Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
не собирался в этом признаваться.
- Лирики впереди не будет. Только если на уровне "Приди, приди, мой
милый, с дубовой, пробивною силой". А жена есть, люблю ее. Сыну четыре с
половиной. Как-то заболел, подлец, и говорит мне: "Ты у нас балаболка".
А потом: "Я устал от тебя жить!" Женился еще на третьем курсе. А после
того как мы на "Тютюнске" чуть не гробанулись, супруга ужасно испуга-
лась, что без алиментов останется. И теперь, кажется, меня тоже полюби-
ла. Ученая, работает в почтовом ящике. После многолетних исследований
они открыли воду в арбузе. Но оказывается, вода бывает сорока разных ви-
дов. И Сталинскую премию им пока придержали. Сейчас супруга уточняет,
какая именно вода в арбузе. А должность мою на отряде назовем для тем-
ности так: "Военный советник". Теперь, если тебе, лейтенант, про меня
все ясно, давай спать.
Ранним дождливым утром мы высадились на безлюдной станции Энской и
зашлепали по грязи искать свои кораблики.
Стояли они тесной грудой в глухом уголке порта.
Шесть новеньких "СС", которых пригнали сюда с Балтики Беломоро-Бал-
тийским каналом. Я пошел на 1 4138, а правнук дедушки Крылова - на 1
4139.
У трапа вахтенного не было. Я поднялся на палубу, прошел в надстройку
и несколько раз крикнул: "Ау! Ау! Ау! "
Никто не откликнулся. Я поблагодарил бога за то, что знаю расположе-
ние судовых помещений, ибо именно подобный кораблик мы спасали полгода
назад и я нормально на нем тонул, вцепившись в бортовой отличительный
огонь.
Дверь командирской каюты была заперта. Я постучал. В двери щелкнул
замок, потом она распахнулась, и на пороге возник мужчина в нижнем
белье, с пистолетом "ТТ" в руке. Это оказался капитан-лейтенант Мерца-
лов, с которым мы были шапочно знакомы по совместной службе в отдельном
дивизионе Аварийно-спасательной службы.
Я доложил, что назначен на "СС-4138" штурманом.
- Вам в предписании к кому приказано явиться? - спросил командир,
пряча пистолет под подушку.
- К капитану первого ранга флаг-штурману Рабиновичу, товарищ коман-
дир!
- Вот к Рабиновичу и являйся, а потом стань на вахту к трапу, а то
временные экипажи уехали, и я здесь один кукую. Какая-то сволочь уже по-
жарную лопату сперла.
Якова Борисовича Рабиновича, который в данный момент проживает в Ле-
нинграде, руководит Обществом книголюбов, является владельцем лучшей в
СССР личной морской библиотеки и всегда готов подтвердить каждое слово в
этом рассказе, я нашел на флагманской "СС-4132".
Никогда и нигде больше не встречал флотского офицера с такой шикар-
ной, адмиральской макаровской бородой. Нервно дернув себя за адми-
ральскую бороду, флаг-штурман спросил:
- Лейтенант, вы на своем корабле уже были?
- Так точно, был.
- Ну и, гм... как там Мерцалов? В полную сиську?
- Никак нет, товарищ капитан первого ранга! Как стеклышко! Только на
борту нет ни одного матроса, и потому одну пожарную лопату уже украли!
- Вы здесь плавали, лейтенант? - поинтересовался каперанг.
- Никак нет. Первый раз увижу Белое море и Онежский залив!
- Гм, - сказал Рабинович и задумался, посасывая клок своей адми-
ральской бороды. - Но на спасении рыболовного траулера "Пикша" в
Кильдинской салме это вы были в должности штурмана?
- Так точно!
- Ну, я вас помню, помню еще на аварийной барже, когда она пыхнула
голубым дымком... Это могло быть?
- Так точно!
Рабинович решительно выплюнул кончик бороды и сказал:
- Отправляйтесь на свой корабль. И постарайтесь ничему из того, что с
вами может в ближайшем будущем случиться, не удивляться. Можете идти!
В малюсенькой, с иллюминатором над самой водой, темной и сырой каютке
штурмана на "СС-4138" я, свято исполняя приказ-совет начальника АСС Бли-
нова, сразу навел марафет и уют, повесив над столом вырванную из старого
"Огонька" "Данаю" Рембрандта. Затем перешвырял в иллюминатор, в близкую
воду, пустые лимонадные бутылки, оставшиеся от предыдущего хозяина каю-
ты. Забортная вода была так близко, что бутылки не плюхали.
Через час пришел Коля Дударкин и сквозь беззвучный смех сообщил, что
я уже не штурман, а помощник командира "СС-4138".
Я ему не поверил и пошел к Мерцалову. Тот прорычал, что это действи-
тельно факт, а не реклама.
Я взял портфель с бритвенным прибором, парой белья и зубной щеткой и
перебрался в каюту помощника, которая была расположена выше и выглядела
повеселее. Там, свято исполняя приказ-наказ Блинова, навел уют, повесив
над койкой "Маху раздетую" Гойи и перекидав за борт энное количество
пустых бутылок из-под боржоми. Бутылки плюхали в мутную воду довольно
гулко. Я добавил к ним целый ящик каких-то лекарств, которые оставались
от бывшего хозяина, и задумался о том, что следует делать помощнику ко-
мандира, если никакого экипажа на корабле нет?
Камбуз, естественно, тоже не работал, а жрать хотелось уже ужасно.
Когда хочется жрать, лучший выход спать. И я прилег на койку, любуясь на
"Маху раздетую".
Через часок опять пришел Дударкин-Крылов и под большим секретом сооб-
щил, что поплывем мы вовсе не в Мурманск, а в Порт-Артур и вернемся к
родным пенатам не раньше, нежели через несколько месяцев, если вообще
вернемся: есть слушок, что всех нас оставят служить на Дальнем Востоке.
Пока я пытался осмыслить услышанное, Коля добавил, что пришел приказ о
назначении меня уже старшим помощником командира "СС-4138".
- Ты меня, подлец, начинаешь догонять: я до старпома год лез! - заме-
тил Дударкин-Крылов.
И я понял, что, несмотря на смешки, говорит он и на сей раз правду.
И, свято исполняя приказ-наказ капитана I ранга Блинова, перебрался в
каюту старпома, где навел уют, повесив на переборке "Бой при Синопе" Ай-
вазовского и выбросив в иллюминатор энное количество пустых бутылок
из-под кефира. Звука от их падения в каюте старпома уже почти не было
слышно.
Коля оставил мне мемуары Витте, банку тресковой печени, пачку печенья
и ушел. (По приказу ВМС 1 58 от 30 июня 1949 года офицеры на Севере по-
лучали ежемесячно доппаек: 1200 граммов сливочного масла, 600 граммов
печенья и 300 граммов рыбных консервов.)
Ночь я спал беспокойно.
Утром вызвал командир. Лик у Мерцалова тоже был утомленный. Командир
сказал, что видел разные там Порт-Артуры и Дальние Востоки в гробу, что
он не мальчишка, что у него трехстороннее воспаление легких, что он не
такой дурак, как кое-кто в кадрах думает, что он выезжает в Североморск
в Штаб флота, а пока есть приказ мне принять от него командование.
И я поставил автограф на следующем уникальном документе, копия кото-
рого сейчас перед моими глазами:
"02 июля 1953 года. Порт Энск
АКТ
Нижеподписавшийся командир "СС-4138" капитан-лейтенант Мерцалов В. Н.
по приказанию нач-ка АСС СФ капитана I ранга Блинова сдал корабль лейте-
нанту Конецкому В. В.
Техническое состояние корабля хорошее. С кораблем сдано все полностью
имущество согласно ведомостей снабжения и приемочного акта от 14.06.1953
г. от перегонной команды, за исключением пожарной лопаты.
Шхиперское имущество, полученное в Ленинграде, на корабле полностью.
Акт от 29.06.53 г. 1 155 с картами и книгами тоже сдан.
Сдал: кап.-л-т Мерцалов.
Принял: л-т Конецкий".
Сочинял всю эту чушь я, а не Мерцалов, ибо по причине трехстороннего
воспаления легких он был в таком состоянии, что и расписался-то с тру-
дом.
Но вот не помню: упомянул ли я пожарную лопату со скрытым черным юмо-
ром или на полном серьезе? Кажется, без всякого юмора. Когда принимаешь
на лейтенантские плечи корабль водоизмещением 318 тонн, длиной 38 мет-
ров, мощность двигателя 400 сил, средняя осадка 2,5 метра, ширина 5 мет-
ров, скорость на полном ходу 10,5 узла, и когда ты до этого командовал
лишь шестивесельными шлюпками, то юмор улетучивается.
Мерцалов тщательно спрятал во внутренний карман кителя акт с моим ав-
тографом и ушел на поезд.
Я перебрался в каюту командира и, тщательно исполняя приказ-наказ...
ничего я исполнять не стал. Командирская каюта и так была шикарная - ша-
гов десять по диагонали, ковер! Полог на койке! Шторы из темно-вишневого
панбархата!
2
Вся наша искпедиция Весь день бродила по лесу. Искала искпедиция Вез-
де дорогу к полюсу. Винни-Пух
На спасатель с полдороги был возвращен балтийский экипаж, который пе-
регонял корабль в Энск. С одной стороны, это было мое счастье и спасение
- офицеры, матросы, мотористы уже знали корабль. С другой стороны, эти
люди были обозлены донельзя: вместо питерских и кронштадтских родных
квартир им предстояло идти на Дальний Восток. К тому же все офицеры были
старше меня, командира, по званию. Старпом был старшим лейтенантом, а
механик даже инженер-капитаном третьего ранга.
Вечером флагман великой армады капитан второго ранга Морянцев, мужчи-
на маленький, но решительный, собрал комсостав на совещание.
Этакий своеобразный совет в Филях.
Морянцев объявил, что на подготовку к выходу в море нам дается десять
часов. В 07.00 третьего июля мы снимаемся на Архангельск, где будет про-
исходить дальнейшая подготовка к переходу через Арктику на ТОФ. Всякая
связь с берегом прекращается. За употребление на корабле спиртных напит-
ков - трибунал. Командиры кораблей сейчас же получат личное оружие. Ни-
каких писем домой о нашем маршруте быть не должно.
На кителе Морянцева были колодки боевых орденов во вполне достаточном
количестве.
Решительность командира - великолепная штука. Сразу сжались кулаки и
челюсти - раз такое дело, пройдем и Арктику, и Тихий океан!
- Вам, лейтенант Конецкий, обеспечивающим назначаю капитан-лейтенанта
Дударкина-Крылова. До Архангельска вы пойдете головными. Одновременно,
по представлению капитана первого ранга Рабиновича, ваш корабль назнача-
ется настоящим аварийно-спасательным на время всего перехода на Дальний
Восток.
Я получил тяжеленный "ТТ" с полной обоймой патронов, расписался за
него, затянул пояс потуже и почувствовал себя Нельсоном перед Трафальга-
ром. Коля засунул пистолет в чемоданчик. И мы с ним вышли в белые сумер-
ки северной ночи.
На причале поджидал флаг-штурман Рабинович.
- Гм, Виктор Викторович, - сказал Яков Борисович и зачем-то надел оч-
ки. Может быть, затем, чтобы я лучше видел его насмешливые глаза. - Ка-
кие у вас есть поручения в штаб АСС?
Я попросил ускорить высылку продовольственного и денежного аттеста-
тов.
- Обязательно, - пообещал Яков Борисович, наматывая на указательный
палец клок макаровской бороды. - Счастливого плавания, товарищи офицеры.
В душе я вам завидую. И вашей молодости, и предстояшему вам делу.
Замечательный миг моей жизни. В душе, сердце и печенке все пело:
Лейтенант, не забудь, Уходя в дальний путь, По морям проплывая впе-
ред...
Дударкин шагал рядом довольно угрюмо. Наконец сказал:
- Слушай, ты, конечно, свершил карьеру, которая даже мне не снилась,
но...
- И без всяких Золотых Рыбок, Коля! - не удержался я.
- Между нами, девочками, Витя, у этих корабликов обшивка толщиной в
ноготь, а к арктическим льдам они имеют такое же отношение, как я к ту-
рецкому султану, - заметил Дударкин.
Какая мелочь! Я не испытывал никаких страхов, готов был схватить за
шкирку Полярную звезду и перекинуть ее из Малой Медведицы в Южный Крест.
- Мне не нравится твое жеребячье настроение. Морянцев, конечно, бое-
вой мужик, но неужели ты не понимаешь, зачем и почему он поставил тебя
головным на переходе в Архангельск?
- Ну, поставил и поставил...
Он объездил заморские страны, Совершая свой дальний поход, Переплыл
все моря-океаны, Видел пальмы и северный лед...
- Вся армада - балтийцы, а мы - североморцы. Только ты и я - северо-
морцы. Балтфлот списал сюда тех, от кого желал избавиться. Они все обоз-
лены перспективой службы на ДВК.
- Ну и черт с ними!..
И не раз он у женщин прелестных Мог остаться навеки в плену, Но шеп-
тал ему голос невесты...
- На наших лайбах допотопные механические лаги да паршивые магнитные
компасы - и это все, Витенька. А здесь и летом такие туманы, что их но-
жом режь. Если мы, головные, обыкновенно и нормально подсядем на ка-
кую-нибудь баночку, то следующие за нами в кильватер бравые балтийцы на
меляку уже не сядут. Товарищ Морянцев шлепнет якорь и будет смотреть ин-
тересное кино: как твой "СС-4138" сидит на меляке и какие действия
предпринимает во спасение... И вообще, понимаешь ли, кто толком не зна-
ет, в какую гавань плывет, для того и нет попутного ветра. Эту сентенцию
не я изрек. Это изрек Сенека. Когда я своими словами пересказал древнего
философа Морянцеву, он так обозлился, что откусил мне пуговицу на мунди-
ре. Учись, молодой и красивый лейтенант, в некоторых случаях любить
ближнего, только пока он далеко...
Конечно, все это не дословно, но холодок ледяного душа, пролившегося
тогда на мою восторженную душу, и сейчас ощущаю.
Есть азбучная истина: пока ты какой-то там помощник командира,
собственный корабль кажется тебе маленьким, прямо-таки ничтожно ма-
леньким по сравнению с разными там лайнерами или танкерами и ты за него,
малютку, стесняешься. Но как только вознесло на мостик в роли командира,
так сразу замухрышка роковым образом начинает увеличиваться в размерах.
И у тебя руки дрожат со страху, и ты абсолютно не можешь понять, как это
раньше твой гигант умещался у развалюхи причальчика?
Мне было двадцать четыре года и двадцать восемь дней, когда я поднял-
ся в рубку и кораблик под моими ногами стремительно начал удлиняться и
расширяться - точь-в-точь дирижабль, который надувают газом на стапеле.
Но, к сожалению, взлететь кораблик никуда не мог - он был рожден пла-
вать, а не летать.
В глазах у меня десятерилось, и - ужас какой! - я осип. Надо: "Отдать
кормовые!", а я хриплю: "О-о-о! ...ые! "
- Эй, пираты! - заорал правнук кухарки дедушки Крылова. - Слушайте
сюда! Отходим на носовом шпринге! Отдать кормовые! А вы, товарищ коман-
дир, будьте любезны, если вас, конечно, не затруднит, пихните, когда до-
ложат, что корма чиста, вот эту штучку на самый малый вперед! Штучка,
кстати говоря, рукояткой машинного телеграфа называется - это-то вы еще
не позабыли?.. Право на борт! Товарищ командир, если вас не затруднит,
поставьте ручечку обратно на стоп, а теперь чуток назад ее пихните! Так!
Очень хорошо, ребята! Отдать носовой! Товарищ командир! Разрешите доло-
жить, что мы на данный момент куда-то поехали, но не забывайте, пожа-
луйста, что мы пока задним ходом едем... Стоп машина! Малый вперед! Цель
в дырку из бухточки!
И мы поплыли.
Никаких вам гирокомпасов, радиопеленгаторов, радаров. Никаких прогно-
зов погоды на факсимильных картах. Ну, и, кроме Луны, тогда у Земли еще
не было никаких других навигационных спутников.
Только мы вышли в залив, как флагман Морянцев вызвал меня по УКВ и
сообщил, что у них на борту лишний матрос, и матрос этот принадлежит
мне, и потому надо всем лечь в дрейф, а я должен подойти к нему, Морян-
цеву, и забрать этого чертового матроса к едрене фене. Фамилия матроса
была Мухуддинов. Он был знатный чабан где-то в альпийских лугах, имел
орден Красного Знамени за трудовую доблесть и смертельно ссорился с боц-
маном Чувилиным В. Д., который недвусмысленно пообещал спихнуть знамени-
того чабана за борт, как только мы окажемся на достаточно глубоком мес-
те. Такая перспектива Мухуддинова не устраивала, и он с моего судна уд-
рал на флагманское.
Естественно, Морянцев еще поинтересовался тем, как, почему и каким
образом я умудрился не проверить перед выходом в море наличие на борту
экипажа.
- Давай, Витя, швартуйся к нему сам, - сказал Коля. - Начинай привы-
кать.
Итак, первая в жизни швартовка. И не к причалу, а к другому кораблю
на открытой воде. Правда, штиль был мертвый, но все равно другой корабль
- это вам не твердый неподвижный причал. И я крепко поцеловал Морянцева
левой скулой в правую.
- Без тебя, Витька, я умру, а с тобой тем более! - одобрил маневр Ко-
ля, покатываясь в очередном приступе беззвучного смеха.
Знаменитого чабана перекинули к нам на борт, и я довольно удачно отс-
кочил от Морянцева полным задним...
Белая ночь - будь она трижды неладна! В белые ночи маяки не горят, и
опознать их по световым характеристикам: проблесковый, группо-проблеско-
вый и так далее - нет возможности. Надо маяки знать визуально или срав-
нивать натуру с рисунком лоции, а ракурс лоцманских изображений вечно не
тот...
О! Сколько пота я стряхнул со лба в эти белые волны! И как занятно
сейчас - пожилому и умудренному - рассматривать "Записную книжку штурма-
на" тех времен, которую я вел согласно правилам штурманской службы, но
не совсем по правилам.
На первом развороте:
"Строй кильватера, дистанция между кораблями 2 кабельтова".
"Обязательно прочитать "Огни" Чехова, 1888 г.".
"Веер перистых облаков и усиление зыби указывают на приближение штор-
ма".
"В Тихом океане странная медно-красная окраска неба после заката и
увеличивающаяся продолжительность сумерек - признак урагана".
"У Жижгинского маяка могут встретиться плоты в большом количестве -
обязательно выставить впередсмотрящего".
"Рандеву, если все растеряются в тумане, - Куйский рейд".
На следующей странице, сразу после строгих "ПРАВИЛ ВЕДЕНИЯ ЗАПИСНОЙ
КНИЖКИ ШТУРМАНА", где указано: "З. К. Ш. является официальным служебным
документом, по которому можно в любой момент проверить, откуда получены
данные, послужившие для тех или иных расчетов", - следует такая моя офи-
циальная запись: "Лицо - серое, как истрепанная обложка книги. В конце
рассказа он напьется".
Дальше идут уже серьезные расчеты.
До Архангельска доплыли нормально и отшвартовались в Соломбале.
"Соломбала, 15.07.1953 г. Здорово, дорогие ребятки! Я все-таки гремлю
в направлении Камчатки. Ледовые прогнозы хорошие. Вообще настроение бод-
рое, но отсутствие шинели и кальсон немного угнетает мой флотский дух.
Сейчас принимаем на пароход годовые запасы продуктов и пр. Бедлам
грандиозный...
Что умоляю сделать? В мой майдан уложить вещи, перечисленные на обо-
роте. Майдан зачехлить, отвезти на вокзал и сдать проводнице какого-ни-
будь поезда, который идет из Мурманска в Архангельск. Проводнице объяс-
нить, что по прибытии я ее встречу и она получит семьдесят пять рублей
за перевозку чемодана и шинели. Фамилию и номер проводницы записать -
для устрашения.
Ребятки, сделайте это в день получения письма! Иначе мне хана.
Перечень шмоток: логарифмическая линейка (в центральном ящике каютно-
го стола), справочники штурмана малого плавания, стаканчик для бритья,
"Этюды по западному искусству" Алпатова и свисток (обязательно!). Он ви-
сит на иллюминаторе за занавеской. Все остальное барахло, особенно: кор-
тик, облигации, оружейную карточку, книги - уложите в ящике над моей
койкой и закройте на ключ. Пакет с тетрадями и письмами заверните получ-
ше и тоже уберите куда-нибудь подальше от глаз начальства.
Сообщите, пожалуйста, за кем числятся мои альпаковые штаны, канадка и
сапоги. Не помню, за кораблем они или за мной? Свитер, который входит в
этот спасательный комплект, будет возвращен, если я сам когда-нибудь
вернусь.
Привет командиру, всем нашим матросикам. Спасайте меня, SOS! Жду те-
леграмму о высылке вещей.
Виктор".
"Уважаемая Любовь Дмитриевна! Здравствуйте!
Насчет Вашего сына могу сообщить, что в июле он находился в Архан-
гельске. Дальнейшее пребывание его пока неизвестно. Куда, зачем, на чем
он пойдет, тоже неизвестно. Если что узнаю, обязательно сообщу. Вы не
беспокойтесь, все будет хорошо, и в конце 1953 года он будет у вас дома.
ВРИО командира в/ч. Ст. л-т Басаргин".
Не думаю, чтобы это