равился
наверх за хозяином кафе. Киндерман снова повернулся к Амфортасу:
   - А вам не кажется, будто все, что мы называем ?душой?, на самом  деле  -
не более, чем процессы, протекающие в нейронах?
   Амфортас посмотрел на часы.
   - Я вспомнил кое-что, - повторил он. - Мне надо идти.
   Киндерман удивленно взглянул на него. ?Может быть, я схожу с ума? Ведь он
уже говорил это?. - На чем вы остановились? - произнес он вслух.
   - Простите, не понял, - замялся Амфортас.
   - Ну, неважно. Послушайте, побудьте со мной еще чуточку. У меня  пока  не
все. Меня тут мучают разные сомнения. Вы не задержитесь  на  минутку?  Кроме
того, невежливо прямо так уходить из-за стола. Я еще  не  допил  чай.  Разве
цивилизованные люди так поступают? Даже всякие там знахари  и  шарлатаны  не
вытворяют таких штук. Вот они сидели бы себе спокойненько и  наматывали  все
на ус, а старый глупый толстяк пусть распинается о чем  угодно.  Вот  это  и
называется ?правилами хорошего  тона?.  Я  не  слишком  отвлекся?  Отвечайте
прямо. Мне тут все пеняют, будто я неясно выражаюсь, хожу вокруг да около, и
я должен рассеять эти утверждения. Неужели это и в самом  деле  так?  Только
честно.
   Амфортас вздохнул, и что-то похожее  на  удовлетворение  проскользнуло  в
глубине его глаз.
   - Так чем же я все-таки могу вам помочь, лейтенант? - спросил он.
   - Это все та же проблема мозга и ума, - объявил Киндерман. - Уже  столько
лет подряд я мечтаю проконсультироваться у хорошего  невропатолога,  но,  вы
понимаете, я очень стесняюсь незнакомых людей. А вот  теперь  меня  свели  с
вами. И я счастлив, что мне представляется такой случай. Так вот, разъясните
мне, неужели все чувства и мысли человека на самом деле являются  процессами
в нейронах мозга?
   - Вы хотите сказать, будто это то же самое, что в нейроны?
   - Да.
   - А что вы сами думаете по этому поводу? - поинтересовался Амфортас.
   Киндерман задумался и, приняв серьезный вид, кивнул:
   - Я думаю, что это одно и то же, - важно изрек он.
   - А почему?
   - А почему  бы  нет?  -  парировал  следователь.  -  Кому  это  приспичит
продираться в таких дебрях, как душа,  если  мозг  функционирует  достаточно
ясно, чтобы все объяснить. Я прав?
   Амфортас слегка подался вперед. Видимо,  эти  слова  тронули  его,  и  он
заговорил уже более мягко:
   - Предположим, что вы любуетесь небом, - с жаром начал он. -  Перед  вами
огромное однородное пространство. Это примерно то же,  что  и  электрические
разряды между клетками мозга. Вот вы видите грейпфрут. В  вашем  чувственном
восприятии появляется образ округлого предмета. Но проекция этого грейпфрута
в вашей затылочной доле мозга вовсе  не  круглая.  Она  более  смахивает  на
эллипс. Так как же тогда эти вещи могут  быть  одним  и  тем  же?  Когда  вы
думаете о Вселенной, неужели вы в состоянии разместить  ее  в  своем  мозгу?
Или, скажем, предметы, находящиеся в этом кафе. Они имеют иную форму, нежели
клетки вашего мозга. Так что же, неужели они  становятся  таковыми  в  вашем
мозгу? Есть и другие загадки, над которыми стоит поразмышлять. Одна из них -
избирательная способность мозга. Каждую секунду на вас обрушиваются сотни, а
может быть, тысячи чувственных впечатлений, но вы фильтруете их и  выбираете
именно те, которые необходимы в данный момент. Так вот, все эти бесчисленные
решения принимаются даже не за секунду, а за долю секунды. Кто же  принимает
решение, что именно отбросить, а что - оставить? И вот еще  что,  лейтенант:
мозг шизофреника структурно находится в более выгодном положении,  чем  мозг
человека, не страдающего психическими заболеваниями.  Между  прочим,  многие
люди, после  того,  как  у  них  удаляют  большую  часть  мозга,  все  равно
продолжают вести себя адекватно.
   - А что вы скажете о том ученом с электродами, - заявил Киндерман.  -  Он
дотрагивался до некоторых участков, и человек либо слышал голос из  далекого
прошлого, либо испытывал определенные эмоции.
   - Знаю. Это Уилдер Пенфилд, - отозвался невропатолог. - Но  испытуемые  в
один голос утверждали, будто все  эти  ощущения  шли  не  от  них  самих,  а
откуда-то извне. Это было им НАВЯЗАНО.
   - Весьма странно слышать такое от представителя ученых кругов, -  вставил
следователь.
   - Уилдер Пенфилд также же считает, что мозг и ум ? это одно и то же.  Так
же, как и сэр Джон Экклес, английский физиолог, который получил  Нобелевскую
премию за свои исследования мозга.
   Киндерман удивленно вскинул брови:
   - В самом деле?
   - Да. Если бы ум и мозг были идентичны, то  мозг  обладал  бы  некоторыми
штучками,  совсем  не  обязательными  для  существования   тела.   Например,
удивление или осознание самого себя. Некоторые ученые идут даже дальше,  они
считают,  что  человеческое  сознание  сконцентрировано  не  в  мозгу.  Есть
некоторые теории, предполагающие, будто человеческое тело, включая  и  мозг,
внешний мир, все это пространственно, а также расположено внутри сознания. И
последнее, лейтенант. Хочу предложить вам веселый куплет.
   - Я обожаю веселые куплеты.
   - Я тоже, но этот мне, пожалуй, особенно нравится:
   Когда бы вес мозга
   Был весом ума -
   Любой бегемот
   Стал мудрен бы Ферма.
   С этими словами невропатолог нагнулся над тарелкой и  начал  стремительно
уплетать лапшу.
   Краешком глаза Киндерман заметил, как к их столику приближается Маккуи.
   - Это именно то, что я думаю, - заявил лейтенант Амфортасу.
   - Что? - не понял врач, замерев с ложкой у рта и удивленно уставившись на
собеседника.
   - Я решил ненадолго стать адвокатом дьявола. Я вполне согласен, ум -  это
не мозг. Я абсолютно уверен.
   - Вы очень странный человек, - признался Амфортас.
   - Да, вы мне уже об этом говорили.
   - Вы хотели видеть меня,  лейтенант?  Киндерман  поднял  глаза  и  увидел
Маккуи. Тот, как всегда, был в пенсне,  неизменном  темно-синем  блейзере  и
серых фланелевых брюках. Он смахивал на прилежного ученика.
   - Ричард Маккуи, а это  доктор  Амфортас,  -  представил  их  друг  другу
Киндерман. Маккуи сразу же протянул руку и поздоровался с доктором.
   - Очень рад познакомиться, - заулыбался он.
   - Я тоже.
   Маккуи повернулся к следователю.
   - Так я вас слушаю. - Он демонстративно посмотрел на часы.
   - Все дело в чае, - объяснил Киндерман.
   - В чае?
   - Какой сорт вы завариваете на этой неделе?
   - ?Липтон?. Как, впрочем, и всегда.
   - По-моему, у него несколько другой вкус.
   - Вы меня для этого пригласили сюда?
   - О, я мог бы потрепаться о любых пустяках, но я ведь знаю, что вы  очень
занятый человек. И поэтому не смею вас задерживать.
   Маккуи холодно окинул взглядом столик.
   - И что же вы заказали?
   -  Вот.  Все  перед  вами,  -  сообщил  следователь.  Во  взгляде  Маккуи
проскользнуло безразличие.
   - Но это же столик на шестерых.
   - А мы как раз уходим.
   Маккуи ничего не ответил. Он просто повернулся и удалился.
   Киндерман посмотрел на Амфортаса. Тот доедал суп.
   - Ну вот и хорошо, - обрадовался  лейтенант.  -  Ваша  матушка  останется
очень довольна.
   - У вас еще есть ко мне вопросы? - осведомился доктор и потрогал чашку  с
кофе. Та уже остыла.
   - Сукцинилхолинхлорид, - выговорил Киндерман.  -  Вы  его  используете  в
больнице?
   - Да. То есть, не я лично, разумеется.  Его  применяют  в  электрошоковой
терапии. А почему вас это интересует?
   - Если бы кто-то в больнице захотел украсть его, он смог бы это сделать?
   - Да.
   - Каким образом?
   - Он мог бы стащить его с тележки, на которой развозят лекарства,  в  тот
момент, когда этого никто не видит. А почему вы спрашиваете?
   Но Киндерман снова уклонился от ответа.
   ( А посторонний человек мог бы это сделать?
   ( Ну, если он уверен в том, что именно ему нужно. И еще надо точно  знать
расписание, когда и куда доставляют лекарства.
   - Вам приходилось работать в психиатрическом отделении?
   - Случалось. Вы для этого меня сюда  пригласили,  лейтенант?  -  Амфортас
сверлил Киндермана взглядом.
   - Нет, не для этого, - успокоил его Киндерман. - Честно. Бог не даст  мне
соврать. Но раз мы все равно уже здесь... - Он замолчал на некоторое  время,
а потом продолжил:
   - Понимаете, ведь если бы я  задал  такой  вопрос  в  больнице,  мне  бы,
разумеется, ответили, что это сделать невозможно. Вы меня понимаете?  А  так
как мы с вами успели немного подружиться,  я  понял,  что  вы  ответите  мне
правду.
   - Спасибо вам, лейтенант. Вы очень милый и симпатичный человек.
   Киндерман почувствовал, что Амфортас словно теплеет изнутри.  Он  тут  же
подхватил:
   - В той же манере и я хотел бы высказаться о вас. - Киндерман  улыбнулся.
- Вы помните выражение ?в той же  манере??  Мне  оно  очень  понравилось.  В
фильме ?А вот и мистер Джордан? Джо Пендлтон так и сыплет им.
   - Да, я помню.
   - И вам нравится этот фильм?
   - Да.
   - Мне тоже. Должен признаться, что  люблю  такие  фильмы.  Ведь  подобная
доброта и невинность в наши дни - вещи довольно  редкие.  Что  за  жизнь!  -
вздохнул Киндерман.
   -  Она  всего  лишь  подготовка  к  смерти.  И  снова   Амфортас   удивил
следователя. Он уже понимал, что Амфортас - чрезвычайно умный человек.
   - В самом деле, - согласился  Киндерман.  -  Как-нибудь  нам  надо  будет
встретиться еще разок и обсудить эту проблему. - Следователь снова  заглянул
в глаза собеседнику и заметил в них еле уловимые искорки. ? Что это? Что?  -
Вы уже допили свой кофе? - забеспокоился он.
   - Да.
   - Я задержусь и оплачу счет. Вы были так добры и потратили на  меня  уйму
времени. Я-то знаю, что вы очень заняты сейчас.  -  Киндерман  протянул  ему
руку, и Амфортас крепко пожал ее, а потом встал и уже собрался было уйти, но
замешкался и, глядя на Киндермана, тихо спросил:
   - Я хотел узнать  насчет  сукцинилхолина.  Это  ведь  имеет  отношение  к
убийству. Я прав?
   - Да, это действительно так.
   Амфортас кивнул и вышел из кафе. Киндерман еще какое-то  время  наблюдал,
как он пробирается  между  столиками.  Но  вот  Амфортас  скрылся  из  виду.
Лейтенант вздохнул, подозвал официанта и расплатился. Затем он  поднялся  по
лестнице  туда,  где  находился  кабинет  Маккуи.   Директор   беседовал   с
бухгалтером. Заметив Киндермана, он слегка опешил,  но  выражение  его  глаз
скрыло пенсне.
   - Наверное, вы хотите спросить меня про кетчуп? - ровным голосом  съязвил
Маккуи.
   Киндерман только молча поманил его пальцем, и  Маккуи  тотчас  подошел  к
нему.
   - Вы помните того человека, с которым я  сидел  за  столиком?  -  спросил
следователь. - Вы запомнили его лицо?
   - Довольно симпатичный джентльмен.
   - Вы его раньше нигде не видели?
   - Не могу точно сказать. За год в своих магазинах и кафе  я  вижу  тысячи
людей.
   - А не был ли он вчера на исповеди?
   - Что?
   - Вы его видели?
   - Не уверен.
   - Подумайте.
   Маккуи  замолчал.  Однако  спустя  пару  секунд  закусил  нижнюю  губу  и
отрицательно замотал головой.
   - Понимаете, когда стоишь в очереди на исповедь, стараешься  не  смотреть
на людей. Почти всегда прихожане стоят или сидят, опустив  глаза,  и  каждый
вспоминает свои грехи. Даже если я и видел его, то вряд ли теперь вспомню, -
объяснил Маккуи.
   - Но человека в кофте с капюшоном вы видели.  ?  Да.  Только  я  не  могу
сказать, был ли это тот же джентльмен.
   - А можете ли вы с уверенностью сказать, что это
   Были два разных человека?
   - Нет. Но это тоже не точно.
   - Понятно.
   - Видите ли, я очень сомневаюсь.
   Киндерман оставил Маккуи в размышлениях, а сам отправился в больницу. Там
он сразу же заглянул в книжный киоск и тщательно осмотрел  полки.  Обнаружив
роман ?Угрызения совести?, Киндерман покачал головой и  взял  книгу.  Наугад
открыв ее, он прочитал несколько  строчек.  ?Да,  такое  он  одолеет  в  два
счета?, - решил Киндерман и стал  подыскивать  еще  одну  книжонку,  которая
помогла бы его другу-иезуиту скоротать время в больнице. В конце  концов  он
выбрал роман из рыцарских времен.
   Киндерман подошел к кассе. Продавщица взглянула на обложки и засияла:
   - Я уверена, ей это очень понравится.
   - Не сомневаюсь.
   И тут ему вздумалось купить какой-нибудь забавный брелок  для  Дайера.  В
кассе было полно  всяческих  безделушек.  Неожиданно  его  внимание  привлек
большой пакет, и Киндерман, не мигая, уставился на него.
   - Еще что-нибудь? - спросила девушка. Но Киндерман уже ничего не  слышал.
Он медленно поднял пакет. Внутри находились  розовые  заколки  для  волос  с
надписью: ?Большие Виргинские водопады?.

Глава восьмая

   Психиатрическое  отделение  Джорджтаунской   больницы   соседствовало   с
отделением невропатологии. Оно разделялось на две основные секции. В  первой
находились палаты  для  буйных.  Здесь  содержались  пациенты,  подверженные
припадкам насилия. Параноики и активные кататоники. В лабиринте коридоров  и
палат затерялась  парочка  комнат,  обитых  войлоком.  Уж  что-что,  а  меры
безопасности здесь соблюдались свято.  В  другой  секции  располагались  так
называемые ?общие палаты?.
   Больные здесь не представляли опасности для  окружающих.  Большинство  из
них - люди преклонного возраста  -  попадали  сюда  по  причине  старческого
слабоумия. В этих же  палатах  коротали  свои  дни  и  пациенты,  страдающие
шизофренией или депрессией, алкоголики или несчастные,  перенесшие  паралич.
Кроме того, среди обитателей ?общих палат?  имелись  и  несколько  пассивных
кататоников. Замкнувшись в  себе,  они  день  за  днем  проводили  в  полной
неподвижности с застывшими  и  странными  выражениями  лиц.  Случалось,  они
вступали в разговор, являя при этом пример чрезвычайной  исполнительности  и
скрупулезно следуя всем распоряжениям. В этих палатах не принималось никаких
особых  мер  предосторожности.   Пациентам   разрешалось   на   денек-другой
отлучаться из больницы. Пропуск им мог выписать кто угодно: от врача  вплоть
до подсобного рабочего.
   - Кто выписывал ей пропуск? - осведомился Киндерман.
   - Медсестра по фамилии Аллертон. Кстати, она как раз  сегодня  дежурит  и
явится сюда с минуты на минуту, - сообщил Темпл.
   Они сидели в его небольшом уютном кабинетике рядом  с  дежурной  стойкой.
Киндерман разглядывал висевшие на стенах грамоты, дипломы и  фотографии.  На
двух снимках красовался Темпл, на вид лет  двадцати,  в  боксерской  стойке,
облаченный в спортивную форму университета.  Взгляд  его  был  свирепым.  На
других снимках Темпл обнимал какую-нибудь очередную кралю и широко  улыбался
в объектив. На столе лежал сувенир - маленький Экскалибур. На подставке была
выгравирована надпись: ?использовать в экстренных случаях?. К боковой  тумбе
стола кнопками был пришпилен лозунг: ?Алкоголик  -  это  тот,  кто  выпивает
больше  доктора?.  Разбросанные  на  столе  бумаги  были  обильно   посыпаны
сигаретным пеплом. Киндерман повернулся к Темплу, стараясь избегать взглядом
его расстегнутой ширинки.
   - Я не могу поверить, - произнес следователь, - что эту женщину выпустили
без сопровождения.
   Пожилую  женщину  с  пристани  удалось,  наконец,   опознать.   Киндерман
показывал ее фотографию  на  всех  дежурных  постах  больницы.  В  отделении
психиатрии ее и опознали. Больной оказалась Мартина  Отси  Ласло.  В  ?общую
палату? ее перевели из окружной больницы, где она пробыла  сорок  один  год.
Болезнь Мартины классифицировали как  кататоническую  форму  слабоумия.  Оно
началось у нее еще в юности. Этот диагноз оставался неизменным и  поныне,  с
того  самого  момента,  как  Ласло  перевели  в  открывшуюся  в  1970   году
Джорджтаунскую больницу.
   - Да, я просматривал ее историю болезни, - согласился Темпл,  -  и  сразу
понял, что там какая-то ерунда. Чего-то там явно не хватает. - Он прикурил и
небрежно швырнул спичку в пепельницу, но  промахнулся,  и  спичка  упала  на
раскрытую историю болезни. Темпл мрачно проводил спичку взглядом.
   - Черт их знает, чем  они  там  занимаются.  Она  проторчала  в  окружной
больнице целую вечность, так что никто и не  помнит,  с  чего  у  нее  крыша
поехала. Ранние записи они куда-то засунули. А эти более чем странные пассы,
которые она вытворяет руками, вот такие, - воскликнул  Темпл  и  хотел  было
продемонстрировать их следователю, но тот оборвал его:
   - Да, я видел, - спокойно произнес Киндерман.
   - Правда?
   - Она сейчас у нас в полиции.
   - Я счастлив за нее.
   Киндерман почувствовал неприязнь к врачу.
   - Что означают эти движения? - поинтересовался он.
   Вспыхнувшая над дверью лампочка прервала разговор.
   -  Войдите!  -  крикнул  Темпл.  Порог  кабинета   переступила   молодая,
привлекательная медсестра.
   - Да, доктор?
   Врач взглянул на медсестру.
   - Мисс Аллертон, вы выписывали пропуск Ласло в субботу?
   - Простите?
   - Ласло. Вы выписали ей пропуск  в  субботу,  так?  Медсестра  озадаченно
взглянула на него.
   - Ласло? Нет, я не выписывала.
   - А это что же такое? - удивился Темпл. Он взял со стола бланк пропуска и
начал читать: ?Фамилия и имя: Ласло Мартина  Отси.  Цель  поездки:  визит  к
брату в Фэрфакс, штат Виргиния. Срок: до 22 марта?. - Затем  передал  листок
медсестре. - Выдан в субботу и подписан вами.
   Медсестра, изучая пропуск, нахмурилась.
   - Это была ваша смена, - напомнил Темпл. - С двух  часов  дня  до  десяти
вечера. Девушка посмотрела на него.
   - Сэр, я не писала этого, - заявила она. Лицо врача побагровело.
   - Ты шутишь, крошка?
   Мисс Аллертон, ежась под взглядом Темпла, взволнованно заговорила:
   - Нет, я не писала этого. Клянусь. Да ведь она никуда  и  не  уезжала.  Я
делала вечерний обход в девять и видела ее в постели.
   - Разве это не ваш почерк?
   - Нет. То есть да. Ой, я не знаю! - воскликнула мисс Аллертон. Она  снова
уставилась на бланк пропуска. - Да, похож на мой почерк, но это все равно не
моя рука. Чем-то все равно отличается.
   - Чем же именно? - выпытывал Темпл.
   - Я не могу сразу сказать. Но я точно знаю, что не писала этого.
   - Дайте-ка посмотреть. - Темпл выхватил листок  у  нее  из  руки  и  стал
внимательно изучать его. - Да, вижу, - наконец проронил он. -  Вы  имеете  в
виду эти закорючки?
   - Можно мне? - вмешался Киндерман и протянул руку к документу.
   - Конечно, - Темпл передал ему пропуск.
   - Спасибо, - поблагодарил Киндерман, рассматривая листок.
   - Я не писала этого, - стояла на своем медсестра.
   - Да, возможно, вы правы, - пробормотал Темпл.  Следователь  взглянул  на
психиатра.
   - Что вы только что сказали? - спросил он.
   - Да нет, ничего. - Темпл окинул взглядом медсестру.  -  Все  в  порядке,
крошка. Зайди ко мне попозже, я угощу тебя чашечкой кофе.
   Медсестра Аллертон  кивнула,  затем,  повернувшись,  торопливо  вышла  из
кабинета.
   Киндерман вернул пропуск Темплу.
   - Странно, вы не находите? Кто-то подделал пропуск мисс Ласло.
   - Но ведь это же сумасшедший дом. - Психиатр беспомощно вскинул руки.
   - Зачем и кому это могло понадобиться? - не унимался Киндерман.
   - Я же вам объяснил. Тут все сплошь и рядом психи.
   - Вы имеете в виду и персонал отделения?
   - Конечно. Эти заболевания заразны, как чума.
   - И кто же из вашего персонала уже заболел?
   - Да будет вам. Перестаньте.
   - Что перестать?
   - Я просто пошутил.
   - И вас не насторожил этот случай?
   - Абсолютно. - Темпл небрежно смял пропуск и швырнул его в пепельницу, но
опять промахнулся. - Ах, черт! Впрочем, это, скорее  всего,  чья-то  плоская
шуточка. А, может быть, кто-то из моих подчиненных точит на меня зуб.
   - Но ведь если бы дело сводилось только к этому, - возразил  следователь,
- тогда шутник наверняка подделал бы именно ваш почерк.
   - Возможно, вы и правы.
   - По-моему, это называется паранойей.
   - Умница. - Темпл прищурил глаза, и теперь они стали похожи  на  узенькие
щелочки. Пепел с сигары упал прямо ему  на  пиджак.  Темпл  попробовал  было
стряхнуть его, но только размазал большое темное пятно