Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа

Разделы:
Бизнес литература
Гадание
Детективы. Боевики. Триллеры
Детская литература
Наука. Техника. Медицина
Песни
Приключения
Религия. Оккультизм. Эзотерика
Фантастика. Фэнтези
Философия
Художественная литература
Энциклопедии
Юмор





Поиск по сайту
?????????. ???????. ????????
   ????????
      ??????? ?????????. ??????? -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -
аммы и подал мне: - Знаете? "Родственники уезжают остаюсь на улице жду целую твоя Эльвира". - Эту нет, - сказал я. - Розыгрыш, Викторыч. Не вру. Я эту Эльвиру и пальцем не трогал. Да и в кадры запрос послал. В рейсе она. Об этом и сказать хочу. Чтобы вы, значить, чего-нибудь не подумали... - Фома Фомич! За кого вы меня принимаете? За суку, что ли? - спросил я, искренне обидевшись. - Вы супруги опасайтесь, а не меня. - Вы сегодня на вахту не вставайте, - сказал Фомич, немного успокоив- шись. - Ледок слабее пошел. Пускай Тимофеич покувыркается. Раньше-то, когда без дублеров, старпомы сами кувыркались. Вот он, значить, и поку- выркается. - Спасибо, Фома Фомич, но я уже нормально себя чувствую, а старпому не доверяю. Нельзя ему судно поручать. Опасно. - Да, - вразумительно согласился Фомич и ушел. А я принялся за "Пошехонские рассказы". Правда, рассказов среди них пока как-то так не обнаруживается. Другой это жанр. И вышел Щедрин, мне кажется, целиком и полностью из "Истории села Горюхина", из летописи сей, приобретенной автором за четверть овса и отличающейся глубокомысли- ем и велеречием необыкновенным. Если бы кто заказал мне попробовать написать о Щедрине, то я начал бы с покупки его книг в Мурманске. Потом съездил бы (обязательно трамваем и с двумя пересадками) к нему на кладбище. И подробно, минута за минутой, описал это трамвайное путешествие, стилизуя щедринские интонации и бес- пощадно воруя его собственные высказывания, но, как и всегда в таких случаях делаю, не заключал бы ворованные цитаты в кавычки. И назвал бы "Андроны едут..." Шопенгауэр видел источник юмора в конфликте возвышенного умонастрое- ния с чужеродным ему низменным миром. Кьеркегор связывал юмор с преодо- лением трагического и переходом личности от "этической" к "религиозной" стадии: юмор примиряет с болью, от которой на этической стадии пыталось абстрагироваться отчаяние. В эстетике Гегеля юмор связывается с заключительной стадией художест- венного развития (разложением последней, "романтической" формы ис- кусства). Салтыков-Щедрин - юморист высшего из высших классов, но ни под какое из этих умных и интересных высказываний не подверстывается, ибо до мозга костей русский, а высказывания эти - западные. Когда Фомич мил? Когда простыми словами тихо говорит о тех муках и жертвах, которые он пережил и перенес в блокаду и вообще на фронте и после фронта. О лилово-чернильных деснах от цинги в Ленинграде, выпавших зубах, замерзшем прямо на горшке-ведре его товарище по школе, о своем младшем брате, который воевал ровно один день на Курской дуге, был страшно ранен разрывной пулей сквозь брезентовый ремень в живот, перенес три ужасные операции, потом туберкулез позвоночника, потом восемь меся- цев гипса, потом три года в ремнях, и при этом "настрогал" трех ребяти- шек, и "вот женка-то намучилась". Все это Фомич говорит как полномочный представитель народа, который своим животом заслонил страну от врага и гибели, но никак не кичится. Он показывает на скрученном полотенце толщину и внешний вид шрамов брата, показывает, какие у него самого были ручки и ножки - как у дохлого цып- ленка, и т. д. И вдруг он проговаривается о каких-то странных деталях. Например: израненного братца каждые шесть месяцев таскали на перекомис- сию, но, вообще-то говоря, чего ему было со своим дырявым пузом ее бо- яться? Ан выясняется, что родители отдали доктору из комиссии "полбара- на", чтобы он не забрил братца обратно в армию. Так вот, откуда полбара- на в сорок третьем или сорок четвертом годах? Или проскальзывает, что братца отпаивали после госпиталя молоком, так как у родителей была коро- ва. И конец войны Фомич встретил на побывке дома с коровой. Вот оно как. НЕОБЫКНОВЕННАЯ АРКТИКА * 2 Три часа сорок пять минут ночи, и в нашей рубке раздается абсолютно натуральный, чуть сонный, но уже победительный, вызывающий кукарек пету- ха - полнейшая иллюзия предутренней деревни, и петух-передовик орет, а потом хлопает крыльями и сваливается с насеста. Это матрос первого класса Андрей Рублев приветствует близкий конец вахты - до сдачи пятнадцать минут. Одновременно крик петуха обозначает просьбу к вахтенному штурману стать на руль, а его, Андрея Рублева, от- пустить на парочку минут в низы будить смену. Хлопанье крыльев он имитирует не примитивным хлопаньем себя по бокам, например, а падение петуха с насеста не банальным притоптыванием сапога - нет! До такого примитивизма наш Рублев никогда не опускается. Все изображается только при помощи языка, губ, глотки и черт знает еще чего, но сам "петух" неподвижно застыл у рулевого устройства и глядит вперед, ни на секунду не ослабляя внимания и даже не смахивая пот со лба. - Вот зверь! - говорит Дмитрий Александрович не без восхищения, ста- новится сзади и левее "петуха" и с полминутки присматривается к пейзажу впереди по курсу с точки зрения рулевого, потом перенимает руль в свои руки. "Петух" радостно блеет веселенькой козочкой и сматывается с мостика. Конечно, таланты Рублева врожденные, но проявились они после того, как он некоторое время работал в зоопарке. Отпуск оказался чересчур длинным, деньги он промотал и вместе с дружком нанялся в зоопарк подра- ботать. Дружок - звериным поваром, а он - его помогалой. Оголодали ребя- та, вероятно, к этому моменту здорово. Потому что уже в первое утро зве- риный кок задумался: зачем это крокодилу надо кашу на молоке варить, кроме всякого мяса и рыбьего жира? Кто ему на воле кашу варит? Никто не варит! Ну, кто будет в Африке крокодилу этому кашу варить? Взяли сами и выпили молоко. В обед выясняется, что белым медведям положены кроме мяса и рыбы еще и яблоки с морковью. Полное хамство! Яблоки - белому медведю! Может, ему и ба-наны подавать? Сожрали по яблочку сами. К ужину отхватили от львиного рациона кусочек посочнее и соорудили нормальный шашлык. Короче говоря, во-первых, надо самому слышать, как Рублев возмущается всем этим звериным баловством; а во-вторых, через неделю дружочков отту- да, ясное дело, с позором выгнали. Но за эту неделю он и обнаружил в се- бе талант звериного имитатора. Так что наш Рублев вышел из зоосадной ис- тории чем-то даже обогащенный. А дружок его так потом хвастался перед соплавателями отпускным прошлым, что повел целую компанию в Калининграде в зоопарк, был под сильным газом и, перечисляя продукты из рациона белых медведей, положенные полярным существам в условиях жаркого или умеренно- го климата, свалился в бассейн к медведям. Медведи на него серьезного внимания не обратили, а в отделе кадров - обратили и прихлопнули визу намертво. Происшедшее Рублев объясняет так: - Когда мы львиные шашлыки жрали и нас зоотехник накрыл, мы как раз о происхождении человека спорили. Я утверждал, что мы от ленивых обезьян происходим, типа, например, бабуинов. Корешок уперся, как баран, и твер- дит, что, мол, от шимпанзе или макак. Вот и допрыгался... А старпом сегодня рассказал, как был на приемке судна в ФРГ, купил дешевое мужское белье. В гостинице обнаружил, что ему дали дорогой женс- кий комплект. Дойдя до этого места рассказа, он захихикал. - Чего хихикаете? - поинтересовался Саныч, сдавая ему вахту. - Приме- рили, что ли? Перед зеркалом? Здесь я тоже хихикнул, ибо представил фигуру нашего морского мерина, нашего плоскозадого Арнольда Тимофеевича в нежном и пенном женском доро- гом белье перед зеркалом в гостинице. - Зачем примерять? - изумился вопросу Саныча старпом. - Зачем мне та- кой пошлостью заниматься? Я тогда только подумал, как тот господин, ко- торому мой пакет выдали, жену обрадует. Разворачивает она пакет и... мои кальсоны! - Так ты не вернул белье? - спросил Саныч. Он очень редко говорит Ар- нольду Тимофеевичу "ты". - Дурака нашел! Господин пойдет в магазин, и ему все обратно восста- новят. Пускай капиталист страдает, - объяснил Арнольд Тимофеевич. Дмитрий Александрович умеет владеть собой. И процедил одно: - Капиталист у девчонки-продавщицы высчитает, которая напутала. Вам с обстановкой все ясно? Я вахту сдал, Виктор Викторович, разрешите вниз? - Да, пожалуйста. О, как громко и тоскливо кричат чайки, когда выслушаешь такую испо- ведь Арнольда Тимофеевича, и при этом еще застрянешь во льду, и на нес- колько минут затихнет двигатель, и ты выйдешь на крыло - в озноб, сты- лость и сырость. И сразу услышишь, как тоскливо они кричат... Чтобы не обижались моряки, уравновешу Спиро авторитетным литературным деятелем, с которым ездил в Польшу. Начнем с того, что я боялся повесить брюки рядом с его в двухместном купе. Почему я боялся? Я боялся, что мои брюки набьют его брюкам морду! Я-то могу держать себя в руках, думал я; на то я и человек, я даже с этим подонком разговариваю о поэзии, но у моих брюк такой выдержки нет! И они обязательно набьют морду его брюкам, и получится форменный скан- дал! Он вез из Москвы чемодан еды. Когда на второй день пять яиц протухли, то он долго ругал жену за то, что она плохо их сварила, а потом еще часа два мучился вопросом: выкинуть их в мусорную урну или немного подождать? После просмотра прелестного и игривого француз-ского фильма, когда мы вернулись в гостиницу, он все жаловался мне, что в левой ляжке у него "затвердение". После того как мы побывали в известном всему миру католическом собо- ре, он заметил, что собор отремонтирован хорошо, но ему не понравилось, что там много посетителей - и туристов, и прихожан. Я спросил, что луч- ше: ходить в пивную или в католический музей-храм? Он сказал, что полез- нее для нашего дела, чтобы ходили в пивную. Я не шутки сейчас шучу. Я правду говорю. В Кракове он питался московской колбасой. На какой-то станции в каком-то старинном городке поезд застрял неп- редвиденно, и поляки предложили нам поездку по интересным местам. И он побоялся оставить чемодан в купе - в закрытом купе, при наличии провод- ников и прочего. И решил оттащить на время поездки чемодан в камеру хра- нения. Замечательная получилась сцена. Кладовщик спрашивает у пана, во сколько тысяч тот оценивает вещи. Мой литературный брат: "Пять тысяч злотых!" Кладовщик, выписывая квитанцию: "Прошу, панове, тридцать зло- тых!" Это за хранение, как вы понимаете. Мой литературный брат схватил чемодан и поволок обратно в купе. Но прежде чем он его схватил и пово- лок, сцена была чисто клиническая: выпученные глаза, спазм, сердечный приступ и т. д. В конце поездки я обнаружил, что от ненависти к этому человеку и от необходимости при этом долгого на него глядения на хрусталиках моих глаз образовались мозоли - такие, как на его ногах... Остров Русский при низком солнце. Остров напоминал католическую монашенку - черное, белое, розовое и опять черное при отчаянном желании взбрыкнуть ногой. Почему вообще возможно писательство и актерство? А потому, что в каж- дом из нас есть все бывшие, сущие и будущие люди, со всеми чертами их характеров, только в разной степени их развития. РДО: "СЛЕДУЙТЕ СОВМЕСТНО ТОЧКУ ВСТРЕ-ЧИ Л/К 7500 13035 ГДЕ НЕ ВХОДЯ В СПЛОЧЕННЫЙ ЛЕД ЖДИТЕ УКАЗАНИЙ КМ АБРОСИМОВА ЗПТ ВОЗМОЖНО ПРИДЕТСЯ НЕС- КОЛЬКО ДНЕЛ ПОДОЖДАТЬ ПОЭТОМУ НЕ ОЧЕНЬ ТОРОПИТЕСЬ ЗПТ ДО ПРИХОДА УКАЗАН- НУЮ ТОЧКУ ВОЗМОЖНЫ ВСТРЕЧИ ОТДЕЛЬНЫХ ПОЛЕЙ ТЯЖЕЛОГО ЛЬДА БУДЬТЕ ОСТОРОЖ- НЫ". Кроме этой служебной пришла частная радиограмма в адрес Фомы Фомича. Радист принес ее, чтобы посоветоваться: отдавать или не отдавать капита- ну. "Дорогой любимый жду не дождусь встречи твоя Эльвира". Радист встревожен, ибо: 1) некогда у них плавала буфетчица Эльвира; 2) на борту ныне супруга Фомы Фомича. Фома Фомич вырос в моих глазах на целую голову, но что бы то ни было советовать я отказался, ибо не очень-то понял, почему именно меня радист выбрал в советчики. Адресат же чувствует себя безмятежно. Нынче ему очередной раз приснился сон про дочку, как она на трехко- лесном велосипеде едет в стену и кричит: "Куда я еду?!" И все крутит и крутит ножками и - бац! - в стену. И вот Фомичу во льдах хочется вдруг заорать: "Куда я еду?!" И он честно рассказывает про все это в кают-компании за ужином в тот момент, когда у всех разом и вдруг улучшилось настроение - солнце вышло после суток тумана и все и вокруг судна, и в кают-компании сверкает от солнеч- ного блеска. И вот Фомич рассказывает сон и хохочет при этом до слез в глазах - и очень симпатичен в этот редкий момент (РДО от Эльвиры радист ему не отдал, подозревая какой-то неуместный розыгрыш). Мы на меридиане реки Оленек (левее дельты Лены) и на параллели бухты Марии Прончищевой (где есть радиомаяк ныне). Солнце с северной стороны горизонта, низко, градусов пятнадцать; небо в зените безмятежное и голубое, ниже сплошное кольцо серости и мрачнос- ти, море - чистейший холодный ультрамарин, и в густой синеве клинья сверкающего хирургически-белого накрахмаленного льда. И мы идем полным ходом, огибая ледяные клинья, а далеко впереди пилит двенадцатиузловым ходом "Капитан Воронин" и говорит с нами с архан- гельским окающим спокоем. Где-то тут умер - в рейсе, на мостике - сам Владимир Иванович Воронин. И я вспоминаю его сына Пеку Воронина - однокашника по Военно-морскому подготовительному училищу, и других друзей-доброхотов, и вообще раннюю юность, и даже детство. Полярное солнце все-таки греет воротник казенной меховой капитанской куртки, подбородок то и дело ощущает тепло нагретого меха, и потому, ве- роятно, вспоминается детство. С довоенных времен у меня никогда больше не было пальто с меховым воротником, потому и ласковое тепло у подбород- ка так далеко возвращает в прошлое. Я завидую способности Фомича до пятидесяти пяти лет сохранять све- жесть страха. Он, например, радировал Шайхутдинову уже две РДО, где ка- нючит на неправильность ранней посылки в Арктику слабых судов нашего ти- па. Мы уже стрела в полете, никто наше движение остановить не может, и смысла в стенаниях Фомича никакого нет. Правда, если быть честным, мне тоже иногда кажется, что наша "опера- ция может оказаться опаснее болезни", как говорят хирурги. Очень уж трудно идем. Арктика ныне тяжелая - беременна льдами, как ля-гушка ик- рой. В 02.00 расстаемся с "Ворониным" и "Пономаре-вым" - они продолжают идти на юг, к Хатанге, а мы ложимся на восток вослед за "Комилесом". Льды идут за нами с левого борта, то исчезая, то вновь показываясь, как голодные волки за стадом карибу. И точат зубы, мерзавцы. В двадцати часах ждут нас уже дальневосточные ледоколы "Адмирал Макаров" и "Ермак". ...Когда ледяное поле тихо-мирно дрейфует в глубоком летаргическом сне и год, и два, а потом вдруг с полного хода наезжает на него груби- ян-ледокол, то льдины встают на попа с таким ошарашенным видом, что вспоминается картина великого Репина "Не ждали"... Сегодня ненароком сказал при Дмитрии Александровиче, что меня заинте- ресовала знаменитая их Сонька и что она как бы плывет с нами, потому что ее каждый и часто вспоминает (есть, например, подозрение, что РДО "Эльвиры" - ее работа). Мы редко стоим с Санычем на мостике рядом. Если во льду, то мы на разных крыльях, если вне льда, то у вахтенного штурмана хватает дел. А тут ему нечего было делать, и мы стояли рядом, и глядели на чаек, и следили за кромкой льда с левого борта, и, вероятно, он, как и я, думал о том, придется ли нашей вахте прихватить льдов или проскочим вахту чис- то. Полярные чайки знают, что черные огромные существа - корабли - полез- ные звери, потому что переворачивают льдины, а пока с перевернутой льди- ны стекает вода, из нее легко выхватывать рыбешку. И потому чайки летят и ждут не дождутся, когда мы пихнем очередную льдину. Перед посадкой на воду у полярных чаек ноги бол-таются совершенно разгильдяйски - как пустые кальсоны. Еще необходимо отметить, что поляр- ные чайки на воде отлично умеют давать задний ход. В этом они ближе к млекопитающим, нежели их южные собратья. И вот мы стояли рядом на левом крыле и смотрели на чаек, и я сказал про Соньку, назвав ее "Соня" - мне нравится это имя. Саныч помолчал до- вольно долго. Потом сказал: - Она плавала у меня на пассажире в семьдесят втором - совсем девчуш- кой была. Влюбился в нее. Тя-желый случай. Я старпом, я женат, жену люб- лю, и в нее тоже влюбился. Он сказал это просто - очевидно, уже перегорело у него. Или такое то- же случается: сильно битые люди замыкаются в мрак или так крепнут душой, что позволяют себе открываться бесстрашно и просто. - Ну что надо делать? Списывать надо - вот и все. Дураку ясно. А си- туация такая, что списывать - сильно ей повредить. Мы в каботаже работа- ли. И у нас девчонки как бы предвизирный период проходили - чистилище своего рода. Спишешь без причины - пришьют в кадрах ярлык нехороший... Рублев! Оставьте эту льдинку с правого борта! - Я и так ее с правого хотел оставлять! Рублев не был бы Рублевым, если бы не отбуркнулся. Он и сам все зна- ет! На Саныча его отбуркивания совершенно не действуют, а меня все-таки иногда раздражают. - И прицепиться не к чему, - продолжал Саныч о Соне. - Работала она хорошо, старалась. Кукольный театр организовала в самодеятельности. Бу- ратино играла. Думаю, хоть бы шторм к концу рейса ударил и чтобы она укачалась - причина будет. Нет, погоды нормальные... Рублев! Проходите все-таки подальше! Она маленькая, но мы же "полным" жарим! Рублев: - Я от вас, Дмитрий Аляксандрыч, аблаката най-му! - это он говорит голосом тети Ани. - Ты лучше немного зеброй поори, - советует Са-ныч. - Чтобы пар вы- пустить. - Не буду! - мрачно отказывается Рублев. - На-строения нет. Для зеб- ры. А "Комик" оборотов шесть прибавил. Чуть отставать начнем. - Будем добавлять? - для порядка спрашивает у меня Саныч. И он и я знаем, что Ушастик послушно скажет, что добавит, но черта с два свыше ста пятиде-сяти восьми оборотов добавит хоть половинку. - У кромки догоним, - говорю я. - А саксофоном когда она начала увле- каться - еще при вас, на пассажире? - спрашиваю про Соню. Мне интересно продолжить разговор о ней. - Какой саксофон? - А я на судно приехал, она с саксофоном у трапа сидела. - Может, спутали? У нее корнет-а-пистон. Дед у Котовского воевал. А Котовский музыку любил. И больше всего корнет-а-пистон. - Что это за штука? И впервые за разговор Саныч оживляется. До этого он говорил как-то равнодушно и пережито, как о постороннем и отброшенном. И по тому, как он говорит о корнет-а-пистоне, становится ясно: он про Соню знает все, что один человек может знать о другом, если он его любил или любит. - Небольшой металлический духовой инструмент. Короче трубы. Три вен- тиля-пистона. Партия к нему пишется в ключе соль. В строе "В" он звучит на большую секунду, в строе "А" - на малую терцию ниже писаных нот. Мо- жет все, что и кларнет. Тембр корнета мягче и слабее трубы. Он может применяться и в симфоническом оркестре. Там их обычно вводят два... По- жалуй, я все-таки позвоню в машину? Туманчиком попахивает, а " Комик" сильно наддал. - Попробуйте. - Сейчас сделаем деду реанимацию, - говорит он и уходит с крыла в рубку. А я смотрю на чаек, и почему-то опять крутится в голове Касабланка. Что за черт?! ...Так. Шли с Дакара домой... Цикады довели до ручки - налетела ог- ромная стая цикад, облепили пароход... Вдруг РДО: зайти в Касабланку и отдать изли-шек топлива "Пушкину". За ужином принесли эту ра-диограмму, когда мы обсуждали, поедая блинчики с мясом, варианты встречи Нового го- да - семидесятого года; решили как раз отойти в сторонку от

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору Rambler's Top100 Яндекс цитирования