. - Она могла  и  сама
выписать себе пропуск.
   - Кто? Мисс Ласло?
   Темпл неопределенно пожал плечами:
   - А почему бы и нет? Здесь всякое случается.
   - В самом деле?
   - Да нет, конечно, это весьма сомнительно.
   - Кто-нибудь видел, как  мисс  Ласло  покидала  больницу?  Ее  кто-нибудь
сопровождал?
   - Я пока этого не знаю, но постараюсь выяснить как можно скорее.
   - Скажите, а после девятичасового обхода  кто-нибудь  еще  раз  проверяет
больных?
   - Да, ночная дежурная обходит палаты в два часа, - сообщил Темпл.
   - А вы не могли бы спросить у нее, находилась ли в это время мисс Ласло в
постели?
   - Непременно. Я оставлю ей записку. Послушайте, а почему вас все это  так
интересует? Ведь это не имеет никакого отношения к убийствам.
   - Каким убийствам?
   - Вы меня прекрасно поняли. Я имею в виду того мальчишку и священника.
   - В том-то и дело, что здесь имеется связь, - посерьезнел Киндерман.
   - Впрочем, я так и подумал.
   - Почему?
   - Я-то ведь еще не окончательно тронулся.
   -  По-видимому,  нет,  -  согласился  Киндерман.   -   Вы   на   редкость
сообразительный человек.
   - Итак, какое имеет отношение Ласло к убийствам?
   - Не знаю. Она замешана в этом деле, хотя и косвенно.
   - Я теряюсь в догадках.
   - Это обычное человеческое состояние.
   - И вы считаете, что здесь она будет в полной безопасности?
   - Скорее всего, да. И все же, вы точно уверены, что пропуск для  нее  был
подделан?
   - Ни на йоту не сомневаюсь.
   - Кто же его подделал?
   - Понятия не имею. Вы начали задавать вопросы по второму кругу.
   - Этот необычный почерк с закорючками вам ни о чем не говорит?
   Темпл уставился на  Киндермана,  а  потом,  неуверенно  переведя  взгляд,
коротко бросил:
   - Нет.
   "Слишком поспешно?, - отметил про себя Киндерман. Он молча оглядел врача,
а затем неожиданно попросил:
   - Объясните мне, пожалуйста, отчего мисс Ласло все время повторяет руками
какие-то необычные движения?
   Темпл снова повернулся к своему собеседнику. На  этот  раз  на  его  лице
сияла самодовольная ухмылка:
   - Видите ли, моя работа во многом похожа на вашу. Я ведь тоже в  каком-то
смысле сыщик. - Он весь подался вперед. - И вот что я  выяснил.  Уверен,  вы
все поймете и оцените. Движения Ласло  кажутся  не  случайными,  верно?  Они
всегда одни и те же. -  Темпл  попытался  изобразить  их.  -  Как-то  раз  я
очутился в сапожной  мастерской  -  мне  надо  было  срочно  отремонтировать
ботинки - оторвалась подошва. И вот от нечего делать я принялся наблюдать за
работой  мастера,  пока  он  пришивал  мою  подошву.  Операцию,  разумеется,
выполняла специальная машина. Я  подошел  к  мастеру  и  спросил:  ?Скажите,
любезнейший, а как же вы раньше справлялись с этой задачей, когда у  вас  не
было никаких машин??  Сапожник  был  уже  в  годах  и  говорил  с  акцентом,
по-моему, у него в роду имелись сербы. А спросил я его просто по наитию, так
как вдруг почувствовал, что мне очень важно узнать про это. ?Раньше  мы  все
делали руками?, - ответил он и засмеялся, приняв меня, видимо, за дурачка. И
тогда я его попросил: ?А покажите, как?. Он, конечно же, сразу  заявил,  что
ему некогда заниматься подобной чепухой, но я  предложил  деньги,  по-моему,
долларов пять. И вот тогда он уселся рядом со  мной,  зажал  между  коленями
ботинок и воображаемыми движениями, которыми прилаживают оторванные подошвы,
начал ?зашивать? его. И, поверите ли, его движения точь-в-точь  походили  на
пассы Мартины Ласло. Я попал в точку! Пулей помчался в больницу и связался с
ее братом в Виргинии. И знаете что? Как раз перед тем, как Ласло свихнулась,
ее бросил парень, который обещал на ней жениться и клялся  в  вечной  любви.
Догадываетесь, кем работал этот пройдоха?
   - Неужели сапожником?
   - Вот именно. Она не вынесла потери, и  сама  как  будто  превратилась  в
своего возлюбленного. Когда тот ее бросил, Ласло было всего лишь семнадцать.
Девушка не мыслила жизни без него и  полностью  отождествляла  себя  с  этим
негодяем. А сейчас ей уже стукнуло пятьдесят два.
   Киндерману стало грустно.
   - Ну, и что вы об этом скажете? Я имею в виду способность выслеживать,  -
краснобайствовал психиатр. - Этот талант у вас либо есть,  либо  его  просто
нет. И проявляются такие способности довольно рано.  Только-только  закончив
университет, я столкнулся с одним занятным пациентом. Он страдал депрессией.
Несчастный утверждал, что постоянно слышит в ухе щелчки. И вот, после долгой
беседы мне неожиданно пришла в голову идея. ?А в  каком  именно  ухе  у  вас
щелкает?? - поинтересовался я. Он тут же ответил: ?Всегда  в  левом?.  ?А  в
правом никогда?? - не унимался  я.  ?Нет,  только  в  левом?.  ?А  можно,  я
послушаю?? -  попросил  я.  ?Пожалуйста?,  -  согласился  больной.  Тогда  я
приложил к его уху свое и - поверите ли? - действительно услышал  щелчки!  И
довольно  громкие.  Оказывается,  молоточек  у  него  в  среднем  ухе  вечно
соскальзывал и издавал эти злосчастные щелчки. Пришлось прибегнуть к  помощи
хирурга, и пациент сразу же почувствовал облегчение. А ведь  он  пролежал  в
психиатрическом отделении целых шесть лет. Именно эти щелчки и сводили его с
ума - он сам себя считал психом, а отсюда и начиналась депрессия. Как только
пациент понял, что щелчки ему не просто кажутся, что они реальны,  он  сразу
же выздоровел.
   - Да, просто потрясающе, - согласился Киндерман. - Ничего подобного я еще
не слышал.
   - Довольно часто я применяю и гипноз, - продолжал  распинаться  Темпл.  -
Хотя многие врачи не признают его, да и не верят в успех.  И  потом,  гипноз
считается в некоторых случаях даже опасным. Но взгляните на этих  несчастных
- неужели лучше оставить их в том положении, в каком они  пребывают  сейчас?
Боже мой, да надо быть воистину изобретателем, чтобы облегчить их страдания!
И всегда, помимо прочего, искать новые пути. Всегда. - Он тихо засмеялся.  -
Я тут еще кое-что вспомнил, - добавил Темпл. - Во  времена  студенчества  мы
проходили практику в гинекологическом отделении. И вот там  я  наткнулся  на
одну больную, женщину лет сорока, которая  жаловалась  на  странные  боли  в
половых органах. Я часто и подолгу беседовал с этой пациенткой, наблюдал  за
ней и пришел к выводу, что место ей не в  гинекологическом  отделении,  а  в
сумасшедшем доме. Никаких гинекологических заболеваний у нее не  обнаружили.
Я был убежден, что  она  просто  свихнулась.  Я  высказал  свои  соображения
заведующему психиатрическим отделением, тот побеседовал с этой женщиной,  но
в конце концов заявил, что не согласен со мной. Тем не менее, время  шло,  и
день за днем я все более убеждался, что наша подруга чокнутая. Но заведующий
психиатрическим отделением и слышать о ней не хотел. И вот я решился. В один
прекрасный день я улучил момент и вошел к ней в палату,  прихватив  с  собой
небольшую стремянку и резиновую простыню.  Я  запер  дверь  изнутри,  накрыл
женщину простыней до подбородка, вытащил свою дудку и от души  помочился  на
кровать. Женщина не верила своим  глазам.  Тогда  я  спустился  с  лестницы,
свернул клеенку и молча удалился, не забыв прихватить и стремянку.  А  потом
начал выжидать. Буквально через день в  столовой  я  наткнулся  на  молодого
психиатра. Он пристально посмотрел на меня и заявил: ?Послушайте, а ведь  вы
оказались правы насчет той женщины. Вы даже не представляете,  что  она  тут
понаплела медсестрам!? - Темпл с довольным видом откинулся на спинку кресла.
- Да, иногда приходится многое придумывать. Очень многое.
   - И для меня это был неплохой урок, доктор, - признался  Киндерман.  -  В
самом деле. Вы мне открыли глаза на кое-какие  вещи.  Знаете,  многие  врачи
почему-то недолюбливают психиатров и в удобный момент не прочь покритиковать
их.
   - Идиоты, - буркнул Темпл.
   - Между прочим,  я  сегодня  обедал  с  одним  из  ваших  коллег.  Доктор
Амфортас, невропатолог, может, слышали?
   Психиатр прищурился:
   - Уж Винс-то не преминул бы ущипнуть меня, это точно.
   - Да нет же, - поспешил вступиться за своего нового знакомого  Киндерман.
- Ничего плохого о психиатрах он не говорил. Мы говорили совсем о другом.
   - И что же?
   - Он оказался  очень  симпатичным  человеком.  Кстати,  вы  не  могли  бы
попросить кого-нибудь проводить меня до палаты Ласло? - Киндерман  встал.  -
Мне необходимо осмотреть ее кровать.
   Темпл поднялся с кресла  и,  свирепо  взглянув  на  следователя,  потушил
сигару.
   - Я сам вас провожу, - сердитым голосом предложил он.
   - Нет-нет, ни в коем случае. Вы ведь чудовищно заняты.  Я  не  могу  быть
таким навязчивым и отнимать у вас кучу времени. - Киндерман поднял руки, как
бы умоляя Темпла остаться в кабинете.
   - Какая ерунда, - возразил Темпл.
   - Вы уверены?
   - Это отделение - мое детище. И я по праву горжусь им.  Пойдемте,  я  вам
все покажу сам. - И он распахнул дверь.
   - Это окончательное решение?
   - Абсолютно.
   Киндерман вышел в коридор. Темпл указал направо:
   - Вот сюда, пожалуйста. - И  быстрым  шагом  устремился  вдоль  коридора.
Киндерман едва поспевал за ним.
   - И все же мне так неудобно, - наигранно сокрушался следователь.
   - Лучше меня здесь никто ничего не покажет. Отделение представляло  собой
настоящий лабиринт коридоров, перемежающихся небольшими  холлами.  По  обеим
сторонам  этого  лабиринта  располагались  многочисленные  палаты,   кое-где
встречались конференц-залы  и  комнаты  для  персонала.  Тут  же  находилась
небольшая столовая и целый комплекс  физиотерапии.  Но  настоящей  гордостью
отделения  являлся,  разумеется,  зал  отдыха  с   настольным   теннисом   и
телевизором. Очутившись в этом помещении, психиатр указал на кучку  больных,
наблюдавших по  телевизору  какие-то  спортивные  соревнования.  Большинство
пациентов  -  люди  пожилого  возраста  -  уставились  на  экран  в   полном
безразличии, словно не понимая, что там происходит. Все они были в  пижамах,
халатах и в одинаковых тапочках.
   - Здесь-то и разыгрываются настоящие сражения - сообщил Темпл. -  С  утра
до вечера бедолаги с пеной у рта обсуждают, какую именно программу смотреть.
А медсестра выступает в роли арбитра. Собственно, в этом и  заключается  вся
ее работа.
   - Похоже, они сейчас довольны своим выбором, - заметил Киндерман.
   - Погодите. Я вам кое-что о них  расскажу.  Вон  там,  например,  видите?
Очень интересный пациент, - шепнул Темпл,  указывая  на  одного  из  мужчин,
внимательно следящих за происходящим на экране. На голове  у  больного  была
бейсбольная кепка. - Он страдает кастрофренией, - пояснил Темпл. -  Считает,
что враги высасывают у него из головы мысли. Не знаю. Может,  в  этом  и  на
самом деле что-то есть. А вон там, позади  него,  стоит  Лэнг.  Когда-то  он
считался неплохим химиком,  но  внезапно  начал  слышать  голоса  на  чистых
магнитофонных лентах. Это были голоса умерших. Они  отвечали  ему  на  любые
вопросы. В свое время он  где-то  раздобыл  книгу,  вот  с  этого-то  вс„  и
началось.
   "Почему мне это кажется таким знакомым?? - удивился вдруг Киндерман.  Ему
стало не по себе.
   - Ну, а потом он стал слышать голоса и в ванной, когда  принимал  душ,  -
продолжал Темпл. - И в звуках любой текущей воды. Например, в  струе  из-под
водопроводного крана. Или в шелесте океанского прибоя. Дальше -  еще  хлеще.
Голоса раздавались в шорохе листвы. И, наконец,  они  проникли  в  его  сон.
Несчастный никуда не  мог  от  них  деться.  А  сейчас  он  утверждает,  что
телевизор лишь чуть-чуть заглушает их.
   - И из-за этих голосов он сошел с ума? - заинтересовался Киндерман.
   - Нет, не так. Из-за того, что он сошел с ума, он и начал их слышать.
   - Как щелчки в ухе?
   - Нет, этот парень по-настоящему чокнутый. Уж вы  мне  поверьте.  А  вон,
гляньте на ту даму в дурацкой шляпке. Местная красотка. Но  у  нее-то  вроде
дела понемногу идут на лад. Видите, вон та? - Он указал  на  пышную  женщину
средних лет, восседающую в кресле возле телевизора.
   - Да, вижу, - подтвердил Киндерман.
   - Ax, черт возьми, - удрученно буркнул Темпл. - Она меня заметила  и  уже
прется сюда.
   Женщина  торопливым  шагом  приближалась  к  ним,   оглушительно   шаркая
тапочками. Через пару секунд Киндерман уже  разглядывал  ее  синюю  фетровую
шляпку, украшенную шоколадными плитками,  которые  она  прикрепила  к  полям
иголками.
   - Не надо полотенец, - сообщила она Темплу.
   - Не надо полотенец, - эхом отозвался психиатр.
   Женщина круто развернулась и с гордым видом зашагала назад к телевизору.
   - Дело в том, что раньше она припрятывала полотенца, - объяснил Темпл.  -
Воровала их у других больных и  прятала.  Но  мне  удалось  ее  вылечить.  В
течение  первой  недели  она  каждый  день  получала   по   семь   полотенец
дополнительно. Через неделю по двадцать штук ежедневно, а еще через неделю -
уже по сорок. В результате у нее накопилось их столько,  что  в  палате  уже
негде было повернуться, и вот, когда сестра принесла  ей  очередную  порцию,
наша красавица  вдруг  как  закричит,  да  как  примется  метать  из  палаты
полотенце за полотенцем. Теперь она видеть их не может. - Психиатр замолчал,
наблюдая, как больная устраивается в кресле у телевизора, а затем добавил:
   - Думаю, что и с шоколадками нам удастся разобраться.
   - Они у вас такие спокойные, - заметил Киндерман. Он огляделся.  Больные,
расположившиеся  в  креслах,  либо  глядели  на  экран,   либо   безразлично
уставились в одну точку.
   - Да,  совсем  как  растения,  -  подхватил  Темпл.  Он  многозначительно
постучал пальцем по голове. - Никого нет дома. Разумеется,  лекарства  здесь
не помогают.
   - Лекарства?
   - Да, таблетки, которые им обычно назначают. Торазин.  Они  получают  его
каждый день. Но толку мало.
   - Скажите, а тележку с лекарствами сюда тоже доставляют?
   - Разумеется.
   - А кроме таблеток на ней еще что-нибудь привозят?
   Темпл удивленно взглянул на Киндермана:
   - Разумеется. А что?
   - Ничего, просто так. Психиатр пожал плечами.
   - Особенно если тележка предназначена для палаты буйных.
   - По-моему, именно там производят лечение шокотерапией?
   - Сейчас ее почти не применяют.
   - Почти?
   - Ну, иногда, конечно, бывает, - спохватился Темпл. -  Когда  это  крайне
необходимо.
   - Скажите, а в этих палатах среди пациентов есть врачи?
   - Забавный вопрос, - улыбнулся Темпл.
   - Считайте, это мое слабое место, - начал оправдываться Киндерман. - Если
мне в голову приходит какая-нибудь ерунда, я должен сразу  же  высказать  ее
вслух.
   Казалось, эти слова несколько озадачили Темпла, но он очень быстро пришел
в себя и махнул рукой в сторону одного  из  больных  -  худощавого  пожилого
мужчины. Тот сидел  у  окна,  тупо  уставившись  на  улицу.  Солнечные  лучи
попадали на него и разделяли сутулую фигуру на полосы света и тени. Лицо его
абсолютно ничего не выражало.
   - В пятидесятые годы он служил в Корее военным врачом, - поведал Темпл. -
И там потерял гениталии. За тридцать лет он не произнес ни слова.
   Киндерман кивнул. Потом повернулся в ту сторону, где располагалась стойка
дежурной медсестры. Как раз в этот момент та  что-то  записывала  в  журнал.
Рядом с ней, облокотившись о стойку,  стоял  крепкий  чернокожий  санитар  и
безразлично рассматривал больных.
   - Разве у вас здесь только одна сестра? - поинтересовался Киндерман.
   - А больше и не надо, - спокойно откликнулся Темпл  и,  хлопнув  себя  по
бедрам, уставился куда-то вдаль. -  Видите  ли,  когда  работает  телевизор,
единственным звуком в этой комнате является  шарканье  тапочек.  Хотя,  надо
признаться,  звук  этот  довольно  неприятный.  -  Некоторое  время  он  еще
рассматривал то-то впереди  себя,  а  затем  взглянул  на  следователя.  Тот
продолжал  наблюдать  за  пациентом  у  окна.  -  Вы  чем-то  расстроены?  -
встревожился Темпл. Киндерман будто очнулся.
   - Кто, я?
   - Вы, кажется, любите погружаться в раздумья, верно? Я сразу заметил, как
только вы переступили порог моего кабинета. С вами это часто происходит?
   Киндерман с удивлением отметил про себя, что  сейчас  Темпл  как  никогда
близок к истине. Войдя в его кабинет, следователь сразу почувствовал себя не
в своей тарелке. Психиатр, похоже, начинал исподволь влиять на него. Как  же
это у него получалось?  Киндерман  взглянул  на  Темпла.  В  глазах  доктора
бурлила энергия.
   - Такая уж у меня работа, - уклонился от ответа Киндерман.
   - Так поменяйте ее. Знаете, один мне тут выдал: ?Доктор, как быть, только
начинаю есть свинину, меня сразу же одолевают головные боли?, на что  я  ему
ответил: ?Завяжите со свининой?.
   - Простите, можно мне осмотреть палату мисс Ласло?
   - Только в том случае, если вы немного приободритесь.
   - Постараюсь.
   - Вот и хорошо. Тогда пойдемте, я вас туда отведу. Здесь недалеко.
   Темпл через зал провел Киндермана в коридор,  затем  в  другой  небольшой
холл, и очень скоро они очутились в довольно уютной палате.
   - Вещичек здесь негусто, - объявил Темпл.
   - Да, я вижу.
   Иными словами, палата оказалась пуста. Киндерман открыл шкаф.  Там  висел
синий халат. Следователь обыскал ящики, но во  всех  хоть  шаром  покати.  В
ванной обнаружилось несколько полотенец и мыло. Других вещей  в  комнате  не
было.  Киндерман  еще  раз  окинул  взглядом  скромное  помещение.  И  вдруг
почувствовал на лице холодное дуновение. Казалось, ветерок промчался  сквозь
тело лейтенанта и точно так же внезапно стих. Киндерман взглянул на окно, но
оно было закрыто. Странное чувство охватило  следователя.  Он  посмотрел  на
часы и про себя отметил точное время: три часа пятьдесят пять минут.
   - Да, ну мне пора идти, - засобирался Киндерман. - Огромное вам спасибо.
   - Всегда к вашим услугам, - отозвался Темпл. Психиатр вывел Киндермана из
палаты и проводил до холла, откуда начиналось отделение невропатологии.
   У самого выхода они расстались.
   - Ну, а  мне  надо  назад,  -  торопливо  бросил  Темпл.  -  Дальше  сами
доберетесь?
   - Разумеется.
   - Был ли я вам полезен, лейтенант?
   - Еще как!
   - Чудесно. И если у вас  снова  начнется  депрессия,  звоните  или  лучше
заходите сразу. Думаю, что смогу вам помочь.
   - А какой школы в психиатрии вы придерживаетесь?
   - Я убежденный бихевиорист, - ответил Темпл. - Вы мне подробно  излагаете
все факты, а я вам наперед говорю, что сделает любой человек.
   Киндерман уставился в пол и покачал головой.
   - И что же это означает? - поинтересовался Темпл.
   - Нет-нет, ровным счетом ничего.
   - Ну уж меня-то вы не проведете, - запротестовал Темпл. - У вас  какие-то
проблемы?
   Киндерман поднял взгляд и уловил злобный огонек в глазах психиатра.
   - Просто мне всегда было жаль бихевиористов, доктор. Они ведь никогда  не
поблагодарят соседа по столику: ?Спасибо, что передали мне горчицу?.
   Психиатр стиснул зубы и процедил:
   - Так когда вернется Ласло?
   - Сегодня вечером. Я позабочусь об этом.
   - Хорошо. Просто великолепно. - Темпл толкнул стеклянную дверь. - Мы  еще
увидимся, лейтенант, - произнес он и скрылся в коридоре.
   Киндерман  некоторое  время  постоял,  прислушиваясь   к   звуку   быстро
удаляющихся шагов, и когда они стихли, неожиданно для  самого  себя  испытал
облегчение. Тяжело вздохнув, он почувствовал, будто все  же  забыл  кое-что.
Рука его нащупала оттопыривающийся карман, - там лежали книги, купленные для
Дайера. Следователь повернулся и быстро зашагал прочь.
   Когда Киндерман заглянул в палату, Дайер по-прежнему лежал на  кровати  и
читал.
   - Ну, как же ты долго шлялся, - пожаловался он. - Мне тут  уже  несколько
раз переливали кровь.
   Киндерман подошел к кровати и выгрузил книги прямо на живот Дайера.
   - Вот все, что ты заказывал, - доложил он. - ?Жизнь  Моне?  и  ?Беседы  с
Вольфгангом Паули?. Знаете ли вы, святой отец, за  что  распяли  Христа?  Он
тоже прятал эти книжонки, боясь, что другие их обнаружат.
   - Ну,