выражение,  впивая  волнующую  улыбку  сирены,  от
которой, кажется, и в глубокой старости его сердце будет биться  быстрее.  -
Так ты?..
   - Еще нет. - Дезире обвила его руками, и Роман ощутил на  своей  коже  ее
теплое дыхание. - Но после того, что мы с тобой вытворяли,  Роман  Фалконар,
будет странно, если в конце концов у нас не появится малыш.
   Ребенок. Его ребенок. Неожиданно Роман  понял,  что  мысль  об  этом  ему
удивительно приятна. Он подхватил Дезире на руки.
   - А знаешь, - проговорил он, осторожно обходя колючие еловые  лапы,  -  в
детстве я всегда мечтал о том, чтобы у меня был братик или сестренка.
   -  И  я  тоже.  -  Несмотря  на  все  предостережения   О'Мейли,   Дезире
чувствовала, как от сладкого предвкушения у нее кружится голова.
   - В таком случае будет несправедливо, если  мы  с  тобой  остановимся  на
одном ребенке...
   - Отлично. А что ты скажешь о троих?
   - Хорошая цифра.
   - Конечно, четыре - куда более удобное число, и к  тому  же  четное...  -
произнесла Дезире, когда Роман опустил ее на незастланную постель.
   - Мне тоже всегда нравились четные числа.
   - У моей тети Евангелины восемь детей. В ее доме  всегда  стояли  смех  и
гам... - В голосе Дезире прозвучала грусть.
   Услышав это, Роман обнял девушку и принялся целовать  ее  виски,  щеки  и
глаза.
   - Лучше всего не откладывать дело в долгий ящик и начать немедленно.
   - Если не  ошибаюсь,  -  лукаво  проговорила  она,  начиная  расстегивать
пуговицы его рубашки, - именно я первая заговорила об этом.
   Они  любили  друг  друга  с  нежностью,  от  которой  на   глаза   Дезире
навертывались слезы. Поцелуями Роман смахнул слезинки с ее ресниц,  а  затем
привлек девушку к себе, и они заснули, восполняя долгие  часы,  что  провели
без сна накануне ночью.
   Когда же они наконец проснулись, солнце  уже  село  и  комнату  окутывали
темные тени.
   - Уже почти Рождество, - пробормотала Дезире, прижавшись губами  к  груди
Романа. - Хочешь, обменяемся подарками  сегодня  вечером?  Или  подождем  до
завтра?
   В первый день Рождества они были приглашены на обед к  родителям  Романа.
После радушного приема в доме Фалконаров и на  редкость  приятного  ланча  с
матерью Романа, во время которого Дезире узнала много интересного о  детстве
и  юности  своей  мамы,  девушка  решила  предпринять   еще   одну   попытку
восстановить отношения с семьей своего отца.
   - Я уже получил самый дорогой  подарок,  -  отозвался  Роман.  Он  прижал
ладонь к животу Дезире, представляя, как  в  ее  теле  зарождается  клубочек
новой жизни. На сердце у него стало тепло и покойно. И теперь он понял,  что
настало время сказать Дезире хотя бы часть правды. - Мне надо кое в чем тебе
признаться. Я читал твои книги: "Тайные страсти" и "Страхи и фантазии".
   - Я знаю.
   - Давно?
   - С самого первого дня. Я видела их у тебя на книжной полке и  тогда  еще
подумала, знаешь ли ты, что именно я их написала.
   - Первый раз я увидел их на столе у Ларри.
   - Вот оно что. -  Дезире  кивнула.  -  Мне  следовало  подумать  о  такой
возможности. Хотя я не знала, что Ларри Кассебаум и твой агент.
   - Что мне в нем нравится, так это то, что он никогда не  распространяется
о своих клиентах. О тебе он мне ничего не говорил. Просто так вышло,  что  я
бродил по его офису...
   - И разнюхивал, точь-в-точь как я  в  твоей  библиотеке,  -  с  дразнящей
усмешкой подсказала ему Дезире.
   - И разнюхивал, - рассмеявшись, согласился Роман.  -  Обе  твои  книги  я
купил сразу же, как только вернулся домой.
   Да поможет ей небо, но Дезире просто обязана была задать ему этот вопрос:
   - Ну и?.. Что ты подумал?
   - Что они не только превосходно  написаны,  но  и  совершенно  откровенно
рассказывают о фантазиях, о которых мало у  кого  хватит  смелости  поведать
даже близкому другу.
   - Меня удивило, что их так быстро раскупают, - ответила ему Дезире. -  Да
и Ларри - тоже.
   - А меня - нет.  -  Роман  провел  ладонью  от  плеча  до  бедра  Дезире,
наслаждаясь тем, что  плоть  ее  словно  загоралась  чувственным  огнем  под
кончиками  его  пальцев.  -  Я  еще  не  говорил  тебе,  что  твои   новеллы
необыкновенно возбуждают?
   - Нет.
   - Так оно и есть. Честно говоря, особенно один рассказ - "Алые ленты".
   Роман почувствовал, что Дезире буквально окаменела.
   - Что такое, Дезире?
   Она подняла глаза, всматриваясь в его лицо, и тут же поняла, что рядом  с
этим мужчиной она всегда будет в полной безопасности.
   - Просто так вышло, что это один  из  самых  любимых  моих  рассказов,  -
проговорила  девушка,  стараясь  отмести  в  сторону  неизбежную   мысль   о
неизвестном  мужчине,  который,  по  всей  вероятности,  также  находит  эту
эротическую новеллу крайне возбуждающей.
   Тело Дезире, повинуясь ласке Романа, снова ожило,  словно  превращаясь  в
жидкое пламя. Она поймала руку Романа и поднесла ее к губам.
   - Делай все, что захочешь. Роман, - нет на свете  ничего,  на  что  бы  я
ответила тебе "нет".
   Склонив голову. Роман ответил  ей  поцелуем,  который,  казалось,  длился
бесконечно долго, и сердце Дезире заныло от мучительной нежности.
   - Роман... - почти простонала Дезире, когда он прервал поцелуй  и  встал.
Она потянулась к нему, и движения ее стали замедленными, словно  во  сне.  -
Пожалуйста... Я хочу тебя. Пожалуйста, люби меня, Роман...
   - Еще не время. - Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке,  по  шее.
Большой палец его руки коснулся вздрагивающей жилки, и Роман ощутил  бешеное
биение пульса Дезире. - Нам ведь некуда спешить...
   Дезире увидела, как он подошел к латунной вешалке в дальнем конце комнаты
и снял с крючков два тончайших шарфика - один из алого шелка, а другой почти
прозрачный,  в  золотистую  крапинку.   Сладостное   предвкушение   близкого
блаженства захватило Дезире, когда она догадалась, что он задумал.
   - Я хочу, чтобы ты кое-что поняла.  -  Роман  приблизился  к  кровати,  и
взгляд его внезапно стал властным  и  одновременно  исполнился  неизъяснимой
нежности. - Я никогда - ни за что на свете - не сделаю тебе больно...
   - Я знаю. - Глядя снизу вверх на этого сильного и мужественного  мужчину,
Дезире поняла, что любит его всем сердцем. И безоговорочно доверяет ему.
   Обвив алым шелковым шарфом запястья Дезире,  Роман  привязал  ее  руки  к
столбикам кровати за головой девушки.
   - Господи, как же ты прекрасна. - Он проделал то  же  самое  и  с  другим
запястьем. - И как умна...
   Его взгляд медленно скользил по ее телу, и голод, пылавший в его  "черных
глазах, казалось, воспламенял плоть Дезире.
   Роман присел рядом с ней и коснулся ее подбородка..
   - Я хочу провести с тобой такую ночь, какой у нас еще не бывало.
   Она затрепетала, услышав  его  охрипший  от  страсти,  низкий  голос.  Он
медленно обвел пальцем припухшие губы Дезире,  и  они  слегка  приоткрылись,
приглашая своего властелина.
   - Пусть это будет ночь, свободная от запретов. - Он лизнул кончик  своего
указательного пальца и медленно провел им по груди  Дезире,  обводя  сначала
один напрягшийся сосок, а затем другой. - Ночь, когда я могу овладеть тобой,
как мне будет угодно, - и при этом доставить тебе  лишь  наслаждение.  Ночь,
когда ты сможешь осуществить свои самые сокровенные  фантазии  и  мечты,  не
испытывая при этом ни стыда, ни угрызений совести.
   - О да, да... - Зубы Романа нежно прикусили острый темный сосок, и Дезире
выгнулась дугой, предлагая  ему  насладиться  ее  телом.  -  Да,  я  на  все
согласна.
   Роман властно запустил пальцы в густые волосы Дезире, откинул  ее  голову
назад и вновь обвел ее лицо долгим,  оценивающим  взглядом,  от  которого  у
девушки перехватило дыхание.
   - Ты прекрасна, - снова чуть слышно пробормотал он.
   Глаза Дезире стали совсем золотистыми  от  переполнявшего  ее  страстного
желания. Роман знал, что никогда еще не был так возбужден.  Волна  варварски
неистового желания захлестнула его, и дикий голод, слишком  долго  терзавший
его душу и тело, подобно неукротимому зверю, готов был наконец вырваться  на
свободу.
   Роман  жадно  впился  губами  в  рот  Дезире;  Поцелуй  был   горячим   и
лихорадочным, словно балансировал на острой грани грубого насилия, и  Дезире
казалось, будто языки пламени все быстрее и быстрее обвивают  ее  тело.  Она
попыталась освободить руки, страстно желая прикоснуться  к  волосам  Романа,
однако с опозданием сообразила, что узлы завязаны слишком крепко.
   Еще никогда в своей жизни она  не  чувствовала  себя  столь  беспомощной,
бессильной противостоять мужчине и  своим  собственным  темным  желаниям.  И
никогда еще ей так не хотелось слепо следовать за мужчиной, куда  бы  он  ни
повел ее.  Первобытное  упоение  закружило  Дезире  в  водовороте  огненного
наслаждения. Даже в самых смелых своих фантазиях ей не представлялось  столь
остро-чувственное удовольствие.
   Отлично сознавая, насколько бесценно доверие, которым одарила его Дезире,
Роман  принуждал  себя  не  уступать  неистовому  желанию,  пожиравшему  его
изнутри. В окне на бездонно-синем зимнем  небе  медленно  поднимался  тонкий
серп бледного месяца, а Роман все не спешил, безжалостно  доводя  Дезире  до
полного изнеможения и изо всех сил стараясь не потерять самообладания.  Кожа
девушки сияла в лучах лунного света подобно матовому жемчугу.
   Дезире извивалась на жарких сбившихся простынях, изнемогая от  сладостной
истомы, сгорая изнутри, отчаянно желая, чтобы Роман  прекратил  наконец  эту
восхитительную пытку, и одновременно страшась этого. А он все ближе и  ближе
подводил Дезире к тонкой, как острие бритвы, грани блаженного забытья, и она
понимала, что рассудок ее вот-вот  не  выдержит  напряжения  обуревавших  ее
желаний.
   Роману казалось, что плоть Дезире горяча, как огонь, а тело ее  было  под
его руками послушным и " податливым. Именно такой он и представлял ее себе с
того момента, когда в то злосчастное утро девушка появилась  на  пороге  его
дома.
   - Ты хоть представляешь  себе,  до  чего  ты  прекрасна?  -  Язык  Романа
прочертил влажную дорожку по содрогающейся горячей коже Дезире.
   Ее сияющие золотистые глаза молили об освобождении, бедра вздрагивали. Ей
отчаянно хотелось ощутить на себе тяжесть его тела. Хотелось прикоснуться  к
нему так же, как сейчас он прикасался  к  ней,  довести  его  до  такого  же
сладостного безумия.
   Чувствуя себя древним воином-завоевателем, впервые ступающим на неведомые
земли. Роман прикасался к Дезире, не  отрывая  взгляда  от  ее  лица.  Глаза
Дезире потемнели от страсти, веки стали тяжелыми, а Роман все ласкал,  ее  с
неутомимостью язычника.
   - Пожалуйста... - с трудом выговорила Дезире, когда твердые губы Романа в
очередной раз прикоснулись к ее влажной, возбужденной плоти. - Я хочу  тебя.
Роман.
   - Я знаю, - отозвался он, приникая губами к ее груди.
   Роман ощущал, как сердце Дезире бьется, подобно барабану, ударяясь о  его
губы, и пламя дикого желания потекло от нее к нему,  разогревая  его  кровь.
Его язык заскользил по телу Дезире, спускаясь все ниже и ниже.
   Он отчаянно желал сжечь в памяти ее тела  всякое  воспоминание  о  другом
мужчине, ему хотелось овладеть ею столь неистово, чтобы она уже  никогда  не
смогла забыть его.
   Всхлипнув, Де