лопнул.
   Рассерженная, Ясинта донесла до двери то, что осталось, а потом вернулась
собрать цветную капусту, которая вываливалась из пакета по пути.
   Капуста лежала в грязи, вся перепачканная.
   - Просто  наказание  какое-то!  -  воскликнула  Ясинта,  присаживаясь  на
корточки.
   Две сильные руки обхватили ее  за  плечи  и  нежно  потянули  вверх.  Она
взглянула в чистые голубые глаза цвета летнего неба.
   И поняла, что постоянно лгала себе. С момента  последней  их  встречи.  К
своему ужасу и изумлению, Ясинта расплакалась.
   - Ты поранилась? - спросил Пол с хрипотцой  в  голосе.  -  Где?  Коленка?
Лодыжка? Ясинта, прекрати реветь и скажи мне, где болит.
   - Я не поранилась, - всхлипнула она. - По  крайней  мере,  не  физически.
Пол. Зачем ты пришел?
   - Нам надо поговорить. Ты хочешь, чтобы я донес тебя до двери?
   - Нет! - Ясинта оттолкнула его. Неожиданно она почувствовала себя  лучше.
Несколько секунд, проведенных в  его  объятьях,  словно  утолили  ее  голод.
Ясинта повернулась, но вспомнила о капусте и  подобрала  ее.  Нервы  девушки
были подобны натянутой струне. В груди образовалась  странная  пустота.  Она
повела Пола в дом, не обращая внимания на попадавшиеся по пути овощи.
   Пол подбирал их на ходу и потом прошел за  ней  через  холодный  холл  на
кухню. Опустив сумку на скамейку. Пол оглядел Ясинту.
   - Значит, не только мне пришлось плохо, - сказал он. -  Ты  вернешься  со
мной в Уэйтапи?
   Слезы затуманили ей глаза. Она отрицательно покачала головой.
   - И все же ты любишь меня.
   Было бесполезно отрицать это. Она кивнула.
   - Я ездил к Ауре и Флинту, - сказал Пол. Кочан цветной капуты выскользнул
из задрожавших пальцев девушки.
   - Почему? - нервно спросила Ясинта.
   - Решил, что ты права.
   Боже, какой она была идиоткой!
   - Я знаю, что права, - пробормотала она.
   - Только в одном, - добавил он. - Я доказал себе, что уж точно  не  люблю
больше Ауру. Но мне действительно нужно было ее увидеть.
   Угольки надежды, которую Ясинта втайне от себя хранила  в  сердце,  снова
вспыхнули красноватым пламенем. Девушка стала разбирать покупки.
   - Оставь ты эти овощи, ради Бога! Мне нужно с тобой серьезно  поговорить.
Давай покатаемся по городу.
   Ясинта не могла возражать.  Она  полностью  сосредоточилась  на  мужчине,
который стоял позади нее. Она ощущала каждое его движение и сжалась  еще  до
того, как его рука опустилась на ее плечо. Пол развернул ее лицом к себе.
   - Ты похудела... - Пол говорил с искренним беспокойством.
   Не обращая внимания на ее сопротивление, он поднял ее на руки. Ясинта тут
же почувствовала исходящие от него силу, тепло и заботу.
   - Дорогая моя, - пробормотал Пол, и она еще  никогда  не  слышала  в  его
голосе такой нежности. - Что же я с тобой сделал? Как я могу  убедить  тебя,
что люблю тебя больше, чем Ауру, которая оказалась  в  конце  концов  просто
милой женщиной?
   Изумленная Ясинта подняла лицо и переспросила:
   - Милой женщиной?
   Его голубые глаза осветились крохотными искорками смеха.
   - Да, - произнес он серьезно, но  губы  прятали  улыбку.  -  Очень  милой
женщиной. Замужество и счастье сделали  ее  даже  красивее.  Но  ее  знойная
прелесть больше на меня не действует. Я смотрел на  нее  и,  хотя  видел  ее
красоту, ничего не чувствовал, кроме вполне искренней дружелюбности. Ты была
права. Но я даже рад, что так долго оттаивал после расставания с Аурой.
   - Почему? - удивилась Ясинта.
   - Потому что тогда я мог бы раньше  поддаться  желанию  завести  семью  и
детей. И жениться, не встретив тебя.
   Он впервые смотрел на нее, не прячась ни под какой маской. Просто мужчина
- чувственный, эмоциональный. И такой родной...
   В эту секунду она ему поверила.
   - Тогда я тоже этому рада, - прошептала она, растворяясь в горячих  лучах
его взгляда. Но тут из холла послышались шаги. С  сожалением  вздохнув.  Пол
поставил Ясинту на ноги.
   - Пойдем, - сказал он мрачно. - Здесь нам все равно поговорить не дадут.
   Ясинта кивнула и пошла за ним.  Ветер  разогнал  тучи,  и  небо  сверкало
свежеотмытой синевой.
   - Мы можем поехать в мою квартиру, - сказал Пол уже в машине.
   Ясинта подумала и предложила:
   - Давай лучше к "Одинокому дереву на холме". Он бросил на нее насмешливый
взгляд,  но  повернул  туда,  куда  она  просила.  Пока  машина  неторопливо
взбиралась по склону небольшого потухшего вулкана, они молчали.  Вскоре  Пол
заглушил двигатель, и они так же молча вышли из автомобиля. Некоторое  время
оба любовались расстилавшейся  внизу  панорамой.  Город  и  море,  маленькие
вулканические горы и парки. Стоя на  высоком,  покрытом  травой  холме,  они
словно возвышались над повседневной суетой большого города.
   Наконец Пол заговорил:
   - Мне не хватало тебя. Я каждый  день  вспоминал  ту  единственную  ночь,
когда мы были вместе. Я сходил с ума от тоски и желания.
   - Да, - сказала Ясинта. - Это похоже на то, будто теряешь частичку себя и
медленно умираешь день за днем. И мир утрачивает краски, становясь  серым  и
пустым.
   - Это никогда больше не повторится,  -  сказал  Пол,  и  его  слова  были
молитвой и обещанием. - Никогда.  Милая  моя,  сердце  мое,  моя  солнечная,
сияющая девочка. Я клянусь тебе.

Глава 10

   Ясинта Макальпин скользнула в обтягивающее платье  из  золотого  шелка  и
придирчиво оглядела себя в зеркале. Ее волосы, собранные в  пышный  узел  на
затылке, отливали янтарным блеском в свете лампы.
   Она позволила себе несколько секунд полюбоваться  своим  отражением.  Год
назад Ясинта ни за что не надела бы такое платье.  Оно  было  до  неприличия
открытым.
   Но год назад она была замужем всего шесть  месяцев  и  ей  все  еще  было
трудно видеть себя глазами Пола. Зато сейчас она знала, что  просто  отлично
смотрится в этом ярком роскошном наряде. Счастье и любовь  наконец  наделили
ее недостающей грацией. Она даже не помнила, когда последний раз оступилась.
   Ясинта улыбнулась висящей на стене репродукции. И в самом  деле,  чем  не
"Пламенный июнь"!
   - Ты готова, дорогая? - Пол вышел из спальни и остановился на  пороге.  -
Ты похожа на летний день, - сказал он, и глаза его блеснули.
   - Мы  оба  выглядим  просто  очаровательно,  -  шутливо  отозвалась  она,
поправляя черный галстук мужа.  -  Вечерний  костюм  всегда  придавал  твоим
глазам какой-то электрический блеск, - заметила она, легко касаясь  его  губ
кончиками пальцев. - Да, я готова.
   Пол рассмеялся, поймал ее за руку и поцеловал ладонь.
   - Ты еще не совсем готова. Повернись. - Пол осторожно застегнул у нее  на
шее роскошное ожерелье.
   -  Пол,  ты  балуешь  меня!  Спасибо...  Что  это  за  камни?  -   Ясинта
прислонилась к мужу, любуясь его отражением в  зеркале.  Какой  он  все-таки
сильный, красивый и мужественный, подумала она мечтательно.
   - Это  сапфиры.  -  Его  ладони  покоились  на  ее  плечах.  -  Они  тебе
удивительно идут. На твоей шее они похожи на язычки пламени.
   Ясинта решительно опустила его руки на талию и крепко прижала,  удерживая
от дальнейших поползновений.
   - Сегодня мне звонили из Америки.
   - Из Америки? - переспросил Пол. Он целовал бледную кожу ее плеча, но при
этих словах поднял голову.
   - Да. Издатель, которому я послала рукопись. Пол, они напечатают ее!
   - Я так и знал, - с видом триумфатора произнес он. - Я знал, что так  оно
и будет. Когда?
   - Я думаю, через несколько месяцев после  рождения  ребенка,  -  радостно
ответила Ясинта. Пол замер.
   - Я не знал, что ты беременна...
   - И я не знала. До сегодняшнего дня. Есть возражения?
   Его руки обвили  ее.  Взволнованным  голосом,  которого  она  никогда  не
слышала от него раньше, Пол проговорил:
   - Когда я смотрю на тебя, то вижу - в тебе есть все, что я люблю  в  этом
мире и во всех других. Даже удовольствие - не совсем верное слово для  того,
что я чувствую. Трепет? Восхищение? Нет, все не то.  Пожалуй,  самым  верным
будет преклонение.
   Он развернул ее и поцеловал, нежно, а потом со все возрастающей страстью.
Вскоре Ясинта полностью растворилась в наслаждении от его поцелуя. И  только
краешком сознания порадовалась, что не успела накрасить губы...
   Восемнадцать месяцев брака показали, что их отношения никогда  не  станут
для них скучной обыденностью. Ясинта все еще дрожала от  нетерпения,  стоило
мужу прикоснуться к ней. Каждый раз занятия любовью были и нежны, и яростны,
и сладки... Их жар не угасал. И  единение  душ  каждый  раз  было  полным  и
прекрасным.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил он позже, когда  Ясинта  подкрашивала
свои мягкие чувственные губы.
   - Замечательно. Расскажем кому-нибудь или будем хранить  в  секрете?  Пол
рассмеялся.
   - Дорогая, мы сделаем все, как ты хочешь. Кроме того, по-моему, у  женщин
есть особое чутье. Они тут же узнают, когда их подруга беременна.
   Ясинта отложила помаду и улыбнулась.
   - Проверим твое предположение на Ауре? Он поцеловал жену в макушку.
   - Я так тебя люблю.
   Ясинта вздохнула и прошептала:
   - Если бы Аура и Флинт не праздновали победу на конкурсе виноделов, я  бы
с удовольствием осталась дома. Но вскоре нам может понадобиться  их  помощь:
на презентации моей книги потребуется много хорошего вина. Ну что, пойдем?
   Рука об руку они вышли навстречу своему счастливому будущему...



   Доналд Робин
   Слезы в раю


   Эйверил, Дайане, Кэвл и Меген, которые знают, что  жизнь  без  сестер
все равно что хлеб без соли, бокал без шампанского, ночь без луны.
   А также Сами, поскольку невестки тоже вещь очень стоящая.


   ГЛАВА ПЕРВАЯ

   Несмотря на то что весь длинный путь до острова Фалаиси она  продела-
ла, чтобы найти его, Кэндис Хьюм узнала Сола Джеррарда не сразу.
   Как и все, кто сидел в этот час в роскошном зале ресторана,  она  по-
вернулась к дверям, где, судя по долетавшим оттуда приглушенным  звукам,
царило некоторое замешательство. Сердце ее забилось сильнее,  когда  она
увидела его в дверях в почтительном сопровождении  метрдотеля.  Высокий,
смуглый, с волной блестящих волос, казавшихся почти  черными  в  неярком
свете зала, он выглядел необыкновенно элегантно в белом смокинге и крас-
ном поясе, что вполне соответствовало как  обстановке,  так  и  здешнему
тропическому климату. Кэндис мгновенно  отметила  взглядом  его  широкие
плечи, длинные, стройные ноги, но особенно тот вид  самоуверенного  пре-
восходства, с которым он проследовал через зал.
   "Богатый", - мелькнула циничная мысль.
   "Очень богатый", - судя по тому, как улыбался и с какой  поспешностью
заскользил ему навстречу старший официант.
   "Богатый и поэтому всемогущий".
   Двое мужчин, в которых Кэндис узнала известных в Австралии политиков,
почтительно поднялись за своим столиком и поздоровались с ним. Он  тепло
ответил на их приветствие, но по всему было видно, что ни эти знаки вни-
мания, ни окружавший их ореол власти не  произвели  на  него  особенного
впечатления. Оттого, наверное, что его собственное могущество  простира-
лось еще дальше...
   "Один из тех, кто рожден править и повелевать", -  отметила  она  про
себя.
   Он шел по направлению к ее  столику,  и  она  все  сильнее  впивалась
взглядом в его лицо. Наверное, мысли ее в  эту  минуту,  подобно  острым
стрелам, пронзали прохладный от  кондиционеров  воздух,  потому  что  он
вдруг оглянулся и посмотрел прямо на нее. Именно  тогда  ей  показалось,
что она узнала его, почти физически ощутив это мгновение.
   Хотя ритуал приветствия был завершен, на губах его все  еще  блуждала
улыбка. Она казалась странно отчужденной, словно внутри он  был  холоден
как лед. Зато черты его лица настолько поражали своей красотой и  значи-
тельностью, что все остальное было просто  неважно  по  сравнению  с  их
строгим великолепием.
   То отодвигая, то придвигая  высокий  стакан  с  фруктовым  салатом  -
единственное, что она могла позволить себе на десерт, - Кэндис подумала,
что, зачарованная своим наблюдением, она не забыла об  осторожности.  Но
взгляд его ярких, синих, как самые дорогие сапфиры, глаз, встретившись с
ее взглядом, вдруг стал настороженным и напряженным. Глаза  мага,  глаза
шамана, холодные и прозрачные, острый взгляд хищника, поджидающего добы-
чу. Ей казалось, что он, разрушив  все  внешние  преграды,  пронзает  ее
насквозь, такую уязвимую и беззащитную, для которой давно стало  привыч-
ным прятать свои сокровенные чувства и мысли под маской здравого смысла.
В какое-то мгновение ей показалось, что, поравнявшись с ее столиком,  он
немного замедлил шаг.
   Державшая его под руку девушка слегка наклонилась  и  что-то  сказала
ему на ухо. С раздражением Кэндис вдруг обнаружила,  что  совершенно  не
обратила внимания на то, что он не один.  Она  перевела  взгляд  на  его
спутницу и восхищенно вздохнула. Лицо ее покрыла  мертвенная  бледность,
по спине пробежал холодок разочарования, и она опустила  глаза.  На  вид
той было лет двадцать пять, слишком много для Стефани Джеррард.  Неужели
сестра Сола Джеррарда все-таки не здесь, кольнула испуганная мысль.
   Краешком глаза Кэндис наблюдала, как пара прошла  к  своему  столику,
отгороженному от остальной части зала барьером из густой листвы каких-то
экзотических растений. Его спутница шла раскованной,  слегка  покачиваю-
щейся походкой - так обычно ходят манекенщицы, Сол двигался легко и бес-
шумно, словно охотник. В воображении Кэндис пронеслись картины душных  и
влажных джунглей, где царит сумрак,  где  вас  подстерегает  смертельная
опасность, где необъяснимо переплелись первобытный азарт и страсть.
   Это было смешно. Несмотря на пронзительный взгляд его холодных  глаз,
Сол Джеррард был все-таки светским человеком, и все его инстинкты хищни-
ка ограничивались, должно быть, лишь стенами гостиной. И спальней, поду-
мала она вдруг, пытаясь мгновенно скрыть поднявшееся в ней  лихорадочное
волнение и  придать  лицу  легкомысленно-дерзкое  выражение.  Богатство,
власть, привычка потакать любым своим прихотям часто делали его объектом
заметок в колонках светских сплетен, где за тщательно подобранными  фра-
зами легко угадывался истинный смысл. Кэндис не пропускала ни  одной  из
них, проглатывая все, что попадалось ей на глаза, в  том  числе  скучные
статьи в финансовых изданиях.
   Лицо ее страшно побледнело. Ресницы быстро-быстро заморгали, а  экзо-
тическая листва тропических пальм, разделявшая их столики, стала медлен-
но расплываться у нее перед глазами. Он сел за столик,  и  из  ее  груди
вырвался еле слышный вздох.
   Восхитительный салат из смеси папайи и ананасов, украшенный шелковис-
тым цветком гибискуса, показался ей совершенно безвкусным.  Она  боялась
поднять голову, пребывая в полной панике и абсолютно глупой уверенности,
что его острый взгляд сразу определил, что в действительности скрывается
за ее невинным видом туристки. Она с трудом заставила себя доесть холод-
ные фруктовые дольки. Этот салат обойдется мне в кругленькую сумму,  по-
думала она мрачно. Только ее огромная бережливость и экономность,  когда
каждый цент откладывался ею для одной-единственной цели,  -  только  это
позволило ей сейчас наслаждаться этим чудным десертом!
   Как только салат был съеден, к ней немедленно  подскочил  официант  в
огромных сандалиях. С мягкой улыбкой, которую она успела заметить у всех
местных жителей, он спросят, не нужно ли принести кофе.
   - Нет, спасибо, - ответила она и улыбнулась в ответ.
   Он поклонился:
   - Может, хотите еще чего-нибудь?
   - Нет, нет, все было очень вкусно, благодарю. Если можно, пожалуйста,
счет.
   Он с удивлением посмотрел на нее.
   - Чуть позже у нас начнется кабаре. У нас прекрасное кабаре...
   - Нет, нет, благодарю, - повторила она.
   Он слегка наклонился к ней и доверительным шепотом произнес:
   - В это время сюда приходит много молодых людей. Без  девушек.  Когда
начинаются танцы, здесь бывает очень приятная и непринужденная обстанов-
ка.
   Она нисколько не обиделась на такое предложение. Хотя на Фалаиси  она
была всего один день, но откровенная чувственность местных жителей сразу
бросилась ей в глаза.
   Разве она, которую разочарованные поклонники называли  не  иначе  как
холодной, могла с ними сравниться! Сама она  предпочитала  называть  это
разборчивостью, хотя в глубине души знала, что дело не  только  в  этом.
Просто она боялась потерять голову. Она даже  знала,  откуда  вдет  этот
страх. Только с возрастом она смогла до конца  понять,  почему  брак  ее
приемных родителей распался. Отец встретил другую женщину и  влюбился  в
нее отчаянно и самозабвенно. Она хорошо помнила, как плакала  мать,  как
она была растерянна, как мучилась и страдала, помнила их скандалы. Вско-
ре родители расстались, и какое-то время они жили вдвоем с матерью, ста-
раясь не падать духом и выжить, несмотря ни на что.
   Однако ее мать была не из тех женщин, которые долго могут  оставаться
одни, и скоро она тоже нашла себе другого. К несчастью, он не принял  ее
замкнутую дочь, чьи страх и злость находили  выход  во  вспышках  дикого
темперамента. У него были свои дети, и однажды Кэндис случайно услышала,
как он сказал матери: "Было бы намного лучше, если бы она ушла.  Она  не
очень-то ладит с моими, да и потом, она ведь не родная тебе?" Воспомина-
ние об этом по-прежнему причиняло боль, но гораздо больнее было то,  как
легко и просто мать согласилась с его словами. Так в десять лет, покину-
тая всеми, испытав горькую обиду, Кэндис оказалась в детском  доме,  где
была причислена к категории трудных детей. Именно тогда она приняла  ре-
шение никогда не позволять себе снова полюбить. Любовь,  как  она  могла
вынести из опыта своей недолгой жизни, была той силой, которая ломала  и
калечила судьбы людей.
   Иногда она думала о том, что будет, если  когда-нибудь  она  встретит
человека, который все-таки сумеет убедить ее,  что  блаженство,  которое
несет любовь, стоит и страха перед неизведанным, и опасений быть отверг-
нутой. А пока такой человек ей не встретился, она упорно твердила "нет".
Она улыбнулась официанту и весело проговорила:
   - Звучит очень заманчиво, но сегодня я хочу пораньше лечь спать.
   - Как вам будет угодно, мисс. - И, глухо стуча деревянными  сандалия-
ми, он удалился.
   Она украдкой взглянула в сторону пальмовых зарослей. Совершенно  пог-
лощенная своим партнером, сидевшим напротив, рыжеволосая что-то оживлен-
но рассказывала. Красивая, с чувственным взглядом чуть сонных глаз, пол-
ными яркими губами, гладкой и матовой, как креп, кожей, она была в блед-
но-розовом платье с перьями. Весь ее вид говорил о том, что она привыкла
к всеобщему вниманию и наслаждалась этим. С каким гордым  видом  победи-
тельницы она вошла в зал, рука - на белоснежном рукаве  Сола  Джеррарда!
Сколько высокомерия и удовлетворенного тщеславия было в ее сияющих  гла-
зах!
   Кэндис отвела взгляд от этого изысканного, холеного лица и вдруг  по-
чувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Возможно, это было  совпа-
дением, но Сол Джеррард тоже наблюдал за ней. И хотя лицо его по-прежне-
му было непроницаемо, что-то затаившееся под его тяжелыми веками подска-
зывало ей - он заметил ее. У нее было такое чувство, словно  взгляд  его
проникал ей в самую душу. Кэндис поспешно отвела глаза. Усилием воли она
заставила себя спокойно дождаться счета, и когда наконец она направилась
к выходу, то все время чувствовала у себя на спине, где-то между  лопат-
ками, неприятную скованность.
   Ночью на Фалаиси было совершенно безопасно: улицы прекрасно освещены,
местные жители, гордящиеся собой и своим островом, чрезвычайно  любезны.
Поэтому ей было совсем не страшно пройти пешком до своего отеля.
   "Здесь вы будете как в раю", - кричали яркие страницы туристских  пу-
теводителей, и впервые в жизни Кэндис не могла не согласиться  с  рекла-
мой. Остров и в самом деле был удивительно красив: великолепное  сочета-
ние потрясающей природы и цивилизации. Вдоль всего острова тянулс