Джоу Энн РОСС
Романы

ЛЮБОВНАЯ ПАУТИНА
В ПЛЕНУ ФАНТАЗИЙ



   Джоу Энн РОСС
   ЛЮБОВНАЯ ПАУТИНА


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   Драматические обстоятельства на целых пять лет разлучили Эланну с  мужем,
известным  журналистом-международником.  Так  случилось,  что  опорой  в  се
одиночестве стал другой мужчина. Он дорог  ей,  но  не  угасла  и  любовь  к
внезапно вернувшемуся мужу. Как быть?..

ПРОЛОГ

   Предупреждающие  сигналы  были  всегда.  Но  они  оба,  и  она,  и  Митч,
предпочитали не замечать  их.  Годы  спустя,  беспристрастно  вспоминая  тот
ушедший в глубину времени роковой вечер, Эланна Кентрелл ясно это видела.
   Митч по своему обыкновению оставался глух к тревожным сигналам. Во многом
именно врожденному, дьявольски беззаботному отношению к опасности он  обязан
был успехом. Отчасти за это она  и  влюбилась  в  него.  Эланна  никогда  не
встречала такого рискового человека, как Митч Кентрелл. Наверно, поэтому она
и позволила убедить себя, что их любовь - его талисман.  Магический  амулет,
который защитит их от безрассудств.
   Стоял типичный для июня  жаркий  вечер.  Когда  Эланна  вышла  из  своего
кабинета  в  Американском  университете  Бейрута,  ярко-желтый  шар   солнца
медленно  катился  к  горизонту.  У  соседней  двери   ало-розового   здания
американского  посольства  маршировала  демонстрация  протеста.  Эланна   не
обратила на нее внимания.
   Она твердо решила, что ничто  не  омрачит  ей  радость  первой  годовщины
свадьбы. Хотя бы на одну ночь она забудет, что  живет  в  городе,  где  вдет
война, закроет глаза на почерневшие, обгорелые руины и взорванный водопровод
и сделает вид, словно это тот же город, который  когда-то  называли  Парижем
Ближнего Востока.
   На одну сегодняшнюю ночь она готова вообразить, будто шуки, эти  разбитые
до булыжников восточные  рынки,  снова  засверкали  золотом  и  брильянтами,
зашуршали мерцающими шелками.  И  на  этот  единственный  вечер  она  готова
закрыть глаза  и  не  видеть  детей,  взобравшихся  на  зенитную  установку,
брошенную на  соседнем  пляже,  где  ярко-красный  руль  спортивной  машины,
валявшийся на песке, напоминал о других, более безопасных временах.
   Митч ждал ее на ступеньках здания. Она уже почти влетела в  его  объятия,
когда он вдруг быстрым движением достал из-за спины роскошный букет.
   -  Тюльпаны!  -  Эланна  окунула  в  букет  лицо,  вдыхая  нежный  аромат
светло-вишневых, желтоватых и темно-оранжевых, похожих  на  чашу  цветов.  -
Потрясающе! Какое чудо! Но, ради Бога, как тебе  удалось  найти  тюльпаны  в
Бейруте?
   Он засмеялся. Низкий, рокочущий звук  его  смеха  всегда  вызывал  в  ней
дрожь.
   - Это нетрудно. Надо просто знать, где искать.
   - На черном рынке он, наверно, стоит  целого  состояния,  -  пробормотала
Эланна, поглаживая бархатистые лепестки.
   Аромат тюльпанов вызвал волну так  хорошо  знакомой  тоски  по  дому,  по
Сан-Франциско.  Сейчас  на  Русском   Холме,   вдоль   поднимающейся   вверх
Ломбард-стрит, в полном цвету гортензии - белые  и  красные  воздушные  шары
всех оттенков. Садовники срезают ярко-желтые и пунцовые циннии перед Дворцом
Легиона Чести. Парк Золотых Ворот переливается многоцветьем, а  по  сторонам
на прилавках радуют глаз свежие букеты.
   - Эй, не горюй, моя маленькая синичка. - Митч наклонился и ткнулся  носом
ей в шею, наслаждаясь нежным, женственным ароматом гардений,  источаемым  ее
кожей. - Яйцо в гнезде не тронуто.
   Со дня их свадьбы Эланна копила деньги, чтобы, вернувшись в Штаты, купить
дом. Просторный дом со множеством комнат для  детей  и  большим  деревом  во
дворе, чтобы повесить на него качели. Митч обещал ей, что это его  последнее
назначение на Ближний Восток; вернувшись домой, он  готов  осесть  на  одном
месте. Понаблюдав  последние  двенадцать  месяцев  за  его  работой,  Эланна
поняла, что это слишком оптимистическое обещание.  Но  она  хотела  быть  во
всеоружии, когда - и если - ее  муж,  талантливый  журналист,  вдруг  станет
домоседом.
   - Помнишь, с месяц назад я говорил тебе, что жена Пьера Утгенбоса поехала
рожать домой в Голландию? - спросил Митч.
   - Конечно. - Еще Эланна вспомнила, что новость о рождении у Пьера  дочери
подстегнула ее собственное желание иметь ребенка. Ребенка от Митча.
   - И представляешь, такая удача - он должен был  вернуться  из  Амстердама
сегодня.  Вот  я  и  попросил  его  привезти  цветов  для   моей   красавицы
новобрачной.
   Будучи честной с собой, что всегда ей помогало в жизни, Эланна знала, что
глаза у нее чересчур широко расставлены, подбородок тяжеловат, а  каштановые
волосы чересчур прямые, точно струи дождя. Так что вряд ли ее можно  считать
красивой. И к тому же, будто перечисленного мало, кожа слишком бледна  и  не
загорает даже здесь, в стране постоянного солнца. Но каждый раз, когда  Митч
смотрел на нее своим особым интимным взглядом, она чувствовала себя красивой
и желанной.
   Он часто уезжал на юг, спал на земле, пробирался через блокаду,  стараясь
не быть убитым под перекрестным огнем, что  в  гражданской  войне  случается
сплошь и рядом. И мысль, что там он думал о ней, ошеломляла.
   - Ты самый романтичный мужчина, какого я встречала. - Эланна  знала,  что
глаза ее отражают все, чем заполнено сейчас ее сердце.
   - Черт возьми, я не привык быть таким, -  признался  он,  вспоминая  дни,
когда, скитаясь по всяким экзотическим местам, вступал в краткие отношения с
женщинами, каждая из которых так же не горела желанием свить гнездо,  как  и
он. - Но я сделал открытие: легко быть романтичным,  когда  женат  на  самой
восхитительной женщине в мире. - Митч обхватил  своими  длинными  загорелыми
пальцами ее подбородок и наклонил голову. Поцелуй обжег Эланну  как  вспышка
пламени, но, увы, кончился слишком быстро. - Как прошел день? - спросил  он,
когда они вышли на авеню де Пари.
   - Мы все еще топчемся на Пелопоннесской войне. - Эланна  взяла  мужа  под
руку. Широкая полоска кольца на безымянном пальце  левой  руки  сверкнула  в
лучах заходящего солнца.
   - Это та, что была между Спартой и Афинами? В пятом веке, правильно?
   - Молодец, отлично, - улыбнулась она.
   -  Если  женишься  на  преподавательнице  античности,  приходится  что-то
вылавливать из памяти, - пожал он плечами. - К тому же я  прослушал  вводные
лекции по истории Древней Греции на втором курсе, когда учился в  Стэнфорде.
Что, старина Фукидид кажется тебе таким же сухарем, каким запомнился мне  по
колледжу?
   - Неисправимый брюзга. Все  видит  в  мрачном  свете,  но  порой  у  него
прорывается жестокое остроумие. Впрочем, мы дошли только до  той  части  его
"Истории", где он начинает понимать  важность  Персии  в  конфликте  сторон.
Местные обстоятельства вроде бы подогрели у слушателей интерес.
   - История всегда кажется интереснее, когда события  происходили  рядом  с
домом.
   - Верно. Но хватит на сегодня лекций  по  античности.  -  Она  встряхнула
темными волосами. - Я не каждый день праздную первую годовщину свадьбы и  не
намерена  портить  ее  разговорами  о  войне,  древних  историках   и   даже
телепередачах. Через много лет, постарев и поседев, мы будем коротать  время
на веранде, глядя, как наши внуки играют среди цветочных клумб,  и  я  хочу,
оглядываясь назад, с умилением вспоминать сегодняшний вечер.
   - Ты и я. Мы оба, малышка. И, держа  в  уме  эту  романтическую  цель,  я
заказал столик в "Коммодоре". -  Она  нахмурилась  -  на  долю  секунды,  не
дольше, чем на один удар сердца, но его внимательные глаза,  острые  голубые
глаза, которые никогда ничего не упускали, уловили мелькнувшее недовольство.
- Что-то не так?
   -  Нет,  ничего.  -  Она  заставила  себя  улыбнуться.  Митч  изучал   ее
проницательным взглядом, тем самым, который принес славу  его  телевизионным
интервью с тузами делового мира. - Правда, - еще раз подтвердила Эланна.
   Все тот же долгий немигающий взгляд.
   - Перестань, - смеясь, попросила она. - Ты же знаешь, я терпеть не  могу,
когда ты на мне проверяешь свой взгляд для "Шестидесяти минут". Еще  секунда
этого безмолвного запугивания, и я признаюсь, что подложила бомбу  в  только
что взорванную машину.
   - Моя жена, Элли Кентрелл, - городской террорист.
   Мягкий порыв ветра со стороны  Средиземного  моря  пробежал  по  улице  и
бросил на ее щеки несколько шелковистых прядей каштановых волос. Митч  нежно
убрал их.
   Мысль о том, что эта спокойная, образованная, изысканно красивая  женщина
- его жена, не переставала поражать его. Брак никогда не привлекал  Митчелла
Кентрелла. Не то чтобы он был против института брака, но, как  саркастически
замечал Митч, ему просто не хочется проводить жизнь в институте. К  тому  же
он был слишком занят, мотаясь по горячим  точкам  планеты,  чтобы  думать  о
собственном гнезде.
   Но так он считал до того, как вернулся домой из Ливана на похороны отца и
обнаружил, что девочка  из  соседнего  подъезда  выросла  и  превратилась  в
очаровательную юную женщину.
   - Если ты в самом деле не хочешь в "Коммодор", то предлагаю "Саммерленд",
- сказал он. - После прошлогоднего попадания снаряда он снова открылся.
   - Можно, конечно, и в "Коммодор", - покачала головой Эланна. - Только...
   - Только там всегда торчит пресса, и ты боишься, что нам не удастся долго
посидеть вдвоем и я не смогу поиграть с твоей ногой под скатертью.
   Эланна почувствовала, как кровь приливает к щекам. Прошло уже  двенадцать
месяцев, а Митч все еще мог возбудить ее одним лишь словом, лукаво  поднятой
бровью или хитрой улыбкой. Недаром читатели журнала "Космополитэн" пять  лет
подряд  называли  Митчелла  Кентрелла  самым  сексуальным   журналистом   на
телевидении.
   - Отчасти и это.
   - Дорогая моя новобрачная, - он привлек ее к себе, ласково вглядываясь  в
поднятое к нему лицо, - неужели ты всерьез думаешь, что  после  двух  долгих
холостяцких недель мне придет в голову разделить  мою  несравненную  жену  с
бандой сексуально озабоченных и полупьяных репортеров?
   - Я надеялась, что мы побудем  вдвоем,  -  призналась  Эланна,  проклиная
краску, заливавшую лицо.
   Костяшками пальцев он нежно, но с уверенностью собственника провел по  ее
пылающим щекам.
   -  И  мы  побудем.  Так  уж  вышло,  что  твой  ужасно  умный  и   ужасно
сластолюбивый муж снял номер для медового месяца  на  весь  уикенд...  -  он
поиграл  бровями,  изображая  сексуальное  нетерпение,  -  где  он   намерен
безвылазно провести целых двое суток, наслаждаясь  любовью  со  своей  женой
всеми мыслимыми способами. И кое-какими немыслимыми тоже.
   Забыв, что они на людной улице, Эланна обхватила его за шею.
   - Я люблю вас, мистер Кентрелл.
   - Но не так сильно,  как  я  вас,  миссис  Кентрелл,  -  возразил  он.  -
Предупреждаю: если мы сейчас не двинемся дальше, то можем попасть в неловкое
положение: я опрокину тебя прямо здесь на теплый песок  и  сделаю  то,  чего
больше всего хочу. При всем честном народе.
   Он всегда  заставлял  ее  чувствовать  себя  такой  сексуальной..,  такой
желанной... Эланна засмеялась и  запустила  пальцы  в  его  светлые  волосы,
отливавшие на солнце золотом.
   - Подумаешь, испугал!
   Держась за руки, они пошли дальше. На углу Митч остановился, чтобы купить
с овощной тележки  два  ярко-красных  яблока,  и  велел  положить  каждое  в
отдельный пурпурный пакет.
   - На десерт, - объяснил он, вручая Эланне одно из яблок.
   - Мне думалось, я десерт, - ласково упрекнула она.
   - Ах, даже такому несравненному любовнику, как я, время от  времени  надо
поддерживать силы.
   Только она собралась было сказать, что прежде во время их любовных игр он
не выказывал признаков усталости, как какая-то бронзового цвета машина вдруг
резко свернула к тротуару и остановилась возле них с душераздирающим  визгом
тормозов.
   Три человека, вооруженные автоматами, выскочили на мостовую. И не  успела
Эланна опомниться, как  они  схватили  Митча  и  грубо  швырнули  на  заднее
сиденье. Машина сорвалась с места и понеслась по рю Блис.
   Понимание запоздало поразило ее, прошивая  ужасом,  будто  град  осколков
кассетной бомбы. Опустившись на колени на том самом месте,  где  только  что
стоял Митч, Эланна начала кричать.

Глава 1

Июнь

Пять лет спустя

   Ночь выдалась холодная. Спустившийся туман окутал городские фонари мягким
белесым одеялом, приглушая  яркое  сияние.  Легкий  ветерок,  налетевший  из
залива Сан-Франциско, раскидал хлопья тумана по  долинам  всех  сорока  трех
городских холмов. Эланна  вздрогнула,  когда  одинокий  вой  противотуманной
сирены эхом отразился от холодной морской воды.
   - Я так и подумала, что найду тебя здесь.  -  На  балкон  вышла  Элизабет
Кенгрелл с кремовой кашемировой шалью в руках. Она накинула  шаль  на  голые
плечи Эланны. - Ночь слишком холодная, дорогая, чтобы стоять здесь  в  одном
платье.
   - Я не сообразила. - Эланна плотнее закуталась в шаль  и  вспомнила,  как
холеная продавщица в "Саксе" убеждала ее, что изумрудное шелковое платье для
коктейля, обнажающее плечи, очень пойдет к глазам и  подчеркнет  достоинства
ее великолепной фигуры. Продавщица не обещала, что в платье будет тепло.
   - Ох, по-моему, беда в том, что ты чересчур много  думаешь,  -  вздохнула
пожилая дама.
   Эланна не ответила. У нее не хватило духу встретить взгляд, в котором она
прочтет сострадание  и  даже  жалость.  Она  притворилась,  будто  ее  вдруг
заинтересовало  здание  "Трансамерика",  пирамидальные  очертания   которого
просвечивали сквозь туман. Из квартиры доносился шум компании,  приглушенный
стеклянной дверью со звукоизоляцией, вечеринка была в разгаре.
   - Тебе не в чем винить себя, Эланна, - тихо проговорила Элизабет.
   Эланна повернулась к ней, подавляя в себе противоречивые чувства.
   - Вы полагаете, я не говорю себе этого? Но  иногда,  как  вспомню  о  тех
счастливых днях... Я буду думать о Митче и...
   Голос у нее сорвался.
   - О Боже, - прошептала она. - Еще так тяжело. После стольких лет.
   - Эланна, дорогая, - Элизабет положила украшенную кольцами руку на  плечо
невестки, - ты не можешь упрекать себя за смерть Митча.
   - Он вернулся днем раньше, чтобы не пропустить нашу, годовщину,  -  почти
беззвучно пробормотала Эланна. - Если бы его не было на этом  углу  улицы  в
тот самый момент...
   - ..его бы украли в другом месте. И в другое время.
   - Мы этого не знаем, - покачала головой Эланна. - Совсем не обязательно.
   Глаза у Элизабет были сухими. Несколько лет подряд  непрестанно  проливая
слезы по сыну, она в  конце  концов  приняла  решение  заняться  собственной
жизнью и считала, что так же следует поступить и Эланне. Хотя, возможно, она
и не права.
   - Дорогая, госдепартамент еще пять  лет  назад  объяснил  тебе,  что  эти
фанатики твердо наметили украсть Митча. И ты ничего бы  не  смогла  сделать,
чтобы изменить ход событий.
   - Я могла настоять, чтобы мы вернулись домой,  в  Сан-Франциско,  еще  до
того, как его украли. Я могла с самого начала отказаться  поехать  с  ним  в
Ливан.
   - Хм, скажи честно, ты веришь,  что  это  остановило  бы  моего  сына  от
поездки в Бейрут?
   - Нет, - вздохнула Эланна, рассеянно проводя пальцами по волосам. - Ничто
не помешало  бы  Митчу  охотиться  за  сенсацией.  -  Ей  даже  не  хотелось
вспоминать, сколько раз он пробирался на оккупированную территорию,  сколько
раз нарушал комендантский час в поисках новостей.
   Элизабет в  задумчивости  смотрела  на  Эланну.  Темные,  остриженные  до
подбородка волосы обрамляли лицо, оттеняя большие глаза, и от этого  печаль,
таившаяся в них, становилась еще заметнее.
   - Эланна, почти пять лет назад его взяли в заложники. И  почти  три  года
назад захватившие его фанатики распространили эту фотографию.
   Три года назад укравшие  Митча  "воины  священной  войны"  распространили
заявление, в котором утверждалось, что за преступления  против  ислама  Митч
Кентрелл  казнен.  Сопровождала  это  заявление  фотография  мужского  тела,
изрешеченного пулеметными очередями. Хотя снимок  был  слишком  неясный  для
того, чтобы точно определить, кто на нем изображен, он  оказался  достаточно
солидным свидетельством для госдепартамента. Мужа Эланны  объявили  мертвым,
несмотря на то что его тело так никогда и не было найдено.
   - Эланна, ты уже  столько  лет  оплакиваешь  Митча.  Пора  тебе  заняться
собственной жизнью.
   - Я знаю, но...
   - Не убеждай меня, будто в глубине души ты не готовишься выйти  замуж  за
Джонаса...
   Джонас Харт был лучший друг старшего брата Эланны и архитектор,  которого
девять месяцев назад она наняла, чтобы обновить свой викторианский дом.
   Кроме того, Джонас был единственным мужчиной, которому  удалось  добиться
успеха там, где с той давней июньской ночи в Бейруте не добивался никто.  Со
свойственной ему жесткой прямотой он убедил Эланну, что пришло время  начать
жизнь заново.
   - Конечно, я думаю об этом.
   - Хорошо. Потому что он, Эланна, удивительный человек.
   - Знаю.
   - И я бы все равно так сказала, даже если  бы  он  и  не  позволил  твоей
бывшей свекрови устроить этот вечер. Хотелось бы, конечно,  сказать  гостям,
почему они сегодня приглашены. Жаль, что ты  не  разрешила  мне  объявить  о
вашей помолвке.
   - Я бы предпочла как можно дольше избегать шума в прессе, -  пробормотала
Эланна. - И, кстати, Джонас знает, что вы для меня больше чем свекровь.
   В то лето, когда мать Эланны, Мэри, умерла от рака,  девочке  исполнилось
двенадцать. Элизабет Кентрелл,  ближайшая  соседка  и  лучшая  подруга  Мэри
Фэйрфилд, тут же  взяла  девочку  под  свое  крыло.  Она  провела  ее  через
штормовые подростковые годы, объяснила, что менструации - это  обычный  удел
женщины, с  воодушевлением  сопровождала  Эланну  в  экспедицию  по  покупке
первого в жизни лифчика, проливала слезы  тревоги  и  счастья  перед  первым
выпускным экзаменом и поразила Эланну сказочно  красивым  белым  платьем  из
органди для выпускного бала.
   Элизабет Кентрелл всегда была под рукой у Эланны, предлагая совет  или  с
сочувствием выслушивая. В первые мучительные месяцы после похищения Митча  у
Эланны бывали моменты, которые она вряд ли пережила бы без стойкой поддержки
Элизабет.
   - Джонас хороший человек, Эланна, - мягко повторила Элизабет.
   - Знаю.
   - И он станет хорошим мужем.
   - Знаю.
   - И, судя по тому, как он радуется  племянницам  и  племянникам,  обещает
быть великолепным отцом.
   После похищения Митча Эланна отбросила мысль о том, чтобы иметь детей. Но
с прошлого года, то ли из-за растущей привязанности к Джонасу, то ли оттого,
что близилось тридцатилетие и ускорились ее  биологические  часы,  а  скорей
всего, по совокупности, Эланна все больше подумывала о ребенке.
   Недавно она стала проводить часы ленча в Уолтон-парке, недалеко от своего
офиса,  расположенного  в  одном  из  четырех  сверкающих  зданий,   которые
возвышались над Эмбаркадеро-Центром. У нее вошло  в  привычку  наблюдать  за
весельем детей. Только сегодня утром, по дороге в офис, она подглядела,  как
молодая  мать  убаюкивала  своего  младенца.   Этой   трогательной   картины
материнства оказалось достаточно, чтобы все утро у  Эланны  томительно  ныли
груди.
   - Мы с Митчем хотели иметь ребенка, - проговорила она, закрывая глаза  от
неожиданно нахлынувшего  чувства  вины.  -  Он  всегда  говорил,  что  хочет
спокойную, широкоглазую девочку, похожую на меня. А  я  хотела  мальчика.  С
золотыми волосами, энергичного, точную копию отца.
   - Если бы мальчик был похож на Митча, ты бы поседела еще в молодые  годы.
- Элизабет коснулась своих безукоризненно причесанных серебристых волос.
   - И любила бы каждый момент такой жизни. - Эланна подавила  вздох.  Слезы
набежали на глаза. Потянувшись за  черной  атласной  сумочкой,  она  достала
платок  и  вытерла  влагу  на  щеках.  -  Господи,  я  сегодня  в  плаксивом
настроении. Если не возьму себя