н до сих пор там.
   - Билл!
   - Пока, дорогая!
   - До встречи.
   Киндерман положил трубку и встал. Аткинс изумленно уставился на него.
   - Этот карп тебя не касается, - буркнул  Киндерман.  -  И  вообще,  лучше
обрати свой пыл на наше  Датское  королевство,  где  что-то  неладно.  -  Он
подошел к двери. - У тебя  куча  работы,  так  что  займись-ка  делами.  Что
касается меня, то с двух до полчетвертого я в кинотеатре  ?Байограф?.  После
этого ищи меня либо в ресторанчике ?Клайд?, либо здесь же, в кабинете.  Если
к этому времени у ребят из лаборатории что-нибудь прояснится, дай мне  сразу
же знать. Усек? Немедленно  свяжись  со  мной  по  рации.  Ну,  до  свидания
высокородный лорд. Развлекайся и отдыхай на роскошной  яхточке.  Да  смотри,
чтобы она не дала течь.
   С этими словами  он  вышел  из  кабинета.  Аткинс  видел,  как  Киндерман
продирается сквозь толпу полицейских и отмахивается от них, словно от  нищих
на улицах Бомбея. Вот он пробрался к лестнице  и  скрылся  из  виду.  Аткинс
словно сразу же осиротел...
   Он поднялся со своего стула  и  приблизился  к  окну.  Сержант  любовался
белоснежными мраморными творениями рук человеческих.  Памятники  купались  в
солнечном сиянии. Аткинс прислушался к уличному гулу. На душе у  него  кошки
скребли. Будто какая-то недобрая  мгла  сгущалась  внутри  него,  и  он,  не
понимая ее истоков, тем не менее ощущал всю ее тяжесть. Что  же  это  такое?
Ведь и Киндерман чувствовал то же самое. И не мог объяснить.
   Аткинс попытался стряхнуть с себя наваждение. Он  верил  в  людей,  в  их
природу и  жалел  всех  подряд:  Внезапно  ощутив  надежду,  он  отвернулся,
наконец, от окна и пошел работать.

Глава вторая

   Джозеф Дайер, иезуит сорока пяти лет, был по происхождению ирландцем.  Он
преподавал Закон Божий в Джорджтаунском университете. В минувшее воскресенье
Дайер присутствовал на церковной службе, подкрепляя в душе веру и молясь  за
милосердие  ко  всему  человечеству.  После  мессы  он  посетил   иезуитское
кладбище, расположенное в низине на территории университета. Там он  положил
букетик цветов на могилу с надписью ?Дэмьен Каррас, Общество Иисуса?.  Затем
в университетской столовой плотно позавтракал, срубав такие порции,  которым
позавидовал бы и сам Гаргантюа: здесь были и блинчики, и свиные отбивные,  и
кукурузные лепешки, и сосиски, и, конечно же, яичница с беконом. В  утренней
трапезе принимал участие старинный приятель Джозефа, президент университета,
отец Райли.
   - Джо, как это все в тебя умещается? - удивлялся тот, наблюдая, как Дайер
громоздит из отбивных и блинов сэндвич невероятных размеров. Хрупкий, рыжий,
весь в веснушках, иезуит поднял на Райли свои наивные голубые глаза и ровным
голосом пояснил:
   - Усваивается, отец мой. - Он протянул руку к кувшину с молоком  и  налил
себе очередной стакан.
   Отец Райли только покачал головой и сделал микроскопический глоточек кофе
из своей крошечной  чашечки.  Президент  отвлекся  и  теперь  никак  не  мог
вспомнить, о чем  же  он  только  что  беседовал  с  Дайером.  Кажется,  они
обсуждали поэтов-священников.
   - У тебя на сегодня определенные планы, Джо? Или ты еще побудешь здесь?
   - А вы что, хотите продемонстрировать мне свою коллекцию галстуков, да?
   - Да, мне тут надо подготовить речь. Видимо, на следующей неделе придется
кое-где выступить, так вот я хочу показать ее тебе.
   Райли замолчал и, открыв рот, изумленно наблюдал, как  Дайер  выливает  в
свою тарелку целое озеро кленового сиропа.
   - Да, я тут буду часов до двух, а потом пойду в  кино  со  своим  другом,
лейтенантом Киндерманом. Вы его знаете.
   - А, этот полицейский с печальным, как у спаниеля, взглядом?
   Дайер кивнул, набивая рот блинчиками.
   - Занятный малый, - одобрил президент.
   - Ежегодно именно в этот день его одолевает хандра, поэтому я должен  его
приободрить. А он обожает ходить в кино.
   - Именно сегодня?
   Дайер кивнул, потому что рот его в этот момент был наполнен яичницей.
   Президент задумчиво отхлебнул еще один глоточек кофе.
   - А я совсем забыл.
   Дайер и Киндерман встретились у кинотеатра ?Байограф? на М-стрит. Они уже
просмотрели добрую половину фильма ?Мальтийский сокол?. Но удовольствие было
неожиданно прервано. Мужчина, сидевший рядом с Киндерманом, сделал несколько
замечаний по ходу фильма, оценивая его достоинства, и лейтенант с ним  сразу
же согласился. Затем незнакомец, уставившись на экран,  вдруг  положил  свою
ладонь на ляжку Киндермана.  Следователь  тут  же  вспылил:  повернувшись  к
извращенцу, он возмущенно зашептал: ?Боже ты мой, я не верю своим глазам?. И
одним движением надел тому наручники. Устроив в  зале  небольшую  возню,  он
выпроводил нарушителя в вестибюль и, вызвав патрульную машину, усадил в  нее
незадачливого любовника.
   - Припугните его слегка, а потом отпустите восвояси, - тихо  распорядился
Киндерман.
   Незнакомец высунул голову в окошко:
   - Я знаком с сенатором Клюреманом! - взвизгнул он.
   - Вот он расстроится-то, услышав о своем дружке в вечернем  телевизионном
выпуске, - отозвался следователь. И обратился к шоферу:
   - Давай, поехал!
   Патрульная машина тронулась. Вокруг уже  начали  скапливаться  любопытные
прохожие. Киндерман поискал  глазами  Дайера  и  увидел,  что  тот  пытается
протиснуться к выходу, но собравшаяся толпа не пускает его.  Дайер  тоскливо
озирался по сторонам и, приподняв лацканы пиджака, плотно сжимал  их,  пряча
белый иезуитский воротничок. Киндерман тут же подошел к Дайеру.
   - Ты чего тут колдуешь? Пытаешься основать тайный орден священников?
   - Я прикидываюсь невидимкой.
   - Плохо  тебе  это  удается,  -  чистосердечно  признался  Киндерман.  Он
протянул руку и пальцами коснулся Дайера. - Вот видишь, а это твоя рука.
   - Да, лейтенант, с тобой действительно не соскучишься.
   - Да ты сам смешной.
   - Я не шучу.
   -  Этот  придурок,  -  удрученно  заметил  Киндерман,  -   испортил   все
удовольствие от фильма.
   - Но ты же его видел, наверное, раз десять.
   - И еще  столько  же  посмотрю.  С  меня  не  убудет.  -  Киндерман  взял
священника под руку, и  они  зашагали  прочь.  -  Давай-ка  лучше  перекусим
где-нибудь - можно заглянуть  в  ?Могилку?,  или  ?Клайд?,  или  ?Скотт?,  -
настаивал следователь. - Мы бы с тобой поболтали, обсудили бы фильм, а то  и
покритиковали бы его.
   - Это полфильма-то?
   - Я прекрасно помню, что там дальше. ? Дайер неожиданно остановился.
   - Билл, ты плоховато выглядишь. У тебя какое-то сложное дело?
   - Да так, не очень.
   - Нет, ты просто подавлен, - не унимался Дайер.
   - Со мной все в порядке. А как у тебя?
   - И со мной все в порядке.
   - Лжешь.
   - Так же, как и ты, - согласился Дайер.
   - Вот это верно.
   Дайер озабоченно посмотрел на  следователя.  Его  друг  и  в  самом  деле
выглядел  изможденно.  Видимо,  в  городе  произошло  что-то  из  ряда   вон
выходящее.
   - Ты очень устал, - продолжал Дайер. - Почему бы  тебе  не  пойти  сейчас
домой и чуточку не вздремнуть?
   "Ну вот, не хватало, чтобы не я, а он заботился бы обо  мне?,  -  подумал
Киндерман, а вслух произнес:
   - Нет, домой мне никак нельзя. Там карп.
   - Ты, кажется, сказал ?карп??
   - Именно ?карп?, - подтвердил Киндерман.
   - Ну да, я и говорю ?карп?.
   Киндерман вплотную приблизился к Дайеру. Его физиономия оказалась всего в
дюйме от лица священника. Киндерман уставился на Дайера и, немного помолчав,
начал так:
   - Понимаешь, к нам в  гости  приехала  мать  моей  жены.  Та  самая,  что
считает, будто я связался с дурными людьми, и  вообще  я  напоминаю  ей  Аль
Капоне Она таскает дочке подарки - что-то вроде ?Кибуц  номер  пять?  -  это
самые  изысканные  и  неповторимые  израильские  духи.  Вплоть   до   своего
оригинального названия. Да и прочую ерунду. Зовут ее Ширли. Теперь, я думаю,
ты ее легко себе представишь. Ну и чудненько. Так вот, в ближайшее время она
собирается приготовить нам карпа. Это очень вкусная рыба. И я  нисколько  не
против. Но, так как считается, что  эта  рыбешка  не  вполне  чистая,  Ширли
купила ее живой и, не долго думая, выпустила в ванну, где  та  отмокает  вот
уже третьи сутки. Мы сейчас с тобой разговариваем, а она плавает себе в моей
ванне. Туда-сюда. Туда-сюда. И изгоняет из себя яды. А я ее ненавижу. Да вот
еще что, отец Джо, вы ведь стоите  вплотную  ко  мне,  верно?  И,  наверное,
заметили, что я несколько дней не мылся. Три дня, если быть  точным.  И  все
из-за этого карпа. Поэтому я теперь ни за что не пойду  домой,  пока  он  не
заснет. Если я увижу, что он там опять плещется, я  не  выдержу  и  прикончу
его.
   Дайер не смог удержаться от смеха, слушая этот рассказ.
   "Лучше. Уже лучше?, - подумал Киндерман, а вслух произнес:
   - Ну, давай решай, куда мы завалимся: в ?Клайд?, ?Скотт? или в ?Могилку?.
   - Ну уж нет, давай лучше в ресторанчик к Билли Мартину.
   - Только не надо ничего усложнять.  Я  уже  заказал  столик  на  двоих  в
?Клайде?.
   - Пусть будет ?Клайд?.
   - Ты знаешь, я почему-то так и подумал, что ты выберешь именно ?Клайд?.
   - Я и выбрал.
   Они ускорили шаг, стараясь не вспоминать о той страшной ночи.

***

   Аткинс сидел за своим столом и  беспомощно  хлопал  ресницами.  Он  решил
было, что не совсем понял сказанное или же сам что-то неверно сформулировал,
давая задание в лабораторию. Сержант попросил еще раз  повторить  результаты
исследований. С замирающим от волнения  сердцем  он  вцепился  в  телефонную
трубку. И снова услышал те же слова.
   - Да, понимаю... Да, спасибо, - еле слышно пробормотал Аткинс. -  Большое
спасибо.
   Он повесил трубку. В своем крохотном кабинетике без окон Аткинс отчетливо
слышал собственное дыхание. Отодвинув настольную лампу, яркий  свет  которой
раздражал глаза, сержант скользнул взглядом по своей руке. Ногти  и  кончики
пальцев побелели. Аткинса охватил Ужас.

***

   Киндерман расчистил пространство на столе для жареного картофеля, который
им только что принесла очаровательная темноволосая официантка.
   - О, благодарю вас. - Она поставила тарелку на освободившееся  место  как
раз между Киндерманом и Дайером. - Три кусочка хватит?
   - Да мне и двух вполне достаточно.
   - Еще кофе?
   - Нет, не надо, мисс, спасибо. - Следователь  взглянул  на  Дайера.  -  А
тебе? Как насчет седьмой порции?
   - Нет, спасибо, - отказался тот,  опустив  вилку  рядом  с  тарелкой,  на
которой  высился  гигантский  кусище  омлета  под  кокосовым  соусом.  Дайер
потянулся к пачке сигарет, лежащих здесь же, на бело-голубой скатерти.
   - Сейчас я принесу вам помидоры, - пообещала официантка. И,  улыбнувшись,
направилась в кухню. Киндерман посмотрел на тарелку Дайера.
   - Ты не ешь, почему? Тебе что, плохо?
   - Это блюдо слишком острое, - констатировал священник.
   - Слишком острое? А мне  показалось,  что  ты  макал  сладкое  печенье  в
горчицу. Видимо, ты плохо  себе  представляешь,  что  такое  на  самом  деле
?острое  и  неудобоваримое  блюдо?.  -  Лейтенант  отковырял  своей   вилкой
небольшой кусочек омлета. Попробовав его, он отложил вилку.  -  Да,  похоже,
именно такое блюдо ты и заказал.
   - Возвратимся к нашему фильму, - переменил  тему  Дайер,  выпуская  клубы
голубоватого сигаретного дыма.
   - Он входит в десятку моих самых любимых фильмов, - заявил Киндерман. - А
какие ваши любимые, святой отец? Может, назовешь хотя бы пяток?
   - Мои уста скреплены обетом молчания.
   - Однако ты позволяешь  себе  исключения.  -  Киндерман  посолил  жареный
картофель. Дайер скромно пожал плечами:
   - Пять - это слишком много.  Да  и  чей  могучий  интеллект  в  состоянии
перечислить аж пять наименований?
   - Аткинса, - не задумываясь, ответил Киндерман. - Он  может  назвать  все
подряд: фильмы, бальные танцы, да что угодно. Спроси его об еретиках,  и  он
тут же назовет тебе десяток в том порядке, в каком они ему больше  нравятся.
Аткинс - человек, который принимает молниеносные, может быть, даже  чересчур
поспешные решения. Однако это не страшно,  ибо  у  него  есть  вкус  и,  как
правило, он не ошибается.
   - Да неужели? И какие же у него любимые фильмы?
   - Первые пять?
   ( Первые пять.
   - ?Касабланка?.
   - Ну, а остальные четыре?
   - Опять же ?Касабланка?. Он просто с ума сходит по этой ленте.
   Иезуит кивнул.
   - Вот тут некоторые кивают, - угрюмо пробурчал Киндерман. - ?Бог есть  не
что иное, как теннисный тапочек?, - заявляет еретик, а Торквемада кивает и с
непроницаемой физиономией резюмирует: ?Стража, отпустите его. Надо выслушать
и другую сторону. Им обоим есть что сказать?. В  самом  деле,  святой  отец,
нельзя же так поспешно обо всем судить. А происходит это, вероятно,  оттого,
что в твоей голове не смолкает пение и звенят гитары.
   - Так ты хочешь узнать название моего любимого фильма?'
   - И, пожалуйста, побыстрее, мой друг, - улыбнулся Киндерман. - А то моего
звонка ждут не дождутся некоторые коронованные особы.
   - Картина называется ?Жизнь прекрасна?, -  признался  Дайер.  -  Ну  что,
теперь ты счастлив?
   - О, выбор великолепный, - просиял Киндерман.
   - Честно говоря, я смотрел этот фильм раз двадцать. -  Улыбка  озарила  и
веснушчатое лицо Дайера.
   - Ну, с тебя не убудет.
   - Мне действительно очень нравится этот фильм.
   - Да-да, он чистый и добрый. Он наполняет сердце какой-то невинностью.
   - Сдается мне, ты то же самое говорил и о картине ?Возвращение  на  круги
своя?.
   Даже не упоминай при мне этот кошмарный фильм, -  прорычал  Киндерман.  -
Аткинс называет его ?Бесконечное путешествие внутри козла?.
   Подошла официантка и принесла тарелочку с нарезанными помидорами.
   (Ваш заказ, сэр.
   - Спасибо, - поблагодарил следователь. Девушка  взглянула  на  нетронутый
омлет, стоявший перед Дайером.
   - Вам не нравится? Что-то не так?
   - Нет-нет, он просто решил пока отдохнуть, - возразил Дайер.
   Официантка засмеялась.
   - Может, вам еще что-нибудь принести?
   - Нет, спасибо. Похоже, я не очень голоден. Девушка взглядом  указала  на
омлет.
   - Мне убрать его?
   Священник кивнул, и она унесла тарелку.
   - Пожуй чего-нибудь, Ганди, - предложил Киндерман и пододвинул поближе  к
Дайеру тарелку с жареной картошкой. Не обратив на  нее  внимания,  священник
спросил:
   - А как поживает Аткинс? Я его не видел аж с Рождественской мессы.
   - Чувствует себя превосходно. В июне у него свадьба.
   Дайер просветлел.
   - Здорово.
   - Сержант женится  на  подружке  детства.  Два  очаровательных  существа,
прогуливающихся по лесам и весям.
   - А где будут отмечать?
   - В грузовике. Они экономят деньги на мебель. Невеста работает  кассиршей
в супермаркете, благослови ее, Господи. Аткинс же, как всегда, днем помогает
мне, а по ночам грабит магазины ?Сэвен-элевен?. К сожалению, государственным
служащим разрешается работать по совместительству сразу  в  двух  местах.  А
может быть, я слишком придираюсь к нему?  Святой  отец,  с  нетерпением  жду
вашего духовного совета.
   - Но мне кажется, в таких лавочках не бывает много наличности.
   - Да, кстати, а как твоя матушка? ? Дайер потушил  сигарету  и,  замерев,
посмотрел на Киндермана странным и долгим взглядом.
   - Билл, она же умерла.
   Лейтенант ошарашенно уставился на священника.
   - Она умерла вот уже полтора года назад.  По-моему,  я  говорил  тебе  об
этом. Киндерман покачал головой.
   - Нет, я не знал.
   - Билл, я тебе говорил.
   - Мне так жаль ее.
   - А мне нет. Ей было девяносто три года, она постоянно страдала от  боли,
и смерть явилась для нее избавлением. - Из бара донеслась  музыка,  и  Дайер
взглянул в ту  сторону,  где  стоял  автоматический  проигрыватель.  Там  за
столиком  сидели  несколько  студентов,   потягивающих   пиво   из   больших
керамических кружек. - Кроме того, несколько раз срабатывала ложная  тревога
-  раз  пять  или  шесть,  -  продолжал  священник,  снова  повернувшись   к
Киндерману. - Мне звонили то брат, то сестра, сообщая, что мать при  смерти,
и я тут же мчался к ним. Но в последний раз смерть, наконец,  сжалилась  над
ней.
   - Я тебя понимаю. Наверное, это ужасно.
   - Нет. Вовсе нет, скорее даже наоборот. Когда я в  тот  раз  добрался  до
них, мне сообщили, что она уже умерла. Там находились  мой  брат,  сестра  и
врач. Я вошел в спальню к матери и прочитал молитву. А когда закончил,  мать
вдруг открыла глаза и уставилась на меня. Я чуть было не лишился дара  речи.
А она заговорила: ?Джо,  это  было  прекрасно,  такая  чудесная  молитва.  А
теперь, сынок, налей-ка мне что-нибудь выпить?. Понимаешь, Билл, я сразу  же
опрометью бросился вниз по лестнице на кухню,  так  я  был  поражен.  Там  я
наполнил стакан виски, бросил в него льда,  принес  ей  это  наверх,  и  она
залпом осушила весь бокал. Потом я взял его у нее из рук,  а  она,  взглянув
мне прямо в глаза, сказала: ?Джо, сынок, по-моему, раньше я  тебе  этого  не
говорила, но ты - замечательный человек?. И после этого она умерла.  Но  что
меня действительно потрясло, - тут Дайер на мгновение замолчал, разглядев  в
глазах Киндермана слезы. - Слушай, если ты тут собрался порыдать,  я  сейчас
уйду. Киндерман смахнул слезы костяшками пальцев. -- Прости меня.  Я  просто
подумал: какая жалость, что матери почти всегда ошибаются, - пробубнил он. -
Ну, продолжай.
   Дайер придвинулся ближе.
   - Я до сих пор не могу забыть... Больше всего меня поразило  в  тот  день
то, что... Так вот. Передо мной на смертном одре лежала  девяностотрехлетняя
старушка, выжившая из ума, полуслепая и почти глухая, и тело ее походило  на
старую, мятую  тряпицу,  но  когда  она  со  мной  заговорила,  Билл,  когда
заговорила... я  понял,  что  она  целиком  до  мозга  костей,  ВСЯ,  словно
вернулась ко мне.
   Киндерман кивнул и бросил  взгляд  на  свои  руки,  сложенные  на  столе.
Мрачный и непрошенный образ Кинтри, распятого на веслах, как пуля прострелил
его мозг.
   Дайер накрыл своей ладонью руку лейтенанта.
   - Эй, не грусти, - подбодрил он его. -  Все  в  порядке.  Сейчас  ей  уже
хорошо.
   - Мне только кажется, что мир  -  это  какая-то  жертва  самоубийства,  -
угрюмо возразил Киндерман. -  Неужели  именно  Бог  изобрел  такую  страшную
штуку, как смерть? Говоря попросту, это никчемная Его затея паршивая, святой
отец. И похоже, далеко не самая лучшая Его выдумка.
   - Не мели чушь. Ты бы и сам не рискнул жить вечно, - отрезал Дайер.
   - Очень даже рискнул бы.
   - Тебе бы надоело, - не унимался священник.
   - У меня куча интересных увлечений. Иезуит рассмеялся.
   Воспрянув духом, следователь продолжал развивать свою теорию:
   - Я размышляю о проблеме зла.
   - Ах, об этом...
   - О, это надо запомнить. Очень ценное замечание. Вот, к примеру, в газете
пишут: ?Землетрясение в Индии, погибли тысячи людей?. А я  пробегаю  глазами
заголовки и невзначай бросаю: ?Ах, об этом...? Святой Фрэнсис ведет беседы с
птицами, а в то же время на Земле  свирепствует  рак,  рождаются  уроды,  не
говоря уже о  бесчисленных  болезнях  желудка  и  прочих  неполадках  нашего
организма, о которых некоторые эстеты даже и слышать не  хотят.  Неужели  же
наш добрый, полный сострадания Бог может допускать подобные беспорядки?  Тот
самый всемогущий Господь Бог, который блаженно витает  где-то  в  заоблачных
высях, а в это время наши любимые умирают в мучениях. А обращался ваш Бог по
этому вопросу к Пятой поправке?
   ( Но зачем предоставлять мафии благоприятные шансы?
   - Истинная правда, святой отец. Так  когда  вы  собираетесь  начать  свою
проповедь? Очень хочется послушать. У тебя  просто  потрясающая  способность
проникать в самую суть.
   - Билл, дело в том, что  как  раз  в  эпицентре  всего  этого  кошмара  и
находится создание, называемое человеком, и оно способно ВИДЕТЬ этот кошмар.
Поэтому,  что  значат  для  нас  такие  понятия,  как  ?злой?,   ?жестокий?,
?несправедливый?? Ты же не скажешь, будто прямая слегка изгибается, ес