варища  изнемогший
от  праведных  трудов  Виктор.   -   Наши   девушки   вам   покажут,   -
многозначительно улыбнулся он, но старик не понял намека или не  пожелал
понять.
   - Спасибо, - скучно сказал он. - Ночью  самолет,  надо  и  отдохнуть.
Возраст...
   Он встал, и все встали тоже. Прощались церемонно и долго: жали  руки,
почему-то по-японски кланялись в пояс. Фирмач удивления своего никак  не
выдал.
   - Ну ты даешь!  -  восхищенно  заговорил  Гена,  когда  закрылась  за
Виктором и фирмачом дверь. Гена хорошо знал лишь один язык  -  матерный,
русский - на троечку, иностранные же языки  приводили  его  в  священный
трепет и на владевших ими он смотрел как на полубогов.  -  Во  даешь!  -
восхищенно повторил он. - Прям как по-русски! - Гена вытащил из  кармана
конверт. - На, получай. Заработал!
   - А ведомость? - наивно спросил Олег. - Расписаться-то где?
   - Какая там еще ведомость? - удивился Гена. - Какие такие росписи?  У
нас тут по-свойски, по-домашнему.  Слушай,  а  кто  такой..,  этот,  как
его.., ну который что-то там говорил о востоке и западе?
   - Киплинг?
   - Во-во...
   Ответить Олег не успел: вернулся Виктор.
   - Фу-у-у, ну и хмырь... Ничего человеческого!
   А ты молодец. - Это уже Олегу. - Будем держать тебя на прицеле.
   - На прицеле?
   Холодком повеяло от этого слова: уже ходили по Москве, набирали  силу
слухи - о том, как быстро, а главное, кардинально решают  свои  проблемы
коммерческие структуры.
   Виктор сел, расставив колени, широко зевнул.
   - Эх, и надерусь я сегодня! Уедет зануда - и надерусь. Вы  с  Генкой,
что ль, корешуете? Ген, тебе премиальные: здорово чешет твой  брательник
по-аглицки, я следил.
   - А вы что, понимаете? - осмелился спросить Олег.
   - Чуток, - скромно ответил Виктор. - Значит, так: если что - позовем.
Не обидели?
   - Чем? - не понял Олег.
   - Баксами не обидели?
   - Нет.
   Олег невольно сунул руку в карман, пощупал драгоценный конверт.
   - Слышь, подкинь-ка ему еще, - благодушно распорядился Виктор.
   Гена явно обрадовался: его все же рекомендация.
   - Сколько, шеф?
   - - А, я сам выдам.
   - Виктор достал ключ и отпер дверцу сейфа.

Глава 6

   - Маргарита Константиновна, как вы думаете, я поступлю?
   Рита задумчиво смотрела на худенькую девочку  в  неизменных  джинсах.
Детское личико было  серьезным,  в  умных  близоруких  глазах  светилась
надежда.
   - Подготовлена ты хорошо, - уклончиво  ответила  Рита.  -  Во  всяком
случае, по географии. И  конкурса  в  этом  году  считай  что  нет.  Мне
кажется, ты поступишь.  Только  не  зубри  накануне.  Полистай  еще  раз
учебник, выспись и отдохни. Позвони, если что...
   Последние слова дались, с трудом: что,  собственно,  она  может?  Она
сама боится преподавателей. Разве поговорить с Ксюшей, секретарем? А что
может Ксюша? Что-то, наверное, может...
   Итак, ее хилые заработки кончились. Олегу так никто и не позвонил,  и
теперь он разносит от Генки ной фирмы по адресам счета, бегает по Москве
как  наскипидаренный.  Деньги,  полученные  за  перевод,  растаяли   как
апрельский снег: слишком много вокруг соблазнов. Никуда за лето они  так
и не выбрались, а послезавтра прилетает мама. Надо прибрать в квартире и
выметаться вон - райская жизнь кончилась.
   Август... Последний месяц нашего недолгого лета.
   А там -  дожди,  изморозь,  задумчивое,  редкое  солнце.  Взглянет  с
отвращением на слякоть и грязь да и нырнет назад, в облака, укроется  от
всего этого безобразия. Олегу позарез нужны ботинки: старые промокают  с
прошлого года. Приклеили новую подошву  -  заплатили  бешеные,  безумные
деньги, - но при первом дожде  стало  ясно,  что  потратились  зря:  все
отклеилось, развалилось, а квитанцию им не дали, так  что  в  мастерскую
качать права не пошли. Рите же необходимы брюки - холодно в  Москве  без
брюк - или хотя бы шерстяные  колготки.  Раньше  бегали,  переплачивали,
добывали из-под земли, теперь - на каждом шагу, на все  вкусы,  размеры,
причуды. Только вот денег нет ни шиша.
   Рита  заставила  себя  встать  с  кресла,  включила  нехотя  пылесос.
"Неужели это и есть жизнь?" За  гудением  пылесоса  не  расслышала,  как
пришел Олег. И только когда он нажал кнопку и  нудное  гудение  смолкло,
Рита, вздрогнув, очнулась от своих невеселых дум.
   - Угадай, где я был?
   Его глаза сияли, он улыбался и смотрел ей в лицо радостно и открыто.
   - А я почем знаю? - пожала плечами Рита. - Разносил счета.
   Она так сказала нарочно, из  вредности,  и  своего  добилась:  улыбка
погасла. Олег, вздохнув, подвинул стул и сел. Рита, не сказав больше  ни
слова, снова включила пылесос.
   - Помочь? - с готовностью встал Олег.
   - Не надо, - дернула плечом Рита. - Так где ты был?
   - Представь себе, в "Метрополе"!
   - Да ну?
   Рита выключила пылесос и, глядя  мимо  Олега  -  его  радость  просто
бесила! - принялась вытирать пыль с  маминых  сувениров.  С  нарастающей
досадой слушала она, как Олег - "Понимаешь, случайно!" - встретил  шефа,
как тот утащил его с собой на конгресс биологов. А там представил самому
Рику - "Ну, помнишь, занимается теми же проблемами,  что  и  я!"  -  как
состоялся интересный такой разговор...
   - А почта? - перебила Рита.
   - Завтра разнесу, - отмахнулся Олег. - С утречка.
   - "С утречка", - передразнила мужа Рита. - Это же срочно.
   - Но понимаешь, конгресс важнее, - сникая, пробормотал Олег.
   Радость его стремительно таяла, и о беседе с Риком - такой интересной
- рассказывать уже не хотелось. А  ведь  они  договорились  обмениваться
препринтами, и, возможно, удастся съездить  к  Рику  в  лабораторию,  по
Соросскому гранту, шеф сказал - похлопочет.
   - Я, пожалуй, пойду, - тяжело встал Олег.
   - Куда?
   - Разносить счета.
   - Да офисы уже все закрыты, - хмуро сказала  Рита.  Не  хотелось  его
отпускать: она еще не высказалась.
   - Охрана на месте, - быстро нашелся Олег, - И есть счета на  домашние
адреса.
   Ему  вдруг  страстно,  нестерпимо  захотелось  уйти,  побыть  одному,
подумать о том, что он целый день слушал.  И  потом,  он  не  знал,  как
сказать Рите, что с понедельника выходит на кафедру  -  в  свой  отпуск,
бесплатно, - чтобы  продолжить  серию  опытов.  "А  почта?"  -  конечно,
спросит она. "А почту поразносишь ты, - может  быть,  осмелится  сказать
он. - И я - по субботам  и  воскресеньям".  Олег  тяжело  вздохнул.  Как
изменилась Рита! Куда  девались  ее  улыбка,  ласковый  взгляд,  веселая
болтовня ни о чем, от которой теплело  на  сердце?  Какая-то  она  стала
резкая, даже злая. А что с  ней  творилось,  когда  случилась  задержка!
Страшно вспомнить...
   - Ну, родишь, - совершенно потерявшись от ее крика, пробормотал Олег,
скрывая неожиданную, бурную радость,  нахлынувшую  на  него  так  мощно,
стремительно, что он сам поразился.
   - Да? - закричала в ответ Рита, размазывая по лицу слезы. - А кормить
чем будем? А жить на что? Плодить, что ли, нищих?
   Слово "плодить" просто убило. "Мать - певица,  отец  был  художником,
учится в МГУ, а речь торговки из Лужников..." Впервые Олег так подумал о
Рите - с горечью, гневом, как о чужой. И обрадовался, когда все обошлось
ведь ребенок - это уже навсегда, а он теперь ни в чем не уверен.

***

   - Получите, пожалуйста. Распишитесь. Спасибо  Он  ходил  из  офиса  в
офис,  ничего  не  замечая  вокруг.   Охранники   брали   счета,   молча
расписывались, не отвечая ни  на  какое  "здрасьте",  но  Олега  это  не
трогало: к их молчаливому хамству он  довольно  быстро  привык.  Кто  он
такой, в конце-то концов? Курьер в старых брюках.  Платили  за  всю  эту
беготню прискорбно мало, но Гена обещал поставить его в  воскресенье  на
"точку" - продавать магнитофоны.
   - Я не умею! - испугался Олег.
   - Ничо, - отмахнулся от его страха Гена. - Сумеешь...
   - Да разве их покупают? - продолжал отбрыкиваться  Олег.  -  Разве  у
людей есть деньги?
   Геночка расхохотался, звонко хлопнул себя по коленкам.
   - Еще как есть! По себе не суди, наука! Народ богатеет, рынок пока не
насытился. Заработаешь - будь спок!
   Мысль о том, что он, биолог, кандидат наук, будет торчать на какой-то
"точке" и торговать, показалась  Олегу  чудовищной,  возмутительной,  но
Рита отнеслась к предложению Гены спокойно и с интересом.
   - А что? - сказала она. - Сейчас все торгуют.
   Обратил внимание, какие лица у женщин, торгующих газетами, проездными
билетами, пирожками? Наверняка вчерашние инженеры. Существовать-то надо?
   И Олег согласился. "Ну, жизнь, - думал он, снова  и  снова  вспоминая
свою беседу с Риком - В воскресенье торгую на "точке", а с  понедельника
начинаю новую серию опытов. И если подтвердится  то,  в  чем  я,  вообще
говоря, уверен,  так  это  же  будет  сенсация!  Только  как  сказать  о
понедельнике Рите?"
   Олег даже остановился - так поразило его сделанное только что,  прямо
сейчас открытие: оказывается, он  боится  жены,  да-да,  боится,  нечего
скрывать от самого себя! Боится ее  крика,  сердитых  глаз,  бесконечных
разговоров о нищете и о том, что унизительно и позорно  брать  деньги  у
матери, и что другие, Валечка, например...
   - Да твоя Валечка - содержанка! - не выдержал однажды Олег.
   - Ну и что? - сверкнула глазами Рита. - Лучше быть  содержанкой,  чем
нищей!
   - А ты разве нищая? - оскорбление возразил Олег.
   - А разве нет? - выкрикнула в ответ Рита и разрыдалась.
   "Сложная штука - брак, - подумал Олег. - Но зато какая она в постели!
Не всегда, конечно, и даже не часто, но все равно  -  ради  таких  ночей
многое можно выдержать. Да и не будет же это безденежье длиться вечно?"

***

   Рита, закончив уборку, сварила кофе  и  села  у  телевизора.  Затихла
утомившаяся за  день  Москва.  Вихлялись  на  экране  полуголые  девицы,
выкрикивая под оглушительную музыку слова, рядом  с  которыми  "людоедка
Эллочка" казалась просто Шекспиром. Да Рита эти слова и не слушала.  Она
думала о себе и Олеге.
   Как  все  у  них  изменилось!  Как  вообще  все  поменялось   вокруг.
Секретарша декана Людочка, с проклятиями  и  отнекиваниями  освоившая  в
свое время компьютер - один из первых подарков американской  организации
"People to people",  -  теперь  процветает  из-за  того  же  компьютера:
подруга устроила на инофирму.
   -  Понимаете,  -  забежав  на  факультет,  рассказывала  она,  -  без
компьютера там просто нечего делать, и скоро везде так будет. Понимаете,
у него такие возможности!
   Она говорила о компьютере как о живом человеке.
   Она забыла уже, как рыдала, когда однажды он спокойно и нагло  сжевал
и проглотил навсегда все, что  было  Людочкой  наработано,  как  однажды
остановился и что-то совершенно ненужное всплыло  на  синеватом  экране,
как болела у нее от компьютера голова и двоилось в глазах, как  вырос  в
дерево под компьютерным облучением поставленный сбоку маленький  кактус.
Все это было в прошлом. В  настоящем  -  новые  программы,  молниеносная
быстрота процессов, занимавших прежде не один день, и деньги,  деньги...
Людочка явилась на факультет в таком блеске,  что  все  ахнули.  И  торт
принесла какой-то невиданный - весь в взбитых сливках  и  фруктах,  -  и
вино в коробке с готическими церквами, и цветы - декану. Правда,  выпив,
нахваставшись, притихла, взгрустнула.
   - Как у вас тут, девочки, хорошо... Культурно...
   А у нас - сплошной мат. И начальник говорит мне  "ты".  Я  удивилась,
спросила, а он: "Ух ты какая!.."
   Сделал пальцами "козу", будто мне три года, ткнул локтем  в  грудь  и
пошел.
   - Ничего, - сказала подруга,  та,  что  устроила,  -  зато  нормально
живешь. Не то что мы, бедолаги.
   - А муж твой защитился? - спросила Людочка Риту.
   - Еще как! - оживилась Рита и стала рассказывать все в  подробностях,
с удивлением замечая, что Людочка слушает с жадностью, с интересом. "Вот
только жрать  нечего",  -  хотелось  закончить  Рите  свое  победоносное
повествование, но, конечно, она воздержалась.
   Теперь Рита жалела, что отпустила Олега, успокоилась  и  жалела.  "Он
был таким радостным, а я..."
   Почему не  расспросила  его  обо  всем  подробно?  Зачем  перебила  и
отправила разносить эту дурацкую почту?
   "Я его не отправляла, он сам пошел",  -  оправдывала  себя  Рита,  но
знала, что это не правда. Что, собственно говоря,  хочет  она  от  мужа?
Чтобы был он таким, как Геночка? Но тогда ей пришлось бы стать Валей!
   Скорей бы сентябрь, что ли. Начнутся лекции, семинары, и  они  вместе
будут  возвращаться  домой,  а  если  обломятся  какие-то  деньги,  так,
глядишь, и пообедают вместе. "Ну, это  уж  слишком",  -  хмыкнула  Рита,
вспомнив, какие запредельные цены стали в столовой.
   Никто туда и не ходит, изредка - преподаватели.
   Говорят, вот-вот столовку закроют. А еще говорят, будут давать талоны
- на бедность. Можно на талон купить два пирожка, а  можно  доплатить  и
взять, например, второе, на что университетское  начальство  как  раз  и
надеется. "Нет уж, тогда лучше щи, - подумала Рита. - Щи сытнее". И  под
шумок протянула руку еще за одним куском Людочкиного торта  -  он  прямо
таял во рту...
   Рита встала, выключила телевизор. Когда же придет Олег?  Почему  она,
дурочка, не пошла вместе с ним? Бродит сейчас один по пыльной  Москве  и
обижается. Рита так ясно вдруг  представила  мужа:  добрые,  растерянные
глаза, а к ним в тон рубашка василькового цвета, длинные, как у ребенка,
ресницы, открытый высокий лоб  и  мягкие  волосы.  "Приходи  скорее",  -
взмолилась Рита в пространство, и ей  в  ответ  щелкнул  ключ  в  замке,
отворилась дверь И вошел Олег.
   Рита шагнула ему навстречу, обняла крепко-крепко, взъерошила  льняные
волосы, ткнулась лицом в плечо.
   - Я соскучилась, - шепнула она виновато.
   - И я, - обрадовался Олег. Все его сомнения вмиг  улетучились,  и  он
сразу сказал:
   - Знаешь, завтра я выхожу на работу, на кафедру.
   - У тебя же отпуск! - удивилась Рита.
   - Не важно! - засмеялся  Олег.  -  Мы  с  Риком  работаем  над  одной
проблемой, шагаем ноздря в ноздрю. Не желаю, чтобы он меня обогнал!
   - Соревнуетесь? - уважительно сказала Рита.
   - Не в этом дело! - горячо заговорил Олег, усаживая Риту в кресло,  и
сел на ковер у ее ног. - Наука универсальна, развивается параллельно  во
многих странах, но  этот  опыт,  его  методику,  дальнейшую  расшифровку
придумал я. И теперь я  просто  сгораю  от  нетерпения,  особенно  после
встречи с Риком. Прямо мурашки бегут по коже! Так что выхожу на работу!
   Ты, Зайка, не против?
   Он взглянул на Риту снизу вверх, и такое у него было лицо,  что  Рита
смутилась.
   - Почему я должна быть против?  -  виновато  заморгала  она.  -  Если
хочешь знать, я тобой горжусь.
   - Правда? - обрадовался Олег. - А я - тобой.
   - Ну, мной-то пока гордиться нечего, - улыбнулась Рита.
   - А твоя курсовая о ледниках? - живо напомнил Олег. - И об этой,  как
ее...
   - Зональной растительности в горах, - подсказала Рита.
   - Вот-вот! - Олег встал, взял стул, сел рядом, обнял Риту. -  А  ведь
мы хорошая пара, правда?
   Ведь мы подходим друг другу, да?
   Они сидели вдвоем. За  окнами  сгущались  сумерки.  И  так  они  были
близки, так близки, что потом, вспоминая,  признавались  себе:  это  был
один из лучших вечеров в их жизни.

Глава 7

   - Ладно, хватит! Пожалуйста, без истерик. Что я могу  поделать,  если
нет реактивов? И субстраты вот-вот  закончатся.  Можно  в  конце  концов
ограничиться половинной серией.
   Николай Иванович подошел к окну и так стоял, сунув  руки  в  карманы.
Что он там видел? Давно знакомый университетский дворик, а через  дорогу
- пышный сад, принадлежащий их факультету, серое небо, с которого  через
минуту должен был рвануть дождь. Но главным было не то, что он видел,  а
то, чего не видел: лицо Олега. Потому и стоял спиной к  этому  славному,
одаренному парню, которому наносил удар.  "Будь  оно  все  проклято!"  -
подумал Николай Иванович и, не дождавшись дождя и  не  услышав,  как  ни
прислушивался, хлопнувшей двери,  на  что  втайне  надеялся,  повернулся
все-таки к этому упрямцу с великолепными его идеями.
   - А если купить? - жалобно спросил Олег.
   - В Академии? - поднял густые брови Николай Иванович.
   - Или еще где. - Олег искательно заглянул начальству в глаза.
   - Так ведь потребуют доллары, - взгрустнул Николай Иванович.
   - Достану! - храбро пообещал Олег, еще не зная, у кого будет просить:
у тещи или у Гены. - Достану, - повторил уверенно, вспомнив, что  завтра
и послезавтра как раз его  очередь  стоять  на  "точке"  и  можно  будет
договориться еще как-нибудь подежурить.
   - Ну что ж, не грех и попробовать, -  неуверенно  согласился  Николай
Иванович. - Прерывать столь успешный эксперимент, конечно, жалко.
   - Еще бы! - горячо подхватил Олег. -  Да  разве  можно  -  половинную
серию? - Он испугался, что вроде упрекает шефа, и торопливо добавил:
   - Вся компания должна дудеть в одну дудку, тогда и утрем нос Рику.
   - Компания - это твои  лягушки?  -  поинтересовался  шеф,  и  веселые
искорки блеснули в его глазах.
   - А то кто же!
   Оба они рассмеялись, радуясь, что выход как будто найден.
   Пронзительно зазвенел звонок, и дождь, словно только его и  ждал,  во
всю свою мощь хлынул с грозового неба.
   - Ну, я пошел, - энергично потирая руки, сказал Олег.
   - У тебя сегодня кто, первокурсники?
   - Ага, мальки.
   Олег попрощался и вышел. "Мальков" он любил больше других  студентов.
Как горят  у  этих  ребят  глаза!  Как  они  слушают,  свято  веря,  что
приобщаются к настоящей, большой науке, - а между прочим, и приобщаются.
Но слышали бы они сегодняшний разговор, знали бы,  как  сочиняют  ученые
мужи на себя унизительные "объективки" в  надежде  получить  грант,  как
рвутся уехать туда, где нет таких  ничтожных  проблем,  как  отсутствие,
например, реактивов, из-за которого  может  сорваться  не  просто  опыт,
открытие!
   Олег быстрым шагом вошел в аудиторию. Все встали.
   - Садитесь, - повелительно бросил он.  -  Итак,  на  чем  мы  с  вами
остановились в среду? Амеба обыкновенная - так она называется. Но не так
уж она и обыкновенна. Сейчас мы рассмотрим  ее  в  микроскопе  Сидорина,
прошу ко мне...
   Время летело, как стрела из натянутого лука,  но  Олег  уже  научился
временем управлять. Ровно за пять минут до звонка тема  была  исчерпана.
Его любовь к своему предмету волшебным образом передавалась ребятам,  он
это видел и чувствовал и гордился собой.
   Горели глаза, тянулись вверх нетерпеливые руки, никто не  скучал,  не
зевал, не поглядывал на часы. Даже звонок не нарушил тишины в аудитории.
   - Вопросы есть? - звонко спросил Олег.
   - Есть, есть, - загомонили студенты.
   - Так задавайте. Только по одному, не все  сразу.  Кто  хочет,  может
покинуть аудиторию: звонок прозвенел.
   Вопросы посыпались как град, как горох. Из аудитории не вышел  никто.
Те, кто не задавал вопросов, слушали.
   - А ведь у вас не только талант исследователя,  -  сказал  ему  вчера
Николай Иванович, переходя, как это с ним часто бывало, на вы. -  У  вас
еще и преподавательский дар. Так что оставайтесь,  голубчик,  у  нас,  у
себя, в МГУ, в "Биотехнологию" убегать не советую. Там, кстати,  тоже  с
реактивами не ахти, хотя, конечно, получше, чем у нас:  все-таки  они  -
производство.
   - Да я и не собираюсь никуда бежать, -  благодарно  ответил  Олег.  -
Так, мелькнула было мыслишка...
   Знал бы Николай Иванович, где его ученик будет завтра. И  в  качестве
кого, главное. А будет  его  ученик,  смазав  нос  оксолином,  стоять  в
Лужниках, за самодельным прилавком, в жидкой вонючей  грязи,  в  шуме  и
гаме непрерывно текущей мимо толпы, подложив под ноги дощечку  -  а  они
все равно дико мерзнут, -  стесняясь  "кричать  свой  товар"  (выражение
Гены), изо всех сил карауля его - "а то сопрут", -  неумело  и  поспешно
пересчитывая деньги, путаясь в новых, непривычных купюрах, больше  всего
на свете боясь, что  кто-нибудь  из  студент