ктическим данным в то
время настолько превосходил существующие в мире истребители, что
оставалась лишь теоретическая возможность его перехвата. В этом мы
убедились, приступив к выполнению конкретных боевых задач воздушной
разведки.
     Самолет успешно справлялся со всеми задачами. Выдержали проверку
и бортовые средства радиоэлектронной борьбы, не раз спасавшие нам
жизнь в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Система вооружения
"МИГов", обеспечивала эффективную работу как по воздушным, так и по
наземным целям. И при необходимости, могла бы позволить пилоту нанести
бомбовый удар по объектам или площадям с высоты в 20 тыс. метров на
скорости 2300 км/ч. Однако этот и некоторые другие варианты боевого
применения самолета не были востребованы обстановкой.
     Как рассказывает Гордиенко, израильские пилоты на "Фантомах"
пытались перехватывать их, как правило, из засад или из положения
"дежурство в воздухе". Но тщетно. Однажды в районе Суэцкого канала
охоту за нашим самолетом устроили сразу несколько десятков
истребителей. Попавшему в облаву летчику пришлось выжимать из "МИГа"
все, на что он был способен, чтобы уйти от погони. И это удалось.
Кстати, в Египте нашими военными пилотами было установлено несколько
абсолютных рекордов высоты полета. К сожалению, регистрировать их было
некому...
     После внезапной смерти Насера новое руководство страны ограничило
разведывательные полеты. А вскоре последовал ультиматум в течение 24
часов вывести "МИГи" с территории Египта. Когда же все было готово к
перелету, на взлетную полосу выехали египетские танки. Дипломатическим
путем конфликт удалось уладить и через сутки прилетевшие "Антеи"
забрали технику и людей. Так завершилась первая боевая страница в
истории МИГ-25.
     К рассказу летчика-испытателя целесообразно сделать два
дополнения. При вторжении в воздушное пространство Израиля МИГ-25,
набиравшие высоту более 18.000 м над своей территорией, несколько раз
обстреливались зенитными ракетами комплексов "Хок". Однако все разрывы
фиксировались ниже траектории полета разведчика. Не могли также
пересечься пути высотного МИГ-25 и совершенно не тяготевшего к
"высоте" истребителя-бомбардировщика "Фантом".
     Вторая страница в боевой биографии МИГ-25 открылась через
одиннадцать лет в преддверии ливанской войны 1982 года на Ближнем
Востоке. В феврале 1981 года, когда на вооружение израильской армии из
США поступили новые истребители F-15, материализовались замыслы
нескольких отработанных на практике вариантов заманивания сирийских
МИГ-25 в тактическую ловушку.
     Демонстративные действия - провокации на вызов - переместились в
диапазон околостратосферных высот (10.00012.000 м). Участились случаи
преднамеренного нарушения воздушных границ Сирии со стороны моря.
     Ниже следует выписка из журнала боевых действий.
     "...13 февраля 1981 года над Ливаном появилась пара израильских
разведчиков RF-4С, которые начали перемещаться вдоль рубежа подъема на
перехват в северном направлении со скоростью 1.000 км/ч на высоте
12.000 м. Навстречу нарушителям по команде с ЦКП из зоны дежурства в
воздухе вышел одиночный МИГ-25.
     В 13.25 на эшелоне 8.000 м МИГ-25 начал разгон, затем занял одну
с целью высоту на дистанции 110 км. В ответ "цель" развернулась на
обратный курс и оставила за собой плотное облако дипольных
отражателей, образовавшее пятно засветки на экране РЛС наведения. МИГ-
25 продолжал преследование отходящих на юг разведчиков. Через минуту
из "облака" помех вышла еще одна цель ( наземный высотомер дал первую
засечку на 3.000 м). Это был израильский F-15, находившийся до этого в
засаде за высоким горным хребтом.
     В 13.27 расстояние между F-15 и МИГ-25 сократилось до 50 км.
Сирийский летчик, полностью освоивший МИГ-25 обнаружить сближающегося
снизу противника не мог из-за ограничения бортовой РЛС в обзоре нижней
полусферы. Команда, поданная "с земли" на отворот, до летчика не
дошла, так как в этот момент появились сильные шумовые помехи по
радио.
     В 13.28 на встречном сближении в наборе F-15 с дистанции 25 км
произвел пуск ракеты и сбил МИГ-25. На месте падения самолета в Ливане
в левой плоскости , была обнаружена крупная дыра и найдены осколки
ракеты, на одном из которых можно было различить надпись АIМ-7F.
     Так произошла первая в истории воздушных войн встречная ракетная
атака.
     Как свидетельствуют записи, ее обеспечивали разведчики,
предпринявшие плановый демонстративный маневр и сбросившие пассивные
помехи, а также специализированный самолет РЭБ, дежуривший над морем
вместе с ВКП "Хокай" и создавший шумовые помехи, которые нарушили
управление МИГ-25.
     Таким образом, в сферу боя вторглись новые элементы,
непосредственно влиявшие на его исход. Изменилось и содержание самого
боя, на что потребовалась своевременная реакция.
     29 июля 1981 г., когда девятилетняя пауза между войнами на
Ближнем Востоке еще продолжалась, израильтяне в очередной провокации с
нарушением границы сменили расстановку сил и порядок действий.
Демонстративные маневры выполнял уже одиночный F-15. Два других
(ударная группа) расположились в засаде вне зоны видимости сирийских
наземных РЛС.
     Начальник штаба сирийских ВВС (впоследствии защитивший у нас
кандидатскую диссертацию) разработал ответный план действий, который
реализовывался следующим образом.
     "Верхнего" F-15 стала вызывать на себя пара МИГ-21, а два
самолета МИГ-25 отправились в засаду - затемненную зону в обзоре
израильского ВКП "Хокай". F-15 "клюнул" на ложный вызов. На встречный
курс с ним пункт наведения вывел один МИГ-25 из пары. Второй начал
маневр для нанесения удара во фланг.
     Однако F-15, не меняя курса, внезапно перешел на снижение,
увлекая за собой МИГ-25. Сирийский летчик в процессе боя докладывал об
обнаружении цели на 80 км, захвате на 40 км и о последующем срыве
захвата на снижении. Метки противников на экране РЛС наведения
слились, а затем пропали. Летчик МИГ-25 катапультировался, как он
доложил, "после удара" и благополучно приземлился.
     Второй МИГ-25 удар во фланг уже не наносил. К месту боя не успели
и израильские ударные самолеты. В непредвиденной заранее ситуации
быстрее разобрались на сирийском ЦКП. Посчитав позицию более выгодной,
там решили перевести МИГ-25 на сближение. Цель летчик обнаружил на 40
км., захват произвел на 25 км., пуск первой ракеты - на 18 км, второй
ракеты - на 11 км (бортовые средства контроля при дешифрировании
подтвердили попадание первой ракеты). Израильский летчик
катапультировался над морем. Сторожевые катера подобрали спасательный
жилет и пакет с сигнальными средствами, хранящийся в катапультном
сидении.
     Однако первый результативный бой МИГ-25 продолжения не имел:
самолеты этого типа сирийское командование вывело за рамки боевых
действий. Причина лежала на поверхности: в стратосфере, где
раскрывались характеристики МИГ-25 как перехватчика, никто не летал
("целей" не было). Несомненно, в тех условиях, к которым подгонялись
боевые возможности самолета, ему не было равных. Однако эти "условия"
не нашли места в ограниченном вооруженном конфликте на Ближнем
Востоке.
     Через десять лет - в 1991 году - носители новых военнотехнических
идей были поставлены перед следующим фактом: в войне "высоких
технологий" в Персидском заливе вся современная боевая "пилотируемая"
авиация выше 10.000 метров вообще не летала. Разведку в интересах
ударных сил (в том числе и радиотехническую с установлением координат
включившихся в работу средств ПВО) вели космические аппараты. Из зон
дежурства в воздухе, сдвинутых глубоко на свою территорию, им помогали
специализированные самолеты, не имевшие оружия и средств
индивидуальной защиты. Стратосферный перехват - дорогостоящая
реализованная в металле идея так и не нашла своего применения в боевых
условиях.
     Боевой путь МИГов трех поколений - от "пятнадцатого" до "двадцать
пятого" похож на полет истребителя с подъемами и снижениями. Успех
присутствовал там, где возможности самолетов и оружия соответствовали
условиям решаемых задач.

МИГ-29 атакует на дальнем рубеже

     Как известно, МИГ-29 не участвовал в реальных боевых действиях,
но его возможности для реализации главного предназначения - завоевания
господства в воздухе ни у кого не вызывают сомнений. Правда при этом
многие зарубежные эксперты замечают, что бесспорные преимущества наш
истребитель имеет лишь в ближнем маневренном бою. Опыт же локальных
войн и миротворческих операций свидетельствует о том, что в случае
боевого соприкосновения ему придется встретиться с противником и в
дальнем воздушном бою.
     Чтобы исследовать возможности МИГ-29 в дальнем бою в
Государственном научно-исследовательском институте авиационных систем
(ГосНИИАС) были проведены специальные исследования. Их результаты
убедительно свидетельствуют, что наш истребитель готов на равных
вести, как ближний, так и дальний бой с любым из находящихся на
вооружении зарубежных ВВС боевым самолетом.
     Институт располагает уникальным полунатурным моделирующим
комплексом, состоящим из действующей кабины истребителя, электронно-
вычислительных машин, "записывающих" полет, средств объективного
контроля, представляющих данные для анализа. В ЭВМ заведены
характеристики МИГ-29, разрешенные дальности и ракурсы стрельбы
(пуска), допустимые перегрузки, режимы сваливания и т. п. А также
данные о боекомплекте, заправке топливом, работе двигателей.
     "Противник" (по усмотрению руководителя он может быть сильнее,
слабее или равноценным) находится в своей кабине и совершенно
независим в выборе тактики и средств ведения боя. В нашем случае
выбран тип самолета со схожими с МИГ-29 боевыми качествами.
     Задание - типовое, на выполнение которого истребители всего мира
тратят большую часть своего ресурса: прикрытие войск (объектов) в
тактической зоне.
     Готовность э1- занимаем место в кабине МИГ-29. Боевая задача - не
пропустить противника через рубеж ввода в бой, расположение которого
устанавливается командованием заранее (во всех конфликтах больших и
малых). Для выполнения данной задачи у нас есть скорость, маневр и
огонь - пушка, две ракеты средней и две ракеты малой дальности, а
также приемлемый уровень пилотажной и тактической подготовки
исследователя.
     Получив сведения о "противнике", подходящем к рубежу подъема, с
командного пункта получаем указание на взлет. Набираем заданную
высоту, берем курс на сближение. С КП поступает осведомительная
информация о "противнике", которого пока еще нет в секторе обзора
бортовой РЛС. Вырабатывается решение на бой. Оно зависит от удаления
от рубежа ввода - нашего и "противника". Так как ранний выход на рубеж
оставляет резерв времени на обходный маневр, а даже незначительное
опоздание обрекает на скоротечную атаку в лоб.
     ...Мы оказались с "противником" в дуэльной ситуации без
опоздания. И у него, и у нас только одно решение: вступить в дальний
ракетный бой. МИГ-29 имеет полный потенциал для его ведения: бортовую
(избирательную и чувствительную РЛС), высокие разгонные
характеристики, мощные ракеты с РЛнаведением.
     "Противник" тоже настроился на атаку. Так как по условиям задания
он равноценен, это значит, что исход встречного боя будет зависеть
только от мастерства летчика.
     Мы нашли более искусный прием - фирменный, отработанный в ходе
напряженных тренировок. Средства объективного контроля подтвердили
прямое попадание на встречном курсе.
     Эксперимент продолжается. "Противник", проанализировав запись
проигранного боя, вскрыл роковую ошибку и сделал выводы на будущий
боевой полет в "полунатуре". В повторной ситуации на рубеже ввода в
бой он поставил помехи, затруднившие захват и сопровождение (что
неоднократно случалось на Ближнем Востоке). В результате, бортовая
система МИГ-29 не дала разрешения на пуск "дальних" ракет. Мы стали
перед альтернативой: или продолжать обмен ударами, или вступать в
ближний маневренный бой. В первом варианте все начинается сначала - с
этапа поиска (так как радиолокационный контакт с противником потерян).
При реализации второго варианта МИГ-29 попадает в свою стихию -
ближний бой, но уже "возит" мертвым грузом часть своих поражающих
возможностей: условия для применения "дальних" ракет основной убойной
силы усложняются до предела.
     После детального анализа результатов "боевых вылетов" на
"наземном" МИГ-29 можно сделать следующие выводы.
     Первый: девиз "его стихия ближний бой" несколько снижает
достоинства МИГ-29 как современного истребителя, в котором в равной
степени заложены возможности дальнего и ближнего боя.
     Второй: вероятность возникновения дальнего боя не зависит от
масштаба конфликта, величины занимаемого им пространства и его
насыщенности "авиацией".
     Третий: во всех конфликтах, где не мог еще возникнуть дальний бой
(вследствие слабостей оружия) из общего числа сбитых самолетов три
четверти было поражено в первой атаке. Взаимное маневрирование со
сменой мест, часто ничейное, приходится всего на четверть
результативных боев.
     Наконец, летчик-истребитель должен в равной степени готовиться к
ведению как ближнего, так и дальнего боя. И если ближний бой уже
достаточно изучен и освоен, то дальний пока не имеет даже стройной
теории. Накопленный небогатый опыт МИГ-23 и МИГ-25 остался
невостребованным.
     Несколько отдельно может стоять обращение авторов, прошедших
школу локальных войн, к заинтересованным военным лицам и организациям:
в обстановке жесткой экономии, резкого подорожания каждого часа
реального полета на боевом самолете повышается роль полунатурных
исследований. Поэтому не должен прекращать существование моделирующий
комплекс. Возможности его действительно чрезвычайно высокие.


 * АВ: Александр Агеев, директор ВПК "МАПО" по стратегическому пла- *
нированию, информации и маркетингу
РЕАЛИЗАЦИЯ ГИПОТЕТИЧЕСКОГО СЦЕНАРИЯ

     Можно провести параллель между разгромом Ирака войсками коалиции
и кризисом нашего ВПК в конце 1991 - начале 1992 годов. Подобно тому,
как Ирак был сломлен действиями Коалиции, так и наш ВПК был
дезорганизован совокупным ударом со стороны самых разнообразных
причин.
     Хотя история не знает сослагательного наклонения, выводы Генштаба
России по итогам той войны показывают, что все могло быть иначе. Это
"иначе" видится в трех возможных вариантах по нарастающей. Вариант
первый. Что произошло, если бы Ирак ввел в действие всю ту технику,
которая у него была? Например, поднял в воздух все самолеты МИГ-29, а
не эвакуировал их в Иран? Сценарий второй: Ирак использовал бы весь
парк военной техники советского образца, данные космической разведки,
рекомендации наших советников? Наконец, что случилось, если бы
технические средства находились в руках советских специалистов, как в
ряде локальных войн 50-70-х годов? Так или иначе, результат этого
моделирования генштабовских аналитиков потрясающий. Если по факту
потери коалиции составили 69 современных самолетов при потерях Ирака в
48 самолетов, то потери союзников при реализации упомянутых сценариев
составили бы не менее 400 самолетов! Наверняка такой уровень потерь
был бы неприемлем для нападающей стороны. "Буря" рассеялась бы на
стадии приготовлений.
     Всякая аналогия, разумеется, хромает. Но аналогия фокусирует наше
внимание на проблеме. А проблема такова - к концу 1991 года советский
ВПК с размаха вошел в жестокий кризис. Внешне это весьма напоминало
тот ряд событий, который в тот же период развернулся в Персидском
заливе: та же изначальная мощь, рассыпающаяся, как карточный домик, и
те же предательство и малодушие, удары в спину и блестяще проведенные
противником спецоперации. Эта аналогия иллюстрирует драматизм
исторической развилки в 1991-92гг. Речь не идет о геополитических или
гуманистических аспектах этой истории. Тогда Советом Безопасности ООН
и руководством СССР был сделан именно тот исторический выбор. Здесь
акцентируется сугубо военно-техническая сторона дела. Наша "броня была
крепка", "танки быстры", но все рухнуло, и весь ВПК должен был быть
либо раздавлен клубком факторов, как это случилось с Ираком, либо
события могли развиваться по другому - гипотетическому - сценарию.
     Многие предприятия ВПК России, по сути, проделали эволюцию
проигрыша, как Ирак, и сейчас либо исчезли, либо влачат жалкое
существование. С ними произошла своя "буря в пустыне". Пример Военно-
промышленного комплекса "МАПО", концерна "Сплав", АПК "Сухой" и ряда
других фирм - это реализовавшаяся гипотеза "вьюги в пустыне", то есть
выживания и победы в почти безнадежных условиях.
     Так, ВПК "МАПО" в настоящее время объединяет 12 промышленных
предприятий и коммерческий банк. Каждая из организаций имеет
разветвленную сеть филиалов и дочерних предприятий по всей России.
Общая численность занятых на предприятиях ВПК "МАПО" превышает 60
тысяч человек. Организационным ядром ВПК "МАПО" стало Московское
авиационное производственное объединение "МИГ", осуществляющее
разработку, опытное и серийное производство, обслуживание и
модернизацию военных и гражданских самолетов. ВПК "МАПО" направляет
инвестиционный капитал в наукоемкие и высокотехнологичные
конструкторские разработки XXI века и производство авиатехники нового
поколения, а также авиатехники и систем вооружения. По суммарным
объемам экспортных продаж ВПК "МАПО" занимает пятое место среди
крупнейших компаний России и первое место среди предприятий
отечественного машиностроительного комплекса. В 1993-95 годах было
заключено контрактов на поставку самолетов МИГ-29 на сумму более 2
млрд. долларов. География распространения продукции предприятий ВПК
"МАПО" - самолетов семейства "МИГ" и вертолетов "КАМОВ" - охватывает
более 70 стран.
     Почему это стало возможно? Почему в условиях, когда
машиностроение, основа которого - оборонка, практически вымирает,
когда оборонный заказ практически отсутствует, встречаются
предприятия, демонстрирующие возможность ренессанса в столь жесткой
ситуации?
     История крупнейших транснациональных компаний убеждает, что есть
два фундаментальных фактора длительного, устойчивого успеха. Первый -
фактор масштаба. Чем мощнее фирма, тем с большим успехом она может
осуществлять научнотехнологические прорывы, проникать и закрепляться
на рынках, достигать конкурентных преимуществ.
     90-е годы принесли в авиакосмический бизнес беспрецедентные и по
интенсивности, и по размаху сделки по слиянию и поглощению.
Происходящие в России процессы группирования предприятий чаще
оцениваются как восстановление прежней научно-производственной
кооперации в целях выживания, хотя это - собирание сил в кулак для
нового витка конкурентной борьбы не только за лидерство, но и за само
присутствие в авиакосмическом бизнесе.
     Фактор масштаба во многом предопределяется государственной
политикой: от требований антимонопольного законодательства до целевой
финансовой и дипломатической поддержки.
     Масштаб фирмы тесно связан с ее историей. Чем она старше, тем
больше шансов, что она будет жить дольше: за годы накапливается не
только капитал, но и опыт, традиции, репутация, кодекс чести, т.е. тот
неосязаемый капитал, который является дополнительным гарантом успеха.
     Созданный указом Президента и постановлением Правительства России
Военно-промышленный комплекс "МАПО" возник не на пустом месте.
Предприятия, выступившие его учредителями, имеют более чем столетние
корни, историю, где было немало побед и немало драм. Они четко
представляют перспективу и способны найти выход практически из любой
ситуации.

     Второй фактор успеха - управленческие кадры. Достижения СССР в
целом ряде высокоприоритетных областей в значительной степени
предопределялись тем управленческим статусом, который имели
руководители КБ и предприятий. Генеральный конструктор или директор
формировали свои команды. Этот бесценный исторический опыт, особенно
периода 60-80-х годов, еще слабо осмыслен. Но общим для деятельност