того, чтоб быть пленницей Красного Волка. Прощай.
   Она поняла, что зашла слишком  далеко.  Волк  бросил  ее  и  ушел,  а
впереди ночь. Она в сердце леса, не знает  дороги,  она  безоружна,  она
совсем одна.
   От чего ей суждено погибнуть - от когтей диких зверей, от голода,  от
стрелы какого-нибудь краснокожего? Она яростно ударила кулаком по земле.
   Нет уж! Она останется жить! Назло всем! Назло Волку, индейцам, белым,
всем! Назло губернатору и офицерам, которые не хотели помочь  ей.  Назло
пиратам,  бросившим  ее  тонуть  на  гибнущем  судне.  Назло  всем,  кто
завидовал и ненавидел ее. Назло Генриху д’Арно, который хотел, чтобы она
заживо сгорела в свою первую брачную ночь с его жирным старым дядей. Она
поднялась на ноги.  У  ее  ног  догорал  костер.  Она  вытащила  головню
потолще, чтоб дольше светила.
   - Куда направился этот краснокожий садист?  -  пробормотала  она.  Он
скрылся где-то за зарослями папоротников, и Онор пошла следом,  на  ходу
клянясь, что посчитается с ним. Ей  недолго  пришлось  идти.  Она  нашла
Волка на поляне всего в десяти минутах ходьбы  от  того  места,  где  он
оставил ее.
   Он стоял в напряженной позе, как олень, готовый мгновенно метнуться в
чащу, если увидит признаки опасности.
   - Пришла? - сказал он.
   - Вернулся? - спросила она одновременно с ним. Он осторожно шагнул  к
ней. Она развела руками.
   - Я все наврала. Про Ривароля и про деньги.
   Он приблизился вплотную к ней, и его пальцы приподняли ее  подбородок
так, чтобы видеть глаза. Несколько мгновений они  не  шевелясь  смотрели
друг на друга. Затем рука Волка опустилась.
   - Хорошо, - проговорил он. Ее янтарные глаза сузились.
   - Ты мне веришь?
   - Да, - он забрал у нее  еще  тлевшую  головню  и  разжег  костер  из
мелкого сухого хвороста. Онор присела у огня,  хотя  и  так  было  тепло
после жаркого  летнего  дня.  Она  от  нечего  делать  подбирала  ветки,
скармливая их пламени, наблюдая, как они занимаются, горят и  постепенно
чернеют.
   - Не бросай в огонь все подряд, - проворчал Волк. - А то будет  много
дыма, - глупый тетерев,  подстреленный  Волком,  занял  свое  место  над
огнем, чтобы вскоре превратиться в аппетитный ужин. Онор прикрыла глаза,
ее уже клонило ко  сну.  Последнее,  что  она  в  тот  вечер  умудрилась
сделать, так это поинтересоваться, чуть приподняв голову:
   - Так что, и правда существуют сокровища?
   И тут же возблагодарила бога, что у Волка крепкие  нервы.  Другой  на
его месте, наверное, уже задушил бы ее.

***

   Скоро лес остался позади. Весь следующий день они  шли  по  холмистой
местности, поросшей лишь травой. Деревья  встречались  все  реже.  Здесь
нещадно палило  солнце,  и  растительность,  несмотря  на  разгар  лета,
выглядела слегка пожухшей и выгоревшей. Над головой постоянно парил один
и тот же  орел,  словно  выслеживая  их,  и  его  огромные  крылья  были
единственным, что на доли секунды дарило тень.
   День прошел достаточно спокойно,  по  крайней  мере,  Онор  научилась
довольствоваться малым: ничего плохого не  случилось  -  а  значит,  все
хорошо. Но вот к вечеру относительный покой испарился, словно  Боги,  на
время позабывшие об Онор, вспомнили о ней и радостно потерли руки. Они с
Волком как раз шли по склону, минуя вершину  холма,  когда  чуткий  слух
индейца уловил чужеродный звук. Он знаком велел Онор  обождать,  и  стал
быстро подниматься вверх. Онор подставила лицо ветру, предоставив  Волку
заботиться о их безопасности, хотя ее глаза невольно не выпускали его из
поля зрения. На  фоне  розового  заката  его  высокая  фигура  приобрела
странный загадочный красноватый оттенок, и Онор отметила про  себя,  что
статности его сильного гибкого тела позавидовал бы  любой  белый.  Тугая
кожаная повязка, украшенная  пером,  подчеркивала  стальные  мускулы  на
руке, сжимавшей рукоятку топорика, который мог быть более,  чем  грозным
оружием для того, кто умел им пользоваться, таким же грозным, как  ружья
солдат.
   Она обернулась  и  увидела  десятки  быстрых  теней,  мелькнувших  за
грядой. Она подхватила юбку и побежала за индейцем. Он  сердито  тряхнул
головой, увидев, что она  спешит  за  ним,  не  заботясь  о  том,  чтобы
прятаться.
   - Хочешь стрелу в спину? -  прошипел  он  и,  схватив  ее  за  плечо,
заставил нагнуться.
   - Там индейцы! - она указала рукой направление. - Я  их  видела.  Они
нас окружают!
   Он схватил ее за локоть.
   - Идем.
   Они поднялись на вершину холма. С противоположной стороны  склон  был
не гладкий,  каменные  валуны  сплошь  беспорядочным  покровом  скрывали
землю.
   Здесь тяжело было идти, но удобно прятаться.  Они  перебрались  через
несколько исполинских глыб, и за одной из них Волк остановился и, достав
лук, прищурился, ища взглядом врага. Тут же засвистели стрелы.  Одну  из
них Волк поднял.
   - Это воины алгонкинов, - он показал Онор оперение стрелы. - Видишь?
   Это перо ястреба.
   Стрелы сыпались градом. Онор вздрагивала, когда они проносились мимо.
Ee защищал валун, да и за спиной у Волка ее вряд ли разыскала бы шальная
стрела. В отличие от пуль, они не отскакивали рикошетом. Волк  опустился
на  колени  и,  осторожно  высовываясь  из  укрытия,  делал  выстрел  за
выстрелом.
   Каждый достигал цели, но запас стрел был ограничен, а  индейцев  было
много, и из-за холмов появлялись новые.
   - Если мы не прорвемся, - сказал он, - скоро они поднимутся  сюда  по
той стороне.
   Его выстрел сразил еще кого-то.  Донесся  яростный  вой  разгневанных
врагов.
   - Чего им надо? - испуганно выдохнула Онор.
   - Скальпы врагов.
   Волк на  мгновение  выглянул  из  укрытия,  чтобы  послать  очередную
стрелу, предпоследнюю в его  колчане.  Тут  же  раздался  резкий  свист,
мелькнуло яркое оперение. Волка отбросило назад. Онор ахнула и испуганно
подалась к нему.
   Но тот, проворчав что-то сердито,  задвинул  ее  обратно  к  себе  за
спину.
   - Волк!
   - Ты можешь не высовываться?
   Она послушно съежилась  за  валуном.  Стрела  вонзилась  ему  в  руку
немного выше локтя. Волк, не обращая на нее внимания, натянул  тетиву  и
выстрелил снова. До Онор донесся вскрик. Волк  бросил  бесполезный  лук.
Стрелы кончились, и теперь оставался лишь нож  и  томагавк,  которым  на
расстоянии он мог поразить еще одного врага. Но этого было недостаточно,
к ним бежала дюжина краснокожих, воинственно  крича.  Их  полуобнаженные
тела блестели на солнце. Онор вскрикнула,  вскочила,  бросилась  бежать.
Споткнувшись, она упала и  сразу  поняла,  что  напрасно  старается,  по
противоположной стороне  холма,  там,  где  они  поднимались  сами,  уже
спешили еще полдюжины воинов.
   Она закрыла лицо руками. Тот,  что  увидел  ее  первым,  размахивался
томагавком. Он был страшен, в  черных  орлиных  перьях,  с  раскрашенным
воинственными знаками лицом. Она знала, что он  не  может  промахнуться,
как не промахиваются белые, когда подносят ложку ко рту.  Для  него  это
было так же естественно.  Спустя  секунду  она  была  еще  жива.  Она  с
надеждой открыла глаза. Столь напугавший ее индеец лежал в двух шагах от
нее с размозженной головой. Она не испытала ни  страха,  ни  отвращения.
Это был просто факт, двести фунтов  мертвой  плоти  у  ее  ног.  Она  на
четвереньках попыталась уползти в сторону, но ее грубо схватили сзади за
платье и рывком подняли на ноги. Она оказалась лицом к лицу с  индейцем.
Он толкнул ее на землю и связал ей руки за спиной. Она яростно пнула его
ногой, должно быть,  очень  чувствительно,  потому  что  он  со  злостью
прокричал что-то. Потом схватил ее за ноги, перебросил через плечо,  как
мешок с мукой, и понес. Она позвала на помощь, не рассчитывая на нее и с
невыразимой горькой ясностью сознавая, что она одна здесь,  единственная
беззащитная белая женщина на добрых сто миль кругом. Она заметила Волка,
которого опрокинули на землю и теперь тоже связывали. Он не устоял  один
против дюжины.
   Ее несли, не реагируя ни на ее возмущенные крики, ни на ее  отчаянные
попытки вцепиться  зубами  в  оголенную  плоть.  Онор  уже  не  пыталась
запомнить дорогу, она видела лишь каменистую тропу, качавшуюся маятником
перед глазами.  Наконец  ее  пренебрежительно  швырнули  на  землю.  Она
поднялась на четвереньки,  красная  от  стыда  и  бессильной  ярости,  и
исподлобья глянула на обидчика. Индеец с выбритыми  висками  и  огромным
носом стоял перед ней, высокомерно прищурившись. Мгновение спустя к нему
подошли еще двое краснокожих, схватили Онор, подтащили к дереву и крепко
привязали к нему кожаным ремнем. Там уже был привязан и Волк. Онор  рада
была обнаружить, что не осталась одна в этой переделке, и плечом к плечу
с Волком  почувствовала  себя  увереннее.  Она  вздохнула  и  попыталась
освободить руки.
   Алгонкин замахнулся на нее томагавком, и она замерла, глядя на  него,
как кролик на удава. Тот прокричал что-то и отошел. На время их оставили
в покое.
   Онор попыталась сменить позу. Веревка стягивала ее тело,  врезаясь  в
кожу, а руки, связанные за спиной, затекли.
   - О черт, вот негодяи!
   Она вздохнула и утешила себя тем, что с Волком обошлись еще жестче.
   Он был связан крепче, чем она, и туго притянут к дереву. Из  раны  на
руке текла кровь, она была насквозь пробита стрелой, но это не  помешало
индейцам заломить ее за спину. Ему было очень неудобно, но  он  даже  не
поморщился. Стрела мешала ему выпрямиться.
   - Давай, я вытащу, - предложила Онор.
   - Чем?
   - Я попробую...
   Она захватила ее зубами и попыталась вытащить. Но у  нее  недоставало
решимости применить силу. Волк молча смотрел на нее, и Онор порозовела.
   - Черт... Извини, Волк. Я смогу...
   Она постаралась не думать о том, что стрела  глубоко  вошла  в  живую
плоть, собралась с духом и резким рывком  извлекла  ее  из  раны.  Кровь
пошла сильнее, заливая ей  платье,  но  индеец  с  заметным  облегчением
прислонился затылком к стволу.
   - Сейчас перестанет,  -  сказал  Волк,  перехватив  ее  взволнованный
взгляд. Действительно, постепенно кровотечение уменьшилось  и,  наконец,
совсем прекратилось.
   - Что с нами будет? - не выдержала Онор. - Я  не  понимаю,  чего  они
хотят от нас.
   Волк спокойно объяснил ей.
   - Твою судьбу решат их вожди. Они могут приговорить  тебя  к  смерти,
но, скорее всего, они отдадут тебя в жены какому-нибудь воину.
   - О Боже... - простонала она.
   - Ты молодая, сильная. Они не станут убивать тебя, Лилия.  Ты  будешь
для них работать, родишь им сильных детей.
   - Как ты умеешь успокоить... - съязвила она. Ей стало  беспокойно.  -
Ну, а ты? Что будет с тобой?
   - Со мной? Как обычно, согласно нашему закону.
   - А как - обычно?
   - Ты что, не знаешь? Мне казалось, что... - он вдруг умолк.
   - Нет.
   - Если в плен попадает тот, с чьим племенем зарыт топор войны  -  его
отпустят, наградив богатыми дарами. Но наши  племена  враги.  Меня  ждет
столб сильных.
   - То есть?
   Волк помедлил. Он, казалось, был уверен, что Онор знает, о  чем  идет
речь.
   - Ты никогда не слышала об этом обычае?
   - Объясни мне, в конце - концов, - нервно сказала Онор.
   - Чтобы показать свое уважение к пленному, воины дают ему возможность
проявить себя храбрым и мужественным. Это  большая  честь  для  воина  -
умереть у столба пыток. И чем больше уважают врага, тем дольше  не  дают
ему умереть. И позор на все его племя, на весь его род, если  хоть  один
вздох выдаст,  каково  ему  приходится...  Насмехаться  над  врагами  да
прославлять свое племя - вот все, что должен делать пленный. Это древний
обычай.
   - И ты так спокойно об этом говоришь?! Никакая инквизиция до этого бы
не додумалась!
   - Это честь для настоящего воина, возможность проявить себя.
   - И умереть?
   - Не сразу.
   - О Боже! Кошмар!
   - К этому готовятся с детства. Каждый  ребенок  знает,  что  опозорит
отца, если кто-то услышит его плач или жалобы. Он должен расти мужчиной.
   - Это садистский, жестокий обычай.
   - Я не всегда понимаю обычаи бледнолицых, - заметил он.
   - Но есть границы... Это уж слишком.
   - Ты напрасно волнуешься, Лилия. К скво этот обычай не относится.
   - А ты?
   - А я поступил бы так же со своим врагом.
   Онор смирилась. Она с ужасом представила себе этот варварский обряд.
   По спине пробежала дрожь. Волк был безмятежен.
   - Попробуй лечь, Лилия. Тебе понадобятся силы. Давай, веревка немного
растянется, если ты постараешься.
   Она с трудом сумела  сдвинуться.  Веревка  врезалась  в  талию.  Онор
положила голову на колени к индейцу и попыталась расслабиться.  Ее  тело
онемело. Она отчаянно дернула руками, пытаясь высвободить их, но  у  нее
ничего не вышло. Но, к ее удивлению, она почти не ощущала страха, словно
опасность не была реальной. Она вдруг поняла, откуда это чувство.
   - У меня никогда не было такого друга, как ты, - произнесла она тихо.
   Волк не отозвался, и Онор приподняла голову.
   - Волк! А бежать из плена тоже позор для воина?
   - Нет, наоборот. Его хитрость стала бы прославляться  всеми.  Поэтому
пленных будут тщательно стеречь. А  ты,  Лилия,  помни:  тебя  не  будут
связывать или открыто сторожить, но не беги. Если ты предашь  их  племя,
тебя убьют.
   Онор хотела спросить, почему же он сам не торопится  убивать  ее,  но
решила не напоминать ему об этом. Вдруг он просто забыл...
   Красный Волк  не  собирался  воспользоваться  последней  возможностью
отдохнуть. Уголком  глаза  он  следил  за  воинами-алгонкинами,  которые
ужинали у костра, словно позабыв о пленниках. Женщина,  заснувшая  около
него, вздрогнула всем телом, и он перевел  взгляд  на  нее,  внимательно
вглядываясь в побледневшее испачканное лицо.
   - Почему ты испугалась, Тигровая Лилия?  -  задался  он  вопросом.  -
Понимает ли эта бестолковая дочь бледнолицых,  что  ждет  ее  в  деревне
гуронов? И понимает ли, что она должна заплатить за предательство?
   Конечно, нет... Иначе она понимала бы, что плен для нее  -  спасение,
единственная возможность выжить. Но ты не  понимаешь  этого,  Лилия.  Ты
испугалась. Но почему ты испугалась, раз думаешь, что тебя  ждет  та  же
судьба - стать женой одного из них. Для тебя же нет разницы -  Паук  или
другой,тебе все одно. Глупая Тигровая Лилия...Я отдал  бы  тебя  на  суд
моему племени...Может быть, еще отдам...Но  как  судить  тебя,  если  ты
уверена, что невиновна? Ты задала мне сложную  задачу,  маленькая  скво.
Очень сложную.
   Он задумчиво глядел на сжавшуюся женскую фигурку, доверчиво спящую  у
него на коленях.
   - Почему же ты испугалась? - прошептал он. - Тебе не  угрожает  столб
пыток. Он ждет меня, не тебя. Твоего врага. Почему же ты испугалась? Да,
он ждет меня... На сколько же у меня хватит сил? Нет, это не  правильно.
Я вынесу все. Я  не  посрамлю  свое  племя.  -  Волк  искоса  глянул  на
алгонкинов.
   Что они приготовили для него? Нет, он не боялся. Но  ему  не  слишком
хотелось проверять предел своих возможностей.  Сколько  он  в  состоянии
вынести? До сих пор его миновала  подобная  участь.  Но  он  видел,  как
гибнут другие, не менее, может, даже более сильные, чем он. Должно быть,
для него они приготовили нечто особенное. Он  внутренне  содрогнулся,  и
невольное  движение  тут  же   отдалось   острой   дергающей   болью   в
простреленной руке. Он устало смежил веки. У него хватит сил и  мужества
на все. Но лучше все же к завтрашнему утру быть подальше отсюда...
   И отчаянно напрягая  свое  сильное  тело  воина,  он  стал  ослаблять
железную хватку стягивавших его кожаных ремней.
   Когда Онор открыла глаза, был уже рассвет, и на ней не  было  никакой
веревки. Волк тряс ее за плечо.
   - Поспеши.
   Он поднял ее на ноги, которые она едва ощущала.
   - Что такое? - пробормотала она сонно.
   - Давай, Лилия, иди скорее. Нет времени.
   Он потащил ее за руку, так как она не имела сил бежать. Однако  скоро
она вошла в темп. Около реки он втолкнул ее в пирогу. Она упала на  дно,
но когда она попыталась подняться, Волк заставил ее снова лечь.
   - Не поднимай головы, - грубо приказал он. Свист  стрел  над  головой
убедил Онор, что его стоит послушаться. Сам он  легко  управлял  лодкой,
она быстро шла к другому берегу. За  ними  гнались  не  меньше  двадцати
вооруженных луками индейцев.
   Онор боялась дышать. Она лежала на дне и даже не видела, что их лодка
стремительно  приближается  к   водопаду.   Для   нее   было   полнейшей
неожиданностью,  когда  она  ощутила,  что  летит  вниз  на  сумасшедшей
скорости.
   Лодка стояла почти вертикально.
   - Держись! - крикнул Волк, стараясь перекричать грохот падающей воды.
   Онор громко вскрикнула, цепляясь руками за деревянную перекладину.
   Казалось, падение длилось бесконечно. Онор показалось, что это и есть
конец.  Но  в  один  момент  лодка  налетела  на  камень,   расколовшись
вдребезги.
   Онор наглоталась воды, ударилась, но обнаружила, что жива и находится
на мелком месте. Вся в синяках, она на коленях выползла на берег и упала
на песок. Отдышавшись и немного успокоившись, Онор  села  и  огляделась.
Она была одна среди скал, на берегу горной реки, мирно  журчавшей  у  ее
ног.
   - Волк! - негромко окликнула она.
   Никто не отозвался. Онор забеспокоилась.
   - Черт... Волк, где ты? Я не хочу оставаться здесь  одна,  черт  тебя
подери!..
   Она чуть не плакала. Не дождавшись ответа, она поднялась на ноги. Все
равно надо было идти, с Волком или без него. Но все же  она  с  надеждой
оглядывалась на реку. Вдруг он все-таки появится... Она совсем отчаялась
было, когда увидела его высокую фигуру, появившуюся из бурных вод. У нее
вырвался радостный возглас.
   - Волк! Ты напугал меня! Куда ты пропал?
   Она подбежала к нему.
   - Тише, Лилия. Когда ты запомнишь, что в этих местах опасно  повышать
голос?
   - В этих местах опасно жить, на мой взгляд, - возразила она. - И я не
просила тащить меня сюда. Я здесь ничего не забыла.
   - Ты здесь, Лилия, и учись быть осторожной. Если хочешь жить.
   - Ну, довольно уже, Волк... Тебя течением снесло?
   - Да. Но недалеко. Ты идешь дальше или нет?
   Онор сердито поплелась следом. Волк  бывал  просто  невыносим.  Тропа
петляла между скал, поднимаясь все выше.
   - Волк, зачем тебе мертвая пленница? -  уговаривала  она  индейца.  -
Если мы не передохнем - так и будет.
   Она жалобно заглянула ему в лицо. Но он продолжал идти своим  быстрым
пружинящим шагом  человека,  привыкшего  путешествовать  пешком.  На  ее
уговоры он лишь качал головой.
   - Не теперь. Позже.
   Онор тоже была женщиной упрямой. Ей было стыдно  просто  сесть  и  не
двигаться с места. Может, Волк и не бросил бы ее одну, ведь  она  -  его
личная пленница... Но кто его знает...  Онор  не  знала,  чего  от  него
ждать.
   Так они добрались до ущелья,  глубокой  трещиной  разломившего  скалы
пополам.
   Пропасть  шагов  в  двадцать  шириной  показалась   Онор   неодолимым
препятствием.
   Но Волк с одобрением указал ей на деревце, переброшенное кем-то через
края провала.
   - Здесь мы перейдем, - заявил он. Онор похолодела. Если б под  ногами
не зияла пропасть, может, ей и удалось бы пройти по  узкому  бревну,  не
свалившись. Но у нее подкосились ноги от одной мысли об  этом.  Она  уже
видела себя бесформенной массой где-то внизу.
   - Нет! - воскликнула она. - Делай что хочешь, но я туда не пойду.
   - Перестань, Лилия. Только не смотри вниз и все. Я пойду впереди.
   Он сделал несколько шагов по бревну и  приостановился,  заметив,  что
Онор не двинулась с места.
   - Ты идешь, Лилия? Хочешь, чтобы алгонкины  настигли  тебя?  Торопись
же, скво!
   Она скрестила руки на груди и молчала. Волк осторожно сделал два шага
назад. Ступив вновь на твердую землю, он возмутился.
   - Тигровая Лилия, перестань упрямиться. Ты из тех, кому дорога жизнь.
   - Именно потому ноги моей не будет на твоем мосту. Лучше  умереть  от
стрелы или ножа, но не так!
   - Хорошо, иди вперед, Лилия. Не бойся и не гляди вниз. Ты не упадешь,