дителей  не  так  много
детей, а любимым дают эту власть охотно и по собственной воле. Вы,  нап-
ример, имеете ее, потому что случайно родились...
   - И немало сделал для этого.
   - Что ж, пусть даже она досталась вам ценой огромных усилий. Я не хо-
чу сказать, что вы злоупотребляете ею, но вы не можете не признать,  что
другие в вашем положении делают это.
   - Я согласен с вами, хотя мне кажется, что многие людские  беды  идут
не от бизнесменов, а от политиков. Тем не менее в большинстве своем  со-
циальные институты обладают системой проверок и механизмов  балансирова-
ния, чтобы не допустить такого злоупотребления властью. Это относится  и
ко мне.
   - И все же вы можете безнаказанно позволить себе  все,  -  продолжала
настаивать она. - Что может остановить вас в этом?
   - Та самая система, о которой я только что говорил, - сухо сказал он.
- Давайте представим себе такой случай. Допустим, я вас похитил и привез
в свое любовное гнездышко, где сделал с вами все, что хотел. Неужели  вы
искренне считаете, что мне это пройдет безнаказанно?
   Кэндис вдруг почувствовала себя так, словно попала в ловушку. Интона-
ция его голоса изменилась, перейдя на мягкий, чувственный, успокаивающий
тон, но в нем было столько скрытого сконцентрированного чувства, что  ей
стало не по себе.
   - Сомневаюсь, чтобы хоть кто-нибудь в гостинице выразил свое  неодоб-
рение, - сказала она, стараясь изо всех сил выглядеть спокойной и  гово-
рить об этом в легкомысленном и беспечном тоне. - Даже если бы они и за-
хотели во всем разобраться, у вас есть двоюродный брат,  чья  власть  на
этом острове сумеет вас защитить.
   - А когда я наконец отпущу вас, до конца насытившись шелковистой пре-
лестью вашего изумительного тела... вы, конечно, сразу же побежите в по-
лицию?
   - Конечно, - сказала она решительно, стараясь подавить в себе сладкое
предчувствие, скрытое для нее в этих словах, нет, скорее, в тоне,  каким
они были сказаны, в его хриплом от волнения голосе, отзывающемся смутны-
ми ощущениями где-то в развилке ее тела.
   Они подошли к темной террасе. Он остановился и  повернулся  к  ней  -
темный силуэт в неожиданно наступившей тропической ночи, примитивная уг-
роза, заставившая ее нервы вновь напрячься.
   - Но мне почему-то кажется, что будет стоить большого  труда  убедить
местную полицию в том, что вы... в том, что это было...
   - Изнасилование? - произнес он с отвращением. - Мне кажется, вы недо-
оцениваете их приверженность своему долгу. А если вы увидите, что они не
очень-то торопятся отдавать меня в руки правосудия, как вы тогда  посту-
пите?
   Она закусила губу, снова чувствуя в этих словах  неясный,  тревожащий
подтекст.
   - Тогда я не знаю, что остается делать. Наверное, уехать домой. - Го-
лос ее зазвучал тверже и увереннее. - Женщинам всегда было  трудно  убе-
дить других в том, что их изнасиловали.
   - Да, вы правы, но умерьте на минуту ваш феминистский пыл.  А  почему
бы не обратиться в газету?
   Она замолчала, пытаясь разглядеть в темноте его лицо и удивляясь это-
му странному разговору.
   - Нет, пожалуй, я...
   - Почему?
   Этот вопрос прозвучал как удар хлыста. Их диалог напоминал перекрест-
ный допрос. Она с вызовом вздернула подбородок и спокойно сказала:
   - Неужели хоть одна газета осмелится потерять ваше расположение?
   Он засмеялся.
   - А вы когда-нибудь слышали о свободе прессы? Всегда  найдутся  такие
газеты, которые не прочь поместить что-нибудь жареное.
   Она вспомнила заголовки некоторых бульварных изданий и содрогнулась.
   - Нет, нет. Я буду чувствовать себя так, словно... выпачкалась в гря-
зи. Если вы не возражаете, я бы не хотела больше говорить на эту тему. Я
готова согласиться с вами, что смогла бы, на худой конец, доставить  вам
некоторые неприятности.
   Сначала ей показалось, что он собирается продолжить разговор, но пос-
ле минуты напряженного молчания он произнес:
   - Всегда найдется способ отомстить, Кэндис.
   Странно, но в его устах это прозвучало угрозой. Вновь охваченная тре-
вогой, она вошла за ним в комнату, соединенную с террасой, щурясь от яр-
кого света. Это была огромная комната в форме шестиугольника, пять  стен
которой выходили прямо в ночь. В ней не было окон, вместо них висели ог-
ромные тонкие шторы, собранные к потолку, чтобы  дать  свободный  доступ
воздуху. На полу, выложенном охристо-коричневой плиткой, не было ни ков-
ров, ни циновок. Современная мебель, стулья с деревянными спинками,  ди-
ваны, покрытые белыми ситцевыми чехлами. Пышная зелень растений в восхи-
тительных горшках разной формы и величины создавала в ней необыкновенный
уют. Напольная ваза, искусно покрытая глазурью, рисунок которой  напоми-
нал россыпь звезд цвета темного мерцающего индиго на синевато-сером  фо-
не, перекликалась с синевой висящей на стене картины  Гогена.  Спокойные
лица  изображенных  на  ней  полинезийских  женщин  были  безмятежны   и
чувственны, а глаза - сквозь разделяющие их время и цивилизацию  -  уст-
ремлены в настоящее.
   Здесь было несколько скульптур.  Одни  -  ультрасовременные,  другая,
изображающая склоненную фигуру женщины, была вырезана из черного,  похо-
жего на эбонит дерева. Над всем этим великолепием парила  восхитительная
крыша, живописней которой, пожалуй, в комнате не было ничего.
   Всем своим существом Кэндис ощущала, как напряженно  пульсировало  ее
тело в ожидании чего-то нового, неизведанного, как быстро бежала по  жи-
лам кровь. В комнату ворвался легкий ветерок, принеся с собой отдаленный
ритм барабанов, жалобный крик какой-то птицы, похожий на  плач  скрипки.
Это была не птица тикау, но и ее песня, задевая тончайшие струны, прони-
кала в самую душу.
   Вот почему, подумала она, закаленные  в  штормах  капитаны  с  трудом
удерживают свою команду, едва достигнув Южных морей. Как  они  обольсти-
тельны, эти Южные моря, сколько в них идущего из глубины веков, опьяняю-
щего душу дурмана! Яд их смертелен, он губит душу, и ты так  же,  как  и
они, не можешь найти в себе силы противостоять их губительной власти.
   Так вот, значит, как это бывает. Влечение, которое она сейчас испыты-
вала, было не чем иным, как естественным интересом чувственной и воспри-
имчивой женщины к сильному, мужественному, зрелому  мужчине,  подогретым
романтической обстановкой происходящего. Если все это так, то она совер-
шенно напрасно пребывает в таком смятении.
   - Какой странный у вас взгляд, - пробормотал он.
   - Странный? Мне трудно судить - я не вижу себя со стороны. Какая чуд-
ная комната!
   Он улыбнулся, ничего не ответив, и в течение всего ужина, который по-
давался на открытой веранде прямо под звездным небом, он обращался с ней
с подчеркнутой любезностью хозяина. Она снова смогла овладеть собой. И в
самом деле, глупо было так нервничать! Влечение -  это  физиология,  она
возникает в твоих клетках так  же  непроизвольно,  как  чувство  голода.
Впервые в жизни она столкнулась с таким мужчиной  -  сильным,  физически
привлекательным, неотразимым, да к тому же еще в тот самый момент, когда
она находилась в полном смятении после встречи со  Стефани.  Вполне  ес-
тественно, что она так бурно среагировала.
   Почувствовав огромное облегчение, она оживилась. Она с  большим  удо-
вольствием попробовала все те изумительные блюда, что подавались за ужи-
ном, выпила немного хорошего вина и обнаружила, что  легко  отвечает  на
его учтивую болтовню. Она даже с удивлением  отметила,  что  подшучивает
над ним. Ее маленькое лицо искрилось от смеха. Она  видела,  что  он  не
привык к тому, чтобы над ним подшучивали, но его колдовские глаза свети-
лись неподдельным весельем, когда он отвечал ей.
   Он попытался налить ей еще немного вина, но она  покачала  головой  и
поднесла руки к пылающим щекам.
   - Вино просто изумительное, но я и так выпила больше, чем нужно.  Как
только я начинаю чувствовать, что у меня горят щеки, я знаю, что уже вы-
пила достаточно.
   - Какая разумная девочка!
   - Женщина. - Она надменно вскинула бровь. - Благодарю за комплимент.
   - Прошу прощения, но с этими пылающими щеками и такими сонными глаза-
ми вы действительно похожи на пятнадцатилетнюю девочку.
   Она устало вздохнула.
   - Я знаю. Это несчастье всей моей жизни. Ведь  мне  двадцать  три.  А
вам?
   - Тридцать три.
   - Это большая редкость, чтобы человек в таком возрасте стоял во главе
столь крупной и влиятельной фирмы, как ваша.
   В ответ он слегка пожал плечами, но глаза его по-прежнему  были  уст-
ремлены на нее.
   - Это то, к чему меня готовили, хотя я никогда не думал, что так ско-
ро приму на себя обязанности главы фирмы. После  смерти  моих  родителей
совет директоров хотел разбить ее на отдельные предприятия, нарушить  то
единство, добиться которого стоило моему отцу огромных усилий. Я не  мог
допустить этого, и, к счастью, у меня хватило сил настоять на своем,  но
это было очень непросто.
   Может быть, это ожесточило его, или он таким родился? Взгляд ее  мед-
ленно скользнул по его лицу, пытаясь найти в его чертах то, что мгновен-
но производило такое впечатление на любого, кто его видел.  Неужели  это
удивительное лицо, эти жесткие, хищные черты были когда-то по-детски ок-
руглы и мягки? Трудно было представить  его  ребенком.  Неужели  он  мог
смотреть на кого-то так же нежно, как на свою сестру?


   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   "Непросто" было в этой ситуации типично английским  выражением  сдер-
жанности. Кэндис удивленно подняла брови.
   - Кажется, я что-то читала об этом в газетах. Насколько я помню,  они
писали, что все это больше напоминало войну, причем войну не на жизнь, а
на смерть.
   На лице Сола мелькнула улыбка, от которой по спине у нее пробежал хо-
лодок. Та же хищная, волчья улыбка.
   - Что же, я люблю, когда мне бросают вызов, - негромко сказал он.
   - А я - нет. Во всяком случае, не в такой форме, - проговорила она со
страстной убежденностью в  голосе.  -  Я  предпочитаю  тихую,  спокойную
жизнь.
   Он усмехнулся. Усмешка была не из приятных,  но  то,  что  он  сказал
дальше, звучало не без юмора.
   - Вздор! У вас такой взгляд... Как бы вы ни старались  спрятать  его,
так застенчиво опуская ресницы.
   - Какой? - Искренне озадаченная его словами, она допустила неосторож-
ность и посмотрела ему прямо в глаза. Они смеялись.
   - Дерзкий. Как у самого настоящего пирата! Скажу больше, у вас  очень
упрямый рот. Почти невозможно поверить в то, что вы хотите  тихой,  спо-
койной жизни.
   - Скоро вы договоритесь до того, - сказала она с усмешкой, необъясни-
мо вдохновленная его словами и тем, что, произнося их, он, не отрываясь,
смотрел на ее губы, - что станете утверждать, будто верите  во  френоло-
гию!
   - Это потому, что я сказал, что у вас дерзкий взгляд? Я  всегда  счи-
тал, что френологи определяют характер человека по шишкам на голове!
   - А некоторые из них - по ртам! - парировала она.
   - Значит, вы не любите, когда вам говорят, что вы  вспыльчивы  и  им-
пульсивны? Интересно, почему? Еще несколько минут назад вы говорили мне,
что хотели бы быть похожи на моего дерзкого и отчаянного предка, и соби-
рались плавать по неоткрытым морям!
   Она бросила на него беспокойный взгляд. Он по-прежнему  улыбался,  от
души веселясь тому, как ловко он заманил ее в ее же собственную ловушку.
   - Ну хорошо, - произнесла она с напускной небрежностью, -  вы  правы,
хотя я бы сказала, что, столкнувшись с реальностью двадцатого века,  моя
романтическая страсть к свободе, кажется, несколько поутихла.
   Он негромко засмеялся. В это время в дверях с подносом в руках появи-
лась Айлу. Она величественно проплыла в  комнату,  поставила  поднос  на
стеклянный столик, стоявший перед Кэндис, и сказала:
   - Ваша одежда готова, мадам. Я оставила ее в ванной комнате.
   - Благодарю вас. - Кэндис еще раз улыбнулась, но  в  ответ  встретила
все ту же холодную почтительность, которая словно ледяной водой  окатила
ее несколько часов тому назад. - Интересно, почему я ей так не нравлюсь?
- задумчиво спросила она, как только Айлу скрылась в дверях.
   - А вам бы хотелось нравиться всем?
   Она пожала плечами.
   - Во всяком случае, я не в восторге, когда  так  явно  выражают  свою
неприязнь.
   - Айлу приходится иметь дело с такими особами, которые готовы на все,
только бы попасть сюда. Так что вы должны простить ей, что она и  к  вам
относится с подозрением. Может быть, вы нальете нам кофе?
   Эта просьба скорее напоминала приказ. Кофейник был тяжелый, и, разли-
вая кофе, она низко склонилась над чашками, чтобы скрыть  свои  пылающие
щеки. Конечно, у Айлу есть все основания для того, чтобы  быть  подозри-
тельной. Да, лично у нее нет никаких коварных замыслов в отношении Сола,
но зато есть вполне определенная причина для того,  чтобы  вторгаться  в
его личную жизнь.
   Он пил довольно крепкий кофе, с молоком и без сахара.  Когда  с  кофе
было покончено, она решительно встала:
   - А теперь мне пора. Могу я вызвать по телефону такси?
   - Не беспокойтесь. Обратно вас отвезет мой шофер.
   - Нет, нет, - смутилась она. - Честное слово, я вполне доберусь сама.
   - Но вы же остались здесь по моей просьбе,  -  насмешливо  подчеркнул
он. - Не беспокойтесь, это не займет у него много времени.
   Она нехотя согласилась, выходя за ним в сумрак наступившего вечера. К
дому подкатила машина. Высоко в черно-синем небе стояла луна, сияя среди
алмазной россыпи Млечного Пути, словно огромная жемчужина.  Рыбаки,  вы-
шедшие в лагуну на ночной промысел, расставляли сети и издалека были по-
хожи на светлячков. Тонкие силуэты скал казались удивительно  белыми  на
фоне чернеющего океана. Зрелище было настолько  захватывающе-прекрасным,
что внутри у нее все замерло от восхищения.
   - Это был чудесный день! - сказала она в порыве восторга. - Благодарю
вас, вы были очень добры.
   - Я рад. - Это прозвучало так, словно он и вправду был рад.
   Всю дорогу, пока они ехали до ее отеля, Джил не проронил ни слова  и,
открывая перед ней дверцу машины, ответил на ее улыбку с той же  отстра-
ненной вежливостью, что и Айлу. В конце концов, охрана на то  и  охрана,
чтобы не доверять, внушала она себе, входя в отель и забирая  со  стойки
ключ.
   - Как вы провели день? - непринужденно поинтересовалась дежурная.
   - Чудесно. Спасибо.
   - Я слышала, это чудное место.
   Получив в ответ на свой удивленный взгляд  многозначительную  улыбку,
Кэндис проклинала румянец, горячей волной заливавший ее щеки.
   - Да, место чудесное, - ответила она сухо и поспешно пошла к себе.
   Как та узнала, где она провела день?
   Боже мой, ты  становишься  просто  ненормальной,  сказала  она  себе.
Здесь, на Фалаиси, как в любом маленьком городке, все про все знают. Мо-
жет быть, тот человек, у  которого  она  брала  напрокат  катамаран,  ее
муж... или двоюродный брат... или вообще любовник?..
   Оказавшись у себя в номере, она сразу же  пошла  в  крохотную  ванную
комнату и долго плескала холодной водой на свои пылающие щеки. Выйдя от-
туда, она посмотрела на часы и поняла, что еще слишком рано,  чтобы  ло-
житься спать. К тому же она настолько возбуждена, что вряд ли сможет ус-
нуть.
   - Может быть, заняться стиркой? - сказала она вслух и  посмотрела  на
небольшую сумку с приготовленным для этой цели бельем. Она еще некоторое
время глядела на нее бессмысленным, невидящим взором. Мозг ее напряженно
работал. Что-то не давало ей покоя. Какое-то смутное  и  подсознательное
беспокойство, которое трудно было выразить словами. Как бы  желая  отде-
латься от этого ощущения, она передернула плечами. Какая-то  жуткая  ши-
зофрения, с усмешкой подумала она, спускаясь в прачечную.  Сол  Джеррард
способен довести до такого  состояния  любую:  каждая  бы  на  ее  месте
чувствовала и беспокойство, и волнение, и настороженность. Богатая  пища
для размышлений, подумала она, вовсе не имея в  виду  недавно  съеденный
ужин.
   Уже через час она вернулась к себе и стала раскладывать выстиранные и
выглаженные вещи. Покончив с этим, она  с  каким-то  отчаянием  оглядела
крохотный, чисто прибранный, безликий номер. Беспокойство сидело  у  нее
внутри, терзало ее, жгло. Злясь на себя, она нетерпеливым, резким движе-
нием выключила свет и подошла к окну, чтобы опустить штору.
   Фалаиси был не тем местом, где можно было найти себе занятие  на  все
двадцать четыре часа в сутки, а ложиться спать было еще рано. Со стороны
бассейна доносились  радостные  возгласы,  пронзительный  визг  и  смех.
Где-то радом звучала музыка. Пульсирующая мелодия тонула в напоенном тя-
желыми ароматами воздухе, и до ее слуха долетал лишь настойчиво выбивае-
мый ударником барабанный ритм. Мимо окон прошла компания  местных  жите-
лей. Они пели какуюто песню, и величественное и стройное звучание их го-
лосов заглушил собой навязчивый ритм диско.
   Кэндис вздохнула, к глазам подступили глупые слезы,  она  отвернулась
от окна и опустила штору.
   Уснула она почти сразу, но, проснувшись рано утром, поняла, что нехо-
рошее предчувствие усилилось. Лежа в предрассветном сумраке,  она  пыта-
лась определить, когда оно возникло. Это никак не было связано с Солом и
вообще с Джеррардами. И вдруг она все поняла. Оно появилось, когда вчера
вечером она вошла к себе в номер. Кэндис все больше хмурилась,  припоми-
ная, что было накануне вечером: вот она вошла в ванную комнату,  подняла
сумку с бельем, приготовленным в стирку... Да,  сумка!  Накануне  утром,
собирая вещи в стирку, она положила пару носков для тенниса рядом с сум-
кой, чтобы потом не забыть выстирать их самой.
   А вчера вечером она нашла их в сумке.
   Кто-то рылся в ее вещах. Внутри у нее все  оборвалось.  Кто  это  мог
быть?
   Ее словно током ударило. Она вскочила с постели, обыскала всю  комна-
ту, вытащила всю одежду, чтобы убедиться, что все лежит на своих местах.
Все было в порядке. Она бессильно опустилась на кровать, все еще продол-
жая хмуриться, но чувствуя между тем огромное облегчение. Не потому, что
вор мог украсть чтонибудь ценное. Она не могла похвастаться  нарядами  -
самые обычные летние тряпки из хлопка. Даже то ее платье, в котором  она
была в тот вечер в ресторане, не представляло из себя ничего такого,  на
что бы вор мог позариться. У нее были, правда, довольно милые  украшения
- так, обычная бижутерия, а все остальное  -  паспорт,  билеты,  чековая
книжка - хранилось в сейфе у дежурной.
   Наверное, горничная, подумала она. Да, должно быть, так все  и  было:
горничная убирала номер, нечаянно перевернула сумку и, не  заметив,  что
носки лежали снаружи, запихнула их в сумку вместе с остальными вещами.
   Она решила все-таки спуститься вниз и проверить, все ли  на  месте  в
сейфе. Да, естественно, все на месте. Чувствуя себя последней  идиоткой,
она улыбнулась сидевшей за  стойкой  дежурной,  которая  была  несколько
удивлена тем, что Кэндис так и не взяла ни одного чека. Дежурная улыбну-
лась ей в ответ, но по слегка изменившемуся выражению  ее  глаз  и  лица
Кэндис поняла, что за спиной у нее кто-то стоит. Улыбка стала еще  более
приветливой и загадочной, а зрачки темных глаз - огромными.
   Кэндис оглянулась и слегка вздрогнула, услышав мягкий голос Сола:
   - А, Кэндис, вы уже вернулись?
   Сердце ее забилось, словно пойманная в клетку птица.
   - Я... я никуда и не уходила, - промямлила она.
   - Я пытался дозвониться до вас вчера вечером, но никто не подходил  к
телефону. - Его ленивая спокойная улыбка так не  соответствовала  внима-
тельному выражению его глаз.
   - Вот как? А, да, я была в прачечной.
   - Ну тогда все ясно, - сказал он, мрачнея, хотя глаза его смеялись. -
Я, наверное, вас задерживаю?
   Кэндис бросила взгляд на дежурную за стойкой, без  всякого  стеснения
подслушивавшую их разговор, и смущенно пробормотала:
   - Я... да нет... ничего, я уже все сделала.
   Дежурная одарила Сола ослепительной улыбкой  и  низко  нагнулась  над
стойкой, выставляя напоказ свой внушительных размеров бюст.