рятались все эти месяцы? Я уже бросил искать, и  вдруг  случайно
узнал, что вы здесь.
   Она молчала, ничего не понимая. Наконец, она поняла, что перед ней не
сумасшедший.
   - Вам-то что за дело, где я и что со мной?
   - Неужели вы так мало знаете семью, в которую вошли? Монты - побочная
ветвь рода баронов Дезина.
   - Ну и что?
   - И еще я был другом Генриха, - он начал раздражаться.
   - Рада за вас.
   - За тем самым Генрихом,  который  должен  был  унаследовать  все  за
дядей!
   - А вам что за дело?
   - Кстати, Монты тоже были упомянуты в завещании. Но вы были его женой
три часа - и получили все.
   - Сожалею, - ее холодные сухие ответы действовали ему  на  нервы.  Он
раздраженно сунул руки в карманы и сел.
   - Я думаю, не несчастный случай погубил  барона.  Я  подозреваю  вас,
баронесса. Тот пожар... Простите, но уж очень много вы выиграли  от  его
смерти.
   - Меня не волнует, что вы думаете, - отрезала она.
   - Вас должно это волновать, потому что я намерен передать  мои  улики
прокурору.
   - Какие еще улики? - удивилась Онор.
   -  Какие?  Вашу  записку  Генриху  д’Арно,  написанную  перед   вашей
свадьбой, - он издалека показал смятый листок.
   - Я не писала ему никаких записок.
   -  Да  что  вы  говорите?  А  это  что?  Впрочем,  возможно,  это  ее
первоначальный вариант, поскольку он достался мне от вашей горничной.
   Она смутно  припомнила,  что  в  момент  слабости  пыталась  написать
Генриху, но так и не отправила ничего.
   - И что я пишу?  -  поинтересовалась  она.  Он  просиял,  словно  она
признала свою вину.
   - " Милый Генрих! Не думайте обо мне дурно. Все это ничего не  значит
для меня. Поверьте, мое сердце принадлежит вам. Хочется верить,  что  мы
еще  будем  вместе.  Ваша  Онор-Мари."  Как  мило,  не  так  ли?  -   он
торжествующе помахал листком, и она скривилась от отвращения к  нему,  а
заодно и себе.
   - Какая нелепость! Мне  было  восемнадцать  лет.  Я  написала  глупую
записку, которую сама же и выбросила.
   - Не выбросили, а отправили.
   - Выбросила, - упрямо повторила Онор.
   - Отправили, и знаете, кто это подтвердит?  Ваш  Генрих.  Мой  бедный
друг. Он подтвердит, что  вы  планировали  избавиться  от  старика,  как
только он подпишет завещание. Ведь "все это ничего не значит для вас".
   Она медленно опустилась на стул. Итак, ей приготовили ловушку. Что ж,
хорошо.
   - Генрих? Странно. Почему же он сам не появился здесь?
   - Почему? Не притворяйтесь, Онор-Мари. Ваш  Генрих  спился  пять  лет
тому назад, сейчас он лишь  жалкое  подобие  человека.  Но  до  суда  он
дойдет,  если  потребуется,  и  произведет  на  присяжных   неизгладимое
впечатление.
   Онор не знала, насколько он прав, а насколько  блефует.  Но  никакого
суда она не хотела. Она хотела уехать, и как можно скорее.
   - Что вам надо? Денег?
   -  И  денег  тоже.  Но,  видите  ли,  вы  не  можете   подарить   мне
наследственный майорат баронов. Вы получили его законно, и я  тоже  хочу
получить его законно. То есть жениться на вас.
   - То есть, вы хотите все? - проговорила Онор. - Ну и наглость!
   - Так или иначе, я все получу. Но суд растянется  на  долгие  месяцы,
это мне не на руку, а вам он вообще ни к чему. Но в случае, если  будете
упрямиться... Что ж, тогда придется судиться. Но вы потеряете не  только
деньги, но и жизнь. В лучшем случае, свободу.  Убийство  нынче  карается
строго, - в  нем  был  забавный  щенячий  задор  игрока.  Онор  даже  не
рассердилась, она была слишком потрясена и обескуражена. Обвинять ее!
   Какая мерзость! Но, поостыв,  она  осознала,  что  такой  вот  мелкий
незначительный интриган может запросто пустить под откос всю ее жизнь.
   "Я избавлюсь от него, " - подумала она.
   - Что будет после нашей свадьбы? Вы отравите меня?
   Он рассмеялся, запрокинув голову  и  непосредственно  откинувшись  на
спинку дивана.
   - Зачем же? Вы женщина молодая, привлекательная. Разве мы  не  найдем
общего языка? Да и ни к чему мне нелады с законом. Ну как, согласны?
   Ей показалось, что он искренен с ней. По крайней мере, похоже, что он
привязался к ней, как охотник к дичи, и без нее жизнь потеряет для  него
остроту. Ведь он долгие годы вынашивал свой план!
   - Хорошо, - наконец произнесла она.
   - Отлично! Отметьте, что как муж, я не смогу свидетельствовать против
вас. А записку я отдам вам сразу после свадьбы. Идет?
   - Идет.
   - Я принес проект брачного контракта. Хотите почитать?
   - Конечно.
   - Вы всегда так немногословны?
   - Только с людьми, которые на меня давят.
   Она полистала мелко исписанные листы. Нетрудно было заметить, что она
попадала в полную финансовую зависимость от супруга.
   - Приходите завтра, я хочу посоветоваться с поверенным.
   - Ну уж нет, Онор. Я не выпущу тебя из  вида.  Знаю,  как  ты  умеешь
исчезать, - он противно хихикнул. - Я уж пригляжу, чтобы ты не сбежала.
   Ловушка захлопнулась, и она смотрела сквозь прутья  решетки  на  мир,
который не ценила, пока не утратила. Ей стало смешно.  Господи,  как  же
она стремилась к этим деньгам! Ни о чем не жалела, ничего  и  никого  не
щадила.
   И вот, оказывается, они ничего не стоили. И даже свободу, которую она
хотела купить за свои миллионы, она теряла.
   Через неделю Онор-Мари стала женой Максимилиана де ла Монта.

***

   - Максим, ты здесь? -  Онор  де  ла  Монт,  сняв  замшевые  перчатки,
бросила их на  стул  и  подошла  к  зеркалу,  разглядывая  свое  лицо  в
обрамлении  новой  шляпки  то  с  одной,  то  с  другой  стороны.   Монт
неторопливой походкой спускался по лестнице и ухмылялся.
   - Хороша, хороша, не беспокойся, - она отвернулась от зеркала,  чтобы
взглянуть на мужа.
   - Мне идет этот фасон?
   - Тебе все идет,  крошка.  Кстати,  погляди,  что  я  купил  тебе  на
годовщину нашей свадьбы.
   - Ах, Максим, какая же это годовщина - три месяца?
   - Посмотри, - он протянул ей футляр.
   - Серьги? Красивые. Ты купил их для меня?
   - Да.
   - Как мило! Купить мне подарок за мои же деньги, - ее губы скривились
в полуулыбке, но он без тени смущения поправил ее:
   - За мои деньги, Онорита, не забывай.
   Она пожала  плечами,  примеряя  серьги  и  покачивая  головой,  чтобы
оценить игру света на бриллиантах.
   Он наблюдал за ней, как кот за резвящейся мышкой.
   - Скажешь, ты несчастлива со мной, Онорита?
   - Счастлива, конечно, - она продолжала  изучать  свое  отражение,  не
глядя на него. - Все вышло  лучше,  чем  можно  было  предположить.  Вот
только...
   - Что?
   - У нас не было медового месяца, свадебного  путешествия,  ничего  не
было.
   - За чем же дело стало? Разве мы не можем  себе  позволить?  Куда  ты
хочешь?
   - Я? Право не знаю. Может быть, Испания?
   - Не выношу испанской кухни. Может, Корсика или Кипр?
   - Неплохо.
   - Договорились, - Монт не скрывал, что страшно доволен.  -  До  конца
недели приведем в порядок все дела и поедем.
   - Чудесно. Да, Максим, я ведь два года безвыездно прожила в Италии, а
это почти та же Корсика. Я припомнила, что мне  недавно  рассказывали  о
потрясающих местах. Как же его? Ниагарский водопад, вспомнила.  Говорят,
необычайной красоты. Но это так далеко...  Нет,  глупая  идея,  ехать  в
такую даль!
   - Не слыхал. Где это?
   - Новый Свет. Никто из нас наверняка там  никогда  не  был.  Было  бы
интересно. Но это так далеко. Столько времени на поездку.
   - Разве мы чем-то заняты?
   - Нет, но...
   - Почему же тебя смущают такие мелочи? Раз тебе хочется, почему бы  и
нет?
   - И правда, почему бы и нет? - пробормотала Онор-Мари.

***

   Через неделю в Америку отплыл  корабль  "Лючиана",  и  на  его  борту
находились Онор-Мари и Монт. Трудно было найти изъян в  их  браке.  Монт
был очарован, Онор была мила и внимательна. Им  вслед  оборачивались,  с
завистью покачивая головой. Их находили просто идеальной парой.
   Они добрались до Нового Света без приключений. В одно прекрасное утро
перед ними открылся вид на бескрайний зеленовато-коричневый  горизонт  -
они  достигли  побережья  Америки.  Корабль  бросил  якорь  в  порту,  и
пассажиров на шлюпках доставили на сушу. Онор казалось, что  она  попала
домой. Так,  как  будто  она  отсидела  долгий  срок  в  тюрьме.  Она  с
неожиданной сентиментальностью  любовалась  довольно  жалкими  портовыми
постройками, вдыхала терпкий воздух, вбирая в себя ощущения, за которыми
так соскучилась. В голове у нее  образовался  легкий  туман,  и  она  не
заметила странных теней, мгновенно исчезнувших при их приближении.
   - Я поищу, где нам остановиться и отдохнуть, - сказал  Монт,  вдоволь
наторговавшись с носильщиком. Онор  согласно  кивнула.  Вскоре  их  вещи
отнесли в номер, откуда открывался чудесный вид на море. - Познакомься с
нашим хозяином, - предложил Монт. - Он любезно  предоставил  нам  лучший
номер. Я сказал ему, что мы новобрачные.
   Она надела дежурную улыбку, повернулась - она знала этого человека!
   Онор не сразу вспомнила, где видела его, но потом до нее  дошло,  что
он держал небольшую гостиницу в Сан-Симоне, и именно туда она приползла,
мокрая и измученная, впервые в своей жизни ступив на землю Нового Света.
   Именно там оставил ее Волк после того, как  спас  ее.  Онор  невольно
схватилась за угол комода. Этот человек мог испортить всю ее игру.  Если
узнает ее, конечно. Она постаралась придать  своему  голосу  веселенькие
нотки, меняя его до неузнаваемости. Нет,  к  счастью,  хозяин  гостиницы
держался так, словно впервые видел ее. Онор отлегло от сердца.
   - Добро пожаловать в Новый Свет! -  сказал  ей  хозяин.  Она  одарила
Монта влюбленным взглядом.
   - Уверена, нам будет хорошо здесь!

***

   Онор подлила себе вина, с удовлетворением  наблюдая,  как  трактирщик
поглощает стакан за стаканом, слушая ее  болтовню.  Монт  уже  час,  как
уснул, и она спустилась вниз, в общую столовую, где не оказалось никого,
кроме мэтра Маре, трактирщика. Она заговаривала  ему  зубы,  не  забывая
наполнять стаканы. Они с мужем приехали провести медовый месяц здесь,  в
Америке.
   Такая восхитительная страна, такая романтичная.  Она  всегда  мечтала
побывать здесь. И вот приехала. Да, очень хочет побывать на Ниагаре.
   Говорят, потрясающее место.  И  еще,  ей  так  хочется  взглянуть  на
настоящего индейца, хоть краешком глаза,  но  это,  наверное,  опасно  и
далеко. Ведь на побережье нет никаких дикарей, не так ли?
   - Здесь никогда не чувствуешь  себя  в  безопасности.,  -  запинаясь,
проговорил  опьяневший  Маре.  -  Эти  дикари,  они  непредсказуемы.  Мы
привыкли к ним, и привыкли бояться их тоже. Они жестоки, да. Для  вашего
же блага, сударыня, надеюсь, вы их не встретите.
   - Да? - она разочаровано вздохнула. - Они не живут здесь?
   - Племена живут в  глубине  лесов.  Их  безжалостно  истребляют  -  и
прекрасно. Они ушли вглубь, на свои земли. Надеюсь, они не вернутся.
   Онор закрыла глаза, подавляя страх, сжавший  сердце.  Нет,  не  может
быть, что бы племя вождя гуронов, Красного Волка, истребили, как хорошая
хозяйка - мышей. Она взглянула на полубесчувственного трактирщика.
   -  Вы  не  слыхали,  есть  такой  вождь,  Красный  Волк.  Мне   много
рассказывали о нем.
   - Нет, не помню.
   Онор-Мари тяжело вздохнула. Нет, все бесполезно. Где она найдет его в
этом гигантском мире?
   - Ваше имя, я не могу припомнить его, - пробормотал Маре.
   - Мадам де ла Монт.
   - Нет! Я не могу вспомнить. Вы пришли сюда пешком в мокром  платье  и
прожили здесь один день, оказавшись богатой знатной дамой. Виконтесса?
   Баронесса? Дезире, Базина? О нет!
   - Вы ошиблись, сударь.
   Тон трактирщика стал властным.
   - Нет! Я не  так  глуп.  Я  вспомнил  вас,  когда  вы  заговорили  об
индейцах, о вожде, Красном Волке. Вот отчего ушли гуроны!
   - Куда? То есть... какие гуроны? О чем вы?
   - Глупая девочка, - пробормотал пьяный. -  Гуроны  поселились  вблизи
моря несколько месяцев назад. Они одержали много побед,  и  их  исконные
враги ушли далеко на запад. Для этих дикарей странно жить вблизи города.
   Они предпочитают глушь, первозданную природу.  Но  несколько  месяцев
назад сюда пришел совсем небольшой отряд,  хорошо  вооруженный,  но  как
будто  без  воинственных  намерений.  Их  вождь,  Свирепый  Волк,  часто
появлялся на берегу. Здесь портовый городок, и всем странен был  интерес
этого вождя к морю. Вчера утром они  исчезли.  Бесшумно,  как  призраки.
Никто не заметил, как они уходили.
   - И Свирепый Волк?
   - Конечно. Он сам увел своих воинов.
   - Это старый, мудрый воин?
   - Я бы сказал, он молод. И грозное имя заслужил, говорят, в последнем
бою. Это безжалостный дикарь. Но здесь почти привыкли к нему и перестали
бояться. Да и губернатор не велел ссориться с гуронами. Он был здесь  не
для того, чтобы убивать, всякому было видно. Он ждал.  Только  никто  не
знал чего.
   Сердце Онор упало, и слезы невольно покатились  по  щекам.  Она  тоже
слегка опьянела, и эмоции захлестывали ее. Ее Волк! Не может быть, чтобы
существовал второй человек с таким именем. Это он! Она так хотела, чтобы
это оказалось правдой. Она не способна  была  принять  даже  возможность
совпадения. Свирепый Волк! Что ж, свирепый так свирепый. Напоминание,  с
кем она имеет дело, не насторожило ее. Он ждал  ее!  Обещал  ждать  -  и
ждал.
   Он наверняка чувствовал, что она близко. Но он ушел... Почему?
   - Не плачь, - укоризненно проворчал Маре. -  А  чего  ты  хотела?  Ты
приехала с мужем. Он видел тебя, когда ты спускалась по трапу. И ушел.
   Онор разрыдалась. Выпитое вино  окончательно  ударило  ей  в  голову.
Маре, свесив голову, начал дремать, сидя на табурете.
   - Куда они ушли? -  спросила  она.  Он  вздрогнул  и  поднял  голову,
пытаясь сообразить, что ей нужно.
   - Что? Куда? Не знаю, куда. Туда, где они живут.
   И он окончательно рухнул лицом на стол и захрапел.

***

   Онор тайком достала из чемодана карту, которой ей удалось  разжиться,
и изо всех сил напрягла воображение. Она нашла  город,  где  они  сейчас
находились, и долго грустно разглядывала сплошную полосу  лесов.  Где-то
там разбили свой лагерь индейцы. Где-то там... Всего дюйм  на  карте,  и
неизвестно, сколько дней пути по нехоженым тропам. Она  убрала  карту  и
подластилась к Монту.
   - Наш трактирщик обещал прислать к нам  проводника,  который  отлично
знает здешние места. Он покажет нам дорогу, и заодно будет нас охранять,
- заметила она.
   - Охранять? Он говорит, здесь опасно? Тогда, может быть, не стоит...
   Онор готова была откусить себе язык.
   - Нет, нет, - перебила она его. - Он не говорил, что здесь опасно.
   Просто  на  всякий  случай.  Даже  в  окрестностях   Парижа   водятся
разбойники.
   - И то правда, - усмехнулся Монт.  -  Однажды  они  отобрали  у  меня
триста ливров. Очень было жаль.
   На другой день они наняли обещанного проводника и отправились в путь.
   Четыре изматывающих дня они путешествовали  без  происшествий,  а  на
пятый утром они проснулись уже одни, без проводника. Монт пришел в ужас.
Онор громко  выражала  свое  возмущение.  Именно  она  накануне  вечером
заплатила их проводнику и велела ему исчезнуть. Он охотно принял деньги,
и больше она его не видела. Теперь они блуждали наугад, сворачивая  куда
попало. Их лошади выбивались из сил. К исходу дня они выехали  к  форту,
обнесенному частоколом. Там они и остановились.
   Комендант форта Ле Шарбон гостеприимно принял  путников,  предоставил
им комнаты в своих  владениях  и,  открыв  рот,  слушал  их  рассказы  о
парижской жизни. Здесь, в  захолустье,  самые  заурядные  вещи  казались
увлекательными.
   В форте было достаточно комфортно, и Монт решил остаться  передохнуть
на несколько дней. Онор поддержала его, как поддерживала вообще все  его
начинания. Она считала, что и ей  не  помешает  отдых.  Наконец,  настал
день, к которому она так долго готовилась. Вечером она всыпала  Монту  в
ужин хорошую  дозу  лауданума,  дождалась,  пока  он  отключился,  затем
аккуратно уложила его в постель. Удовлетворенно послушав его  молодецкий
храп, она  на  цыпочках  вышла  из  комнаты.  Онор  собрала  лишь  самое
необходимое. Свою лошадь она вывела из стойла на рассвете,  чтобы,  если
ее и увидят, то решили бы, что она поклонница  ранних  прогулок  верхом.
Все, она была свободна.
   Онор уверенно углублялась в дебри.  Ее  лошадь  послушно  продиралась
сквозь кустарники, куда  ее  направляла  всадница.  Нет,  она  не  знала
дороги.
   Она проклинала себя, ведь этот путь когда-то она проделала с  Волком,
но ничего не запомнила. Она гнала лошадь на запад, ориентируясь лишь  по
солнцу. Здравый смысл подсказывал ей, что шанс  отыскать  гуронов  среди
непроходимых  лесов  Дальнего   Запада   слишком   мал,   но   Онор   не
прислушивалась к нему. Она хотела одного - быть подальше  от  форта,  от
Монта, от всего  мира.  Так  что,  вперед!  Вперед,  в  лес,  к  озерам.
Комендант Ле Шарбон же сказал, что гуронов видели в районе Больших Озер.
Может быть, их поселок все еще там, где был, когда она томилась в плену.
Онор пришпорила лошадь.
   Местность просто  поражала  безлюдием.  Тропинка  сузилась,  и  ветки
хлестали ее, угрожая выбить  из  седла.  Выдержит  ли  она  многочасовую
непрерывную скачку? Онор не умела ориентироваться в лесу, но интуитивно,
как кошка, ощущала: от форта она удаляется. Стоял самый разгар дня, Онор
уже чувствовала себя замученной, да  и  кобыла  устала.  Она  спешилась,
чтобы напиться воды из ручья, и дать лошади утолить  жажду.  С  рассвета
прошло уже много времени, и все это время она не вылазила из седла. Да и
в душе Онор поднимался глухой ужас. Что будет, когда кончится этот день?
- задавалась она вопросом. Неужели заблудилась она  в  этой  бесконечной
дикой пустыне?
   Неужели будет ночевать одна в лесу? Нет, только  не  это!  Она  снова
вскочила на взмыленную кобылу и нещадно пришпорила ее. "Господи,  сделай
так, чтобы я встретила хоть кого-то, - взмолилась она. - Только  не  это
одиночество!"
   Мимо Онор мелькали холмы  и  долины,  участки  непроходимого  леса  и
открытые всем ветрам равнины. Она заночевала  в  лесу,  одна.  Никто  не
потревожил ее. Новый рассвет она снова встретила в седле.  И  снова  она
скакала, скакала, не разбирая дороги, сломя голову, борясь с невыносимым
страхом. Оружия у нее не  было,  мешок  с  сухарями  истощался,  впереди
маячил призрак голода. И вот, когда  она  едва  не  завыла  от  ужаса  и
одиночества, перед ней открылся пейзаж, прекрасный уже оттого,  что  был
знаком ей. Она стояла на краю каменистого обрыва, и гравий сыпался вниз,
когда лошадь нетерпеливо перебирала ногами. Вот  здесь  когда-то  они  с
Волком поднялись по склону. Вот дуб, под которым они отдыхали. Он  столь
огромен, что она не может ошибиться. Онор возликовала. Теперь она знала,
куда ей ехать.
   Она гнала лошадь еще несколько часов. Вдруг в нескольких шагах от нее
раздался резкий окрик, и перед ней появился индеец  с  натянутым  луком,
готовый в любую  секунду  спустить  тетиву.  Онор  натянула  поводья,  и
передние копыта лошади взвились в воздух перед самым носом индейца.  Она
остановилась  и  громко  спросила,  стараясь,  чтоб  ее   голос   звучал
повелительно:
   - Кто ты? Какому племени принадлежишь? - он не ответил. Онор напрягла
память и повторила свой вопрос на языке гуронов. Индеец невольно выразил
жестом удивление.
   - Ты пленница, бледнолицая скво, которая знает язык гуронов. Слезай с
лошади, Большой Опоссум отведет тебя к вождю, - он продолжал держать лук
наготове.
   - Я и сама ищу одного из вождей гуронов, - ответила Онор.  -  Хорошо,
что я тебя встретила, ты меня проводишь. - Она  спрыгнула  с  кобылы.  -
Надеюсь, твой лагерь близко. Я до смерти устала и голодна.
   - Ты моя пленница, скво, - повторил индеец, решив, что она не  поняла
его. Онор сердито фыркнула.
   - Ерунда, говорю тебе! Впрочем, идем. Я хочу поскорее попасть к твоим
вождям.
   Индеец пропустил ее  вперед,  готовый  к  люб