бка заиграла в углах  его  губ.  -  Я  не
смогу провести целый год, или сколько это займет, сидя за пишущей машинкой.
   Женщина, пять лет боровшаяся за права заложников, моментально подавила  в
Эланне жену, просидевшую всю ночь без сна, всю ночь набиравшуюся духу, чтобы
сказать мужу о том, что любит другого мужчину.
   - Но это история, которая обязательно должна быть рассказана, -  с  жаром
проговорила она. - Митч, ты же не один был в плену. Есть и другие заложники,
которым нужна твоя помощь. Наша помощь.
   Он увидел в ее глазах горячность и моментально узнал ее. Это была  та  же
самая страсть, которую он испытывал к своей работе. И та же  самая  страсть,
которую раньше она берегла только для него одного.
   - Не беспокойся, родная, я не собираюсь отмахиваться от своего долга.
   Митч  глубоко  вздохнул,  вспомнив  других  заложников,  с  которыми   он
встречался в плену. Людей, которые помогли ему не сойти с ума.
   - Я не такой эгоцентрист, как ты, видимо, думаешь. Я понимаю, что  многим
обязан другим. Обещаю тебе, Элли, новое назначение не помешает мне  написать
книгу.
   - Они предложили тебе стать на якорь, - догадалась она.
   - Предложили. Но я отказался.
   - Опять. - Эланна размышляла, не следовало ли ей хоть капельку удивиться.
   - Опять, - подтвердил он. - Ты же знаешь меня, Элли, я  с  ума  сойду  на
сидячей работе.
   Да, мысленно согласилась она, обязательно сойдет.
   - Так же, как ты сойдешь с ума, если придется долго жить на одном  месте,
- пробормотала она.
   Это правда. Часть его, та часть, которая хотела иметь дом, жену и  семью,
мечтала бросить  кочевую  жизнь.  Но  другая  часть,  всегда  берущая  верх,
постоянно жаждала увидеть, что там скрывается за горизонтом. Он понимал, что
Эланна здесь счастлива, что пустила очень крепкие корни. Но как  бы  ему  ни
хотелось провести все оставшиеся дни вместе с ней, в любви и согласии, мысль
о том, что придется жить на одном месте, даже в таком прекрасном городе, как
Сан-Франциско, даже в таком очаровательном доме, как  этот,  который  она  с
такой любовью реставрирует, вызывала в нем острое чувство клаустрофобии.
   Он еще раз глубоко вздохнул и  задал  вопрос,  который  так  трудно  было
выговорить:
   - А ты, Элли, в этот раз не собираешься поехать со мной? Или поедешь?
   Эланна знала, что решающий момент наступит, но не  предполагала,  что  он
будет таким болезненным.
   - Нет, - прошептала она, уставясь на свои руки. - Не поеду.
   Он не удивился, но от этого ответ не стал менее мучительным.
   - Из-за Джонаса?
   - Не только. Конечно, и Джонас сыграл свою  роль,  но...  -  Наконец  его
слова дошли до нее, и  она  ошарашенно  взглянула  на  Митча.  -  Откуда  ты
знаешь?
   - Ты забыла, что я репортер-ищейка? -  пожал  он  плечами.  -  Не  трудно
заметить, что жена влюблена в другого мужчину.
   - Это не так, - услышала Эланна свой потрясенный, протестующий голос. - Я
думала, что ты умер, на долгие годы осталась в одиночестве. И когда появился
Джонас...
   - Эланна... - Митч откинул волосы с лица  жены  и  поймал  ее  несчастный
взгляд. - Не надо объяснять. Тебе не в чем оправдываться.
   - Я чувствую себя такой виноватой...
   Большие глаза повлажнели и выражали почти невыносимую боль.  Даже  сейчас
она  была  самой  красивой  женщиной,  какую  он  знал.   Сомнительно,   что
когда-нибудь ему еще встретится  другая,  которая  заставит  его  испытывать
такие чувства, какие он пережил со своей Элли.
   - Угрызения совести - это самозащита. Да и ни в чем  ты  не  виновата.  -
Печальный голос звучал не так твердо, как хотелось бы Митчу. - У меня только
один вопрос.
   - Какой?
   - Он сделает тебя счастливой?
   - Да, - скорее  выдохнула,  чем  проговорила,  Эланна  и  повторила  чуть
громче:
   - Да.
   Сердце заныло, но Митч заставил себя улыбнуться. По иронии судьбы,  годы,
проведенные  перед  камерой,  когда  приходилось  скрывать   свои   чувства,
послужили подготовкой к самому трудному разговору в его жизни.
   - Я рад. - Митч тихонько потянул ее за кончики волос. -  Надеюсь,  парень
понимает, как ему повезло. И надеюсь, он знает, что если будет обижать тебя,
Элли, то ему придется отвечать передо мной.
   Эланна знала, что в словах Митча все правда. Любовь, связывавшая  их,  не
прошла. Чувство изменилось, но по-прежнему было живым. И будет жить  всегда.
Способен ли Джонас понять это? - мрачно подумала она.
   - Я люблю тебя, Митч, - сказала она. Джонас, конечно, не одобрил  бы  эти
слова, но она должна была их сказать.
   - И я люблю тебя. - Он привлек ее к себе и крепко обнял, понимая, что это
в последний раз. - Но  иногда,  Элли,  родная,  любовь  не  имеет  решающего
значения, - добавил он, невольно эхом повторяя слова Джонаса.
   Они долго просидели, прижавшись, впитывая друг от друга успокоение.
   - Ты так и не сказал мне, куда же ты получил новое назначение, -  наконец
отозвалась Эланна, откинув голову.
   - Это для тебя важно? - ласково спросил он.
   - Нет, -  призналась  она.  Эланна  много  об  этом  думала  и  пришла  к
убеждению, что, даже если бы он принял предложение и остался  на  безопасной
постоянной работе в Нью-Йорке, ее жизнь, ее будущее - здесь. Она  связана  с
Сан-Франциско и Джонасом.
   - Так я и думал. - Он сделал паузу, готовясь ошарашить ее.  -  Ты  видишь
перед собой главного корреспондента телевидения в Центральной Америке.
   Реакция была моментальной. Эланна вскочила и вытаращила на него глаза.
   - Что?! Ты, должно быть, шутишь!
   -  Ох,  конечно,  не  шучу.  В  Центральной  Америке,  Элли,  нет  ничего
забавного.
   - Тем больше оснований считать, что тебе  там  нечего  делать,  -  горячо
запротестовала она.
   Разыгралась сцена почти как в  старое  время.  Митчу  вспомнилось,  сколь
часто вспыхивали у них такие споры. Так  часто,  что  он  потерял  им  счет.
Каждый раз, когда он собирался ехать на опасные для журналистов  территории,
чтобы сделать репортаж, Элли вела себя так,  будто  черт  соблазнил  его  на
самоубийство или  на  что-то  столь  же  ужасное.  В  старые  времена  такие
разногласия обычно кончались бурными домашними  баталиями.  Но  сейчас  Митч
только улыбнулся и встал.
   - Напротив, Элли, любовь моя, - весело возразил он. - Я журналист, и  моя
работа - быть там, где происходит  что-то  важное.  А  сейчас  больше  всего
событий происходит в Центральной Америке.
   Она в отчаянии смотрела  на  него,  прекрасно  сознавая,  что  невозможно
заставить Митча переменить решение.
   - Ты хочешь; чтобы тебя убили.
   - Ничего не случится. - Улыбка его исчезла, он взял обе ее руки в свои  и
посмотрел прямо в глаза. - Знаешь, по-моему, я с самого начала понимал,  что
у нас с тобой ничего не выйдет, - признался он. - Но я так любил тебя и  так
чертовски хотел тебя, что просто отметал все несходство между нами.
   - Я тоже, - ласково проговорила Эланна.
   - Знаешь, что больше всего меня печалит?
   - Что? - Глаза ее  вдруг  заволокло  влагой.  Слезы,  которые  так  долго
удавалось сдерживать, покатились по щекам, словно сверкающие алмазы.
   Митч нежно смахнул их большим пальцем и почувствовал,  как  и  его  глаза
подозрительно повлажнели.
   - У нас не будет возможности вместе стареть.
   - Ты никогда не начнешь стареть. - Потрясенная  Эланна  почти  улыбнулась
сквозь слезы, возражая ему. Теперь она точно знала, что испытывала Венди  из
сказки о Питере Пене,  отправляя  его  в  страну  вечного  детства,  а  сама
оставаясь на Земле. - Потому что ты не хочешь взрослеть.
   Митч не собирался отрицать то, о чем часто думал сам.
   - Наверно, ты права. - Ему так хотелось поцеловать ее, взять  на  руки  и
никогда не выпускать, что  он  отступил  на  шаг.  -  Поскольку  мне  завтра
уезжать, то, по-моему, лучше, если я проведу ночь у мамы.
   - Я сложила твои вещи, - кивнула она. Так, значит, они оба знали. Митч не
удивился. Удивляло другое. Почему же они ждали три бесконечных,  мучительных
недели, если все было очевидно с первого дня?
   - Спасибо. Я поднимусь наверх и заберу их. Наверху  Митч  оглядел  уютную
комнату, понимая, что видит ее последний раз. Если бы все  было  по-другому,
если бы он был другим человеком, то просто  заплатил  бы  Джонасу  Харту  за
работу и выставил его за дверь. Но на то он и прожженный журналист, чтобы не
обманывать себя.  Факты  всегда  остаются  фактами.  И  сейчас  самое  время
посмотреть на те, что ждут его впереди. Вздохнув, он поднял чемодан, который
она оставила возле кровати.
   Эланна ждала его у входной  двери.  Поскольку  и  сама  она  заранее  все
предугадала настолько, что собрала  и  сложила  его  вещи,  ее  не  особенно
удивило, что Митч не отпустил машину. Лимузин ждал его возле дома.
   - Будь осторожен, - сказала она, проглатывая новый поток  слез.  Ей  надо
было видеть, как Митч уходит из ее жизни.
   Он усмехнулся, хотя в груди вместо сердца дребезжали осколки.
   -  Не  беспокойся.  Я  неуязвим.  Забавно,   подумала   Эланна,   но   он
действительно верит в это.
   - Будь счастлива, Элли.
   - Ты тоже, - прошептала она. - Я  хоть  смогу  видеть  тебя  в  программе
новостей.
   - Мне будет приятно знать, что ты смотришь на меня. - Он наклонил  голову
и коснулся губами ее лба. И ушел.
   Наступили сумерки. Солнце садилось, украшая золотыми лентами темные  воды
залива  Сан-Франциско.  Чайки  ныряли  и  взмывали  на  скалы,  суда   мягко
покачивались на якорях.
   Эланна с облегчением обнаружила, что яхта Джонаса стоит на обычном месте.
К счастью, он передумал уходить в море. Или догадался, что вечером она будет
здесь.
   Джонас сидел на палубе и ждал ее. Он видел, как Эланна  припарковалась  в
конце пирса и достала из  багажника  чемодан,  и  теперь  смотрел,  как  она
направляется к яхте. Чем ближе  она  подходила,  тем  сильней  ему  хотелось
вскочить со стула, броситься навстречу, схватить ее на руки, отнести в каюту
и запереть, чтобы, упаси Бог, не передумала. Но он не  шелохнулся,  оставляя
ей сделать первый шаг.
   - Разрешите подняться на борт, капитан? - Хотя  голос  звучал  бодро,  но
Джонас видел, что она нервничает.
   - Разрешаю. - Он встал и протянул  руку,  помогая  ей  взойти  по  трапу.
Странно, но, только нога ее ступила на палубу, Эланна почувствовала себя как
дома.
   Если бы только она знала, что сказать. Поправка: она знала, что  сказать,
но не знала, как  сказать.  Все  умные  и  убедительные  речи,  которые  она
придумала, пока ехала в Сосалито,  вылетели  из  головы,  едва  она  увидела
Джонаса. Теперь оставалось только сказать то, что лежало на сердце.
   - Митч сегодня вернулся. Он получил новое назначение.  Фактически  завтра
он уезжает в Центральную Америку.
   Нахмурив брови, он внимательно наблюдал за ней.
   - И что ты об этом думаешь? Его хладнокровный тон ни капельки не успокоил
натянутые нервы. Она провела рукой по волосам.
   - Я думаю, что это детский идиотизм и легкомыслие. Я  также  думаю,  что,
если он хочет это делать, если иначе не может, тогда пусть уезжает.
   - Один.
   - Да. - Начало положено. Эланна глубоко вздохнула, прежде чем  нырнуть  в
более опасные воды. - Ты все еще хочешь жениться на мне, Джонас? Или  я  все
разрушила?
   Он подошел к ней, заглянул в глаза и увидел,  как  она  уязвима  в  своем
смирении и как напряжена. Ее запах моментально вызвал  волнение,  но  Джонас
вспомнил, что за ним серьезный должок.
   - Я должен был тебе сказать одну важную вещь, когда все началось.
   - Что?
   - Я знаю, что ты любила Митча. И я принимаю это. Потому что твое  чувство
к нему, твое юношеское увлечение, твой брак,  борьба  за  его  освобождение,
твое желание сохранить о нем живую память сделали тебя такой, какая ты есть.
- Он положил ей руки на плечи. - Женщиной, которую я люблю. И я не хочу тебя
никакой другой.
   Все в ней возликовало от облегчения, долгожданного и сладостного.  Эланна
упала в его объятия.
   - И я люблю тебя.
   - Скажи мне еще раз.
   - Я люблю тебя. - Эланна засмеялась и обхватила его лицо. - Я люблю тебя.
- Она припала к нему губами. - Люблю тебя, - повторяла она, задыхаясь.  -  И
хочу провести оставшуюся жизнь, занимаясь с тобой любовью, хочу носить твоих
детей и...
   - Эй, постой минутку. - Джонас чуть отодвинул ее. -  Ты  можешь  обвинить
меня в старомодности, но, если мы собираемся  иметь  детей,  не  следует  ли
сначала устроить свадьбу?
   - И как можно скорее, - согласилась Эланна. - Но сейчас... - Ее рот снова
нашел его губы.
   Со стоном, отчасти облегчения, отчасти наслаждения, Джонас  подхватил  ее
на руки и понес в каюту, где они раздевали друг друга дрожавшими  руками.  И
потом не было ничего, кроме упоения любовью и радостью оттого, что они снова
вместе.
   Стемнело.  Они  лежали  со   сплетенными   руками   и   ногами,   наконец
удовлетворенные, наконец умиротворенные. Вздохнув, Эланна уткнулась  Джонасу
в грудь и почувствовала себя надежно, навеки защищенной.
   - Ты что-то совсем притихла, - пробормотал Джонас.
   - Ммм...
   - О чем ты думаешь?
   - О том, о сем. - Ее взгляд скользнул по свадебному платью,  висевшему  у
двери в ожидании, когда наступит его звездный час. Эланна  чувствовала  себя
взволнованной и вместе с тем спокойной.  А  главное,  она  ощущала  огромное
удовлетворение оттого, что выбрала правильную дорогу.
   - Надеюсь, мысли хорошие, - сказал Джонас, покусывая ей шею.
   Они справились. Она сказала "прощай" прошлому, и теперь время  для  новой
жизни. С Джонасом. Здравствуй, будущее...
   - Самые  лучшие. -  Она улыбнулась и подставила лицо под его поцелуи.



   Джоу Энн РОСС
   В ПЛЕНУ ФАНТАЗИЙ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Дезире Дапри приобрела широкую известность как телерепортер  криминальной
хроники. Но никто не знает, что в  свободное  время  она  пишет  эротические
рассказы, воплощая в них свои фантазии, главную роль в которых играет  Роман
Фалконар - основной подозреваемый по делу об убийствах и изнасилованиях.

Глава 1

   Новый Орлеан готовился к приближающемуся Рождеству. Гирлянды  праздничных
огней  весело  сияли  вдоль  главных  улиц  города  и  мерцали   на   ветвях
величественных дубов в городском парке. Знаменитые на  весь  мир  балкончики
домов с коваными чугунными перилами были  обвиты  разноцветными  фонариками.
Мириады огней переливались  на  боках  нарядных  трамвайчиков,  отражаясь  в
спокойных водах реки.
   Из открытых дверей и окон на улицу Бурбонов лились  звуки  рождественских
гимнов, меланхоличных блюзов и зажигательного джаза. Казалось,  музыканты  и
клоуны захватили все перекрестки во Французском квартале и норовили развлечь
всех, кто спешил в этот поздний час сделать покупки, песнями о позванивающих
бубенчиках, радующихся ангелочках и рождественских чудесах.
   Среди  всей  этой  праздничной  суеты  огромный  дом  Романа   Фалконара,
построенный в модном некогда стиле античного Возрождения, казался  темным  и
мрачным, словно забытый склеп. Как и у многих домов в городе, фасад особняка
был украшен затейливыми балкончиками и легкомысленными перилами, а сзади его
обнимал тенистый запущенный сад.  Кирпичные  стены  давно  уже  поблекли  от
постоянной сырости и приобрели оттенок лепестков отцветающей осенней розы. В
городе ходили упорные слухи о том, ?что в доме водится нечистая сила, однако
Роман купил его, не задумываясь, на гонорар от  своего  первого  бестселлера
"Грусть саксофониста".
   В первую же ночь, проведенную в загадочном особняке, Роман не ложился  до
самого рассвета, словно ребенок, дожидаясь появления призрака.
   С того дня прошло уже пять лет, но он не переставал ждать.
   Полная  луна,  окруженная  прозрачным  белесым  ореолом,   бросала   лучи
вздрагивающего света на широкие кирпичные ступени парадного входа.  Едва  ли
кто-нибудь назвал бы сейчас такое освещение приятным или романтическим.
   Однако  Романа  подобная  обстановка  устраивала  вполне,  поскольку  она
гармонировала с его мрачным настроением.
   Голова его раскалывалась от нестерпимой боли; а когда он отпирал поросшую
зеленым мхом дверь, то заметил, что руки у него трясутся.
   Войдя в дом, Роман ощупью прошел наверх, к себе в кабинет,  прихватив  по
дороге бутылку виски и стакан.
   Оказывается, перед уходом  Роман  забыл  выключить  компьютер,  и  теперь
фосфоресцирующий в темной комнате экран заливал  кабинет  голубовато-зеленым
сиянием. Роман не стал перечитывать светящиеся на экране  слова:  он  и  так
помнил их наизусть. Слишком хорошо помнил, черт  бы  все  побрал.  Отхлебнув
виски, он ощутил, как блаженное тепло охватывает  тело,  постепенно  помогая
измученной душе немного расслабиться. Однако это давалось нелегко.
   Особенно если учесть, что он теперь знает и что пытается, предугадать.
   Безжалостный пират наших дней захватил изящную яхту Дезире  Дапри  где-то
среди необъятных  просторов  Тихого  океана.  И  вот  теперь  она  оказалась
пленницей. Пленницей беспокойной страсти, куда более  опасной,  нежели  этот
незнакомец, гипнотизирующий ее настойчивым взглядом темных глаз.
   Сначала она сопротивлялась, царапалась и пыталась ударить  его,  плача  и
одновременно крича во все горло, хотя никто и не услышал бы ее  в  пустынном
море, но в конце концов была вынуждена сдаться на милость победителя.
   Дезире лежала на спине, ощущая под собой нагретые доски  гладкой  тиковой
палубы. Нападавший завел ее руки за голову и  привязал  запястья  девушки  к
невысокой белой мачте. Глаза ее были плотно зажмурены,  а  тело  вздрагивало
каждый раз, как горячие руки незнакомца прикасались к  ней,  втирая  в  кожу
кокосовое масло.
   Голос его звучал хрипловато и так соблазнительно - он говорил о том,  что
сделает с ней, и от  его  слов  Дезире  охватывал  и  неподдельный  ужас,  и
трепетный, сладостный восторг.
   Приоткрыв глаза, Дезире  следила  за  тем,  как  красиво  очерченный  рот
незнакомца медленно приближается к ее лицу.
   Темноволосая голова заслонила солнце. Предвкушение  близкого  наслаждения
затопило всю душу Дезире; ей  казалось,  что  к  ее  возбужденному  неравной
схваткой телу поднесли горящий факел.
   У Дезире перехватило дыхание.
   Громкий звонок телефона  на  столике  рядом  с  кроватью  пронзил  ночную
тишину, и чувственное сновидение разлетелось на  миллион  сверкающих  брызг,
исчезая в глубинах подсознания.
   Выругавшись, Дезире подняла трубку.
   - Дапри. - Голос ее прозвучал хрипло и отрывисто, что было  необычно  для
нее.
   Человек на другом конце провода не тратил времени на светские извинения:
   - Еще одно изнасилование. На кладбище Сент-Луис.  Похоже,  снова  тот  же
самый подонок.
   - Когда это случилось? -  Моментально  проснувшись,  Дезире  спрыгнула  с
кровати и с телефоном в руках направилась к платяному шкафу.
   - Я только что сам увидел сообщение на сканере. Повезло  нам,  правда?  -
добавил Адриан Бовье, продюсер телевещания Западной и Южной Луизианы.
   - Это точно, - рассеянно согласилась Дезире,  вытаскивая  из  шкафа  алый
кашемировый свитер и серые шерстяные брюки.
   Она частенько гадала, нравится ли Ла Донне,  молодой  жене  Адриана,  тот
факт, что возле их супружеского ложа всю ночь напролет  работает  сканер,  с
тихим шелестом выдавая последние новости о происшествиях  в  городе.  Может,
именно по этой причине Адриан женат сейчас уже в третий раз?
   Как бы там ни было, нельзя отрицать, что именно Адриану и его  фанатичной
преданности своему делу телеканал обязан таким успехом. Кроме  того,  Дезире
сама была должницей Адриана - благодаря ему за те пять лет, что она работала
на телеканале, ей нередко удавалось первой сообщить в эфире о  происшествиях
дня. Однако все это было детской забавой по сравнению с тем, что творится  в
городе сейчас.
   - Я выезжаю, - пообещала она.
   - Рафинад встретит тебя на месте. Рафинада  все  называли  именно  так  -
кратко, как Шер или Мадонну. Чернокожий оператор, весом в  триста  с  лишним
фунтов, еще совсем н