помощь.
   Ответом ей  был  хохот,  и  она  с  ужасом  узнала  Генриха.  Он  был
совершенно пьян, и его опухшее от вина лицо жутко выглядело в  оранжевых
отблесках огня.
   - Что вы здесь делаете? - крикнула она, борясь с нарастающим ужасом.
   Он хохотал, как безумный, поднимая факел повыше.
   - Ты хотела денег,  малышка  Онор-Мари?  Ты  отвергла  меня,  Генриха
д’Арно, чтобы стать баронессой? Теперь ты узнаешь меня, дрянь! Никто  не
смеет  водить  меня  за  нос,  слышишь,  стерва?  Никто!!!  Получи  свое
богатство!
   - он поджег факелом шторы. - Вот тебе, баронесса, твои миллионы! - он
швырнул в угол охапку сена, которую нес с собой, и бросил сверху факел.
   - Не смей! - взвизгнула Онор. - Убирайся отсюда!!!
   Он залился пьяным смехом.
   - Я-то уйду, а вот ты  -  нет,  -  он  вышел,  и  она  услышала  звук
поворачивающегося в замке ключа. И снова взрыв хохота вдали.
   - Барон!  -  позвала  она,  кашляя  от  дыма.  -  Кристиан!  Где  вы?
Кто-нибудь!
   - ей не было ответа. Только  огонь  шумел,  пожирая  все,  что  могло
гореть. - Проклятый Генрих! -  заорала  она,  хотя  он  уже  не  мог  ее
слышать, как не мог  и  никто.  Она  оторвала  кусок  шелка  от  подола,
завернула в него голову  и  опрометью  бросилась  вниз.  Она  попыталась
выбить дверь, но у нее не достало сил. Дубовая дверь не  поддалась.  Она
побежала вверх по лестнице, туда, где еще не похозяйничало пламя. Но там
она была как в  ловушке.  Нарядная  светлая  спальня  была  пуста.  Онор
подскочила к окну и посмотрела вниз.
   Высоко! Но выбора не было, она сорвала простыни с кровати, принявшись
в судорожной спешке связывать их между собой. Один конец она привязала к
ножке камина и перебросила импровизированную  веревку  через  подоконник
вниз. До земли она не достала, но было слишком поздно, огонь  уже  лизал
дверь спальни. Она вылезла в окно.  Простыни  страшно  скрипели,  норовя
порваться. Мужчину они,  безусловно,  бы  не  выдержали,  но  по-девичьи
легкую Онор  кое-как  удержали.  Она  спускалась  медленно,  боясь,  что
сорвется или что ткань треснет под ней. До нее донесся жуткий  вопль,  и
она узнала голос  барона.  По-видимому,  ему  не  удалось  выбраться  из
горящего дома. Из окон вырывалось пламя, летели искры. Онор добралась до
карниза над первым этажом. Оттуда ей пришлось  спрыгнуть.  Приземлившись
на мягкую траву, Онор легко  вскочила  на  ноги.  Она  уже  была  в  том
состоянии, когда ужас держит верх  над  разумом.  Она  бросилась  бежать
прочь от бушующей стихии. Грязная, в черных пятнах сажи на  недавно  еще
белоснежном шелке, она бежала по дороге, ничего не видя перед собой, без
мыслей, без цели. Она уже достигла окраины Парижа, когда какой-то экипаж
едва не сбил ее, задев углом. Кучер ругнулся вслух,  но  не  остановился
посмотреть, что с ней. Онор-Мари, баронесса Дезина, сидела на мостовой в
грязной луже, похожая на нищенку.
   Ее платье зацепилось за экипаж и  разорвалось,  сквозь  перепачканные
лохмотья шелковой материи виднелись ее затянутые в дорогие чулки ноги.
   Один туфель она потеряла по дороге, волосы  растрепались  и  свисали,
закрывая ей лицо.  Из  рыже-золотистых  они  стали  пыльно-серыми.  Удар
заставил ее очнуться. Туман перед глазами рассеялся,  и  перед  ней  был
враждебный мир, вновь оскаливший на нее свою пасть.  Онор-Мари  медленно
поднялась на ноги. Она была страшна и грязна,  и  в  душе  ее  клокотала
ярость. Судьба только и старалась выставить ее на задворки жизни, но она
me поддастся. Проклятый Генрих, подумать только, что она так любила его!
   Стоило тратить на него душевные силы! Она теперь вдова, но не просто.
Она заслужила свой титул баронессы,  более  того,  она  получит  все  за
бароном по их брачному контракту. Никуда она  не  побежит,  она  никогда
больше не будет убегать! Никакой Генрих больше не  посмеет  обидеть  ее!
Она сжала кулаки.
   Она вернется! Вернется туда, где еще видно зарево страшного пожара, и
получит свое. Она имеет на это право! Онор-Мари вытерла сажу с  лица  и,
прихрамывая, зашагала по безлюдной дороге.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЧУЖАЯ ВОЙНА

   "Как только я прочла эти строки,
   Мне сразу стало понятно то,
   Что творилось со мной.
   Видно, я рожденная в ночи.
   Всю жизнь я прожила среди рожденных днем,
   А сама была рожденной в ночи."
   Д. Лондон

Рим, 4 года спустя

   Прохладные листья магнолий, касаясь ее щеки, нежно шелестели о чем-то
своем, нарушая  утреннюю  тишину  сада,  аромат  роз  окутал  ее  теплой
пеленой.
   Перед ней стоял резной столик с фруктами. Прошло уже  четыре  года  с
тех пор, как Онор-Мари осталась богатой вдовой. Теперь она ни в  чем  не
знала отказа, любая ее прихоть немедленно исполнялась. Шикарная вилла  в
Риме, замок на Луаре, дом в Париже -  ей  не  хватило  бы  жизни,  чтобы
потратить  несметные  богатства,  доставшиеся  ей  по  наследству.   Она
достигла того, о чем мечтала. Она почти  не  переменилась  за  прошедшие
годы, разве что исчезла детская угловатость и  заостренность  черт.  Она
похорошела,  вновь  обрела  свежий   цвет   лица,   испорченный   долгим
пребыванием  в  монастырских  стенах.  Ее   стан   оформился,   приобрел
соблазнительную округлость и  свободную  кошачью  гибкость.  И  все  же,
что-то неуловимое погасло в ней.
   Исчезли живой блеск и задор в глазах,  исчезли  жажда  жизни,  любви,
страстное стремление наверх. Приз был получен и упокоился на полке.
   Богатство, свобода - все  это  она  теперь  имела.  Она  ценила  свое
благополучие, за которое было плачено дорогой  ценой,  но  ее  юношеская
азартность  сменилась  равнодушной  миной  светской  львицы,   чуть-чуть
скучающей, чуть-чуть раздраженной.
   Вместе с ней  завтракал  монсеньор  Карло  Фьорелли,  привлекательный
молодой мужчина с благообразным лицом. На  нем  был  утренний  бархатный
халат, и ничего  не  напоминало  о  его  принадлежности  к  католической
церкви.
   Он был молчалив и подавлен.
   - Кардинал Рицетти вчера обсуждал со мной пост в Авиньоне, -  наконец
хмуро сообщил он,  нервно  покусывая  кончик  позолоченной  вилочки  для
фруктов. Онор неохотно повернулась к нему и поинтересовалась.
   - Это тот пост, Карло, о котором ты  мне  рассказывал?  Куда  Рицетти
обещал отослать Марини?
   - Да, именно. Явное понижение.
   - Да? Жаль, - ее голос выразил некое подобие сопереживания.
   - Ему все известно.
   - Да? О чем же?
   - О нашем романе. Как я ни осторожничал, кто-то сообщил ему, - досада
зазвенела в глубоком, красиво поставленном баритоне монсеньора.
   - Сожалею, Карло. Как ты знаешь, я не болтлива.
   - Я не подозреваю тебя, Онор. Но все это может пагубно отразиться  на
моей карьере.
   - Может быть, нам стоит какое-то время  не  видеться?  -  проговорила
молодая баронесса Он перегнулся через столик.
   - Мне порой кажется, тебя это нисколько не огорчит, Онор.
   - Я, конечно, буду скучать за тобой, Карло. Но если  это  необходимо,
расстанемся.
   Они пристально смотрели друг на друга, и со стороны явно видно  было,
что если и было между ними какое-то чувство, то оно давно умерло, а  то,
что осталось, только надгробный камень на могиле их любви, разгоревшейся
от запретов, но погасшей,  лишь  только  привычка  пришла  на  смену  ее
остроте.
   - Что ж, хорошо. Я дам тебе знать о себе.
   - Я буду ждать.
   Однако,  несмотря  на  принятые  меры,  несколько  дней  спустя  Онор
пригласил к себе  сам  кардинал  Рицетти.  Попеняв  молодой  женщине  на
непослушание, он дал ей поручение - передать письмо французскому королю.
   Фактически,  это  означало,  что  ее   присутствие   в   Риме   более
нежелательно.
   Ослушаться  кардинала  Рицетти  было  все  равно,   что   спорить   с
инквизицией.
   Онор-Мари сочла за лучшее покинуть Италию. Она отправилась во Францию
морем,  огибая  южную  Европу,  пытаясь  извлечь  из   круиза   максимум
удовольствия.

***

   Бригантина, на которой отправилась в  путешествие  Онор,  носила  имя
"Белая чайка". Она приобрела  ее,  хотя  могла  просто  нанять  в  порту
корабль.
   Вначале она так и намеревалась  сделать,  но  после  беглого  осмотра
"Белой чайки", Онор загорелась желанием купить ее. Деньги не  составляли
для нее проблемы, и красавица-бригантина стала ее собственностью. Теперь
изящное судно легко летело по краешку волн, ловя попутный ветер. Морской
болезнью Онор на удивление не страдала, так что она была довольна  своей
поездкой.
   "Белая чайка" шла через Гибралтарский пролив. На  горизонте  зеленели
холмы Португалии, а с со стороны  моря  к  бригантине  приближались  два
быстроходных парусника. Их силуэты скоро отлично можно было  рассмотреть
на фоне чистого голубого неба. И над парусником развевался черный флаг -
флаг корсаров.
   - Это пираты! - взвизгнул кто-то из команды. Онор подбежала к  борту,
и если у нее были какие-то сомнения, то они тут же  пропали.  Корсарские
корабли  приближались.  Она  метнулась  в  каюту.  Густой  аромат  духов
заполнил ее ноздри, резко ударив ей в  голову  после  свежести  морского
бриза. Она поспешно вытрясла  из  ларца  деньги  и  драгоценности.  Куда
спрятать? Она не долго думая зашила их за подкладку платья.  Теперь  она
выпрямилась и огляделась. Что делать теперь? Спрятаться? А  если  пираты
просто   потопят   корабль?   Грохот   пушечного   выстрела   подтвердил
обоснованность ее сомнений.
   Она опустилась на стул, приняв судьбу такой, как она есть.  Будь  что
будет...
   Время тянулось медленно. Гром выстрелов доносился в каюту,  заставляя
ее вздрагивать от страха. А потом она услышала вопль.  В  нем  смешались
десятки голосов, а в них - ужас, ярость, отчаяние, предвкушение победы и
ненависть. Она зажала ладонями уши. Не слышать этого почти означало  бы,
что все это происходит не с ней. Но реальность ворвалась в ее  каюту,  и
она оказалась в грязных руках пирата.
   - Кто ты такая? - грубо спросил он у нее.
   - Пассажирка, - заикаясь, ответила Онор-Мари.
   - Ах, пассажирка! Отлично, - он презрительно оглядел ее и  подтолкнул
к стулу. - Сиди здесь, пассажирка.  Мы  пока  займемся  остальными.  Где
ключи?
   Она кивнула на секретер.
   Пират небрежно сгреб ключи, и она услышала скрежет запираемого замка.
   Она осталась одна.
   Она  не  знала,  куда  направляется  ее  корабль.  А  "Белая  чайка",
развернувшись, взяла курс на Новый Свет. Она оказалась в западне.
   Долгие недели она провела в душной каюте, куда ей милостливо заносили
еду и воду. Какую судьбу  ей  уготовили?  Она  не  знала.  Самые  жуткие
предположения тревожили ее разум, и Онор просыпалась ночами  в  холодном
поту и дрожала потом до утра,  перебирая  воспоминания  о  привидевшихся
кошмарах. Дни походили один на другой, как близнецы,  и  она  уже  почти
привыкла к постоянному чувству страха, не оставлявшему ее ни на минуту.
   Так "Белая чайка" пересекла Атлантику. Онор и  не  подозревала,  куда
несет ее судьба. Корабль уже практически достиг берегов  Америки,  когда
очередная катастрофа вторглась в жизнь Онор-Мари.  Захваченное  пиратами
судно напоролось на прибрежные рифы, которые обрекли его  на  неизбежную
гибель. Испуганные, злые пираты проклинали матроса, стоявшего на  вахте,
и спускали в шлюпки свои скромные пожитки. Они выплеснули свою  злобу  и
разочарование, бросив Онор-Мари одну на тонущем  корабле,  а  для  пущей
верности привязали ее к мачте.  Она  видела,  как  отплыли  спасательные
шлюпки, кричала им  вслед,  умоляя  не  оставлять  ее,  но  безжалостные
бандиты остались глухи к ее стенаниям.
   Онор в отчаянии попыталась выпрямиться. Тугая веревка впивалась в  ее
тело. Подлецы, ах, подлецы! Ветер  швырнул  ей  в  лицо  прядь  намокших
волос.
   Волны, перекатываясь через борт, заливали ее водой. Безумно  хотелось
пить, от соленых  капель  становилось  только  хуже.  Онор  рванулась  в
последний раз.
   Как бы не так. Грубые разбойничьи руки крепко привязали ее.  Подлецы!
Она еще раз хрипло позвала на помощь, но голос сорвался от  усилия.  Она
не могла  бы  перекричать  плеск  волн,  даже  если  на  берегу  был  бы
кто-нибудь живой. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, вообще  не
чувствовала, есть ли у нее что-то, кроме  пересохшего  от  жажды  горла.
Горькое отчаяние захлестнуло ее. Она обречена. Онор попыталась прочитать
молитву, но память не слушалась ее. Все слова вылетели из головы. Сердце
стучало,  словно  желая  вырваться  из  груди.  "Белая  чайка"  медленно
погружалась. Она уже стояла по щиколотку в воде. Еще совсем немного -  и
она скроется под водой, унося с собой ее, Онор-Мари.
   Шестое чувство сработало почти мгновенно. Онор вдруг ощутила на  себе
чей-то взгляд. Кто-то был рядом, здесь, на тонущем корабле. Онор затаила
дыхание, боясь ошибиться. Как она ни поворачивала  голову,  ночная  мгла
скрывала от нее все. Дрожа всем  телом,  Онор  вся  обратилась  в  слух.
Тишина.
   Какая-то тень отделилась от борта.  Онор  напряглась.  Это  мог  быть
ктонибудь из пиратов, решивший милосердно  добить  ее.  Кто-то  бесшумно
приблизился к ней. Наконец ее  измученные  глаза  различили  незнакомца,
стоящего в нескольких шагах от нее... Его освещала луна, но все, что она
могла бы сказать о нем, это лишь то, что это был,  несомненно,  человек.
На нем была одежда странного покроя с бахромой на краях,  нож  и  что-то
вроде топорика у пояса.  Ветер  играл  его  длинными  черными  волосами,
которые были перевязаны надо лбом лентой, расшитой бисером,  и  украшены
несколькими длинными птичьими перьями.  Когда  из  мрака  выступило  его
лицо, Онор разглядела четко очерченное скуластое  лицо  и  черные,  чуть
косо разрезанные глаза. Но даже дикий, волчий блеск этих  странных  глаз
не испугал ее. Около нее был живой человек! Пусть хоть  порождение  ада.
Ей не пришло в голову, что этот человек сам по себе может  быть  опасен.
Это не был одним из пиратов, следовательно, это был друг.
   - Помогите мне, - проговорила она и тут же сообразила, что он вряд ли
поймет ее.
   Индеец приблизился к ней. Онор заметила, что головой едва достает  до
его плеча. Она сразу ощутила себя в безопасности. Помощь пришла. Неважно
откуда. Онор увидела нож, сверкнувший в его руке. Два взмаха, и  веревки
упали к ее ногам. Онор покачнулась и схватилась одной рукой за мачту,  а
другой за незнакомца.
   - Как мне благодарить  вас!  -  порывисто  воскликнула  она  и  снова
спохватилась. - Вы не понимаете меня, да?
   Индеец молча осматривал ее. Его изучающий взгляд покоробил Онор.  Она
невольно вгляделась в его хмурое скуластое лицо  с  властным  тонкогубым
ртом. Она спрашивала себя, кто это может быть, но не находила ответа.
   Вдруг он резко повернулся.
   - Идем, - сказал он по-французски, но с таким акцентом,  что  Онор  с
трудом поняла его. Но  она  обрадовалась,  что  они  могут  хоть  как-то
общаться.
   - Значит, вы понимаете меня? Отлично! Где  я?  Скажите  мне,  куда  я
попала?
   Не отвечая, он схватил ее  за  руку  и  насильно  поволок  за  собой.
Корабль постепенно погружался. Онор увидела, что  ее  спасителя  ожидает
небольшая лодка, узкая и длинная. Индеец  легко  подхватил  ее,  и  Онор
мгновенно оказалась вне "Белой  чайки".  Индеец  молча  греб.  Онор-Мари
оглянулась.
   Корабль погрузился  носом  в  черную  воду,  и  через  мгновение  над
поверхностью виднелись лишь тонкие мачты; потом и их не стало.  Онор  не
огорчилась.
   Пусть корабль затонул, у нее хватит средств, чтобы отстроить  его,  а
может даже, чтобы построить новый. Ведь самое главное - все ее  наличные
деньги прятались за плотным корсажем. Если их  не  хватит,  она  напишет
управляющему. Она блаженно улыбнулась. Хорошо быть богатой!
   - Я попала в Америку? - спросила она и, не получив ответа,  вспылила.
- Но вы же понимаете меня, сударь! Неужели так уж учтиво молчать,  когда
с вами говорит женщина? Вы онемели?
   Ее спутник повелительно поднял руку.
   - Тише! Хочешь попасть в руки ирокезов?
   Онор слегка опешила. Мало  того,  что  она  едет  неизвестно  куда  в
темноте со  странным  незнакомцем,  непонятно,  к  какой  нации  и  расе
принадлежащим, так он еще и пугает ее какими-то ирокезами.
   - В руки ирокезов? - недоуменно переспросила Онор. Индеец  кивнул.  -
Это люди?  -  осторожно  поинтересовалась  она.  Между  бровями  индейца
пролегла складка; это и все, чем он выдал свое удивление.
   - Бледнолицая скво, твоих ушей никогда не касалось имя ирокезов?
   - Никогда, клянусь. Я не понимаю... Объяснитесь, в конце-концов.
   - Не кричи, бледнолицая скво. Ты привлечешь внимание  этих  трусливых
змей.
   Она устало сжала виски ладонями.
   - Вы их боитесь?
   - Твой язык произносит глупые слова, бледнолицая скво.  Много  ли  ты
видела настоящих воинов, дрожащих при виде этих жалких тварей?
   - Здесь нет эпидемии безумия? Что здесь происходит? Какие ирокезы?
   Какие воины? Что за тайны?
   - Скво приехала из-за океана?
   - Я? Прямо из Италии.  Я  ехала  в  Кале,  но  эти  негодяи,  пираты,
захватили мой корабль. И вот я здесь, живая благодаря вам. Но  уж  и  не
знаю, радоваться ли этому... Кто вы?
   - Я воин из племени гуронов.
   - Гуроны это вроде ирокезов? - страдальчески спросила она.
   - Гуроны великий народ, ирокезы - ничтожные змеи.
   - Слава Богу, вот мы и добрались до сути. Это все-таки народ. Это как
будто национальность? Гуроны?  И,  как  их  там,  ирокезы?  А  французы,
надеюсь, здесь есть? Вы же говорите по-французски.
   - Франки? Бледнолицые?
   - Ну, в общем... - Онор растерянно вгляделась в  своего  смуглолицего
спасителя. - Если ваши гуроны все такие  смуглые,  то  французы,  должно
быть, бледнолицые.
   - Есть. Они живут в больших домах. В городе. Франки, ингизы.
   - Это еще кто?
   - Ингизы...  -  индеец  напряг  свои  голосовые  связки,  выговаривая
трудное слово. - Франки зовут их "англикане".
   - Англичане?
   - Да.
   - Богатая страна. Вавилон какой-то. Может, здесь еще кто-то живет?
   - Много. Алгонкины, абенаки, дакоты...
   - Довольно! Я не запомню, - взмолилась Онор. Лодка достигла берега.
   Индеец выпрыгнул из  нее  и  вытащил  на  сушу  вместе  с  Онор.  Она
выбралась из нее и, покачиваясь, прошлась по берегу.
   - Слава Богу! Суша! Как я устала от моря, от качки, от соленой воды.
   - Идем, - позвал ее индеец. Он пошел вперед неслышным легким шагом.
   Онор едва поспевала за ним.
   - Послушайте... Я умираю от жажды. Может быть...
   - Возьми, - он протянул ей флягу, выдолбленную из тыквы. Она мысленно
помолилась Всевышнему и отпила немного воды, мерзковатой на вкус.
   - Спасибо. Куда мы идем?
   - В Сан-Симоне.
   - Это город? - спросила она с надеждой.
   - Да.
   - Это далеко?
   - Нет. Тише.
   Больше двух часов Онор и ее спутник  быстрым  шагом  двигались  вдоль
берега. Шумные волны разбивались  о  рифы,  обдавая  их  брызгами.  Онор
отказалась от мысли замедлить шаг, индеец не слушал ее,  а  она  боялась
остаться одна в этом чужом для нее месте. Наконец они вышли к  городским
вратам, выстроенным на старинный манер, хотя внутрь можно было  попасть,
минуя их, и перед Онор предстал пейзаж, в котором  уже  не  было  ничего
странного. Небольшие двухэтажные дома, яркие  вывески,  пустынные  узкие
улицы - слишком ранний час - даже крик петуха, -  все,  что  говорило  о
цивилизации, не могло не успокоить измученную  молодую  женщину.  Индеец
показал на серый дом перед ними.
   - Живи здесь, бледнолицая скво.
   И он исчез скорее, чем  она  успела  поблагодарить.  Онор  растерянно
постояла посреди улицы. Вот это приключение! И она даже не спросила  его
имени! Онор постучала в деревянные двери дома, на который ей  указал  ее
спутник. Это была гостиница, о чем  гласила  ярко-синяя  вывеска  на  ее
родном языке. На стук  вышел  заспанный  трактирщик.  Он  с  недоумением
уставился на молодую женщину в мокрой  одежде,  длинные  влажные  волосы
которой полностью закрывали спину.
   - Можно мне здесь остановиться?
   - А деньги у вас есть? - грубо  спросил  он,  решив