е
жаль, но теперь уже ничего не поделаешь.
   - А... А... Александр, - заикаясь, пробормотала Сара. - Я н.., не...
   - Помолчи, дорогая. Позволь мне говорить.  Он  -  коварный  тип  и  может
заманить тебя в ловушку. Джонатан с ненавистью посмотрел на кузена.
   - Ты просто ублюдок!
   - Довольно! - Александр резко встал со стула. -  Не  смей  называть  меня
ублюдком!
   - Что, заело? - злорадно хохотнул Джонатан. - Правда  глаза  колет?  И  к
твоей сестрице это тоже относится. Не забывай, что не чья-нибудь,  а  именно
ваша матушка спит с кем ни попадя.
   - Ты уволен! - вскричал Александр в ярости.
   - Ты не можешь уволить меня. - Джонатан откинул голову и залился  смехом.
- Я держатель акций и...
   - Количество твоих акций за последнее время  значительно  сократилось,  -
перебил его Александр уже гораздо более спокойным тоном,  полностью  овладев
собой. - Ровно на семь процентов. - Он открыл верхнюю папку, вытащил  оттуда
акции и помахал ими перед носом Джонатана. - Я их только недавно выкупил,  в
прошлую  пятницу.  Ровно  четыре  миллиона  -  во  столько  обошлось   "Харт
энтерпрайзиз"  выкупить  твой  заклад   у   финансовой   компании,   которая
кредитовала тебя. Но тем не менее я рад, что мне удалось вернуть наши  акции
назад.
   Джонатан побледнел как полотно. Он непонимающе уставился  на  Александра.
Впервые в жизни  он  не  находил  слов  для  ответа.  На  какой-то  миг  ему
показалось, что всему пришел конец, а  затем  с  презрительной  усмешкой  он
воскликнул:
   - Я по-прежнему владею девятью процентами этой  компании.  Следовательно,
ты не имеешь права уволить меня. По существующим правилам  нельзя  выставить
за дверь держателя акций.
   - Бабушка установила такой  порядок  в  1968  году,  когда  она  написала
завещание и разделила свои сто процентов между нами четырьмя. Однако до  дня
своей  смерти  она  оставалась  единственной  владелицей  всего  пакета   и,
следовательно,  всей  компании.  В  качестве  полновластной  хозяйки   "Харт
энтерпрайзиз" Эмма Харт могла  поступать  по  своему  усмотрению,  как  тебе
хорошо известно. И поэтому перед отъездом в Австралию бабушка  изменила  все
наши внутренние законы. Фактически она произвела структурную  перестройку  и
велела подготовить новый Устав. Согласно  ему  я  в  качестве  управляющего,
председателя правления  и  держателя  основного  пакета  акций  могу  делать
практически все, что захочу. Я обладаю почти неограниченными полномочиями. Я
могу выкупить акции у акционера, если он согласен. Я могу принимать людей на
работу. И увольнять их. - Александр  облокотился  руками  на  стол  и  обжег
Джонатана взглядом. - И поэтому я увольняю тебя.  -  Он  обратил  взор  мимо
Джонатана, на Сару. - Ты тоже уволена. Ты вела себя столь же бесчестно,  как
и Джонатан.
   Сара не могла вымолвить ни слова. Казалось, она окаменела на своем стуле.
   - Чушь собачья. Мы еще во всем разберемся, - взревел Джонатан. - Отсюда я
сразу же направлюсь к Джону Кроуфорду. И Сара  тоже  пойдет  со  мной.  Есть
еще...
   - Всенепременно повидайся с ним, -  отрезал  Александр  и  бросил  стопку
акций на стол. Он засунул руки в карманы брюк и  принялся  раскачиваться  на
каблуках. - Он с готовностью подтвердит мои слова.  Кстати,  он  так  и  так
хотел с тобой побеседовать. Джон  присутствовал  на  моих  двух  встречах  с
руководством "Вкладов  и  Займов",  и  его  несколько  обеспокоил  вопрос  о
процентах, которые ты им должен. Они - подозрительные типы, Джонатан.  Лучше
тебе им заплатить, и побыстрее.
   Джонатан открыл было рот, но ничего не сказал, лишь в  бессильной  ярости
смотрел на кузена.
   Сара немного отошла от потрясения и бросилась к столу.
   - Но я же ничего не сделала со своими акциями, -  со  слезами  на  глазах
взмолилась она. - Я не сделала ничего плохого. Почему ты увольняешь меня?
   - Потому что  ты  совершила  дурной  поступок.  Ты  вкладывала  деньги  в
компанию  -   непосредственного   конкурента   отдела   недвижимости   "Харт
энтерпрайзиз". Ты вела  себя  нелояльно.  Ты  такая  же  предательница,  как
Джонатан. Прости, но, как я уже сказал, я не могу простить такого.
   - Но я люблю мою "Леди  Гамильтон",  -  всхлипнула  она  и  затряслась  в
рыданиях.
   - Тебе следовало подумать об этом, когда ты вступала в  сговор  со  своим
безответственным кузеном, - ровным  голосом  ответил  Александр,  нимало  не
смягчившись при виде ее слез. - И одному Создателю известно,  зачем  ты  так
поступила.
   Внезапно Джонатан потерял контроль над собой и зашелся в истерике.
   - Ты у меня еще попляшешь,  негодяй!  -  Он  развернулся  на  каблуках  и
погрозил кулаком Поле. - И ты тоже, сука!
   - Пошел вон! - Александр сделал шаг по  направлению  к  Джонатану.  -  Не
дожидайся, пока я сам не схвачу тебя за шкирку и не вышвырну за дверь.
   Пола вскочила на ноги и,  подбежав  к  Александру,  успокаивающим  жестом
положила руку ему на плечо.
   Она смотрела на Джонатана и Сару, стараясь  подавить  охватившие  все  ее
существо презрение и возмущение. Спокойным голосом она произнесла:
   - Как вы могли? Как вы только могли так поступить по отношению к  ней?  К
той, кто столько вам всего  дал,  кто  всегда  проявлял  к  вам  щедрость  и
доброту? Задолго до смерти  она  начала  подозревать  тебя,  Джонатан.  А  в
последнее время и тебя тоже, Сара. Однако, не имея твердых доказательств, не
стала ничего против вас предпринимать. Она не отняла у вас  ваши  фонды,  не
потребовала назад акции "Харт энтерпрайзиз",  столь  великодушно  подаренные
вам. - Пола осуждающе покачала головой. - Вы оба олицетворяете все  то,  что
бабушка ненавидела и презирала... Вы предатели,  хитрецы,  бесчестные  люди,
обманщики и лжецы.
   Никто не произнес ни звука. Дикая ненависть исказила черты  Джонатана,  а
Сара, казалось, вот-вот упадет в обморок.
   Пола продолжала, и в  ее  голосе  появились  новые  нотки  спокойной,  но
твердой решимости:
   - Боюсь, я не так великодушна, как Эмма Харт. Она терпеливо  отнеслась  к
предательству ваших отцов. Но я  вас  терпеть  не  собираюсь.  Мне  осталось
сказать только одно.., отныне вас никто не ждет на наших семейных собраниях.
Запомните раз и навсегда.
   Услышав слова отлучения, бледная и дрожащая Сара забилась в истерике. Она
повернулась к Джонатану и закричала:
   - Ты, ты во всем виноват! Мне не следовало тебя слушать.  Я  потеряла  не
только деньги, но еще и отдел "Леди Гамильтон", и даже семью.  -  Продолжать
она не смогла из-за рыданий.
   Джонатан  не  обратил  на  нее  ни  малейшего  внимания.  Он  шагнул   по
направлению  к  Поле.  Глаза  его  метали  молнии,  на  лице  застыла  маска
ненависти.
   - Ты мне за все заплатишь. Пола Фарли. Мы с Себастьяном отомстим тебе!
   Наконец Александр потерял терпение. Он ринулся вперед, мимо  Полы,  грубо
схватил Джонатана за руку и поволок к двери.
   - Убери от меня свои грязные лапы, мерзавец. И не думай, что тебе  нечего
бояться. Не забывай, что я тебе сказал. Я отомщу  и  тебе  тоже,  Баркстоун.
Даже если для этого потребуется вся моя жизнь.
   Джонатан пинком распахнул дверь и выбежал прочь.
   Сара подбежала к Александру, все еще стоявшему около дверей.
   - Что же мне теперь делать? - завыла она, размазывая слезы по щекам.
   - Не знаю, Сара, - ответил Александр  холодным  и  спокойным  голосом.  -
Правда не знаю.
   Она беспомощно посмотрела на него, затем перевела взгляд  на  Полу  и  на
Эмили. Их отчужденный вид яснее слов сказал ей, что мольбы  тут  бесполезны.
Призывая проклятия на голову Джонатана, она нашла  свою  сумочку  и  быстрым
шагом покинула кабинет, безуспешно борясь со слезами.
   Александр вернулся на свое место за столом  и  потянулся  за  сигаретами.
Зажигая спичку, он заметил, как сильно дрожат у него руки, но не удивился.
   - Довольно неприятная сцена, - наконец произнес он. - Но не хуже,  чем  я
ожидал. Должен признаться, у меня возникло такое чувство, что Сара влипла  в
историю, сама того не подозревая.
   - Да, - согласилась Пола и села на  стул  с  другой  стороны  стола.  Она
обернулась и посмотрела на Эмили. - В какой-то миг я даже  пожалела  ее,  но
жалость прошла, когда я подумала о бабушке и обо всем хорошем, что  она  для
них сделала.
   - А я вот ничуть не сочувствую Cape! - возмущенно  воскликнула  Эмили.  -
Она получила по заслугам. Что же касается Джонатана - ну какой же он мерзкий
тип!
   - Он попробует доставить нам неприятности, но у него ничего не получится,
- объявил Александр. - Как бы он ни старался, - у него силенок ни на что  не
хватит. За его угрозами ничего не стоит. - Александр ухмыльнулся. - Я глазам
своим не поверил, когда он погрозил тебе кулаком - ну  прямо  как  злодей  в
викторианской пьесе.
   Пола засмеялась нервным смехом.
   - Я понимаю тебя, Сэнди. Но, с другой стороны, не думаю, что нам  следует
так легкомысленно отмахиваться от  Джонатана.  Ведь  где-то  за  его  спиной
маячит фигура Себастьяна Кросса, моего злейшего врага,  а  уж  он-то  сможет
толкнуть его на что угодно. Как я уже не раз повторяла, я  готова  ждать  от
Кросса любой низости.
   Александр задумчиво посмотрел на нее.
   Эмили быстро подошла к Поле.
   - Честное слово, Александр, Пола права. Джонатан Эйнсли,  Сара  Лаудер  и
Себастьян Кросс еще не сказали своего последнего слова. Вот увидишь.

Глава 23

   Наступило пятое января 1971 года - день, на  который  Пола  запланировала
серьезный разговор с Джимом. Ее родители и Филип три дня назад  вернулись  в
Лондон после рождественских праздников, проведенных  в  Пеннистоун-Ройял.  А
оттуда все трое уехали кататься на лыжах в Шамони.
   Рождество прошло на удивление спокойно.  Но  без  Эммы  праздник  казался
грустным и неполным.  Она  всегда  находилась  в  центре  событий,  и  в  ее
отсутствие все складывалось как-то не так.
   Пола старалась изо всех сил  ради  детей  и  своих  родителей,  про  себя
считала часы, оставшиеся до пятого января. Однако сегодня утром  Джим  вдруг
взял да и умчался на работу, прежде чем она смогла сказать ему хоть слово.
   Вдруг до ушей Полы донеслось  шуршание  шин  по  гравиевой  дорожке.  Она
развернулась на стуле, вскочила на ноги, подошла  к  окну  и  посмотрела  на
улицу. Яркая лампочка над дверью освещала "Остин-Мартин" Джима.
   Взгляд Полы упал на торчащие из заднего окошка машины  горные  лыжи.  Она
вдохнула воздух и вся напряглась. Так вот почему он так опоздал - сперва  он
заехал в Лонг-Медоу за  лыжным  снаряжением.  Значит,  Джим  все-таки  решил
отправиться в Шамони.
   "Теперь или никогда", - сказала про себя Пола и опрометью  бросилась  вон
из библиотеки. Оказавшись в Каменном зале, она принялась ждать мужа, пытаясь
подавить волнение.
   Через  минуту  в  помещение  вошел  Джим  и  направился  к   лестнице   в
противоположном углу зала.
   - Я здесь, Джим, - позвала Пола. Он вздрогнул,  повернулся  и  неуверенно
посмотрел на жену.
   - Ты можешь уделить мне несколько минут?  -  спросила  она,  стараясь  не
выдать голосом обуревавших ее чувств, чтобы не  насторожить  и  не  спугнуть
собеседника.
   -  Конечно.  Я  только  хотел  переодеться.  У   меня   сегодня   выдался
довольно-таки суматошный день, -  объявил  он,  направляясь  к  Поле.  -  На
удивление много дел для субботы.
   "Ничего удивительного, - подумала она, отступив на шаг и пошире  открывая
дверь. - Ты разбирался с накопившимися делами, готовясь неожиданно  уехать".
Но вслух она не сказала ничего.
   Джим прошмыгнул мимо жены в библиотеку,  не  поцеловав  ее  и  не  сделав
вообще никакого дружелюбного жеста. Напряженность  отношений  между  ними  в
последнее время переросла в холодность.
   Пола решительно захлопнула дверь.  Сперва  у  нее  даже  мелькнула  мысль
закрыть ее на ключ, но потом она передумала и последовала за мужем к камину.
   Она уселась в кресло с подголовником и взглянула  на  него,  стоявшего  у
огня.
   - Обед поспеет только к восьми. У тебя  достаточно  времени.  Устраивайся
поудобнее. Поболтаем немного.
   Джим бросил на нее настороженный взгляд, но тем не  менее  сел  в  другое
кресло, достал сигареты и закурил. Несколько секунд  он  молча  пускал  дым,
глядя в огонь. Затем спросил:
   - Как у тебя прошел день?
   - Замечательно. Я провела  его  с  детьми.  На  ленч  приезжала  Эмили  и
осталась со мной до вечера. Уинстон отправился на футбол.
   Джим промолчал.
   Очень тихим голосом Пола произнесла:
   - Так ты все-таки едешь в Шамони?
   - Да. - Он не глядел в ее сторону.
   - Когда? Джим кашлянул:
   - Я собирался в Лондон сегодня вечером, часов  в  десять-одиннадцать.  На
дорогах почти никого не будет. Тогда я смогу  успеть  на  первый  завтрашний
рейс на Женеву.
   Кровь ударила в голову Поле, но она справилась с собой, зная, что  ничего
не добьется, если не сохранит самообладания и выведет мужа из себя.
   - Пожалуйста, не уезжай, Джим, - попросила она. - По  крайней  мере,  еще
несколько дней.
   - Но почему? - Наконец-то он повернул голову и  направил  на  нее  взгляд
своих серебристо-серых глаз. Светлые брови вскинулись в изумлении. - Ведь ты
же собиралась в Нью-Йорк.
   - Да, но не раньше восьмого или девятого. Когда ты вернулся из Канады,  я
сказала тебе, что хочу обсудить с  тобой  наши  проблемы,  но  ты  предложил
отложить разговор, так  как  подходило  Рождество  и  мы  ждали  гостей.  Ты
пообещал, что не уедешь в Шамони, пока мы не разберемся в наших проблемах.
   - Это твои проблемы, а не мои.
   - Наши.
   - Осмелюсь не  согласиться.  Если  в  нашей  семейной  жизни  и  возникли
сложности, то создала их ты.
   Больше года уже ты накликаешь беды и настаиваешь, что у нас якобы  то  не
так, это не так. К тому же именно ты, а не я, покинула.., супружеское  ложе.
Ты, и только ты, ответственна  за  сложившуюся  неприятную  ситуацию.  -  Он
улыбнулся уголком рта,  внимательно  глядя  на  нее.  -  Из-за  тебя  у  нас
неполноценный брак,  но  тем  не  менее  я  готов  мириться  с  существующим
положением.
   - У нас вообще нет никакого брака. Он невесело засмеялся:
   - У нас двое детей, и я намерен ради них жить с тобой под  одной  крышей.
Им нужны мы оба. Кстати,  о  крыше.  Когда  я  вернусь  из  Шамони,  мы  все
переберемся назад в Лонг-Медоу. Там мой дом, и мои дети должны расти там.
   Пола в ужасе уставилась на него:
   - Ты же отлично знаешь, что бабушка хотела...
   - Здесь не твой дом, - прервал он ее. - Он принадлежит твоей матери.
   - Тебе прекрасно известно, что мои родители живут в Лондоне,  чтобы  папа
мог ходить в контору каждый день.
   - Это их проблемы.
   - Бабушка не хотела, чтобы Пеннистоун-Ройял стоял по полгода необитаемым.
Всегда подразумевалось, что я стану проводить здесь  много  времени,  а  мои
родители - по возможности приезжать сюда на выходные, а также на лето  и  на
праздники.
   - Я твердо намерен вернуться в  Лонг-Медоу  Вместе  с  детьми,  -  быстро
добавил он. - Буду очень рад, если и ты к нам присоединишься. Конечно, я  не
могу тебя заставить . - Он замолчал, пожал плечами. - Решай сама.
   Пола смотрела на него, прикусив нижнюю губу.
   - Джим, я хочу развестись с тобой.
   - А я - нет, - холодно ответил он. - Я никогда не  соглашусь  на  развод.
Никогда. Более того, тебе следует знать, что, если ты решишься на такой шаг,
я стану бороться за Лорна и Тессу. Мои дети должны жить со мной.
   - Детям нужна мать, - начала она, покачав головой, -  тебе  ли  этого  не
знать. Естественно, ты сможешь их видеть когда угодно. Я  никогда  не  стану
прятать их от тебя. Навещай их в любое время, и я позволю тебе забирать их с
собой тоже.
   Джим злобно улыбнулся:
   - Ты восхитительна. Знаешь, я никогда не видел такой уникальной  в  своем
эгоизме женщины. Тебе нужно абсолютно все, верно? Свободу делать что угодно,
жить там, где тебе нравится, да еще и иметь детей под  боком.  -  Его  глаза
стали ледяными. - Может, ты хочешь отнять у меня еще и работу?
   Пола резко вдохнула воздух.
   - Как ты мог такое подумать?  Конечно  же,  нет!  Перед  смертью  бабушка
продлила твой контракт, и твоя работа останется у тебя навсегда. К тому же у
тебя есть акции новой компании.
   - Ах да, - протянул он задумчиво. - Новая компания. Мне весьма понравился
Торонто.., симпатичный город. Возможно, я переберусь туда на несколько  лет.
В декабре у меня мелькнула такая  мысль.  Я  с  удовольствием  возглавил  бы
газету "Торонто кентинел". Естественно, детей я возьму с собой.
   - Нет! - воскликнула она, побелев от гнева и отчаяния.
   - Да, - подтвердил он. - Но все зависит от тебя, Пола.  Если  ты  станешь
настаивать на своей глупой идее насчет развода, если ты разобьешь мою семью,
я поселюсь в Торонто, и я твердо намерен жить там вместе с моими детьми.
   - Они не только твои, но и мои.
   - Верно. А ты - моя жена. - Тут он смягчил тон и посмотрел на  нее  более
теплым взглядом. - Мы - семья, Пола. Ты нужна нам - детям, мне. - Он взял ее
за руку. - Почему бы тебе  не  перестать  заниматься  ерундой?  Оставь  свои
глупые и ни на чем не основанные претензии ко мне и  постарайся  спасти  наш
брак. Я, со своей стороны, готов приложить все усилия! - Он крепче  сжал  ее
пальцы, наклонился поближе и добавил воркующим голосом:
   - И не надо ничего откладывать на потом, дорогая. Давай поднимемся наверх
и займемся любовью. Я докажу тебе, что все  то  непонимание,  о  котором  ты
бесконечно твердишь, существует только в твоем  воображении.  Возвращайся  в
мою постель, в мои объятия.
   Она не осмелилась сказать ни слова в ответ.
   Воцарилась долгая, неловкая тишина.
   Наконец Джим пробормотал:
   - Ну, хорошо, значит, не сегодня. Жаль. Послушай: поскольку  я  уезжаю  в
Шамони, а ты собралась в Нью-Йорк, давай до конца месяца каждый из нас, пока
мы в разлуке, определится для себя. А потом когда через несколько недель  мы
вернемся домой, то начнем все  сначала.  Переедем  в  Лонг-Медоу  и  заживем
по-новому, построим лучшую, чем прежде, семью.
   - Между нами все умерло, Джим, и, следовательно, строить  уже  нечего,  -
грустно прошептала она.
   Он выпустил ее руку и уставился в огонь.  После  небольшого  молчания  он
заметил:
   - Психологи называют это "Мания повторной жизни".
   Пола нахмурилась, потеряв нить разговора.
   - Не поняла.
   - Таким термином называется манера поведения некоторых  людей  -  потомок
воспроизводит  жизнь  кого-нибудь  из  своих  родителей  или  более  далеких
предков, повторяет их жизнь со всеми ошибками, словно кто-то  ведет  его  по
пройденной ими тропе.
   Пола уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова. Однако  дар  речи
быстро вернулся к ней.
   - Ты хочешь сказать, что я повторяю жизнь моей бабушки?
   - Абсолютно верно.
   - Ты глубоко заблуждаешься! - вскричала Пола. -  Я  -  личность  сама  по
себе. И я живу своей собственной жизнью.
   - Думай как  знаешь,  но  дело  обстоит  именно  так.  Ты  подсознательно
повторяешь все  поступки  Эммы  Харт,  причем  с  абсолютной  точностью.  Ты
работаешь до седьмого пота,  все  свое  время  посвящаешь  своему  чертовому
бизнесу, мечешься туда-сюда по свету,  заключаешь  сделки,  манкируя  своими
обязанностями жены и матери. Ты заставляешь всех плясать под твою дудку,  и,
подобно ей, ты эмоционально неуравновешенна.
   Пола пришла в ярость:
   - Как ты смеешь! Как  смеешь  ты  критиковать  бабушку!  Ты  приписываешь
несвойственные ей недостатки - а она хорошо к тебе относилась! Какой  же  ты
наглец. К тому же я вовсе не манкирую своими обязанностями  перед  детьми  и
выполняла свой долг перед тобой тоже. Наше отчуждение вызвано тем,  чего  не
хватает тебе. Я не неуравновешенна эмоционально, но мне кажется, что к  тебе
это подходит больше. Не я, а ты лежал... - Пола  запнулась  и  крепко  сжала
руки в кулаки.
   - Я знал, что ты не удержишься, - заметил он, и лицо его потемнело.  -  А
тебе никогда не приходило в голову, что причиной моего нервного срыва  могла
быть ты? - с вызовом спросил он