- А что произошло?
   - Я же говорю, его больше никто не видел. - Райли пожал плечами и покачал
головой. - Грустная история.  -  Иезуит  вздохнул.  -  Он  всегда  ворчал  и
жаловался, что Орден к  нему  несправедлив.  У  него  была  семья  где-то  в
Кентукки, и он просил,  чтобы  его  перевели  поближе  к  семье.  Поближе  к
концу...
   - К концу? - перебил его Киндерман.
   - Он был старенький. Ему было уже восемьдесят... нет,  восемьдесят  один.
Он  любил  повторять,  что  позаботится  о  том,  чтобы  умереть   дома   Мы
подозревали, что он сбежит  от  нас,  ибо  старик  чувствовал  свою  близкую
кончину. С ним уже случались два инфаркта.
   - Именно два?
   - Два, - повторил Райли.
   По телу Киндермана поползли мурашки.
   - Помните останки мужчины в гробу Дэмьена,  -  глухо  произнес  Киндерман
каким-то чужим голосом. - В одежде священника.
   Райли кивнул.
   Киндерман немного помолчал, а потом продолжил:
   - Так вот, патологоанатомы утверждают, что этот человек был престарелым и
перенес три инфаркта - два при жизни, а третий стал причиной смерти.
   Они молча уставились  друг  на  друга.  Отец  Райли  ждал,  понимая,  что
следователь еще не все выложил. Киндерман выдержал взгляд священника и  тихо
добавил:
   - Они уверены, что третий инфаркт наступил от испуга.
   Мужчина из палаты номер двенадцать пришел в себя только на следующее утро
часов в шесть. А через несколько минут в пустой палате  невропатологического
отделения было обнаружено тело медсестры Эми Китинг. Живот ее  был  вспорот,
все  внутренности  вынуты,   а   брючная   полость   набита   электрическими
выключателями. После этого убийца умудрился тщательно зашить рану.

Глава четырнадцатая

   Амфортас сидел в  комнате  и  слушал  магнитофон.  Когда-то  эти  кассеты
доставляли им обоим такое наслаждение! А сейчас он находился совсем в другом
измерении, где-то между ужасом и ожиданием. Он не  понимал,  что  происходит
нынче там, в реальном мире - ночь теперь или день. Тускло мерцали  лампы,  и
все, что существовало  на  самом  деле,  навеки  растворялось  для  него  за
пределами этой комнаты. Амфортас не  знал,  сколько  просидел  здесь.  Может
быть, пару минут, а  может  быть,  и  долгие  часы.  Реальность  в  какой-то
фантасмагорической пляске клочьями  кружилась  перед  ним.  Амфортас  смутно
помнил, что последний раз удвоил дозу лекарства, и боль пульсировала  теперь
в голове. Но  что  делать,  ведь  это  требовалось,  чтобы  разрушить  мозг.
Амфортас уставился на диван и заметил вдруг, как тот прямо на  глазах  начал
таять в размерах. Вот он уже уменьшился вдвое. Когда  Амфортас  увидел,  что
диван улыбнулся ему, он счастливо смежил веки и  полностью  отдался  музыке.
Звучала одна из его самых любимых песен:

   Коснись меня.
   И уходи.
   Пускай лишь грезы остаются
   О днях, связавших нас вдвоем...

   Песня обволакивала, полностью захватывала  его  воображение,  она  словно
убаюкивала израненную душу Амфортасу захотелось сделать музыку погромче,  он
начал на ощупь искать  рычажок  и  вдруг  услышал,  как  кассета  выпала  из
магнитофона на пол.  Амфортас  нагнулся  за  ней,  и  тут  еще  пара  кассет
соскользнули с его колен и шлепнулись рядом с первой. Амфортас открыл  глаза
и увидел прямо перед собой человека. Он сразу же понял, что человек  этот  -
его собственный двойник.
   Двойник, ссутулившись, сидел прямо в воздухе, находясь  в  той  же  самой
позе, что и Амфортас. Одет он был в такие же джинсы и  синий  свитер.  Он  с
недоумением таращился на настоящего Амфортаса.
   Амфортас отпрянул, и то же сделал двойник. Амфортас прикрыл  лицо  рукой,
аналогичное движение повторил и фантом. Амфортас сказал ?привет?  и  тут  же
услышал  ?привет?.  Он  почувствовал,  как  колотится  сердце.  О  двойниках
частенько упоминали в случаях  серьезного  повреждения  височной  доли.  Но,
пристально вглядевшись в глаза напротив, он испытал самый  настоящий  страх.
Амфортас  зажмурился  и  постарался  глубоко   дышать.   Постепенно   сердце
успокоилось. Если сейчас открыть глаза, увижу ли  я  двойника?  -  задумался
Амфортас. Он приоткрыл глаза - двойник оставался на прежнем месте.  Внезапно
доктор испытал жгучий профессиональный интерес. Ведь  ни  один  невропатолог
наверняка не переживал ничего подобного. Вот поэтому-то все известные случаи
с двойниками весьма поверхностны и  противоречивы.  Амфортас  вытянул  ноги.
Двойник не преминул проделать то же. Тогда доктор принялся  дергать  ногами,
стараясь не  соблюдать  определенного  ритма.  Он  производил  эти  движения
невпопад, однако двойник повторял их с безупречной точностью.
   Амфортас прекратил свои попытки  и  задумался.  Потом  на  ладони  поднял
магнитофон.  Двойник  скопировал  и  это  движение,  взметнув  свою  руку  с
воображаемым магнитофоном. Амфортас удивился: как  могло  случиться,  что  в
галлюцинациях воспроизводится только сам человек без  окружающих  предметов,
например, без того же магнитофона. Ведь доктор  ясно  различал  на  двойнике
одежду, и в то же время тот сжимал сейчас в руке воздух. Амфортас так  и  не
смог логически объяснить этот парадокс.
   Он взглянул на  ноги  пришельца.  Тот  был  обут  в  его  же  собственные
бело-синие кроссовки фирмы ?Найк?. Амфортас перевел взгляд на свои кроссовки
и начал осторожно сводить вместе носки, стараясь не смотреть,  повторяет  ли
это движение двойник. Будет ли тот делать то  же  самое,  если  на  него  не
смотреть в это время?  Амфортас  незаметно  глянул  на  ноги  двойника.  Они
находились в том же положении, что и его собственные.
   Пока Амфортас раздумывал, что  бы  ему  еще  предпринять  для  дальнейших
опытов, он вдруг заметил на Шнурке левой  кроссовки  у  двойника  чернильное
пятно. Доктор посмотрел на свою ногу и разглядел точно такое же пятно и тоже
на шнурке. Это уже выходило из ряда вон. Он никак не мог вспомнить, было  ли
у него это пятно раньше. Так как же он смог увидеть его на шнурке  двойника?
Наверное, мое подсознание запомнило это пятно, - решил Амфортас.
   Доктор  заглянул  двойнику  в  глаза.  Они  сверкали.  Он  придвинулся  к
пришельцу, и тут ему показалось, что в глазах двойника отражается лампа. Как
же это? - изумился Амфортас. Опять ему стало не по себе. Двойник внимательно
наблюдал  за  ним.  Амфортас  отчетливо  слышал  веселые  голоса  студентов,
доносящиеся с улицы, потом они внезапно  смолкли,  и  теперь  ему  казалось,
будто он так же ясно внимает и ударам своего сердца.
   Внезапно двойник, застонав, схватился за виски. Амфортас не смог уследить
за происходящим, ибо страшная боль словно тисками сжала вдруг его череп.  Он
зашатался, магнитофон и кассеты с грохотом посыпались на пол. Все поплыло  у
него перед глазами. Рванувшись к  лестнице,  Амфортас  опрокинул  настольную
лампу и сильно ударился о край журнального столика. Застонав, он ввалился  в
спальню, рывком раскрыл саквояж и вытащил оттуда  шприц  и  лекарство.  Боль
становилась невыносимой. Амфортас  рухнул  на  кровать  и  дрожащими  руками
наполнил шприц. Он ничего не видел перед собой. Доктор с размаху всадил иглу
прямо сквозь плотную джинсовую ткань и ввел двадцать  миллиграммов  гормона.
Все это произошло в  считанные  секунды,  поэтому  укол  в  большей  степени
походил на удар молотком по мышце, однако очень скоро боль начала стихать, и
разум, наконец, прояснился. Амфортас тяжело вздохнул  и,  расслабив  пальцы,
выпустил из руки шприц. Тот шлепнулся рядом с кроватью и, легонько  звякнув,
откатился по полу к стене.
   Открыв глаза,  Амфортас  снова  увидел  двойника.  Он  висел  в  воздухе,
терпеливо ожидая пробуждения доктора. Амфортас  заметил,  что  двойник  -  а
значит, и он сам - улыбается.
   - Я чуть было не потерял тебя, - произнесли они одновременно.
   У Амфортаса закружилась голова.
   - Ты умеешь петь? - спросили они и тут же в один голос затянули адажио из
Рахманиновской симфонии. Оборвав  мелодию,  они  рассмеялись.  -  Чудненькая
компания, - подытожили оба. Взгляд Амфортаса наткнулся на фарфоровую уточку,
стоящую на тумбочке. Взяв ее в руки, он с  нежностью  принялся  разглядывать
статуэтку. Воспоминания нахлынули на него. - Я подарил эту фигурку Анне, еще
когда мы не были женаты, - заговорил он вместе с двойником. - В нью-йоркском
магазинчике ?Матушка  Леоне?.  Там  находилась  одна  забегаловка,  кормежка
отвратная, но зато уточка превосходная. Анна была от нее просто без  ума.  -
Амфортас посмотрел на двойника, и они ласково друг другу улыбнулись.  -  Она
говорила, что это так романтично, - продолжали оба. - Как и те цветы, что  я
подарил ей в Бора-Бора. Она говорила, что все это навсегда  останется  в  ее
сердце.
   Амфортас нахмурился, тут же  посерьезнел  и  двойник.  Раздвоение  голоса
начинало раздражать доктора. Ему вдруг показалось, что тело его стало таять.
Да и связь с окружающей действительностью внезапно сошла на нет. Надвигалось
что-то чудовищное.
   - Убирайся! - рявкнул Амфортас на двойника, но тот  даже  не  шелохнулся.
Вместо этого он повторил приказание Амфортаса  и  изобразил  на  своем  лице
такое же гневное, как у доктора, выражение. Амфортас  поднялся  и,  шатаясь,
направился к лестнице. Краешком глаза он  фиксировал,  что  двойник  следует
рядом, бок о бок, словно в зеркале.
   Амфортас вошел в гостиную и присел на стул. Он и сам не помнил, как здесь
очутился. В руках он все еще сжимал фарфоровую уточку. Сознание его вроде бы
прояснилось, мысли текли спокойно, но ощущения как будто стерлись. От  этого
Амфортас чувствовал себя  весьма  неуютно.  В  голове  по-прежнему  стучало,
однако боль исчезла. Амфортас с отвращением покосился на двойника. Тот завис
в воздухе, презрительно уставившись на Амфортаса. Невропатолог смежил  веки,
чтобы не видеть его.
   - Не возражаешь, если я закурю?
   На этот раз голос не раздвоился. Амфортас  удивленно  распахнул  глаза  и
остолбенел. Двойник развалился  на  диване,  лениво  закинув  одну  ногу  на
подушки. Он чиркнул спичкой и, прикурив, выдохнул дым.
   - Боже мой, сколько раз  пытался  бросить,  -  засокрушался  двойник.  Он
снисходительно сдвинул брови. - Нy, извини. - И пожал плечами. -  Откровенно
говоря, расслабляться мне бы не следовало,  да,  Бог  свидетель,  я  безумно
устал. Вот и все. Надо передохнуть.
   В нашем случае вреда от передышки никакого. Ты ведь знаешь, что я имею  в
виду. - Двойник умолк, будто ожидал от Амфортаса ответа, но тот словно  воды
в рот набрал. -  Я  тебя  понимаю,  -  наконец  вымолвил  двойник.  -  Чтобы
привыкнуть к этому, необходимо время. А вот я так и  не  научился  проникать
куда-либо постепенно. Видимо, все это надо было бы обстряпать  осторожненько
и поэтапно, в час по чайной ложке. - Он виновато пожал плечами и  улыбнулся.
- Экая промашка. Короче, я явился и приношу свои извинения.  Я-то  тебя  уже
многие годы знаю как облупленного, ну, а ты обо мне, разумеется,  не  имеешь
ни  малейшего  представления.  Скверно  получается.  Бывало,  мне   хотелось
встряхнуть тебя, вернуть, так сказать, в  рамки.  Однако  вряд  ли  это  мне
удалось бы, как не получится и сейчас! Ох уж эти дурацкие правила  игры!  Но
потрепаться мы можем. - Внезапно двойник занервничал. - Тебе  не  полегчало?
Нет? Вижу, что ты никак в себя не придешь. Язык  проглотил.  Ну,  ничего.  Я
буду говорить, пока ты не оклемаешься и не привыкнешь ко мне.  -  Сигаретный
пепел упал ему на свитер. Стряхнув его на пол, двойник пробормотал:
   - Экая небрежность!
   Амфортас тихонько рассмеялся.
   - А, так  ты,  оказывается,  еще  живехонек,  -  обрадовался  двойник.  -
Прелестно! - Он замолчал и уставился на хохочущего  Амфортаса.  -  Ты  давай
потише, дружок, - внезапно разозлился двойник. - Ты  что,  хочешь,  чтобы  я
снова начал все повторять за тобой?
   Амфортас отрицательно замотал головой, пытаясь  подавить  смех.  А  потом
вдруг заметил, что стол, который он сдвинул, и лампа, упавшая с него, -  все
снова стоит на своих местах. Невропатолог удивленно покосился на двойника.
   - Да, это я поставил их на место, - заверил его двойник. - Я существую на
самом деле.
   - Нет, ты только в моей голове, - возразил Амфортас.
   - Ну вот, уже целую фразу выдал, надо же. Экий прогресс.  Я,  разумеется,
имею в виду форму, а не содержание, - пояснил двойник.
   - Ты - галлюцинация.
   - А стол? А лампа?
   - У меня случился провал памяти. Я их сам поднял, а потом забыл про это.
   Двойник выпустил очередное облачко дыма.
   - Земная душа, - укоризненно пробормотал он и покачал  головой.  -  Может
быть,  ты  убедишься,  если  я  потрогаю  тебя?  Если  ты  сам  ощутишь  мое
присутствие?
   - Может быть, - согласился Амфортас.
   - Да, но это невозможно, - огорчился двойник. - Даже думать забудь.
   - Это из-за того, что у меня галлюцинации.
   - Еще одно такое словечко, и меня  вырвет  наизнанку.  Послушай,  как  ты
думаешь, кто сейчас перед тобой?
   - Я сам.
   - Да, частично ты прав. Поздравляю.  Я  твоя  вторая  душа,  -  признался
двойник. - Ну, крикни же теперь ?рад познакомиться? или  хоть  что-нибудь  в
этом роде, Однако и манеры же у тебя!  Да,  я  тут  вспомнил  один  забавный
случай по  этому  поводу.  Насчет  знакомств.  Очень  милая  история.  -  Он
загадочно улыбнулся. - Мне рассказал ее двойник  Ноэля  Кауарда,  да  и  сам
Кауард признает, что она действительно имела место в жизни. В общем, в одном
королевстве давали бал, и Кауард оказался в числе приглашенных. Он  очутился
рядом с королевой, а по другую руку от него стоит  Никол  Уильямсон.  И  тут
появляется  некий  чудак,  Чак  Коннорс.  Американский  актер.  Знаешь  его?
Разумеется-разумеется. Ну, короче, протягивает  он  Ноэлю  руку  и  смущенно
бормочет: ?Мистер Кауард, я - Чак Коннорс!? А Ноэль  не  растерялся  и  так,
по-отечески,  успокаивает  его:  ?Конечно,  мальчик  мой,  я   в   этом   не
сомневался?. Ну как, по-моему - прелестно! -  Двойник  откинулся  на  спинку
дивана. - Какой умница этот Кауард. Жалко, что  он  перебрался  за  границу.
Ему, конечно, хорошо. А нам-то плохо. - Двойник  многозначительно  посмотрел
на Амфортаса. - Хороший собеседник - большая  редкость.  Понимаешь,  куда  я
клоню, или нет? - Он стряхнул сигаретный пепел прямо на пол и добавил:
   - Ну, не волнуйся. Не загорится.
   Странное  чувство  испытывал  сейчас  Амфортас  -  нечто  среднее   между
смятением  и  непонятным  возбуждением.  Ведь  именно  двойник  обладал  той
настоящей, жизненной силой, которая полностью отсутствовала у Амфортаса.
   - Почему ты  не  хочешь  доказать,  что  не  являешься  галлюцинацией?  -
попытался он вывести двойника на чистую воду.
   Тот удивился:
   - Доказать?
   - Да.
   - Как?
   - Сообщи мне что-нибудь такое, чего я не знаю.
   - Я не смогу остаться здесь навсегда.
   - Да нет, что-нибудь такое, что я потом смог бы проверить.
   - Ты слыхал эту забавную байку про Ноэля Кауарда?
   - Я мог сам сочинить ее. Это ведь не факт.
   - Да, тебе трудно угодить, -  разочарованно  протянул  двойник.  -  И  ты
думаешь, у тебя достанет ума состряпать такую историю?
   - Подсознательно - да, - кивнул Амфортас.
   - И снова ты близок к истине, - подтвердил двойник. - Твое подсознание  и
есть твоя вторая душа. Но не в том смысле, как ты привык его понимать.
   - Пожалуйста, объясни.
   - Превентивно.
   - Что?
   - Это как раз то, чего ты не знаешь. Мне  только  что  пришло  в  голову.
?Превентивно?. Это словечко я позаимствовал у  Ноэля.  Ну,  как?  Теперь  ты
доволен?
   - Нет, я не употребляю это слово, но его латинский корень мне известен.
   - Слушай, от тебя можно сойти с ума. Ты  просто  невыносим,  -  удрученно
заметил двойник. - Я сдаюсь.  Ладно.  У  тебя  галлюцинации.  И  теперь  ты,
разумеется, начнешь уверять меня, будто не убивал  тех  несчастных.  Что  ты
ничегошеньки не знаешь.
   У невропатолога вдруг похолодело внутри.
   - Кого убивал? - едва ворочая языком, выдавил он из себя.
   - Сам знаешь. Мальчонку и двух священников.
   - Нет. - Амфортас покачал головой.
   - Ну, не упрямься. Я знаю, что сознание твое, конечно же, не  участвовало
в этом. Ну и что же? - Он пожал плечами. - Ты знал. Ты все равно знал.
   - Я не имею никакого отношения к этим убийствам.  Двойник  рассвирепел  и
выпрямился на диване:
   - Вот-вот, еще не хватает свалить теперь все на меня. Ну,  у  меня-то,  к
счастью, нет тела, так что я автоматически выпадаю из игры. И,  кроме  того,
мы никак не пересекаемся. Понимаешь? Ты да твоя злоба -  вот  кто  виновники
убийств. Да и Анну  ты  потерял,  потому  что  гневался  на  Бога.  Придется
взглянуть правде в глаза. Вот почему ты и решил умереть. Кстати,  это  очень
даже глупая затея. Чистейшей воды трусость.  Кроме  того,  подобная  выходка
преждевременна.
   Амфортас посмотрел на керамическую фигурку. Крепко сжав ее  в  руках,  он
встряхнул головой.
   - Я хочу быть с Анной, - произнес он.
   - Но ее там нет.
   Амфортас уставился на двойника.
   - Я вижу, мне удалось, наконец, завладеть твоим вниманием, -  обрадовался
тот. - Так ты отправляешься в мир иной, чтобы  встретиться  с  Анной.  Я  не
собираюсь сейчас спорить с тобой. Ты слишком упрям. Это  бессмысленно,  Анна
уже перешла в другое измерение. А теперь, когда руки твои обагрены кровью, я
сомневаюсь, что  тебе  вообще  удастся  ее  догнать.  Мне  ужасно  неприятно
сообщать все это, но ведь я здесь не для того,  чтобы  потворствовать  твоим
заблуждениям. Не могу себе  этого  позволить.  У  меня  и  без  того  хлопот
хватает.
   - Где Анна? - У невропатолога  заколотилось  сердце,  боль  снова  начала
подступать со всех сторон.
   - Анну сейчас лечат, - сообщил двойник. - Как, впрочем, и всех остальных.
- Он хитро прищурился. - Кстати, а ты знаешь, откуда я только что прибыл?
   Амфортас скользнул безучастным взглядом  по  магнитофону,  валявшемуся  в
углу комнаты, а потом вновь остановился на двойнике.
   - Удивительно. Ты начинаешь  поразительно  быстро  соображать  Да,  ты  и
раньше слышал мой голос в магнитной записи. Я как раз оттуда. Ты,  наверное,
хочешь об этом узнать поподробнее?
   Амфортас кивнул, как загипнотизированный.
   - Боюсь, что не смогу тебе рассказать, - объявил Двойник. -  Извини.  Там
свои правила и порядки. Назовем это  просто  перевалочным  пунктом.  Что  же
касается Анны, то, как я уже упоминал, она миновала этот рубеж. Сие сообщить
я имею право. Ты должен узнать о ней все, равно как и о Темпле.
   У невропатолога перехватило дыхание. В висках чудовищно  застучало,  боль
становилась невыносимой.
   Двойник лишь пожал плечами и отвернулся.
   - Хочешь услышать неплохое определение ревности?  Так  вот,  это  чувство
возникает тогда, когда кто-то, кого ты ненавидишь, чудненько проводит  время
без тебя В этом есть доля истины. Подумай.
   - Ты не настоящий, - задохнувшись, с трудом  выдавил  из  себя  Амфортас.
Перед глазами все поплыло. Тело двойника волнами растекалось по дивану.
   - Боже мой, у меня кончились сигареты.
   - Ты не настоящий. - Свет начал меркнуть. Двойник превратился в  сплошной
звук, в голос, пронизывающий трепещущую реальность.
   - Правда? Ты уверен? Да простит  меня  Господь,  ни  я  нарушу  еще  одно
правило. Это точно. Моему терпению приходит конец. Сегодня вышла  на  работу
новая медсестра. Ее зовут Сесилия Вудс. Скорее всего, ты  не  знаешь  этого.
Сейчас она на дежурстве. Иди, позвони в отделение и выясни, прав я или  нет.
Ты же сам хотел, чтобы  я  сказал  тебе  нечто,  чего  ты  не  знаешь?  Вот,
пожалуйста. Теперь действуй. Позвони в отделение невропатологии и попроси  к
телефону сестру Вудс.
   - Ты не настоящий.
   - Позвони ей немедленно.
   - ТЫ НЕ НАСТОЯЩИЙ! - во весь голос завопил  Амфортас.  С  ног  до  головы
охваченный дрожью, он вскочил,  сжимая  в  руке  керамическую  уточку.  Боль
разрывала его на части, выжимая стоны.
   - Боже! О Боже мой! - Амфортас заковылял к дивану, спотыкаясь и ничего не
разбирая перед собой. Он оступился и рух