ернулись. Братья Кирилл и Павел учились в гимназии. Она отчаянно скучала по дому, по своей комнате, по неуемным мальчишкам, которые ей так досаждали. Но главное, мучительная ревнивая любовь к отцу, непременное желание видеть его постоянно - вот что глодало ее душу. Вера поняла, что готова смириться с его женитьбой, присутствием Ольги, только бы вернуться обратно.
     - Скучаешь? - Старуха сверлила ее взором. - Вижу, маешься, домой хочешь, а сказать боишься или стыдишься!
     Вера тяжело вздохнула и понурила голову. Как теперь вернуться? Ждут ли ее там? Да и бабушку не хочется обижать.
     - Ладно, помогу тебе, напишу отцу.
     Пусть забирает обратно.
     Извеков пришел довольно быстро, не прошло и трех дней после разговора. Вера обхватила его за шею и заплакала. Вениамин Александрович, нежно поглаживая дочь по голове, произнес:
     - Ну-ну, не надо слезы лить! Я уже не сержусь на тебя, хотя ты и поступила нехорошо! Все прошло и забыто! Я думаю, Ольга Николаевна тоже будет рада видеть тебя!

Глава 21

     Сердюков, насытившись разговорами о привидениях, решил тем не менее не оставлять без внимания материальные истоки преступления. Кто еще оставался без внимания? Спешно прибывший на похороны сын Извекова Павел. Молодой человек любезно согласился поговорить со следователем, если это так необходимо.
     - Но вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь, ведь я уже несколько лет не живу в Петербурге. - Павел пожал плечами. - Что вы хотите знать?
     - Откровенно говоря, сам еще не соображу. Но это не должно вас пугать или настораживать, иногда клубочек вытягивается из самой незаметной ниточки...
     Разговор они вели в квартире Извековых, куда следователь теперь ходил с изрядной регулярностью. Павел оказался невысок, темноволос, чертами лица необычайно похож на мать, правда, без ее блеска и изящества.
     - Рассматриваете меня, пытаетесь понять, на кого из своих знаменитых родителей я больше похож? - ухмыльнулся Извеков-младший.
     - Простите, непроизвольно вышло, - смущенно сказал полицейский.
     - Ничего страшного, я привык. Хотя всегда хотелось оставаться прежде всего самим собой, а не сыном известного романиста и популярной актрисы.
     - Поэтому и пошли в инженеры-путейцы, подальше от мира творческих людей? На железной дороге карьеру сделать собираетесь, как господин Витте? - улыбнулся следователь.
     Самостоятельность молодого человека, двигавшегося по жизни без протекции знаменитого папаши, импонировала Сердюкову, он тоже добивался всего в жизни сам.
     - Верно! Мы с братом пошли совсем по другой стезе. Я в инженеры, он надел эполеты, хотел служить Отечеству. Да не вышло. Вы знаете, какая беда приключилась с Кирой, то есть с Кириллом? Проклятая дуэль!
     Сердюков кивнул. Он толком ничего не знал, но история в свое время была шумная.
     - А вот Веруша очень переживала, что не похожа на маму да что у нее нет ровным счетом никаких талантов, ни внешности, словом, ничего от таких-то родителей не досталось! - продолжал Павел.
     - Разве? - удивился следователь. - На мой взгляд, ваша сестра очень привлекательная девушка!
     - Это теперь в ней появились и женственность, и чувственность, а раньше не наблюдалось ровным счетом ничего. Она жестоко страдала от уязвленного самолюбия и поэтому всегда требовала от родителей повышенного внимания. Между нами в детстве случались частые конфликты, порой даже дрались. - Молодой человек засмеялся. - Теперь в это трудно поверить! И мачеху Вера невзлюбила из-за того, что та украла у нее любовь отца.
     А ведь до того Ольга дружила с Верой, но ведь вы, вероятно, знаете это?
     - Отчасти. Прошу вас, продолжайте, это очень важно! Кстати, а как вы с братом стали относиться к Ольге Николаевне после того, как ваш отец на ней женился?
     - Если бы я сказал, что мы испытали восторг, вы бы мне не поверили, ведь так?
     Конечно, мы вредничали и делали разные пакости, которые только могла изобрести наша злая фантазия. Теперь стыдно вспоминать! - Павел вздохнул. - Мы были идиотами! Это теперь я понимаю, как тяжело Ольге Николаевне давались улыбка и доброе настроение каждый день! Она ведь не могла ни выпороть нас, ни наказать, ни пожаловаться мужу.
     - Отрадно, что вы теперь так воспринимаете прошлое. Может, поподробнее о проказах? - Следователь закурил и предложил папиросу собеседнику.
     Тот занервничал, раскурил папиросу, но быстро затушил, не затянувшись.
     - Я понимаю, почему задан это вопрос. Конечно, в связи со странными обстоятельствами смерти отца, иначе, отчего бы вы стали интересоваться дурацкой шуткой, игрой в привидения?
     - Вы играли в привидения? - Кольцо дыма поплыло в потолок.
     - Да, мы с Кирой решили в очередной раз навредить мачехе. Нарядились, как два шута, в балахоны, намалевали страшные лица и притаились под лестницей на даче.
     Когда Оля вышла, мы давай завывать и прыгать! То-то смеху было! Нам казалось, что повеселились мы чудесно, только...
     - Что только?
     - Она испугалась и упала с лестницы, будучи в положении. Вот так, такие нелепые жестокие шутки! Я себе этого никогда не прощу! Позже дурь ушла, мы стали друзьями, большими друзьями, но стыд и ощущение вины остаются. Поэтому, когда ей стало совсем невмоготу в нашем доме и она замыслила уйти, я ей даже помогал.
     Пусть это мой грех перед отцом, но Оля вправе была поступить так, как она поступила. Только, пожалуй, больше я ни о чем таком говорить не стану, уж извините. Тем более что отца теперь нет, его имя в истории, а там свои законы!
     - Разумеется, это ваше право! Но как странно, что призраки, оказывается, присутствовали в доме и раньше! Да! Это все больше укрепляет меня в мысли о земном происхождении привидения, явившегося в момент смерти господина Извекова.
     - Эта история такая таинственная, необъяснимая, не знаю, что и думать! Бред какой-то!
     - Позвольте последний вопросик?
     - Извольте...
     - А что из себя, на ваш взгляд, представляет господин Трофимов? Что он за человек?
     - Обычный человек, порядочный, умный, интересный, толковый.
     - Умный, порядочный, а жену чужую увел! - съязвил Сердюков.
     - Что с того, ведь он ухаживал за Ольгой еще до ее замужества. Вот старая страсть и вспыхнула!
     - А может, это он и посодействовал смерти господина Извекова, из ревности, скажем, или из-за того, что тот не хотел дать развод?
     - Вряд ли, он разумен и осторожен, производит приятное впечатление. К тому же развод отец все равно бы дал Ольге, она имела на руках все козыри.
     - О чем вы, о каких козырях?
     - А это, простите, их супружеские тайны, - произнес Павел.
     Вскоре Сердюков откланялся. Остановив извозчика и назвав ему свой адрес, следователь задумался. Детские игры в привидения? Уж не обманываешь ли ты меня, дружок, притворяясь таким положительным молодым человеком? Но зачем убивать, каков мотив? И о каких таких козырях идет речь?

Глава 22

     Вернувшись домой, Вера была неприятно поражена произошедшими переменами.
     Квартира теперь выглядела по-иному, тут царил неведомый ей дух. Переставили мебель, перетянули стулья и диваны, повесили свежие портьеры. Иная хозяйская рука, другой взгляд. Прислуга приняла молодую хозяйку и слушалась беспрекословно. Везде чистота, порядок, ухоженность. Прямо как в операционной, недаром дочь врача!
     Но самые неожиданные и неприятные новости преподнесли Вере братья. Она не поверила собственным ушам, когда сначала Кирилл, а потом и Павел, обращаясь к мачехе, назвали ее "мама Оля". Быстро же вы, братцы, забыли родную-то мать! Дальше больше. Через пару дней девушка поняла, что существует и еще одно важное обстоятельство, о котором все знают. В семье ожидается прибавление! Мисс Томпсон, которая собиралась искать новое место, уговорили остаться. Ведь ее услуги скоро понадобятся!
     Одно осталось прежним. Отец, как и при Тамаре, проводил целые дни, запершись в своем кабинете. Творил. Теперь он опять мог это себе позволить без помех, не отвлекаясь на низменный быт. Молодая жена с величайшим старанием и усердием взвалила на себя все домашние заботы Вениамин Александрович наслаждался воцарившимся покоем, порядком и уютом.
     О лучшем трудно было бы и мечтать. Жена, юная и трепетная, радовала его каждый день своей услужливостью, доброжелательностью, готовностью жертвовать своими интересами ради него и детей.
     А главное - море любви и ласки, неземной нежности обрушилось на Извекова.
     Другой бы и захлебнулся, но Вениамин Александрович был прекрасным пловцом в океане чувств.
     Оля, когда поняла, что в положении, испугалась. Нег, конечно, она обрадовалась, но молодую женщину одолевало беспокойство. Она с трудом приноравливалась к роли жены. А теперь родится малыш, который потребует всего ее внимания и любви! С каждым днем становилось все труднее вставать поутру, ходить, заниматься хозяйством, ее тошнило, и кружилась голова.
     Пару раз Оля упала в обморок. Когда это случилось первый раз, то, открыв глаза, она обнаружила себя лежащей на диване.
     Рядом сидел муж с недоуменным лицом.
     - Кажется, очнулась! - сказал он, наклонясь к лицу жены. - Ну и напугала же ты нас! У Тамарочки такого никогда не было!
     Оля отвернулась к стене, чтобы он не заметил слез обиды. При чем тут Тамарочка? Зачем опять поминать ее? И так беспрестанно слышалось: "Тамарочка никогда не заказывала отварной курицы к обеду". "У Тамары всегда цветы стояли на полу в больших вазах, а не на столе". "Тамара никогда не носила желтого цвета".
     "Мама не будила нас так рано!" "Тамара не любила гулять на островах, из-за этого и дачу пришлось купить".
     Зачем он говорит это постоянно, не замечая, что тем самым унижает и обижает ее? Да, она не красавица Тамара! Но она тоже человек, со своими достоинствами, пусть не столь яркими! Раньше, будучи девушкой, она мечтала уподобиться своему кумиру, теперь же образ покойной отравлял бедной Оле жизнь постоянным сравнением не в ее пользу.
     - Ты что, плачешь? - удивился муж. - Тебе больно? Я за отцом твоим послал, скоро будет!
     - Мне больно, но не там. - Ольга сложила руки на животе. - У меня душа болит. Отчего вы все время сравниваете меня с Горской? Это невыносимо! Я не хочу и не могу стать такой, как она!
     Она расплакалась еще сильней.
     - Я знаю, в такое время нервы совсем расшатаны! Прости, я не хотел обидеть тебя! Прости меня, болвана эдакого!
     Извеков нежно поцеловал жену, и в его словах слышалось столько искреннего раскаяния, что Оля, всхлипнув, ответила на его поцелуй.
     Однако тень покойной по-прежнему витала над ней. Ольга Николаевна совершала не очень приятные для себя открытия. Оказалось, что приятельницы Горской, Горской и Извекова, самого Извекова намерены посещать знакомый им дом как и раньше, несмотря на перемену хозяйки. Своих гимназических подруг она растеряла, не посмела ввести их в свою новую жизнь, а иных не завела. Уж больно неискренними, лицемерными и завистливыми казались ей гости, а чаще всего являлись дамы - поэтессы, художницы, музыкантши - и, располагаясь в гостиной с чашкой дымящегося кофе и папиросой, с удовольствием рассказывали хозяйке последние сплетни. Не за-. бывая при этом пересказать и все те гадости, и досужие измышления, которые говорили за глаза о самой молодой Извековой.
     "Нет, вы только послушайте, милая, что говорила эта злоязыкая В-цкая! Извеков, мол, так утомился от популярности своей первой жены, которая затмила его собственную, что на сей раз решил взять невзрачную серую мышь. Она будет растить его несносных избалованных детей, смотреть ему в рот и слушать его божественные откровения! Ну каково!"
     После подобных откровений Оле хотелось выть от унижения и досады. Она была бы и рада не пускать "доброжелателей" на порог, да нельзя, еще хуже судачить. станут. И Вениамин Александрович окажется недоволен.
     Извекову и впрямь было неприятно осознавать, что его вторая жена явно не произвела в свете должного впечатления.
     Впрочем, он и предполагал нечто подобное.
     Ведь трудно кому-либо соперничать с неземной красотой покойной Тамары, В первые дни после венчания дверь их квартиры не закрывалась. Горничная не успевала принимать зонты, пальто и шляпы. Приходили новые визитеры поздравить и поближе рассмотреть новобрачную.
     "Мила, очень мила, но куда ей до царицы Тамары"!" - читалось во взглядах.
     Ко всему прочему, портрет прежней хозяйки все еще висел на видном месте...
     В начале лета вышел новый роман Извекова. По этому случаю предполагался большой прием. Оле предстояло тяжелое испытание.
     - Они съедят меня своими взглядами! Замучают подковырками! - жаловалась молодая женщина отцу. - Я изнемогаю от постоянного сравнения с Горской!
     Я уже ненавижу ее!
     Николай Алексеевич и без того пребывал в большой тревоге за дочь. Не нравилось ему отношение зятя к своей жене. Не было тут доброй жалости, не унижающей, а согревающей и успокаивающей. А ведь именно в этом Оля сейчас особенно нуждалась. Миронову казалось, что его дочь живет в семье мужа, как солдат на передовой. Всегда начеку, всегда готова к неприятностям.
     - Ничего, ничего, Олюшка! - пытался доктор утешить дочь. - Пустое это все, никчемное! Не думай ты о глупостях, о себе думай, о ребенке, не изводи себя по мелочам!
     Но ведь из мелочей-то и состоит жизнь!
     Они как заноза: маленькая, а болит сильно и жить не дает!
     Оля накануне праздника так переживала, что с ней чуть горячка не случилась.
     Она тщательно продумала наряд, скрывавший оплывшую фигуру, долго сидела перед зеркалом, колдуя с пудрой, румянами, помадой. Приглашенный парикмахер соорудил на ее головке нимб из воздушных светлых волос. Глядя на отражение в зеркале, Оля даже осталась довольна собой.
     Не каждая женщина в ее положении выглядит столь привлекательно. Но внешность - это еще полдела. Гости должны быть довольны угощением, обслугой, светскими беседами. "Что ж, - сказала она сама себе, - я докажу вам всем, в том числе и тебе, милый мой Вениамин, что я не серая мышь!"
     И ей удалось! Надо было только преодолеть внутреннюю робость, некий барьер. Оказалось, что новая Извекова вовсе не глупа, только чуть стеснительна. Неплохая хозяйка, еще неопытная, но все придет со временем. Да, она из другого мира, она ходит по земле, а не витает в заоблачных творческих высях, как ее супруг. Что ж, это хорошо, кто-то должен твердо стоять на ногах и думать о хлебе насущном! Словом, прием прошел благополучно, может, без прежнего блеска, который придавала всему Горская, но гости уходили довольные, искренне благодарили хозяйку.
     Вечером Извеков зашел пожелать жене доброй ночи. Оля, измотанная переживаниями, еще не спала. Она побледнела от усталости. Под глазами залегли тени.
     - Ты утомилась, мой ангел, ложись скорей!
     - Довольны ли вы, мой друг? Не опозорила ли я светлой памяти Тамары Георгиевны?
     Вениамин Александрович оторопело уставился на жену. Впервые из ее уст он услышал нечто необычное. Ирония? Протест? Может ли такое случиться? Но ведь и мышки, хоть и малы, имеют острые зубки!

Глава 23

     Доктор Миронов ехал в вагоне поезда и нестерпимо страдал. Ему казалось, что поезд едва плетется. Если бы такое было возможно, он сам бы побежал впереди паровоза. Нынче принесли телеграмму, что Оля оступилась и упала с лестницы. Как такое ужасное обстоятельство отразится на ребенке, да и на самой будущей мамаше?
     Доктор изнемогал. Мимо с издевательской медлительностью проплывали мирные, покойные пейзажи, которые в другое время всегда вызывали у него чувство умиротворения и радости. Одна станция, другая, третья.., бесконечность! Николай Алексеевич прикрыл глаза. А когда открыл, пора было и выходить. Слава Богу! Недалеко от перрона его ждала коляска.
     - - Надо же! Удивительно! - раздался совсем рядом знакомый резкий старческий голос. - И как это дорогой зятек подгадал; позаботился ,о старухе!
     "По ступеням, тяжело дыша и переваливаясь, спускалась Агриппина Марковна. За ней спешили горничная и носильщик с увесистой поклажей. В тот момент, когда доктор увидел старуху, она тоже его узнала.
     - Ах, вот в чем дело! Это вовсе и не меня ждут, а вас, любезный Николай Алексеевич! А я-то, старая дура, решила, что зять мой наконец человеком стал, ко мне внимание и заботу проявлять начал! Не позволите ли вы мне с моей горничной составить вам компанию?
     - Помилуйте, что за вопрос! - воскликнул доктор и стал подсаживать Горскую в коляску.
     - Дочку навестить едете да воздухом подышать? - осведомилась Агриппина Марковна. - Только вид у вас, господин Миронов, не очень радостный.
     Доктор поведал собеседнице о телеграмме. Та озабоченно покачала головой.
     - Да! Нехорошо! Если бы она у вас покруглей была бы, помягче, скатилась бы как шарик... А тут ведь одни косточки! - Она снова покачала головой, украшенной соломенной шляпой с искусственными цветами. - Ничего, Бог милостив, обойдется!
     ...Оля слышала, как приехали отец и старуха Горская, но не стала вставать с постели. Побоялась. Она все еще не могла опомниться от неожиданного испуга, от которого подкосились ноги, и покатилась вниз, считая ступени. Мальчики выскочили из темноты под лестницей так внезапно, так громко закричали! Она не склонна была видеть в их поступке злодейство. Обычные глупые детские шалости! Но ей было обидно. Ведь она так по-доброму относилась к ним, пытаясь скрасить их сиротство своей любовью.
     Позже, лежа в своей комнате, заливаясь слезами страха за дите и упиваясь горечью обиды, она слышала, как муж приступил к домашнему расследованию. А затем последовала и скорая расправа, судя по воплям юных преступников из кабинета. Неужели он их бьет? На сей раз у нее не возникло желания заступаться.
     Между тем нежданный приезд бабушки, соскучившейся по внукам, поверг внуков в священный ужас. Наказание отца казалось жалкой прелюдией к тому, что последует от бабушки. Так и случилось.
     Агриппина Марковна, едва ступив в дом, ухватила обоих и увела прочь. Часа через полтора они вернулись, тихие и кроткие, ужасно несчастные, и забились в свои кровати, даже без ужина. Вера, прокравшись к братьям, безуспешно пыталась узнать про наказание. Их молчание повергло ее в леденящий трепет. Сама же Вера, узрев бабку и Миронова, тотчас же бросилась в комнату мачехи и стала всячески помогать и ухаживать, чтобы, не дай Бог, и ее не обвинили в злонамеренности...
     - Как думаете, Николай Алексеевич, обойдется? - спросил зять у доктора, когда все поутихло, дети и женщины улеглись спать.
     Они стояли на террасе и курили в теплой ночной тишине.
     - Что именно? - неприязненно спросил Миронов, прихлопнув на щеке комара.
     - Как "что"? - опешил Извеков. - Падение злополучное отразится на исходе родов?
     - Не только падение! - Николай Алексеевич явно настроился использовать случившееся для выяснения отношений с зятем.
     - А что еще вы имеете в виду? - Вениамин Александрович закурил еще папиросу.
     Судя по тону тестя, разговор предстоял долгий.
     - А то я имею в виду, любезный Вениамин Александрович, что просчитался я, опростоволосился на старости лет, позволив дочери за вас выйти! Не любите вы ее, не жалеете, детям позволяете мучить ее! Не по-христиански, не по-мужски поступаете!
     - Хоть вы и прекрасный доктор, господин Миронов, но тут вы ошиблись в диагнозе! - зло вскричал Извеков. - Сегодняшний случай - именно случай, и более ничего! Я отношусь к Ольге как должно относиться мне, в моем положении...
     - Вот, вот! - перебил его Миронов. - "Мне... В моем положении..." Все только о себе! Чудовищный эгоизм! Душевная жестокость! То, что вы известный романист, никоим образом не выделяет вас среди других объектов для любви. Миллиарды людей на планете любят друг друга просто так. Без чинов, званий, денег, известности! И моя бедная дочь достойна настоящей любви! А не подачек, которые вы ей бросаете!
     - Это вы уж слишком! На вас неприятности повлияли, вы возбуждены и агрессивны, доктор! Да еще эта старая ведьма вам наговорила про меня, как всег