все
сложилось иначе, она могла бы дружить с детства.
   Хотя Дезире ничем не походила на свою суровую бабушку,  она  чувствовала,
что ее считают принадлежащей скорее к роду Портеров, нежели к роду Дапри.
   И все же настоящей семьи у нее не было. Вот почему в дни  предпраздничной
суеты  она  обычно  выписывала   несколько   чеков   на   адреса   различных
благотворительных учреждений, покупала  куклу  Барби  для  сбора  игрушек  в
пользу бедных детей и не отказывалась принять  самое  деятельное  участие  в
раздаче горячего супа в какой-нибудь ночлежке города.
   - Я заехал по дороге сюда в один из универмагов,  -  проговорил  Роман  с
преувеличенной настойчивостью шоумена, - и  купил  елочные  игрушки.  Просто
так, на всякий случай.
   Сначала елка. А теперь еще и игрушки.
   - Скажите-ка, вы, часом,  не  пьяны?  -  с  подозрением  поинтересовалась
Дезире.
   - Я за весь день ни капли спиртного в рот не брал.
   Они подошли к крыльцу. Дезире внимательно посмотрела на Романа  в  желтом
свете мигавшей на крыльце лампочки и поняла, что сейчас по крайней  мере  он
говорит правду.
   - Знаете, я так устала, что просто с ног валюсь.
   - И неудивительно, если вспомнить, сколько вы сегодня проработали. Но вам
повезло, потому что я - лучший на всем  белом  свете  украшатель  елок.  Вам
ничего не придется делать: сидите себе на диване, прихлебывайте глинтвейн  и
говорите мне, прямо или косо стоит ангелочек на макушке.
   - Но у меня нет глинтвейна...
   - Верно, но у меня - есть.
   - Черт побери, не очень-то вы похожи на Санта-Клауса!
   Роман сверкнул белозубой улыбкой.
   - Внешность, знаете ли, бывает обманчива. Как ни  вымотана  была  Дезире,
она  не  могла  не  признать,   что   предлагаемый   Романом   план   звучит
соблазнительно. Даже слишком.
   - Не думайте о нем, - тихо посоветовал Роман. - Хотя бы сегодня вечером.
   - Не понимаю, о ком вы говорите.
   -  Разумеется,  понимаете.  -  Он  увидел,  как  лицо   ее   стремительно
побледнело, а глаза стали еще больше и тоскливее. - Я знаю, что в  последнее
время все только и толкуют что об этом насильнике. Но ведь скоро  Рождество,
- он взял ладони Дезире в свои руки, - пора  примирения  и  радости.  Сейчас
надо веселиться, украшать дома гирляндами и петь рождественские песенки...
   - Понятно. - Дезире рассмеялась и кивнула, удивленная такой  переменой  в
поведении Романа.
   - Я еще не говорил, что успел купить шоколадный бисквит  в  самой  лучшей
кондитерской?
   - Неужели с орешками? - Из всех видов сладостей Дезире  больше  всего  на
свете обожала пропитанный ромом шоколадный бисквит с орешками.
   Роман ухмыльнулся.
   - А как же иначе?
   Дезире чувствовала, что вот-вот уступит,  а  Роман,  казалось,  все  знал
наперед.
   - Я ничего не понимаю. Что с вами стряслось, скажите  на  милость?  Может
быть, вас околдовал Санта-Клаус?
   - Ничего подобного. - Роман поднял руку, по-прежнему держа ладонь  Дезире
в своей, и поцеловал кончики ее  пальцев.  -  Мы  с  тобой  скверно  начали,
Дезире. И я признаю, что во всем виноват только  я  один.  Сейчас  я  просто
пытаюсь загладить свою вину.
   Снова и снова Дезире подумала о том, до  чего  же  сложный  человек  этот
Роман Фалконар. Как ни хотелось  ей  верить  его  словам,  какое-то  смутное
чувство все же предостерегало ее, что делать этого не следует.
   - Вы просто-напросто пытаетесь затащить меня в постель.
   - Это тоже входит в мои планы. - Неожиданно "
   Роман совсем по-мальчишески улыбнулся. Господи, до чего же он был хорош в
эту минуту! - Ты на редкость привлекательная женщина, Дезире. Любой  мужнина
в здравом рассудке отдаст все, что у  него  есть,  чтобы  заняться  с  тобой
любовью. Но давай пока что не будем спешить и  перестанем  думать,  что  нам
делать дальше. Тогда, если  мы  в  конце  концов  окажемся  в  постели,  это
произойдет лишь потому, что оба пожелаем подобного  исхода.  Что  ж,  звучит
вполне логично и разумно.
   - Кажется, в этом году я действительно не откажусь  от  елки,  -  сдалась
наконец Дезире.
   - Я знал, что рано или поздно ты согласишься. Наблюдая, как Роман быстрым
шагом направился к своему "порше", Дезире внезапно поняла, что и  наполовину
не устала так, как ей казалось десять минут назад.
   Сперва Дезире почему-то решила, что он привез  ей  небольшое,  аккуратное
деревце, которое можно будет без  особых  хлопот  установить  на  столике  в
прихожей. Но она ошиблась - еще никогда в жизни Дезире не доводилось  видеть
такую огромную елку.
   - Как видно, ты не любишь останавливаться на полпути, - заметила она  два
часа спустя. Все это время, как и обещал Роман,  она  просидела  на  диване,
прихлебывая щедро приправленный мускатным орехом глинтвейн, разлитый Романом
в стеклянные кружки. - Мне кажется, эту  елку  можно  поставить  на  главной
площади города.
   Роман повернулся к ней, держа в  руках  замысловатую  фигурку  из  дутого
стекла, которую собирался повесить на одну из верхних лап елки.
   - Тебе не нравится? - огорченно спросил он, глядя  на  Дезире  с  верхней
перекладины  высокой  стремянки.  Две  нижние  ветви  пришлось  срубить,  но
верхушка все равно упиралась в потолок гостиной.
   - Все чудесно. - Такой замечательной елки Дезире еще никогда не видела. -
Просто она чуть-чуть великовата.
   - Понимаешь, среди других елок она казалась мне гораздо меньше.  -  Роман
спустился со стремянки и критически осмотрел благоухающее морозной свежестью
дерево, затейливо украшенное дорогими игрушками ручной работы. - Пожалуй, ты
права: я и в самом деле перестарался.
   Огорченное выражение его лица так сильно отличалось от  хмуро-недовольной
гримасы, которую Дезире привыкла  видеть,  что  девушка  почувствовала,  что
просто обязана его утешить.
   - Когда я была маленькой,  я  мечтала  как  раз  о  такой  елке,  -  тихо
призналась она.
   - Правда? - Роман обрадовался, что сумел наконец угодить ей. -  Послушай,
- нерешительно проговорил он, словно его только что посетила какая-то мысль,
- можно попросить тебя об одном одолжении?
   Дезире и не помнила, когда в последний  раз  чувствовала  такой  покой  и
умиротворение.
   - Даже и не знаю, вправе ли я тебе отказывать, - пробормотала  Дезире.  -
Особенно после того, как ты привез мне эту елку... - Она  выключила  верхний
свет, и мягко мерцающее огоньками гирлянд дерево показалось в полумраке  еще
величественнее.
   - Дело в том, что в этом году дом моих родителей  включен  в  Праздничную
экскурсию по домам города. Ты наверняка  знаешь,  что  для  посетителей  там
обычно играют музыканты и распевают хоровые группы.
   Дезире кивнула, недоумевая, к чему он клонит.
   - Ну, и так получилось, что мама уговорила меня сыграть на  саксофоне  во
время этой чертовой экскурсии. Я забросил музыку  с  тех  пор,  как  окончил
колледж, и мне будет  очень  приятно,  если  в  группе  моральной  поддержки
окажется кто-то еще, кроме моих родителей. Ну, что скажешь?
   Дезире не знала, чему больше удивляться - тому  ли,  что  Роман  когда-то
профессионально занимался игрой на саксофоне, или же тому, что он приглашает
ее в дом своей матери.
   - Знаешь, у меня нет слов. Он обнял ее за плечи.
   - Просто скажи "да", и все.
   Этот спокойный и уверенный в себе мужчина в джинсах  и  свитере,  который
привез ей чудесную елку,  игрушки,  глинтвейн,  шоколадный  бисквит  и  даже
несколько дисков с романтическими мелодиями,  был  совершенно  не  похож  на
издерганного обитателя того большого и зловеще пустого дома.
   - Признавайся, что ты сделал с настоящим Романом  Фалконаром?  -  шутливо
потребовала Дезире.
   - Он перед тобой.
   - Тогда что за тип огрызался на меня в твоем  доме?  Не  иначе  как  злой
двойник?
   - Можно сказать и так, - пробормотал Роман,  обращаясь  больше  к  самому
себе, чем к Дезире. Помолчав, он вздохнул, сожалея, что все так  запуталось.
Он и сам никак не мог понять, что же с ним такое происходит. -  Мне  следует
перед тобой извиниться. - Он коснулся руки Дезире. - В последнее время я вел
себя очень скверно. Но торжественно обещаю исправиться.
   Дезире  опустила  взгляд  на  их  переплетенные  руки,  и   внезапно   ей
подумалось, что еще  никогда  в  жизни  она  не  чувствовала  себя  в  такой
безопасности.
   - А могу я узнать, что же все-таки заставило тебя измениться?
   - Ты - крепкий орешек, Дезире Дапри. - Ладони Романа нежно  обхватили  ее
лицо, глаза их встретились.
   - Такая уж у меня жизнь... Роман немного подумал.
   - Пожалуй, ты права. - Недавно  он  посетил  библиотеку  и  разыскал  все
подробности о смерти родителей  Дезире  и  последовавшей  за  этим  битве  в
гражданском суде. - Послушай, если тебе не хочется выполнить мою просьбу, то
ничего страшного, - сказал он ровным тоном, хотя на самом  деле  с  трепетом
ждал ее решения. - Но я бы чувствовал себя увереннее, если бы ты была рядом.
Мне даже кажется, что ты не пожалеешь.
   - Я всегда мечтала о свидании с музыкантом, -  ответила  Дезире  с  тихим
смехом, который напомнил Роману о звоне серебряных колокольчиков.  Возможно,
для него еще не все потеряно.

Глава 12

   Только  безнадежный  зануда  мог   не   поддаться   очарованию   веселого
рождественского настроения, царившего в  великолепном  особняке  Фалконаров,
размышляла Дезире,  прихлебывая  шампанское  и  любуясь  роскошными  залами.
Построенный в популярном в  конце  прошлого  века  на  юге  США  стиле,  где
смешались разные направления, дом потрясал воображение.
   Туристы, облаченные как в вечерние  платья,  так  и  в  потертые  джинсы,
бродили из одной комнаты в другую, восторженно ахая и вертя головами.
   Кроме  того,  на  празднике  было  немало  местного  народа.  Исполнители
рождественских гимнов, одетые  так,  словно  только  что  сошли  со  страниц
произведений Диккенса, распевали веселые песенки, переходя из зала в зал.  В
громадном вестибюле особняка, где стояла елка высотой не  менее  шестнадцати
футов.  Роман  присоединился  к  джазовому  ансамблю,  исполняя   на   своем
альт-саксофоне затейливые вариации на темы известных шлягеров.
   На нем сегодня  снова  был  смокинг,  как  и  в  день  благотворительного
аукциона. Однако сейчас он выглядел намного спокойнее: часто и непринужденно
улыбался, а его  черные  как  смоль  волосы  растрепались  так,  что  Дезире
хотелось пригладить их.
   Мелодия окончилась, и  Роман  обменялся  несколькими  словами  с  другими
музыкантами. На лице его появилась хитроватая улыбка, и Дезире только теперь
заметила ямочку на  щеке  Романа.  Он  осмотрел  зал,  отыскивая  Дезире,  а
встретившись с ней глазами, озорно подмигнул ей.
   - Потрясно, - проворковала женщина, стоявшая рядом с Дезире, когда  Роман
снял смокинг и бросил его на крышку длинного концертного рояля.
   Дезире  с  трудом  подавила  желание  заявить  этой   красотке   в   алом
обтягивающем платье, что шансов заполучить Романа у нее нет.  Чувствуя,  что
ей хочется подышать  свежим  воздухом,  девушка  начала  пробираться  сквозь
толпу. За ее спиной ансамбль принялся наигрывать переиначенный  на  блюзовый
манер мотив "Звените, бубенцы", и собравшиеся завопили от  восторга.  Дезире
разыскала  одну  из  боковых  дверей  и  вышла  на  крытую  веранду.   Начал
накрапывать теплый дождик, и огни, развешанные  по  ветвям  старых  дубов  в
окружавшем дом саду, показались еще ярче.
   Дезире стояла у перил, наслаждаясь  прохладой  и  запахом  мокрой  травы,
когда почувствовала, что сзади приближается Роман.  Ей  даже  не  надо  было
поворачиваться - просто что-то подсказало ей, что он совсем рядом.
   -  Я  так  и  думал,  что  найду  тебя  тут.  Его  голос  был  нежным   и
соблазнительным, совсем как шоколадный бисквит, который Роман принес  Дезире
накануне  вечером.  Хотя  девушка  всегда  считала  себя  особой  с  сильным
характером, удержаться от восхитительного лакомства она не смогла.  Пожалуй,
точно так же она не сможет противостоять и этому мужчине.
   - Мне показалось, в доме слишком много туристов, -  пробормотала  Дезире.
Руки Романа обвились вокруг  ее  талии,  и  Дезире  инстинктивно  откинулась
назад, прислоняясь к его широкой груди.
   - Там очень жарко, - согласился он. - Поверить не могу,  что  в  нынешнем
году к нам заявилось столько народу.
   - Несомненно, это из-за распространившихся по городу слухов о том, что  и
ты примешь участие в программе развлечений.
   - Наверное, людям нравится, когда так называемые знаменитости  выставляют
себя на посмешище.
   - Ничего подобного, - возразила Дезире. - Честно говоря, я удивилась,  до
чего хорошо ты играешь.
   - У меня, знаешь ли, полно всяких  скрытых  талантов.,  -  Роман  опустил
подбородок на макушку, Дезире и глубоко вдохнул ее аромат. - Я  уже  говорил
тебе сегодня, что ты потрясающе хороша?
   - Угу - когда заехал за мной.
   -  Ну,  повторить  никогда  не  вредно.  Великолепное  платье.  Смелое  и
изысканно-классическое одновременно.
   - Оно принадлежало моей матери. Когда в прошлом году умерла бабушка,  мне
пришлось разбирать вещи в  ее  доме,  и  я  нашла  этот  наряд  в  одном  из
чемоданов.
   Струящийся, бронзового цвета шелк ласково облегал  фигуру  Дезире.  Перед
платья был достаточно  скромным  и  почти  закрытым,  но  благодаря  широкой
бретели,  что  петлей  охватывала  стройную  шею  девушки,  спина  ее   была
совершенно открытой.  Роману  отчаянно  захотелось  прижаться  губами  к  ее
шелковисто-нежной коже, и он понял, что теряет голову.
   - Я, разумеется, не знаток женской моды, но мне кажется, что  это  платье
было сшито прямо на тебя. - Он отвел в  сторону  волосы  Дезире,  захватывая
губами мочку ее уха.
   Дыхание замерло в груди у Дезире, когда он осторожно потянул за  одну  из
сережек. Как и вечернее платье, эти серьги в виде звездочек из бриллиантов и
сапфиров принадлежали когда-то матери Дезире - только их  и  взяла  с  собой
Кэтрин Портер, убегая из дома к своему возлюбленному. Продажа сережек  могла
бы помочь решить  множество  финансовых  проблем,  с  которыми  сталкивались
молодые супруги, однако гордость не позволяла Люсьену Дапри разрешить  своей
жене расстаться с ними, даже когда рыба переставала ловиться, а  капканы  на
нутрий подолгу оставались пустыми.
   Таинственный и пряный аромат, исходивший от кожи Дезире, опьянял Романа.
   - Мой Бог, как же мне нравятся твои духи! Чувствуя, как  дрожь  пробежала
по ее телу. Роман взял свой смокинг, который несколько минут  назад  положил
на перила веранды, и набросил его на плечи девушки.
   - Может быть, нам стоит вернуться в дом? Дезире не стала  сопротивляться,
когда Роман развернул ее лицом к себе. Судя по тому, каким хриплым стал  его
голос, ему вовсе не хотелось возвращаться к гостям.
   - Если ты настаиваешь... Он привлек ее ближе к себе.
   - Черт возьми, ты же знаешь, что это не так. Больше  всего  на  свете  он
жаждал сейчас подхватить Дезире  на  руки  и  отнести  по  широкой  лестнице
наверх, в первую попавшуюся спальню,  где  он  смог  бы  насладиться  каждым
дюймом ее гладкой, душистой плоти. Дезире снова охватила дрожь,  и  Роман  с
трудом подавил в себе неумолимые инстинкты.
   - Ты замерзла...
   - По правде говоря, - призналась Дезире с нервным смешком, - мне кажется,
я горю в огне.
   Роман расхохотался;  в  его  смехе  девушке  послышалось  одновременно  и
облегчение, и раздражение.
   - Ты хоть представляешь себе, что со мной творится, когда ты смотришь  на
меня вот так? - Его ладонь нежно прикоснулась к ее щеке. -  Или  каково  мне
слушать подобные признания?
   Дезире сплела пальцы рук на его затылке.
   - Может, покажешь мне, что же с тобой такое творится?
   - С превеликим удовольствием. - Его руки скользнули по ее спине на  талию
и еще ниже, и он  крепко  прижал  ее  к  себе.  -  Ну,  как  вам  вот  такое
доказательство, мисс? Для начала? - поинтересовался он,  нежно  целуя  ее  в
губы.
   - Неплохо. - Дезире  шевельнулась,  разжигая  уже  возникшую  между  ними
страсть. - Но только для начала.
   Роман уже тысячу раз твердил себе, что ему не следует  торопить  события.
Но сейчас, когда его рот жадно впился в ее губы, он  понял,  что  хочет  ее.
Хочет отчаянно. Хочет, чтобы она лежала под  ним,  обнаженная,  извиваясь  и
крича от страсти.
   Все мысли, пугавшиеся в голове Дезире, разбежались, едва  ей  показалось,
словно вокруг них закружились вихри обжигающего урагана. На  свете  остались
лишь Роман и она - никого больше.
   Когда ладонь Романа требовательно прикоснулась к  груди  Дезире,  девушка
приоткрыла губы, горячо отвечая на его поцелуй и позволяя  его  языку  смело
метнуться в глубь ее рта.
   Желание пульсировало в крови Романа, и в огне этого  желания  сгорала  та
сдержанность, которую он так долго  напускал  на  себя,  общаясь  с  Дезире.
Несмотря на оглушительный стук барабаном бьющей в виски крови, он понял, что
ему недостаточно лишь наслаждаться вкусом Дезире. Ему хотелось поглотить  ее
всю, без остатка, насладиться ее полными, как налитой соком плод, губами, ее
горячей плотью, которая, казалось, таяла при каждом его прикосновении.
   Осознав, что вот-вот овладеет этой женщиной, да не где-нибудь, а прямо на
открытой веранде родительского дома. Роман сумел укротить зверя,  терзавшего
его естество.
   - Господи, девочка, ты хоть представляешь, как я хочу тебя?
   - Да. - Чувствуя, что Роман изо всех сил  пытается  взять  себя  в  руки,
Дезире испытала и облегчение, и разочарование одновременно. - Потому, что  и
я хочу тебя. Роман. Хочу так, что мне становится просто страшно.
   Гладя сверху вниз в ее запрокинутое к нему лицо, Роман  вновь  подумал  о
том, как беззащитна эта женщина - и  в  то  же  самое  время,  как  горда  и
независима. Он поднес ее руку к своим губам.
   - Давай поедем к тебе...
   -  О  да!  -  Ее  обычно  спокойный  и  ровный  голос  прозвучал   сейчас
взволнованно и хрипловато. Роман понял, что пути назад уже нет. Обхватив  ее
лицо обеими ладонями, он внимательно посмотрел на Дезире, а затем  поцеловал
ее. На этот раз поцелуй был бесконечно нежным и терпеливым, однако у  Дезире
тут же вновь закружилась голова.
   - Я хочу кое-что тебе сказать, -  проговорила  она  наконец,  когда  этот
блаженно-долгий миг закончился.
   - Что же именно? - Роман запечатлел поцелуй  на  ее  до  смешного  тонком
запястье, где неровной ниточкой бился пульс.
   - Я не из тех, кто относится к любви легкомысленно... - Дезире  прикусила
губу, обеспокоенная  тем,  что  ее  слова  звучат  как  признание  неопытной
девчонки. Собственно говоря, так оно и есть. В  ее  жизни  был  лишь  юноша,
которого, как ей тогда казалось, она любила в колледже. Но он бросил ее ради
девицы, родители которой ежегодно отдыхали в Европе, а дед  мог  купить  ему
место на Нью-Йоркской фондовой бирже, да еще Майкл. - Понимаешь, я ничего не
могу с собой поделать. Это сильнее меня.
   - Поверь мне, Дезире, я вовсе не  считаю  наши  отношения  легкомысленным
приключением. - Роман прикоснулся большим пальцем руки к покрасневшим от его
поцелуев губам Дезире. - И тоже ничего не могу  с  собой  поделать...  Давай
потихоньку уйдем, а не то меня снова начнут упрашивать сыграть  какую-нибудь
рождественскую песенку.
   Звонко рассмеявшись в ответ, Дезире радостно кивнула.
   К сожалению, побег удался не сразу. Они были уже  у  самой  двери,  когда
дорогу им преградила высокая и  стройная  темноволосая  женщина  в  вечернем
туалете из золотистого крепа.
   - Милый! - Ее улыбка была столь же ослепительной, как и сверкающие в ушах
бриллианты. - Ты не удерешь, пока я не поблагодарю тебя за то,  что  ты  так
замечательно сыграл нам. - Она чмокнула Романа в щеку и  старательно  стерла
пятнышко от помады. - Прошу прощения, но  мне  не  часто  удается  уговорить
моего сына сыграть для гостей. -  Она  протянула  Дезире  изящную  руку.  На
длинных пальцах с ярким маникюром сияли бриллианты и рубины.  -  Здравствуй,
Дезире. Я так рада снова видеть тебя.
   - Д