судно пошло ко дну. Джоанна снова пожала плечами.
   - Все равно тамплиеры не сумели благополучно доставить  короля  домой,  а
сумма, которую требуют за его выкуп, так велика, что разорит нас всех.
   Паэн вздохнул. Уж лучше  бы  он  позволил  ей  выплакаться.  Эта  женщина
становилась совершенно невыносимой, когда пыталась удержаться от слез.
   - Тамплиеры ни за что не осмелятся потерять вас,  мадам,  и  не  позволят
кораблю, перевозящему вас, разбиться о скалы, потому что, живая или мертвая,
вы будете преследовать их своими речами до конца их дней.
   Джоанна поднялась и направилась к двери.
   - Я хотела бы переговорить с вашим бывшим наставником Амо.
   - Что еще вы затеяли? - вздохнул он. Джоанна приподняла брови.
   - Неужели вы не доверяете мне,  даже  когда  речь  идет  о  вашем  старом
приятеле Амо?
   - Нет.
   - Тогда мне придется найти его самой. Он оказался рядом с ней прежде, чем
она успела отодвинуть засов.
   - Скажите мне, что вы от него хотите, и тогда я сам  попрошу  Амо  прийти
сюда;
   - Разве вы забыли о том, - ответила Джоанна, - что  вам  нужен  документ,
составленный писцом и скрепленный подписью духовного  лица,  удостоверяющий,
что я целой и невредимой достигла побережья и по доброй воле решила  отплыть
в Англию?
   - Нет, это вы забыли о том, что я не хочу,  чтобы  ваше  имя  трепали  по
всему побережью. Когда мы  доберемся  до  Англии,  тогда  я  и  получу  свой
документ. А пока что никто, даже Амо, не знает, кто вы, и если мне  придется
силой удержать вас от разговора с  ним,  чтобы  сохранить  тайну,  я  так  и
сделаю.
   - Весь смысл вашей  помощи  заключался  в  том,  чтобы  на  вас  не  пало
обвинение в моей гибели.
   -  Весь  смысл  вашего  настойчивого  желания  оставить  документ  у  Амо
заключается в том, чтобы очистить свою совесть, а потом подкупить команду  и
пробраться на корабль тамплиеров одной. Уверяю вас, Джоанна, у вас ничего не
выйдет. Они не станут помогать женщине.
   - У нас с вами был план, Паэн...
   - Да, но гибель арфиста все изменила. Вас предали,  Джоанна.  И  если  вы
будете сновать по двору крепости, во всеуслышание выкрикивая  свое  имя,  то
можете свести мои усилия на нет, и тогда  окажется,  что  нам  незачем  было
прятаться. С тем же успехом вы могли остаться у трупа арфиста и ждать,  пока
его убийцы не придут за вами.
   Ее глаза потемнели, и их зеленый оттенок исчез в пламени  охватившего  ее
гнева.
   - Я не собираюсь сновать по двору! И я сомневаюсь, что ваш наставник  Амо
так несдержан, как вы его описываете.
   - Джоанна...
   - Я не сную где не надо, и уж тем более не кричу, - проворчала она. -  Вы
делаете и то и другое за нас обоих.
   Паэн прислонился к косяку двери, с трудом воздержавшись от ответа.
   - Вы не оставляете мне другого выхода, - промолвила  она,  -  как  только
закричать.
   - Никто не придет, - ответил он,  -  Половина  рыцарей  в  этой  крепости
ненавидят женщин, и все они боятся меня. Она подошла  к  ставням,  чтобы  их
открыть.
   - У вас есть два выхода, - быстро сказал Паэн. - Либо вы отплывете вместе
со мной на корабле с вином, либо останетесь здесь и будете ждать, пока  ваши
враги не пронюхают о двух гостях в крепости тамплиеров. Думаю, они услышат о
нас еще до святок и в канун Крещения явятся сюда. Они  прибудут  в  крепость
как  обычные  гости  и  поселятся  в  этом  самом  доме.  И  однажды  ночью,
проснувшись, вы можете обнаружить, что сквозь доски в полу проникает  дым  и
половина из них уже охвачена огнем. Тогда у меня тоже останется два  выхода:
либо выбросить вас в окно, уповая на то, что вы не сломаете себе шею, а люди
во дворе не поспешат вас прикончить, либо прикончить самому, чтобы  избавить
вас от лишних мук в лазарете, пока наемные убийцы не сделают это за меня.
   Руки Джоанны безвольно  опустились,  и  она  стояла  неподвижно,  потупив
голову. На сей раз он зашел слишком далеко и говорил  с  ней  как  солдат  с
солдатом.
   - Скажите... - Голос ее  был  слабым,  но  ровным.  -  Есть  какие-нибудь
признаки того, что они нас нашли?
   - Нет. Иначе я бы вас предупредил. Джоанна  обернулась  к  нему.  Румянец
исчез с ее щек, однако глаза ее были сухими. Паэн сделал шаг вперед.
   - Обещайте мне, - попросила она, - что вы никогда не будете мне лгать.
   - Обещайте мне, - отозвался он, - что вы не прогоните меня  до  тех  пор,
пока мы не достигнем Уитби.
   Джоанна кивнула и позволила ему заключить себя в объятия. Сквозь  толстые
дубовые ставни до них донесся приглушенный звук чьих-то неторопливых шагов и
голоса людей, занятых на строительстве  галеры  и  теперь  возвращающихся  с
верфи.
   - Никто не знает, - пробормотал Паэн, - где и когда его настигнет смерть.
Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы вернуть вас домой,  и  зорко
следить за малейшими признаками опасности. Что же до всего  остального,  то,
полагаю, нам сейчас нет смысла гадать о будущем.
   - Я совсем забыла об этом.., на время.
   - Я тоже, - улыбнулся Паэн, - на время. Прошлой ночью,  прежде  чем  луна
поднялась на небе, я испытал такое  сладостное  чувство  свободы,  подобного
которому никогда не знал прежде.
   Джоанна подняла голову и робко посмотрела ему в глаза.
   - Мне кажется, Паэн, у вас в прошлом уже были  подобные  ночи  сладостной
свободы, и притом не один раз.
   - Ни одна из них даже отдаленно не сравнится с тем, что было между  нами,
- ответил он и поцеловал ее, чтобы  изгладить  последние  следы  сомнения  с
уголков ее рта.
   Джоанна приложила палец к его губам:
   - Не говорите так. Для меня эта ночь стала откровением. Для вас...
   Паэн взял ее руку в свою и коснулся поцелуем ладони.
   - Для меня, - произнес он, - она была  райским  блаженством.  Никогда  не
сомневайтесь в этом, Джоанна.
   Тогда она улыбнулась и  подняла  на  него  глаза,  сиявшие  удивлением  и
счастьем. Однако щеки ее по-прежнему оставались бледными.
   Паэн взял ее за руку.
   - Не могли бы вы подождать меня здесь? Я постараюсь найти кого-нибудь  из
слуг и принесу вам еду из трапезной.
   Теперь тень тревоги окончательно исчезла из глаз Джоанны.
   - Я пойду с вами, - объявила она. - Раз уж мы назвались  мужем  и  женой,
будет лучше, если я перестану прятаться в келье.
   Он улыбнулся и мягко отстранил ее от себя.
   - Никто из тех людей, кто видел вас въезжающей в ворота, не удивится, что
в такую непогоду я предпочту держать вас поближе к своему очагу и  к  своему
ложу.
   Джоанна бросила беглый взгляд на камин.
   - В таком случае прикажите слугам принести побольше дров. И еще два ведра
воды, чтобы нагреть ее перед огнем. - Она улыбнулась. - Это  довершит  в  их
воображении картину нашего семейного гнездышка.
   Паэн ухмыльнулся. Никакое  воображение  не  способно  было  передать  всю
прелесть этого мига.
   - Оставайтесь здесь и держите дверь запертой на засов, пока  не  услышите
мой голос. И прикрывайте ваши волосы капюшоном, прежде чем отодвинуть засов.
   - Хорошо, я буду осторожна. Уже на пороге Паэн обернулся:
   - Я попрошу старого Амо сегодня же принять нас, и тогда вы сможете задать
ему любые вопросы о корабле и обо всем  остальном.  Только,  пожалуйста,  не
называйте ему своего настоящего имени.
   Она была явно обрадована его словами, и ему понадобилась вся воля,  чтобы
закрыть дверь при виде ослепительной улыбки на лице Джоанны Мерко.

***

   В  отличие  от  их  кельи  в  скудно  обставленном,   хотя   и   прочном,
странноприимном доме, личные  апартаменты  командора    Амо  представляли
собой сочетание восточной роскоши и буйства красок, какого  Джоанне  еще  ни
разу не приходилось видеть с тех пор, как она покинула  дом  своего  дяди  в
Уитби, - с той лишь разницей, что все эти гобелены и столовое  серебро  были
не товарами, выставленными напоказ для привлечения внимания  покупателей,  а
трофеями, захваченными орденом в Палестине у сарацинов.
   - В дни моей молодости нам не раз случалось одерживать громкие  победы  и
привозить домой из Святой земли богатую добычу. - Амо вздохнул и  указал  ей
на залатанный на скорую руку шлем, висевший на стене. - Однако все, что  мне
досталось после последнего крестового похода  короля  Ричарда,  -  вот  этот
продырявленный шлем, да и то мне еще повезло, что он скатился с моей  головы
прежде, чем в него угодил камень сарацина, когда наша армия  осаждала  Акру.
За все последующие месяцы, - продолжал Амо, - мне так и не попалось  в  руки
достаточно золота, чтобы я мог отдать его в починку хорошему  кузнецу.  Наши
оружейники попытались, как могли, его исправить, но они были далеко не столь
искусны, как сарацины, которые сделали этот шлем.
   Паэн поднял  кубок  с  вином,  любуясь  изысканной  резьбой,  покрывавшей
гладкую поверхность рога.
   - Итак, мадам, я бы хотел услышать  побольше  о  вас  и  ваших  невзгодах
Насколько я понял, вы не собираетесь оставаться на зиму в Бретани?
   - Нет, командор. Я хочу поскорее вернуться  в  Англию.  На  лице  старого
рыцаря появилась улыбка.
   - Я уже уловил в вашей речи  северный  акцент.  Но  вы  не  беспокойтесь,
мадам. Я не желаю ничего знать ни о вашем имени,  ни  о  семье,  ни  о  цели
вашего путешествия. Как вы видите, я уже стар и могу легко забыть, о чем мне
следует говорить, а о чем нет, если вдруг кто-то станет вас разыскивать.
   Джоанна улыбнулась ему.
   - Я ничуть не сомневаюсь, что вы сумеете сохранить мои секреты, командор.
Но Паэн убедил меня в том, что для вас  будет  гораздо  спокойнее,  если  мы
избавим вас от необходимости прибегать ко лжи.
   - Вот как?  В  таком  случае  Паэн  сильно  изменился  со  времени  нашей
последней  встречи,  успев  перенять  манеры  и  образ   мыслей   настоящего
придворного. В прошлом он не  часто  бывал  столь  предупредителен  к  своим
друзьям. Более того, его  подвиги  порой  доставляли  нам  множество  лишних
хлопот.
   Джоанна не скрывала своего восторга.
   - Каких хлопот?
   - Вы обратили внимание на то, что за последние два дня его борода заметно
отросла? Паэн не раз пользовался  облачением  тамплиера,  когда  считал  это
необходимым, и своими переодеваниями ухитрялся  ввести  в  заблуждение  даже
самих рыцарей ордена. Если вам мало этого свидетельства, мадам, поройтесь  в
его седельных сумках - и вы найдете там тунику и плащ  тамплиера.  Он  носит
их, когда ему это выгодно, чтобы  таким  способом  облегчить  себе  путь.  С
подстриженными волосами и бородой он легко может сойти за одного из нас.
   - Амо...
   - Он должен стать одним из нас, - пробормотал себе под нос старый рыцарь.
- Кто знает, быть может, в один прекрасный день так и случится.
   Паэн протянул руку к кубку Амо и наполнил его вином из высокого  кувшина,
стоявшего на столе.
   - Выпейте еще вина, мой  друг,  и  тогда  к  концу  нашего  разговора  вы
произведете меня в приоры всех английских командорств.
   Амо выпил глоток вина и смерил Паэна угрюмым взглядом.
   - Будь на то моя воля, я бы охотно  произвел  тебя  в  рыцари  ордена.  И
сделал бы тебя командором нашей общины, когда я сам покину этот  мир.  -  Он
обернулся к Джоанне:
   - Паэн просто создан для этого! Лучшего рыцаря не найдешь во всей империи
Генриха  Плантагенета.  Однако  он  отказывается   от   рыцарского   звания,
предпочитая следовать за этим старым стервятником Меркадье, не думая о  том,
откуда берутся его деньги.
   От внимания Джоанны не ускользнула тень, набежавшая на лицо Паэна.
   - Я слышала, этот разбойник Меркадье щедро платит  своим  наемникам  и  к
тому же пользуется благоволением короля  Ричарда.  Для  человека  незнатного
происхождения...
   Амо поморщился:
   - Паэн достаточно знатен, чтобы стать членом ордена. Ах да, конечно.  Амо
начал учить Паэна  воинскому  искусству  вскоре  после  того,  как  Рошмарен
перешел в руки норманнских завоевателей.  Он  прекрасно  знал  его  семью  и
положение, которое она прежде занимала. Джоанна перевела  взгляд  на  Паэна.
Его лицо  выражало  непреклонность  и  вместе  с  тем  доброту,  которая  не
позволяла ему обидеть своего старого наставника.
   Паэн отставил в сторону кубок и взял Джоанну под руку.
   - Мы очень признательны вам за вино и ваше общество,  -  произнес  он.  -
Однако после стольких дней путешествия я чувствую себя утомленным. Спокойной
ночи, командор Амо.
   - Вы еще вернетесь сюда, чтобы вступить  в  орден?  -  спросила  Джоанна,
когда  они  приблизились  к  двери  их  кельи.  -  Это  все  же  лучше,  чем
возвращаться к Меркадье после того, как вы исполните свой долг перед братом.
   - Восстановить права моего брата будет не так-то просто.  Из  всей  нашей
родни в живых не осталось никого, кроме нас двоих. Если Адам Молеон  женится
на сестре Мальби и откажется уступить нам землю, король Ричард даже  пальцем
не пошевелит, чтобы нам  помочь.  И  даже  если  нам  удастся  вернуть  свое
законное наследство, нам придется постоянно оборонять его против  Молеона  и
других ему подобных, которые вторгнутся в замок при малейших признаках нашей
слабости.
   - Ваш брат не может даже поднять меч.
   - Зато я могу и сделаю это. Я готов отстаивать Рошмарен для  его  сыновей
до тех пор, пока они не станут совершеннолетними и не  вступят  во  владение
замком.
   - А что же тогда останется вам?
   - Справедливость.
   - Это слабое утешение,  к  тому  же  весьма  недолговечное.  Тогда  вашим
сыновьям придется сражаться на стороне короля или преемников Меркадье.
   - Мои сыновья рано или поздно найдут себе новые земли и  сумеют  удержать
их за собой.
   - Как поступили бы вы сами, если бы вам не приходилось защищать  интересы
вашего брата?
   Ее слова задели Паэна за живое, разбередив давно таившуюся в  душе  боль.
Он обернулся к ней и с чувством горького  удовлетворения  заметил,  что  его
взгляд заставил ее отпрянуть.
   - Меня не интересуют никакие другие земли, кроме Рошмарена, а  он  должен
перейти к сыновьям моего брата. Если у меня будут внебрачные дети  от  одной
из тех женщин, с которыми я делю ложе, я дам им столько  золота,  чтобы  оно
могло прокормить их и предоставить им возможность самим выбрать свой путь  в
жизни. Если они окажутся достойными своего содержания, то со временем станут
хозяевами собственных поместий, и тогда  им  не  придется  подбирать  крохи,
падающие со стола их кузенов в Рошмарене.
   Она не отвела от него взгляда, несмотря на его гнев.
   - И куда вы собираетесь отдать на воспитание своих внебрачных  отпрысков,
чтобы те стали настоящими мужчинами?
   - Мои дети будут учиться у тамплиеров, как и я сам.
   - А если их матери не захотят отдать их в орден?
   - Тогда они могут оставить у себя мое  золото,  купить  себе  обручальные
кольца и найти для своих сыновей какое-нибудь другое занятие.
   - Как должна поступить я.
   - Как, судя по вашим  словам,  вы  намерены  поступить  в  любом  случае,
независимо от того, хочу я этого или нет.
   - Вы же обещали мне, что, если у меня будет от вас ребенок, вы откажетесь
от всяких прав на него.
   - Да, обещал, - огрызнулся Паэн.
   - И вы не явитесь в Уитби, чтобы забрать моего сына, если ваш брат  вдруг
умрет, не оставив наследников?
   Неудивительно, что дозорные в Рошмарене приняли Джоанну Мерко за  ведьму.
Эта женщина могла довести любого мужчину до исступления,  используя  его  же
слова, чтобы умножить его муки.
   Паэн открыл дверь кельи и пропустил Джоанну вперед.
   - Если ваш сын унаследует ваш упрямый нрав  и  острый  язычок,  я  охотно
оставлю его на  ваше  попечение  и  пожелаю  вам  удачи  с  вашим  маленьким
торговцем шерстью.

Глава 16

   На третий день буря улеглась и линия прибоя отступила от прибрежных  скал
прежде, чем на землю спустилась тьма. К счастью, корабль тамплиеров, который
должен  был  доставить  в  Англию  вино,  не  пострадал   от   непогоды,   и
корабельщики, потратив полдня на его осмотр и еще  три  часа  на  то,  чтобы
выкачать из неглубокого  трюма  воду,  дали  добро  на  отплытие.  К  вечеру
семьдесят крупных бочек с вином были привязаны  канатами  к  нижним  планкам
обшивки под скамейками для гребцов,  а  низенькая  деревянная  каюта,  уютно
пристроившаяся  на  носу  судна,  ждала  двух   путешественников,   которые,
заплатили командору Амо крупную сумму золотом за то, чтобы пересечь Ла-Манш.
   Незадолго до рассвета Паэн и Джоанна были доставлены  на  борт  грузового
судна в  маленькой  шлюпке,  управляемой  четырьмя  гребцами.  Тьма  еще  не
рассеялась, когда якорный камень был с шумом  поднят  на  свое  место  перед
каютой на носу, и галера полетела по волнам, удаляясь все дальше и дальше от
прибрежных рифов.
   Когда они поднялись на палубу, обломки затонувшего корабля  уже  остались
далеко позади, едва различимые за темными валами набегавших волн.
   Паэн вернулся в каюту и  вынул  из  седельной  сумки  просторную  кожаную
рубаху.
   - Это для вас, - обратился он к Джоанне.
   - По ее виду этого не скажешь,  -  отозвалась  та.  Паэн  поднял  кожаную
рубаху над головой Джоанны и натянул ее поверх шерстяного плаща.
   - Это кольчуга, правда, еще недоделанная. Оружейник не  успел  нашить  на
нее броню, и я подумал, что она может защитить вас хотя бы от холода.
   Джоанна оглядела несоразмерно большое одеяние  и  улыбнулась,  коснувшись
рукой мягкой кожи.
   - Вы сами видите, что кольчуга не такая уж тяжелая. Зато она не даст  вам
промокнуть.
   - Спасибо, - ответила она. - Я верну ее вам, как только мы  доберемся  до
побережья, и тогда вы сможете ее закончить. Должно быть, она  стоит  дорого,
Паэн пожал плечами.
   - Без брони - не очень. Я обменял у оружейника эту кольчугу на  кобылу  и
небольшую сумму серебром в придачу.
   Джоанна кивнула и подошла  к  поручням,  чтобы  полюбоваться  бескрайними
морскими просторами, открывавшимися их взору. Паэн встал рядом, думая о том,
что еще никогда за многие годы рассвет не казался ему  таким  холодным  -  и
таким прекрасным.
   Со своего наблюдательного  пункта  Паэн  видел,  как  гребцы  из  команды
тамплиеров увлекали скрипящее, отчаянно протестующее судно в открытое  море,
еще не до  конца  успокоившееся  после  недавнего  шторма.  Легкий  ветерок,
пришедший на смену буре, дул  им  навстречу,  и  потому  огромный  полосатый
парус, свернутый и накрепко привязанный к гику, лежал в проходе между рядами
скамеек.
   Гребцы с ближайших к Паэну скамеек выгнули шеи при виде странного одеяния
Джоанны, отпуская замечания по поводу кожаной кольчуги,  надетой  поверх  ее
плаща. Джоанна сердито нахмурилась и вернулась в холодную тень каюты,  чтобы
немного вздремнуть, опустив бледную щеку на седельную сумку,  где  хранились
те немногие новые  предметы  одежды,  которые  Паэну  удалось  приобрести  в
крепости тамплиеров.
   Он накрыл ее своим плащом и покинул каюту, любуясь постепенно  исчезающим
из виду побережьем Бретани. Теперь уже  темные  утесы  и  окутанные  туманом
холмы можно было увидеть лишь тогда,  когда  корабль  вздымался  на  гребень
очередной быстро набегавшей волны.
   Когда земля скрылась за горизонтом и впереди не  осталось  ничего,  кроме
безбрежного пространства серой воды, Паэн уговорил  Джоанну  съесть  большой
ломоть хлеба, надеясь, что эта нехитрая еда сможет поддержать ее силы.
   Если погода не изменится в течение  ближайших  дней,  то  их  плавание  к
северу при сильном встречном ветре  неминуемо  затянется.  Гребцы  не  могли
поддерживать заданный темп больше нескольких часов, а людей, готовых сменить
их у весел, не хватало. После первой же стоянки в одном из портов  к  северу
от Сандвича им следует покинуть корабль и ехать дальше на север  верхом.  До
первых  снегопадов  оставалось  чуть  меньше  месяца,  однако  в   интересах
безопасности Паэн предпочел бы, чтобы они застали их уже на берегу, где  ему
не составит труда найти для Джоанны убежище  в  придорожных  усадьбах  и  на
постоялых дворах. Там они могут не  опасаться  погони,  поскольку  неведомый
враг Джоанны, подославший к ней в Бретани наемных убийц, не  может  з