чью к нам пожалуют гости, немедленно падайте на пол и спрячьтесь
между постелью и стеной. -  Она  вздохнула,  и  Паэн  услышал  чуть  слышное
шуршание, когда она снова опустила голову на покрытую тканью солому.  -  Еще
два дня, - добавил он, - и вы окажетесь в безопасности в доме своего дяди.
   В комнате воцарилась напряженная тишина,  нарушаемая  лишь  чуть  слышным
дыханием Джоанны, слишком быстрым и неровным, чтобы сойти за спокойный сон.
   С тех пор как они покинули надежные стены крепости Амо, Паэн  не  решался
спать обнаженным, как обычно поступали все мужчины. Все  те  холодные  ночи,
которые ему пришлось провести на чердаках конюшен или монастырских  амбаров,
он не снимал одежды, держа под рукой меч, готовый в  любую  минуту  отразить
возможное нападение. Сейчас же холод был настолько пронизывающим, а их враги
находились так близко, что Паэн и Джоанна  не  стали  снимать  даже  верхнюю
одежду, согревавшую их в скудном свете  северного  солнца.  Они  лежали  без
одеяла на простом соломенном тюфяке, одетые и  готовые  к  бегству.  И  само
собой разумеется, что сквозь  несколько  слоев  плотной  шерсти  он  не  мог
насладиться теплом нежного тела Джоанны или коснуться гладкой, чистой кожи у
нее на бедрах.
   Паэн повернулся к Джоанне и привлек ее к себе. Она  не  сопротивлялась  и
даже положила голову ему на плечо, однако не свернулась рядом с  ним  уютным
клубочком, как вошло у нее в привычку за те долгие осенние ночи, которые они
провели вместе в крепости тамплиеров.
   - Чтобы вам было теплее, - прошептал ей на ухо Паэн.
   - Понимаю.
   - Вы можете спать спокойно. Если  бы  те  разбойники  вздумали  нагрянуть
сюда, они бы уже это сделали. Я разбужу  вас,  как  только  услышу  шаги  на
лестнице.
   Она вздохнула и заворочалась на соломе. Очень скоро ею овладела  дремота,
и напряжение, которое заставляло их сторониться  друг  друга,  исчезло.  Она
пристроила голову под его подбородком, а  ее  дивные  волосы  легли  тяжелой
массой ему на грудь. Когда же ее дыхание замедлилось  и  она  погрузилась  в
глубокий сон, Паэн поднес ее волосы к лицу и уловил исходивший от них аромат
весенних трав. Тогда он закрыл глаза, зная, что эту  холодную  ночь  ему  не
забыть до конца своих дней.

Глава 19

   Когда на следующее утро они  покинули  заброшенную  башню  и  направились
дальше к северу, Паэн мог бы чувствовать себя вполне  довольным.  Их  лошади
остались целыми и невредимыми под присмотром конюха, сбруя не была  похищена
ворами и даже вычищена по мере сил мальчиком с конюшни. Двое  подозрительных
типов, показавшихся ему при свете  камина  матерыми  разбойниками,  все  еще
крепко спали в общем зале, вытянув ноги  перед  присыпанной  пеплом  ямой  с
углем и распространяя вокруг себя сильный запах прокисшего эля. Тем не менее
Паэн не выказывал никакой радости по поводу их удачи и как будто не  обращал
внимания на то, что день выдался на редкость погожим для этого времени года,
а  дорога  оказалась  куда   суше,   чем   мог   надеяться   путешественник,
пробирающийся к северу через необъятные вересковые пустоши.
   После первой же мили пути Джоанна  оставила  все  попытки  заставить  его
разговориться. Лишь когда тропа сделалась совсем узкой и распалась на  целую
сеть маленьких тропинок, более  подходящих  для  погонщиков  овец,  чем  для
лошадей, Паэн нарушил молчание. Повернувшись в  седле,  он  окинул  взглядом
заросли вереска, протянувшиеся на многие  мили,  после  чего  указал  ей  на
зазубренный силуэт старой башни, которую они покинули:
   - Хорошо, что за нами никто не последовал. Похоже, выбираться отсюда  нам
придется долго, и я боюсь, как бы к ночи мы не заблудились в пути далеко  от
населенных мест. Уитби должен находиться где-то к северо-востоку отсюда,  но
ничего более определенного я сказать не могу.
   Джоанна нахмурилась и подняла глаза на утреннее солнце.
   - Судя по всему, мы находимся в нескольких милях к югу от Уитби, так  как
я не вижу здесь сколько-нибудь заметных троп. Эти места  кажутся  мне  очень
похожими на окрестности Гандейла, хотя он расположен еще дальше к северу, за
рекой.
   - Неужели здесь совсем нет дорог?
   - Только груды камней, и то лишь на возвышенностях. Когда мы доберемся до
реки, постараемся найти там тропу, которая идет вдоль берега  на  восток  до
самого порта.
   - И это все? Судя по всему, ваш Уитби - просто  большая  деревня.  И  как
только вашему дяде удалось разбогатеть в таком месте?
   - Его отец, а мой дед стал хозяином корабля.
   - "Рога Локи"? Джоанна кивнула.
   - Как только у них появился собственный корабль, вместе с  ним  пришло  и
золото.  Фермеры  целыми  повозками  привозили  овечью  шерсть  в  Уитби,  а
судовладельцы потом продавали ее в  заморские  страны.  Корабли  приносят  с
собой богатство, Паэн.
   Он  нахмурился  и  отвернулся,  глядя   на   бескрайнее   море   вереска,
колыхавшегося под порывами ветра.
   - Если мы будем ехать прямо на север, мы доберемся до реки?
   Джоанна кивнула.
   - Местность начинает казаться мне знакомой, хотя я  никогда  не  заезжала
настолько далеко к югу от Гандейла, чтобы наткнуться на развалины башни.
   - И слава Богу, что вы этого не делали. Вряд ли такой прелестной  девушке
удалось бы пробраться невредимой мимо разбойников,  которыми  кишат  здешние
окрестности.
   Они пришпорили лошадей и свернули на ту  из  тропинок,  которая,  как  им
показалось, уходила дальше других к северу.
   - Кстати, о разбойниках, - продолжал Паэн. - Когда  мы  окажемся  в  виду
Уитби, я вас покину и вы въедете в город одна.
   "Кстати, о разбойниках..." Неужели он и впрямь смотрел  на  себя  как  на
разбойника, лишь изредка играющего роль телохранителя? Джоанна вздохнула:
   - Вам совершенно незачем...
   - Раз там есть порт, то должны быть и харчевни. Я найду себе какое-нибудь
пристанище поприличнее и заночую в нем. Если я вам  понадоблюсь...  -  Голос
его вдруг сделался сиплым, и он начал снова:
   - Если вам понадобится моя помощь, я пробуду там всю ночь и весь день.  Я
отправлюсь в обратный путь не раньше вечера следующего дня.
   - Вы не должны остаться без награды, Паэн. Поедемте со мной в  дом  моего
дяди, и вы получите его признательность вместе с его золотом.
   - Вы можете прислать его на постоялый двор. Будет меньше разговоров, если
я уеду раньше, чем вы и ваш дядя объявите о вашем возвращении.
   - Мой дядя - добрый,  порядочный  человек.  Он  наверняка  захочет  лично
отблагодарить вас...
   - Ваш дядя, порядочный или нет, сразу поймет, что между нами что-то есть.
   - Между нами ничего нет - по крайней мере с тех пор, как...
   - Неужели вы и впрямь полагаете, будто это можно  остановить,  как  можно
прервать песню или снять со стены гобелен?
   - По-видимому, да, Паэн, поскольку вы упорно избегаете меня,  притом  уже
не первый день.
   Он осадил свою лошадь и ухватился за поводья кобылы Джоанны.
   - И вы сами верите в свои слова? Вы думаете,  будто  я  этого  хочу?  Мое
влечение к вам не угасло и не угаснет, несмотря на то что  мне  уже  никогда
больше не придется к вам прикоснуться. - Паэн поднял глаза  к  небу,  словно
ждал оттуда помощи, и когда он снова  обернулся  к  ней,  его  темные  глаза
потускнели от печали. - Ваш дядя сразу поймет, как сильно я вас хочу -  хочу
созерцать ваше чудесное тело, слышать звук  вашего  голоса,  вдыхать  аромат
ваших волос...
   Джоанна замерла  в  седле,  опасаясь,  что  малейшее  ее  движение  может
положить конец речам Паэна, а вместе с ними и той нестерпимой боли,  которую
они ей причиняли. То, что он так и не решился ей сказать, лежа рядом  с  ней
во мраке ночи, Паэн говорил сейчас,  в  слабом  свете  разгоравшегося  утра,
когда лишь отдаленное пение птиц нарушало безмолвие в промежутках между  его
словами.
   - Мне нельзя к вам прикасаться, - продолжал он, - потому что иначе  жажда
обладать вами может пересилить доводы рассудка. Я люблю вас, Джоанна  Мерко.
Каждую ночь до конца моих дней я буду вспоминать о том, что было между нами,
и одного этого воспоминания будет для меня  достаточно,  потому  что  ничего
подобного в моей жизни больше не повторится.
   Пение птиц внезапно прервалось, затем возобновилось  уже  на  иной  ноте,
словно там, вдали, кто-то горько заплакал.
   - Не исключено, что я бесплодна, - прошептала чуть слышно Джоанна.
   - Вряд ли. Когда  вы  вернетесь  домой  и  выйдете  замуж  за  достойного
человека, который обеспечит вам спокойную и безбедную жизнь, у вас  появится
ребенок. И тогда, оглядываясь назад и вспоминая  ночи,  которые  мы  провели
вместе, вы не раз возблагодарите судьбу за то,  что  не  произвели  на  свет
темноволосого мальчугана с повадками воина.
   - Мое будущее принадлежит мне одной, - отрезала она. - И не  воображайте,
будто вы лучше меня знаете, что мне нужно в жизни и где именно я смогу найти
то, что ищу!
   Несмотря на то что свет солнца падал теперь  прямо  на  лицо  Паэна,  его
черты ничем не выдавали печали, которой были полны его слова. Однако  стоило
ему услышать от Джоанны, что та отказывает  ему  в  праве  заботиться  о  ее
будущем, как глаза Паэна вспыхнули с  такой  силой,  какой  она  никогда  не
замечала в них прежде, даже в те последние безнадежные часы в Алете.
   - Вы должны жить в мире, - сказал он. - Не забывайте, Джоанна, что я спас
вам жизнь, когда вы могли  ее  потерять,  и  потому  ради  меня  вы  обязаны
вернуться домой и жить там долго и счастливо.
   - Я обязана вам больше, чем могу выразить словами,  -  возразила  она,  -
однако я сама в состоянии решить, какой путь мне выбрать.
   - В таком случае, - вздохнул он, - вы должны понимать  и  то,  что  не  в
вашей власти заставить меня остаться. Она собрала всю свою  волю,  чтобы  не
отвести глаза в сторону.
   - Я не просила вас...
   - А вам и не нужно просить меня. Я прочел  это  в  ваших  глазах  и  буду
помнить увиденное до конца моих дней.
   И ей тоже не забыть до конца своих  дней  того,  что  Паэн  из  Рошмарена
однажды завладел ее сердцем, а затем оттолкнул ее, предоставив ей жить своей
жизнью и вспоминать с тоской в  душе  прикосновение  его  покрытых  шрамами,
загрубевших на войне ладоней.
   Паэн  между  тем  прищурил  глаза,  глядя  поверх  ее  плеча  в   сторону
бесформенного  контура  башни  далеко  на  горизонте.  Ее  кобыла  испуганно
шарахнулась в сторону, когда Паэн неожиданно выпустил ее уздечку и развернул
свою лошадь лицом к югу, приподнявшись в стременах.
   - Проклятие! - пробормотал он.
   От серой массы башни отделились две темные фигуры. Только по их  движению
можно было догадаться, что то были всадники, направляющиеся к северу, однако
на таком большом расстоянии от башни, да еще  при  низко  стоявшем  на  небе
солнце, Джоанне больше ничего не удалось рассмотреть.
   Она ухватилась за поводья и  развернула  лошадь  к  северу,  одновременно
подвернув подол платья выше колен  и  перекинув  одну  ногу  через  загривок
животного, чтобы ехать дальше верхом.  Кобыла  то  гарцевала,  то  осторожно
ступала бочком, находясь в крайнем замешательстве.
   - Что вы делаете?
   Несмотря на то что голос Паэна по-прежнему оставался спокойным, в нем уже
не было ни следа недавней нежности. Человек,  который  еще  несколько  минут
назад обещал ей помнить выражение  ее  глаз  до  конца  своих  дней,  теперь
отбросил всякую учтивость и снова обращался к ней тем же  грубоватым  тоном,
каким опытный воин может говорить  с  новобранцем  перед  началом  решающего
сражения.
   - Верхом я могу ехать быстрее, - ответила Джоанна.
   - Не надо. Мы продолжим путь как ни в чем не бывало, так, словно мы их не
заметили.
   Он подъехал  к  ней  поближе,  чтобы  поддержать  ее  за  плечо.  Джоанна
приподнялась в седле и снова поставила оба ботинка на боковую планку  седла.
Затем он попросил ее  отпустить  поводья  и  успокаивающе  положил  руку  на
загривок белой кобылы.
   - Поезжайте рядом со мной чуть быстрее, чем раньше, и  не  оборачивайтесь
назад.
   - Но ведь они нас догонят...
   - Тем хуже для них. Мы выберем место поудобнее и, когда они поравняются с
нами, будем готовы дать им отпор. В горле Джоанны встал комок.
   - А вдруг они  не  желают  нам  зла,  Паэн?  Может  быть,  они  такие  же
путешественники, как и мы с вами?
   - Прошлой ночью я не встречал подобных людей среди постояльцев  харчевни,
однако мы дадим им возможность объяснить нам  свои  намерения.  Не  бойтесь,
Джоанна. Я никогда не убиваю людей, если  они  того  не  заслуживают,  и  не
совершу оплошности и на этот раз.
   При этих словах лицо Паэна помрачнело,  словно  он  неожиданно  для  себя
вспомнил какую-то кровавую бойню, оставшуюся в далеком прошлом.
   Джоанна пустила свою  лошадь  галопом,  и  Паэн  последовал  ее  примеру,
стараясь от нее не отставать.
   - Неужели вас совсем  не  заботит,  -  спросила  она,  -  что,  если  это
действительно те самые разбойники, которых  мы  встретили  в  харчевне,  вам
придется столкнуться с двумя противниками сразу?
   Он в замешательстве  поднял  на  нее  глаза,  и  Джоанна  была  вынуждена
повторить свой вопрос.
   - Нет, - ответил наконец Паэн. - Если  дело  дойдет  до  схватки  с  теми
людьми,  которых  мы  видели  спящими  возле  очага,   только   какая-нибудь
несчастная случайность может помешать мне взять над ними верх. -  Он  умолк,
однако спустя мгновение снова обернулся к ней:
   - Вы ничего не увидите, Джоанна. Вас рядом не будет.
   - Я не настолько труслива, чтобы...
   - Вас рядом не будет! А если вы станете мне перечить,  я  отдам  вас  тем
бродягам, чтобы вы впредь докучали им, а не мне.
   По мере того как они ровным галопом продвигались  все  дальше  к  северу,
Джоанна ни разу не заговорила с ним и не  обернулась  назад,  чтобы  бросить
взгляд на всадников за их спинами. Она не без некоторого  злорадства  задала
себе вопрос: каким тоном Паэн отдал бы ей те же распоряжения, если бы  всего
за несколько мгновений до того не признался, что любит ее больше жизни?

***

   Паэна гораздо больше беспокоило движение солнца по небу, чем  разбойники,
устремившиеся за ними в погоню. Каждый раз, когда они останавливались  возле
одного из ручьев, чтобы  напоить  лошадей,  Паэн  бросал  хмурый  взгляд  на
солнце, а затем смотрел вперед,  словно  прикидывая,  как  низко  оно  будет
стоять над горизонтом, когда они доберутся до очередного водного потока.
   Лишь однажды он заговорил с ней, когда заметил впереди на вершине холма к
северу от них небольшой круг из камней.
   - Это и есть ваша главная примета? Тот самый круг, который виден с  вашей
фермы?
   Взглянув, Джоанна убедилась в том, что  стоящие  вертикально  камни  были
ниже  тех,  которые  украшали  возвышенность  над  Гандейлом,  и  не  такими
покосившимися.
   - Нет, - ответила она наконец. - Это не они. Мы зовем те  камни,  которые
стоят у нас на холме. Клыками Ведьмы, потому  что  они  по  форме  кривые  и
продолговатые.
   - Предупредите меня, если местность вдруг покажется вам знакомой. Неужели
тут совсем никто не живет? Если не считать наших друзей с юга, мы до сих пор
не встретили ни единой живой души.
   - Пастухи на зиму отводят свои стада в низину, где расположены фермы. Это
летнее пастбище, и в такое время года оно обычно пустует.
   - Значит, Гандейл тоже лежит в низине, у берега  реки?  Джоанна  покачала
головой.
   - Нет, он находится  на  возвышенности,  и  зимы  там  довольно  суровые.
Когда-то там была ферма, до тех пор пока мой дед не стал продавать шерсть  и
не сделался богатым человеком. - Теперь Гандейл - всего лишь летняя усадьба,
и там сейчас никто не живет.
   Паэн посмотрел на юг и изрек ругательство более  ужасное,  чем  любое  из
тех, которые Джоанна слышала от него до сих пор.
   - Они все еще следуют за нами, - произнес он. - Неужели  эти  болваны  не
могли выбрать себе более удобной жертвы? Похоже, им просто не  терпится  еще
до заката расстаться с жизнью.
   Джоанне  показалось,  что  фигуры  всадников  уменьшились  в  размерах  и
находились дальше от них, чем в прошлый раз.
   - Разве мы не можем их обогнать?
   - А завтра снова  оказаться  с  ними  лицом  к  лицу?  Нет,  уж  лучше  я
разделаюсь с ними прямо сейчас, чтобы этой ночью спать спокойно. - Он  снова
выругался и покачал головой. - Как так вышло, что ваша родина, где ваш  дядя
умудрился разбогатеть, ни разу не подняв меча, чтобы получить себе состояние
или отстоять его от разбойников, дала приют подобным негодяям? Более гнусных
типов, чем те двое у камина, мне еще не приходилось встречать ни разу  после
норманнских бараков в Палестине.
   - До своего замужества мне ни  разу  не  приходилось  бывать  на  юге,  -
ответила она. - По слухам, жители южных графств усваивают ремесло  грабителя
с молоком матери.
   Паэн снова повернулся лицом к северу.
   -  Тогда  давайте  поедем  быстрее  и  будем  готовы  положить  конец  их
домогательствам.

***

   Джоанна наблюдала за надвигающимися сумерками  с  неудобного  сиденья  на
ветке намного  выше  костра,  который  Паэн  ухитрился  разжечь  при  помощи
точильного камня, притупленного железа на рукоятке кинжала  и  охапки  сухой
соломы, извлеченной  из  тюфяка  на  постоялом  дворе  и  привезенной  им  в
седельной сумке. Всего лишь один  блаженный  миг  ей  довелось  наслаждаться
теплом от  костра,  сложенного  из  соломы  и  валежника,  после  чего  Паэн
обернулся к Джоанне и предложил ей выбирать между тремя деревьями, росшими в
стороне от их лагеря на опушке небольшой  рощицы,  тянувшейся  вдоль  берега
реки Эск.
   Деревья уже стояли голыми, так  как  всю  листву  с  них  сдуло  ветрами,
проносившимися по вересковой пустоши. Джоанне не  хотелось  покидать  теплое
местечко у костра на берегу реки, и она указала Паэну на  то,  что,  как  бы
высоко ей ни удалось забраться по раскидистым ветвям,  ее  все  равно  будет
видно с земли.
   - Они не станут смотреть вверх, - заверил  ее  Паэн.  -  Они  увидят  мои
постельные принадлежности вот на этом бревне и вашу седельную  сумку  поверх
груды листьев и решат, что мы оба у них в руках. Как только костер привлечет
их внимание, они уже не будут продолжать поиски. - Он подсадил ее на  нижнюю
ветку и высвободил прядь волос, зацепившихся за сук. - Я  останусь  рядом  и
сам буду знать,  когда  они  появятся.  Не  пытайтесь  кричать,  чтобы  меня
предостеречь, потому что даже шепот может достигнуть их ушей.
   Джоанна поплотнее завернулась в два плаща и отодвинулась как можно дальше
от длинного кинжала, который Паэн воткнул в широкую ветку рядом с ней.
   - Воспользуйтесь им, если они вас найдут и захотят стащить  с  дерева,  -
распорядился он.
   - А если они выстрелят в меня из лука?
   - Я не подпущу их к вам так близко. Но если все же  случится  немыслимое,
сначала сделайте вид, будто  сдаетесь,  а  потом,  как  только  представится
возможность, пустите  в  ход  тот  самый  кинжал,  который  вы  прячете  под
складками плаща. Только не пытайтесь слезть вниз, держа его в руках,  потому
что в темноте вы можете на него напороться - На вас нет кольчуги, - заметила
Джоанна.
   - Если я ее надену, они могут меня услышать. Тишина  -  лучшая  защита  в
ночи.
   Джоанне показалось, что в голосе Паэна присутствовал лихой задор,  словно
он смотрел на предстоящую схватку как на простое развлечение без  каких-либо
серьезных последствий. У него имелись все основания чувствовать  себя  более
уверенно, чем Джоанна, -  он  находился  ближе  к  костру,  его  присутствие
невозможно было обнаружить благодаря темной одежде и  листьям,  которыми  он
себя  замаскировал,  и  кроме  того,  ему  не   приходилось   наблюдать   за
происходящим со стороны, чувствуя себя бессильным  помочь  своему  спутнику,
если грабители вытащат свои мечи и набросятся на него из темноты.
   Несмотря на то что  ветер  уже  улегся,  лес  был  полон  звуков:  мелкие
животные, шмыгавшие среди сухих листьев, производили больше шума,  чем  шаги
человека, и не ра