аптеку,  купила  нужную  ей
мелочь, сунула покупки  в  сумку  через  плечо  и  медленно  побрела  назад,
припомнив по дороге, что ей надо еще подобрать несколько открыток для друзей
в Англии.
   Вдруг она застыла в изумлении. Навстречу ей шагал Марк Дебоне собственной
персоной. Он очень спешил и выглядел чрезвычайно занятым. Очевидно, он ее не
заметил.
   Когда они поравнялись, Эмили ехидным голосом произнесла:
   - Какая неожиданная встреча, Марк. А мама считает,  что  вы  катаетесь  с
гор.
   Марк Дебоне, застигнутый врасплох,  вздрогнул  и  растерялся.  Однако  он
быстро взял себя в руки и воскликнул:
   - А, Эмили, Эмили, дорогая. - Потом взял ее за  руку  и  дружелюбно  сжал
ладонь. Затем добавил на  превосходном  английском  языке,  но  с  галльским
акцентом:
   - Я передумал и решил пройтись. У меня разболелась голова.
   Эмили наклонилась к нему поближе и язвительно заметила:
   - И это не единственная ваша  неприятность,  Марк.  У  вас  следы  губной
помады на воротнике свитера.
   Он продолжал улыбаться, хотя глаза его  смотрели  на  нее  с  осуждением.
Затем он усмехнулся:
   - Эмили, на что ты намекаешь? Бесспорно, это помада твоей матери.
   Не обращая внимания на его слова, она сказала:
   - Мама сейчас в парикмахерской. Мы встретимся с ней в бистро напротив.  В
час. Она очень огорчится, если вы к нам не присоединитесь.
   Эмили казалась воплощенной вежливостью,  но  ее  зеленые  глаза  смотрели
обжигающе холодно.
   - Я ни за что не хочу огорчать Элизабет. Я приду. Чао, Эмили.
   Он взмахнул рукой в знак приветствия и  пошел  дальше  таким  же  быстрым
шагом.
   Эмили провожала его глазами, пока он не перешел дорогу  и  не  свернул  в
боковую улочку. "Интересно, куда он направился? Мерзавец, - подумала она.  -
Готова поспорить, у него  интрижка  с  той  мерзкой  графиней  со  вчерашней
вечеринки, которая такая же француженка, как я". Преисполнившись  презрения,
Эмили скорчила гримаску, развернулась на каблуках  и  отправилась  дальше  в
поисках газетного киоска.
   Вскоре она его обнаружила и, поскольку до часа оставалось еще  время,  не
спеша покопалась в свежих журналах. Потом она посмотрела на часы и  увидела,
что пришла пора  встречи  с  матерью.  Эмили  выбрала  с  витрины  несколько
открыток с видом Шамони и отправилась платить за покупки.
   Наконец она положила в сумку открытки и сдачу и улыбнулась продавщице:
   - Мерси, мадам.
   Та собралась отвечать, но вдруг замолчала и прислушалась, склонив  голову
набок. Тут же послышался странный нарастающий  шум,  внезапно  перешедший  в
оглушительный грохот.
   - Похоже, что-то взорвалось, - воскликнула Эмили.
   Женщина уставилась на нее глазами, полными ужаса.
   - Нет! Это лавина! -  С  неожиданным  для  ее  полного  тела  проворством
продавщица метнулась к телефону.
   Эмили  подхватила  сумку  и  устремилась  к   выходу.   Двери   магазинов
пооткрывались, и из них выбегали люди. На их лицах, как на  лицах  прохожих,
читался ужас.
   - Лавина, - прокричал какой-то мужчина в ухо  Эмили  и  на  бегу  показал
рукой в направлении Монблана.
   Эмили замерла на месте, не в силах шевельнуться. Даже отсюда она  видела,
как огромная масса снега, набирая скорость,  летела  вниз  по  склону  горы,
оставляя за собой пустыню в несколько тысяч футов шириной. Гигантские  груды
снега катились вниз все быстрее и быстрее,  сметая  все  на  своем  пути.  В
кристально чистый  воздух  вздымались,  подобно  океанским  валам,  огромные
облака  снежинок,  поднятых  обвалом,  и  завихрялись  миллионами  крошечных
смерчей.
   Две  полицейские  машины  под   вой   сирен   пронеслись   по   улице   с
головокружительной скоростью. Их пронзительный визг вырвал Эмили из  транса.
Она заморгала и вдруг почувствовала, как кровь холодеет  в  ее  жилах.  "Там
Уинстон. И все остальные. Дэвид. Филип. Джим. Мэгги. Ян и Петер Коль".
   Она начала дрожать как лист. К  ней  все  еще  не  вернулась  способность
двигаться. Ноги ее подкосились от охватившего и подавившего ее страха.
   - О боже! Уинстон! - вслух закричала Эмили. - Уинстон! О боже! Нет!
   Звук собственного голоса как будто придал ей  сил.  Она  пустилась  бегом
вдоль тротуара, низко опустив голову. Все быстрее и быстрее мчалась  она  по
направлению  к  подъемнику,  который,  как  ей  было   известно,   находился
неподалеку.
   Сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. Ей не  хватало  дыхания,  но
она заставляла себя бежать дальше и дальше,  почти  ничего  не  видя  сквозь
пелену слез. "О боже, не дай Уинстону умереть. Пожалуйста, сохрани Уинстона.
И остальных тоже. Пусть все останутся в живых. Господи, лишь бы никто из них
не погиб".
   Эмили услышала топот множества бегущих ног.
   Другие люди догоняли и обгоняли ее. Все устремились к подъемнику, который
уже показался невдалеке. Какой-то мужчина,  обгоняя,  толкнул  ее  так,  что
Эмили  чуть  не  упала.  Но  она  устояла  на  ногах  и  продолжала  бежать,
подстегиваемая страхом.
   Когда  она  наконец  добежала,  ей  казалось,  что  ее   сердце   вот-вот
остановится. Но только у подъемника  Эмили  замедлила  бег  и  остановилась,
жадно хватая ртом воздух. Она прижала руку к груди, хрипло дыша.  Эмили  без
сил прислонилась к одной из полицейских машин, припаркованных у терминала, и
начала рыться в сумке. Наконец она нашла платок и вытерла пот с лица и  шеи.
Она попыталась взять себя в руки и приказала себе сохранять спокойствие.
   Через несколько секунд  к  Эмили  возвратилось  нормальное  дыхание,  она
распрямилась и посмотрела  по  сторонам.  Испуганным  взглядом  она  окинула
толпу, собравшуюся здесь за какие-то пятнадцать минут.
   В ней жила безумная надежда,  что  Уинстон  закончил  кататься  до  схода
лавины. Она молилась, чтобы он оказался среди толпившихся вокруг  горожан  и
туристов. Эмили бросилась в самую гущу народа, лихорадочно глядя по сторонам
в поисках мужа. От волнения  у  нее  потемнело  в  глазах.  Внезапно  у  нее
подкосились ноги. Его здесь нет.
   Эмили отвернулась и прижала ладони ко рту.  Ужас  овладел  ею.  Нетвердым
шагом она вернулась к полицейской машине и прислонилась к капоту. Сердце  ее
сжало, как обручем. Никто не выживет после такой лавины. Она неслась вниз  с
такой скоростью, что просто раздавила все на пути. Эмили закрыла глаза.  Она
не чувствовала под собой ног, словно они принадлежали кому-то другому.
   Вдруг пара сильных рук подхватила ее и повернула.
   - Эмили! Эмили! Я здесь!
   Она открыла глаза. Уинстон. Она ухватилась за его лыжную  куртку  слабыми
от счастья руками и, вся сморщившись лицом, разразилась слезами.
   Уинстон прижал к себе ее безвольно повисшее тело и принялся утешать жену.
   - Все в порядке. Все хорошо, - повторял он снова и снова.
   - Слава богу! Слава богу! - шептала  Эмили.  -  Я  думала,  ты  погиб.  О
Уинстон, хвала Создателю, ты жив! - Тут она  вгляделась  в  его  озабоченное
лицо. - А остальные? - начала она и осеклась, увидев печальное выражение его
лица и крепко сжатые скулы.
   - Я не знаю, что с ними.  Надеюсь,  они  спаслись.  Мне  остается  только
молиться, - ответил Уинстон и обнял жену.
   - Ноты...
   - Я не катался сегодня утром, - перебил ее Уинстон отчаянным  голосом.  -
Когда мы приехали, я опоздал сесть в подъемник. Немного  постоял,  дожидаясь
следующего, но потом передумал. Меня мучило небольшое похмелье, и вдруг меня
замутило. Поэтому я развернулся и пошел в город.  Купил  английские  газеты,
посидел в кафе, выпил. Когда я почувствовал себя лучше, время  для  лыж  уже
прошло, поэтому я пробежался по  магазинам.  Я  находился  на  автомобильной
стоянке и укладывал покупки и лыжное оборудование в  машину,  когда  услышал
грохот, подобный  взрыву.  Рядом  со  мной  стоял  какой-то  американец.  Он
прокричал что-то о лавине, о том, что его дочь на  склоне,  и  побежал,  как
сумасшедший. Я последовал за ним,  зная...  -  Уинстон  сделал  глотательное
движение, - зная, что все из нашего домика, ну,  практически  все,  тоже  на
горе.
   Эмили почувствовала, как в ней вдруг проснулась надежда.
   - А может, они решили кататься на другом склоне?
   Уинстон с печальным видом покачал головой. Эмили схватила его за руку:
   - О Уинстон! Он успокоил ее:
   - Перестань, Эмили, ты должна проявить  силу  и  храбрость...  -  Тут  он
замолчал и повернул голову, услышав, как его зовут по имени.  К  ним  бежали
Элизабет и Марк Дебоне. Уинстон помахал им рукой, перевел взгляд на  жену  и
заметил:
   - Сюда идут твоя мать и Марк.
   Элизабет бросилась к Уинстону и повисла у него на шее с криком:
   - Ты жив, ты жив. Как я перепугалась за тебя, Уинстон. - Она окинула  его
тревожным взглядом. Ее лицо казалось белее снега,  но  она  держала  себя  в
руках. Элизабет обняла дочь и спросила:
   - А что известно об остальных, Уинстон? Ты  видел  кого-нибудь  из  нашей
родни или Яна и Петера?
   - Нет. Видите ли, я не катался сегодня утром. Передумал.
   Вдруг в  толпе  произошло  какое-то  движение.  Все  обернулись.  Прибыли
команды спасателей - профессиональные горнолыжники с рюкзаками за спинами  и
с немецкими овчарками на поводке. За ними следовали еще  полицейские,  отряд
французских солдат и представители городских властей.
   - Пойду задам несколько вопросов, - пробормотал Марк и решительным  шагом
направился к ним.
   - Лавина прошла! - воскликнул Уинстон. - Вы заметили, что лавина прошла?
   Элизабет недоуменно посмотрела на него:
   - Она прошла еще тогда, когда мы с Марком бежали сюда. После  оглушающего
грохота тишина показалась такой зловещей.
   Прежде чем Уинстон успел ответить, вернулся Марк.
   - Спасатели сейчас поднимутся наверх. У них в рюкзаках самое  современное
оборудование. Прослушивающие приборы,  щупы,  ну  и,  конечно,  собаки.  Нам
остается надеяться на лучшее.
   - А есть ли хоть какая-то надежда? - тихо,  напряженным  голосом  спросил
Уинстон.
   Марк заколебался. Ему хотелось сказать утешительную  ложь,  но  затем  он
передумал.
   - Маловероятно, - тихо пробормотал он. - Лавина шла с огромной скоростью,
где-то между ста двадцатью и двумястами милями в час.., да еще и масса,  вес
снега. И все же... - Он выдавил из себя бодрую улыбку.  -  Известны  случаи,
когда люди выживали после таких огромных лавин и  обвалов.  Все  зависит  от
того, где находиться во время катастрофы. Те, кто ниже, имеют больше шансов,
если они знают, что надо тут же  скинуть  лыжи,  отбросить  палки  и  руками
делать движение, как при плавании. Тогда перед лицом  образуются  пустоты  с
воздухом. Даже если тебя завалит снегом, очень важно продолжать делать такие
движения, и тогда тело окажется окруженным воздухом. Люди по несколько  дней
оставались живы под снегом благодаря пустотам с воздухом.
   - Дэвид, Джим и Филип - опытные лыжники, - тревожно произнесла  Эмили.  -
Но Мэгги...
   Элизабет подавила крик ужаса, рвавшийся у нее из груди. Она выдохнула:
   - Мы должны проявить мужество и надеяться. Пожалуйста, не  надо  говорить
такие страшные вещи - они убивают во мне уверенность. Я  обязана  продолжать
верить, что они все живы.
   Марк обнял ее:
   - Ты права, cherie. Мы должны надеяться на лучшее.
   Уинстон обратился к Эмили:
   - Думаю, тебе следует  отвести  твою  мать  в  одно  из  ближайших  кафе.
Подождите там. Здесь вам делать нечего.
   - Нет! - яростно воскликнула Эмили и обожгла его возмущенным взглядом.  -
Я хочу остаться здесь, с тобой. Прошу тебя.
   - Да. Мы останемся здесь, - поддержала дочь Элизабет. Она высморкалась  и
попыталась вернуть остатки прежнего  спокойствия.  Тихо  про  себя  Элизабет
начала молиться.

***

   Ровно через час после схода лавины спасатели и собаки поднялись наверх  в
кабинах подъемника.
   Прошло еще около часа, и  они  вернулись  с  первыми  восемью  найденными
людьми. Пять из них оказались мертвы. Трое чудом спаслись. Две из  них  были
молодые девушки. Один - мужчина.
   - Филип! - воскликнула Эмили и, вырвавшись  из  рук  Уинстона  и  матери,
бросилась навстречу кузену.
   Филипа  поддерживал  один  из  спасателей.  Когда  он,  хромая,  двинулся
навстречу ей, Эмили увидела, что одна сторона его лица исцарапана и  покрыта
спекшейся кровью. Его ярко-голубые глаза были словно подернуты пеленой. Но в
остальном он, похоже, избежал серьезных повреждений.
   - Филип! - причитала Эмили. - Слава  богу,  ты  жив.  У  тебя  ничего  не
сломано?
   Он покачал головой. Несмотря на отсутствующее выражение  глаз,  он  узнал
кузину и потянулся к ней.
   Спустя мгновение  его  окружили  Уинстон,  Элизабет  и  Марк  и  засыпали
вопросами. Однако Филип только беспомощно тряс головой и  не  произносил  ни
слова.
   Лыжник, нашедший его, сказал на ломаном английском:
   - Этот человек, ваш друг, ему повезло...  Он  знал,  что  делать.  Он  не
паниковал. Он выкинул палки.., и лыжи.., делал руками,  как  плыл.  Да,  ему
очень повезло.., он находился внизу склона.., закончил спуск.  Его  завалило
небольшим слоем снега.., только десять футов..,  собаки..,  они  нашли  его.
Сейчас.., если позволите... Мы пойдем. На пункт первой помощи - вон там.
   Филип наконец заговорил. Он спросил хриплым голосом:
   - Папа? Мэгги? Остальные?
   - Пока никаких новостей, - ответил Уинстон.  Филип  закрыл  глаза,  потом
поднял веки и позволил увести себя.
   Уинстон повернулся к Эмили:
   - Вы с мамой лучше проводите Филипа. А мы с Марком подождем здесь.  Когда
вы убедитесь, что у него нет никаких внутренних  травм,  я  хочу,  чтобы  вы
втроем вернулись в шале.
   Эмили начала было протестовать, но Уинстон резко оборвал ее:
   - Пожалуйста, Эмили, не спорь. Пригляди за Филипом. И кому-то  необходимо
находиться в домике.., когда Дэзи и Александр вернутся из Женевы.
   - Да, - согласилась Эмили, признавая его правоту. Она поцеловала  мужа  и
бегом последовала за матерью, ушедшей вперед вместе с Филипом и спасателем.

***

   Уинстон и Марк стояли еще целый час, без конца курили, время  от  времени
перебрасывались парой слов или заводили разговоры с  другими  людьми,  также
несшими печальную вахту у подножия подъемника.
   Команды спасателей беспрерывно поднимались в гору и спускались вниз.  Еще
четверо оказались живы, а девятерых привезли мертвыми.
   В четыре часа вернулась еще одна группа  спасателей,  которая  бесконечно
долго обыскивала  верхнюю  часть  склона.  Они  привезли  тела  еще  пятерых
отдыхающих, застигнутых лавиной. Печальная новость быстро облетела всех.  Ни
один из пятерых не выжил.
   - Надо пойти посмотреть, - предложил Уинстон, швырнул сигарету на землю и
затоптал ногой окурок. Собравшись с духом, он повернулся к Марку:
   - Вы пойдете со мной?
   - Да, Уинстон. Нет смысла откладывать. Тела лежали на носилках. Не  дойдя
до них несколько метров, Уинстон вдруг резко остановился. Сила воли покинула
его, но все же  он  заставил  себя  после  короткой  остановки  сделать  еще
несколько шагов.
   Он почувствовал, как Марк взял его  под  руку,  и  услышал  сочувственный
голос француза:
   - Я переживаю вместе с вами. Какая трагедия для всей вашей семьи.
   Уинстон не смог ничего ответить.
   Он не отрывал глаз от пяти человек на носилках. Двоих из них он не  знал,
но остальные трое... На какой-то миг все смешалось у  него  в  голове.  Нет,
невозможно, чтобы  они  умерли.  Всего  несколько  часов  назад  они  весело
завтракали все вместе.
   С шумом втянув воздух и проведя рукой по  наполнившимся  слезами  глазам,
Уинстон пошел опознавать тела Дэвида Эмори, Джима Фарли и Мэгги Баркстоун  -
все они оказались жертвами роковой лавины. И он думал о Дэзи  и  Александре,
которые сейчас  ехали  на  машине  из  Женевы,  о  Поле,  которая  сейчас  в
Нью-Йорке. Он не знал, где взять сил, чтобы сообщить им трагическую весть.

Глава 25

   Шейн О'Нил стоял на кухне  своего  дома  в  Нью-Милфорде  и  ждал,  когда
закипит второй кофейник.
   Он закурил сигарету, взял трубку телефона и набрал номер фермы.  Ответила
Элайн Уикерс.
   - Доброе утро, - сказал он весело.
   - Привет, Шейн, - отозвалась Элайн. - Вчера вечером ты не позвонил, и  мы
решили, что ты не приедешь на эти выходные. Но сегодня  утром  Санни  увидел
твою машину, так что мы знаем, что ты здесь.
   - Мы приехали поздно, - пояснил Шейн. - У вас на ферме не горели огни,  и
я не решился вас будить. Пола вернулась из Техаса только под вечер, так  что
мы тронулись в путь в десятом часу. Извини, что не позвонил  раньше,  но  мы
сегодня поздно встали.
   Элайн рассмеялась:
   - Да уж. Сейчас почти полдень. Но вы оба так работаете, что порой вам  не
грех и расслабиться. Надеюсь, вы придете к нам на обед сегодня, - продолжила
она. - Мы ждали вас всю неделю.
   - Приедем около семи тридцати, как договаривались, - уверил ее Шейн.
   - Ой, Шейн, извини, - воскликнула Элайн. -  Зазвенел  звонок  в  духовке.
Хлеб испортится, если я сейчас же его не выну. До вечера.
   - Счастливо, Элайн. - Шейн бросил трубку, загасил в пепельнице сигарету и
подошел к раковине. Он сполоснул  две  чашки,  высушил  их  и  уже  собрался
разливать кофе, когда зазвонил телефон.  Шейн  поставил  кофейник  и  поднял
трубку.
   - Алло?
   С другого конца провода доносился только треск статического электричества
и глухой шум.
   - Алло? Алло? - повторил Шейн погромче.
   Наконец до его ушей долетел искаженный расстоянием голос:
   - Это Уинстон. Я звоню из Шамони. Ты слышишь меня?
   - Теперь да. Как...
   Уинстон не дал ему договорить:
   - Здесь произошло нечто ужасное. Я не знаю, где Пола, никак  не  могу  ее
найти, и я решил, что в любом случае лучше поговорить сперва с тобой.
   Шейн крепче сжал трубку и нахмурился.
   - Вообще-то она здесь, приехала ко мне на выходные. Что стряслось?
   - Сегодня около часу дня на  Монблане  произошел  страшный  обвал,  самый
большой за многие годы, - начал Уинстон. Его голос казался теперь еще  более
глухим и далеким, чем раньше. - Некоторые члены нашей семьи погибли. - Голос
Уинстона сорвался, он не мог продолжать.
   - О господи! - Шейн прислонился к столу, готовясь услышать самое  худшее.
Сердце гулко билось в его груди. Он догадался, что  сейчас  Уинстон  сообщит
нечто такое, что разобьет жизнь Поле.

***

   За тысячи миль от него, в столовой шале на окраине Шамони,  Уинстон  Харт
стоял у окна и  смотрел  вдаль.  На  фоне  потемневшего  неба  величественно
возвышался Монблан, теперь такой безобидный в  сумерках,  всего  через  пять
часов после кошмарной трагедии. Уинстон собрался с силами и произнес твердым
голосом:
   - Извини, что я замолчал. Сегодня был самый страшный день в  моей  жизни,
Шейн. - Уинстон глубоко вздохнул и сообщил другу ужасную новость.
   Потрясение, испытанное Шейном, можно было  сравнить  только  с  настоящим
физическим ударом, и десять минут  спустя,  когда  Уинстон  наконец  повесил
трубку, он все еще нетвердо стоял на ногах.  Не  убирая  руки  с  телефонной
трубки, он смотрел пустым взглядом на противоположную стену. Яркий солнечный
луч проник на кухню. Шейн  моргнул.  Каким  все  здесь  кажется  нормальным,
мирным, спокойным. А за окном такой чудесный день. Ярко-голубое небо, чистое
и без единого облачка, ослепительное солнце. Но там, во  Франции,  семья,  с
которой он так сроднился за долгие годы, столкнулась со смертью и горем. Как
резко, как внезапно, буквально в  мгновение  ока,  поменялись  жизни  многих
людей. "О боже, - подумал Шейн. - Как я скажу Поле? Где мне найти слова?"
   Он услышал ее шаги за дверью и повернулся, чтобы  встретить  ее  лицом  к
лицу, затем замер в ожидании.
   Она вошла, смеясь, и заявила с шутливым возмущением:
   - В последний раз я прошу тебя  заварить  кофе.  Ты  сто  лет  болтал  по
телефону. С кем ты говорил, дорогой?
   Шейн шагнул ей навстречу. Он  попытался  заговорить,  но  язык  отказался
повиноваться ему. У него защипало в горле и во рту пересохло.
   - У тебя какой-то странный вид. Что случилось? - насторожилась Пола.
   Он обнял ее за плечи