нял  глаза.  На  улице  заливалась
какая-то птичка. ?В такую погоду? Ее необходимо поместить в  психиатрическую
больницу. Она больна, ей надо помочь?.
   - Да и мне тоже, - заявил он вслух.
   Птица замолчала, и единственным звуком, нарушавшим тишину,  было  тиканье
больших настенных ходиков. Киндерман сверил свои часы -  было  восемь  сорок
две. Сейчас все христиане разбредутся по церквям. ?Не забудьте помолиться за
Томаса Кинтри, пожалуйста?.
   - И за Уильяма Ф. Киндермана, - громко добавил он.
   "Да. И еще за  одного  человека?.  Следователь  отхлебнул  немного  кофе.
?Какое странное совпадение, - раздумывал он. - Почему Кинтри погиб именно  в
тот день, когда исполнился двенадцатый год с момента другой смерти, не менее
загадочной и страшной??
   Киндерман снова взглянул на часы. Может быть, они остановились?  Да  нет.
Часы  продолжали  тикать.  Киндерман  чуть  пододвинул   стул   и   внезапно
почувствовал о комнате какие-то странные и  необычные  изменения.  Но  какие
именно? ?Ничего, просто ты переутомился?. Он  взял  из  вазочки  конфету  и,
развернув, съел ее. ?Конечно,  не  так  вкусно,  лучше  бы  все-таки  съесть
маринованный огурчик?, - с досадой решил он.
   Киндерман вздохнул и, покачав головой, поднялся со  стула.  Он  отодвинул
блюдо с нетронутым завтраком, сполоснул под краном чашку и,  покинув  кухню,
зашагал  по  лестнице  на  второй  этаж.  Он  собрался  чуточку  вздремнуть,
высвободив на это время подсознание. Может быть, тогда всплывет нечто такое,
что он не доглядел или вообще  не  заметил.  Внезапно  Киндерман  застыл  на
верхней ступеньке и пробормотал:
   - Близнецы.
   Неужели тот самый ?Близнец?? Невозможно.  Это  чудовище  уже  мертво.  Не
может быть. Но почему же тогда по его телу поползли мурашки,  почему  волосы
на руках стали дыбом? Киндерман вытянул руки и повернул  их  ладонями  вниз.
?Да, действительно волосики стоят дыбом. Но отчего же??
   Киндерман услышал, как поднялась Джулия.  Тяжело  топая,  она  побрела  в
ванную. А он не двигался с места, озадаченный и  вконец  запутавшийся.  Надо
было что-то делать.  Но  что?  Привычные  методы  расследования,  да  и  все
логические рассуждения здесь  явно  не  годились.  Надо  искать  маньяка,  а
лабораторное заключение подоспеет не раньше вечера. Он вполне  отдавал  себе
отчет в том, что Манникс уже выложил все то немногое, о  чем  знал,  а  мать
Кинтри, конечно, никто не собирался сейчас тревожить. Но в любом случае одно
было уже совершенно очевидно: мальчик не имел ни подозрительных дружков,  ни
вредных  привычек.  В  этом  Киндерман  был  абсолютно   уверен,   ибо   сам
неоднократно встречался с ним. Следователь покачал головой.  Надо  выйти  на
улицу, как-то подвигаться, расшевелиться, что ли. Он услышал, как  Джулия  в
ванной включила душ. Киндерман спустился по лестнице, достал пистолет, надел
пальто и, нахлобучив шляпу, вышел из дома.
   Некоторое время он  постоял  на  пороге.  Сомнения  и  самые  невероятные
предположения  терзали  его.  Порыв  ветра  швырнул  под   ноги   Киндерману
пластиковый  стаканчик,  покатил  его  дальше   по   мостовой.   Следователь
прислушался к его мерному постукиванию. И вот опять  все  стихло.  Киндерман
устремился к своей машине и, заведя мотор, тронулся.
   Он не знал, куда направляется. Неожиданно для самого себя Киндерман вдруг
обнаружил, что припарковался не там, где разрешалось: на 33-й улице рядом  с
рекой. Он выбрался  из  автомобиля.  На  порогах  особнячков  лежали  свежие
номера ?Вашингтон пост?. Следователя вновь одолели мучительные воспоминания,
он резко отвернулся и, заперев машину, побрел вперед.
   Киндерман прошелся вдоль небольшого парка до  моста,  перекинутого  через
канал. Потом по бечевнику  добрался до лодочной станции. Здесь уже собралась  толпа  зевак,
наперебой обсуждавших события этого страшного утра, хотя никто из них толком
и не знал, какая именно трагедия  здесь  разыгралась.  Киндерман  подошел  к
двери сторожки. Она оказалась запертой. Тут же висела красно-белая  табличка
с короткой надписью ?Закрыто?.  Взглянув  на  скамейку,  следователь  тяжело
опустился на нее, вздохнул и привалился спиной к стене сторожки.
   Киндерман внимательно рассматривал людей, собравшихся сейчас на пристани.
По опыту он  знал,  что  убийцы-маньяки  частенько  наслаждаются  вниманием,
которое уделяет их особам обычная толпа. Вероятно, это льстит их самолюбию -
собрать кучу зевак, судачащих исключительно об их жутких подвигах! Возможно,
и сам преступник находился сейчас среди этой толпы и как ни в чем не  бывало
вопрошал случайных прохожих: ?А  что  произошло?  Вы  не  в  курсе?  Кого-то
убили??
   Киндерман пытался обнаружить в толпе что-нибудь подозрительное: например,
джентльмена, который  либо  слишком  натянуто  улыбался,  либо  наблюдал  за
происходящим мутным остановившимся взглядом, как у  наркомана.  Нервный  тик
тоже привлек бы внимание следователя. Но особенно насторожил  бы  Киндермана
человек, который, уже  зная,  что  произошло,  тем  не  менее  продолжал  бы
задавать каждому встречному-поперечному все те же вопросы.
   Следователь сунул руку во внутренний карман пальто:  там  он  всегда  про
запас держал пару книжонок.  В  этот  раз  он  извлек  из  кармана  ?Клавдия
Божественного?  и  недовольно  окинул  взглядом  обложку.  Ему   надо   было
прикинуться самым что ни на есть обычным пенсионером, который вышел  к  реке
подышать свежим воздухом и почитать. Но роман Роберта Грейвса  таил  в  себе
некоторую опасность. Киндерман  может  вполне  зачитаться,  и  тогда  убийца
ускользнет от его  пытливого  взгляда.  И  хотя  следователь  уже  пару  раз
перечитывал роман, все равно он был уверен, что  увлекательный  сюжет  вновь
завладеет его вниманием. Киндерман запихнул книгу назад  и  вытащил  другую.
Взглянул на название. Это оказалась пьеса  ?В  ожидании  Годо?.  Следователь
облегченно вздохнул и раскрыл ее сразу на втором акте.
   Он просидел так очень долго, но ничего подозрительного  не  обнаружил.  К
одиннадцати часам толпа начала рассеиваться,  да  и  новых  лиц  следователь
больше не заметил. Однако он не терял надежды и выждал еще  какое-то  время.
Взглянув на часы, Киндерман стал рассматривать лодки, прикованные к  причалу
цепями. Что-то раздражало его. Но что именно? Он попытался отыскать  причину
этого раздражения, но так и не смог. Сунув книгу в  карман,  он  поднялся  и
зашагал прочь.
   Подойдя к своей машине, Киндерман обнаружил на  лобовом  стекле  штрафную
квитанцию. Не веря глазам, следователь извлек ее из-под дворника и прочитал.
Хотя на автомобиле не было опознавательных полицейских знаков, тем не  менее
по номерам можно было сразу  определить,  что  машина  принадлежала  полиции
округа. Киндерман смял квитанцию и, запихнув ее в карман, отпер машину,  сел
за руль и отъехал. Он не знал, куда направляется, и,  когда  остановился,  с
удивлением обнаружил, что находится перед  зданием  полицейского  участка  в
Джорджтауне. Войдя внутрь, он подошел к дежурному сержанту.
   - Сержант, кто сегодня штрафовал на 33-й улице возле канала?
   Тот удивленно уставился на Киндермана:
   - Робин Теннес.
   - Мне вовсе не улыбается жить в такое время и в таком месте,  где  самого
распоследнего дурня могут взять на работу в полицию, -  взорвался  Киндерман
и, вручив сержанту квитанцию, зашагал вразвалку к лестнице.
   - Лейтенант, есть что-нибудь новенькое  о  том  ребенке?  -  крикнул  ему
вдогонку сержант. Он еще не успел прочитать, что было написано на квитанции.
   - Никаких новостей, никаких, - пробурчал Киндерман. - Абсолютно никаких.
   Он поднялся наверх и там, в зале, где собрались полицейские, буквально  с
порога  был  засыпая  градом  вопросов.  Не  отвечая  ни  на  один  из  них,
следователь добрался, наконец, до своего кабинета.  На  одной  стеке  висела
подробная карта северо-западной части города. А к другой -  позади  рабочего
стола, как раз между двумя окнами, выходящими на Капитолий, -  был  приколот
большой плакат с изображением Снупи.  Этот плакат подарил Киндерману Томас Кинтри.
   Следователь сел за стол. Он все еще был в шляпе и пальто и  не  торопился
раздеваться. На столе лежали еженедельник. Библия в мягкой обложке  и  почти
новая пластиковая салфетница. Киндерман достал из нее одну  салфетку,  вытер
нос и взглянул на фотографии, вставленные в специальные прорези  салфетницы.
С одной стороны ему улыбались жена и дочь. Перевернув салфетницу,  Киндерман
извлек из прорези фотографию темноволосого священника. Следователь застыл на
месте, уставившись на надпись, сделанную на обороте  снимка:  ?Не  спускайте
глаз с этих доминиканцев, лейтенант?. И подпись: ?Дэмьен?. Взгляд Киндермана
наполнился светом, словно отраженным от улыбки на этом суровом и обветренном
лице со шрамом над  правым  глазом.  Внезапно  Киндерман  скомкал  салфетку,
которую все еще продолжал держать в руке и, швырнув ее в корзину для  бумаг,
потянулся было к телефонной трубке. В этот момент в кабинет неожиданно вошел
Аткинс. Киндерман заметил его только тогда, когда тот уже закрывал за  собой
дверь.
   - А, это ты. - Следователь оставил телефон в  покое  и  сложил  на  груди
руки, отчего сразу же стал похож  на  эдакого  доморощенного  Будду.  -  Так
быстро?
   Аткинс пересек кабинет и устроился  напротив  Киндермана.  Он  сдернул  с
головы фуражку и вопросительно взглянул на лейтенанта, до сих пор  сидевшего
в шляпе.
   - Прости меня за навязчивость, - заговорил Киндерман. - Но сдается мне, я
попросил тебя оставаться с миссис Кинтри.
   -  К  ней  пришли  брат  и  сестра.  А  потом  еще  несколько  друзей  из
университета. Я решил, что мне лучше вернуться.
   - И правильно сделал, Аткинс. У  меня  тут  для  тебя  прорва  работы.  -
Киндерман  выждал,  пока  Аткинс  достанет  маленький  красный  блокнотик  и
шариковую ручку, а затем продолжил:
   - Во-первых, свяжись с Фрэнсисом Берри. Много лет тому назад он вел  дело
о  ?Близнеце?.  Сейчас  он  работает  в  отделе  расследования   убийств   в
Сан-Франциско. Мне  нужно  все,  что  у  него  есть  об  убийце  ?Близнеце?.
Абсолютно все. Все материалы по этому делу.
   - Но ?Близнец? мертв вот уже двенадцать лет.
   - Ну да? Неужели, Аткинс? А я-то и не знал. Ты хочешь  сказать,  что  все
газеты, сообщавшие о его смерти, оказались правы?  И  радио  с  телевидением
тоже, Аткинс? Удивительно. Потрясающе. Я просто сражен.
   Аткинс что-то записывал в  блокнот,  чуть  заметно  улыбаясь.  Неожиданно
дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился начальник лаборатории.
   - Ну не маячь в дверях, Райан. Заходи,  -  пригласил  коллегу  Киндерман.
Райан вошел и прикрыл за собой дверь. ? Внимай мне, о  Райан,  -  воскликнул
Киндерман. - обрати свое драгоценное внимание на  младого  Аткинса.  Ты  вот
сейчас, между прочим, находишься  рядом  с  гигантом  мысли,  с  потрясающим
гением розыска. Нет, самом деле. Надо отдать ему должное. Ведаешь ли ты, что
именно этот колосс поставил во главу угла своей карьеры?  Ты  просто  обязан
это знать. Нельзя скрывать таких звезд нашей профессии. Так вот, на минувшей
неделе, аж в девятнадцатый раз...
   - В двадцатый, - поправил его Аткинс, подняв вверх ручку, словно  обращая
внимание Райана на торжественность минуты.
   - В двадцатый раз он задержал Мишкина, всемирно известного злодея. В  чем
тот провинился? Он всегда совершает одно и то же преступление. Он  врывается
в квартиры и по своему вкусу переставляет там всю мебель.  Он  считает  себя
непревзойденным дизайнером. - Тут Киндерман обратился к Аткинсу. -  На  этот
раз, клянусь, мы его упечем в психушку.
   - Да, но какое отношение к этому имеет отдел по расследованию убийств?  -
удивился Райан.
   Аткинс повернулся к нему и ровным голосом пояснил:
   - Видишь  ли,  Мишкин  каждый  раз  оставляет  записки  с  угрозой  убить
владельца квартиры, если  тот  хоть  что-нибудь  передвинет,  и  Мишкин  это
обнаружит.
   Райан нервно заморгал.
   - Героическая работа. Просто героическая, - добавил Киндерман.  -  Райан,
ты хотел мне что-то сообщить?
   - Пока ничего.
   - А тогда по какому праву ты отнимаешь у меня драгоценное время?
   - Я сам думал узнать, нет ли каких новостей.
   - Есть. На улице чудовищно холодно. И еще очень важная  новость:  сегодня
утром встало солнце. Не пришло ли тебе в голову,  о  Райан,  еще  что-нибудь
мудрое, еще парочка  подобных  вопросов?  А  то  их  с  нетерпением  ожидают
несколько восточных султанов.
   Райан  смерил  Киндермана  презрительным  взглядом  и  покинул   кабинет.
Киндерман же холодно глянул ему вслед и, когда дверь  за  Райаном,  наконец,
закрылась, снова обратился к Аткинсу:
   - По-моему, он клюнул на эту ерунду о Мишкине. Аткинс кивнул.
   - Да, у этого человека напрочь отсутствует чувство юмора.  Он  ничего  не
понимает.
   Сержант печально покачал головой:
   - Но он пытается, сэр.
   -  Благодарю  вас,  мать  Тереза.  -  Киндерман  чихнул  и  потянулся  за
салфеткой.
   - Будьте здоровы.
   - Спасибо, Аткинс. - Киндерман утер нос и выбросил салфетку. -  Итак,  ты
достаешь мне полное дело ?Близнеца?.
   - Так точно.
   - После этого выясни, интересовался ли кто-нибудь этой старушкой.
   - Пока никто, сэр. Я это как раз проверил перед тем, как сюда идти.
   -  Позвони  в  отдел  доставки  ?Вашингтон  пост?,  разузнай,   кто   был
ответственен за маршрут Кинтри, и уточни его личность с  помощью  компьютера
ФБР. Выясни, не вступал ли он в  конфликт  с  законом.  Весьма  сомнительно,
чтобы в пять утра, да еще в такой  собачий  холод  убийца  вышел  бы  просто
прогуляться и чисто случайно встретил бы Кинтри. Кто-то  обязательно  должен
был знать, что это произойдет.
   С нижнего этажа  донеслась  дробь  телетайпа.  Опустив  глаза,  Киндерман
словно прислушивался к этим звукам, просачивающимся сквозь пол его кабинета.
   - Ну вот, как здесь можно сосредоточиться?  Так  же  неожиданно  телетайп
замолчал. Вздохнув, Киндерман перевел взгляд на своего помощника:
   - Есть еще вариант. Мальчика мог убить один из  подписчиков.  Видимо,  он
знал его маршрут и после убийства перетащил труп  на  пристань.  Это  вполне
могло произойти.  Так  что  данные  всех  подозрительных  подписчиков  также
необходимо проверить на компьютере.
   - Слушаюсь, сэр.
   - И вот еще что. Половину газет  Кинтри  так  и  не  успел  доставить  по
адресам. Узнай в редакции, кто сегодня им звонил и жаловался на то,  что  не
получил свежий номер. А потом вычеркни  этих  адресатов  из  списка.  Оставь
только тех, от кого не было звонков, - и тоже проверь на компьютере.
   Аткинс перестал записывать и уставился на Киндермана, пытаясь догадаться,
что же на сей раз задумал его шеф.
   А тот кивнул:
   - Да. Именно так. Ибо в воскресенье люди как никогда  любят  газеты.  Они
ведь такие веселые по выходным, Аткинс. И  если  кто-то  не  позвонил  и  не
возмутился,  что  ему  не  достался  воскресный  номер   -   значит,   здесь
вырисовываются два варианта: либо подписчик умер, либо он сам и есть убийца.
Здесь все точно продумано. В общем, с тебя не убудет,  если  ты  всех,  кого
сочтешь нужным, проверишь по компьютеру. Кстати, как ты думаешь, научатся ли
компьютеры сами шевелить мозгами?
   - Сомневаюсь.
   - Я тоже. Где-то я вычитал, что об этом спросили одного теолога. Так  вот
он заявил, будто бессонница одолеет его с  того  момента,  когда  компьютеры
начнут беспокоиться о своих изношенных деталях. Мое им почтение. Удачи  вам,
компьютеры, и да благословит вас Господь! Однако вещица, сама  собранная  из
нескольких штуковин, не сможет о себе позаботиться. Я  прав?  Все  это  чушь
собачья, и разум далеко не то же самое, что и мозг. Вот посмотри: моя рука в
кармане. Так разве стал карман при этом рукой? Да кто  угодно  тебе  скажет,
что мысль - это мысль, а не клетки мозга, и тем более не протекающая  в  них
реакция. А, к примеру, ревность - это совсем не какой-нибудь вариант игры на
компьютере ?Атари?. Да и вообще, кто кого стремится  надуть?  Если  все  эти
блестящие японские ученые, создав искусственную  клетку  мозга  величиной  в
одну сороковую кубического дюйма, решили бы воспроизвести  на  ее  основании
человеческий мозг, им бы  пришлось  занять  амбарчик  размерами  миллиона  в
полтора кубических футов,  да  еще  хорошенько  запрятать  свое  изобретение
подальше от любопытных глаз,  убеждая  соседей,  что  ровным  счетом  ничего
стоящего в этом амбаре нет. И  кроме  всего  прочего,  Аткинс,  я  вот  умею
мечтать о будущем. А какой из известных тебе компьютеров может сделать то же
самое?
   - Так вы полностью исключаете Манникса?
   -  Я  не  беру  здесь  перспективы  будущего,  в  общем-то,   что   можно
предсказывать, исходя из логических соображений. Я  мечтаю  о  таких  вещах,
которые тебе никогда и в голову не придут. Впрочем, не  только  я.  Прочитай
?Эксперимент  со  временем?  Дюнне.  А  еще   труды   психиатра   Юнга   или
физика-теоретика Вольфганга Паули, специалиста в области квантовой механики,
которого в наше время называют отцом нейтрино. И таких людей ты, кстати, мог
совершенно спокойно повстречать на улице или еще где-нибудь. Что же касается
Манникса, то он - отец семерых детей, можно сказать,  святой  человек.  И  я
знаком с ним вот уже восемнадцать лет. Так что выбрось его из головы. Однако
внимания заслуживает кое-какой факт. Стедман не обнаружил на  голове  Кинтри
никаких следов удара. Но как примириться с этим фактом, учитывая все то, что
сотворили с мальчиком? Получается, что он был в сознании. Бог мой, он был  в
полном сознании. - Киндерман опустил глаза и покачал головой. -  Аткинс,  мы
должны искать не одно чудовище. Кто-то ведь должен был удерживать  мальчика.
Обязательно.
   Зазвонил телефон.  Киндерман  взглянул  на  определитель  номера  и  снял
трубку.
   - Киндерман слушает.
   - Билл? - послышался голос жены.
   - А, это ты, дорогая. Ну, рассказывай, что там, в Ричмонде?  Вы  все  еще
там?
   - Да, мы только что побывали в Капитолии.  Ты  знаешь,  он,  оказывается,
белого цвета.
   - Потрясающе.
   - А как там у тебя, дорогой?
   - Все отлично, любимая. Три убийства, четыре изнасилования и  всего  одно
самоубийство. Ну, а в остальном,  так,  треплюсь  с  ребятками  из  участка.
Милая, скажи, пожалуйста, когда карп сделает одолжение и освободит, наконец,
нашу ванну?
   - Мне сейчас неудобно говорить.
   - А, понимаю. Матушка торчит рядом. Я догадался. Она с тобой в телефонной
будке. Расплющивает тебя по стеклу? Так?
   - Я не могу сейчас с тобой разговаривать. Ты придешь домой к обеду?
   - Скорее всего нет, мой бесценный ангел.
   - Тогда, может, к ужину? Когда меня нет,  ты  питаешься  нерегулярно.  Мы
сейчас выезжаем, а часам к Двум уже будем дома.
   - Спасибо тебе за все, дорогая. Но, видишь  ли,  сегодня  мне  необходимо
слегка подбодрить отца Дайера.
   - А что случилось?
   ( Из года в год именно в этот день он чувствует тоску и одиночество.
   - Ax да, ведь это сегодня.
   - Именно сегодня.
   - Я совсем выпустила из головы.
   Через кабинет Киндермана протащили задержанного. Он изо всех сил упирался
и осыпал полицейских ругательствами.
   - Я ничего не делал! Отпустите меня, идиоты вонючие!
   - Что там происходит? - забеспокоилась супруга Киндермана.
   - Да тут какие-то неевреи, только и всего. Не обращай внимания.  -  Дверь
КПЗ, расположенной сразу же за проходным кабинетом Киндермана, захлопнулась.
- Я свожу Дайера в кино. А потом мы покалякаем на этот счет. Ему понравится.
   - Ну ладно. Я приготовлю тебе обед и поставлю в духовку.  Так  что,  если
все-таки надумаешь, тебе останется его только разогреть.
   - Ты -  просто  само  очарование.  Да,  кстати,  сегодня  вечером  запри,
пожалуйста, все окна.
   - А зачем?
   - Мне так будет спокойней. Ну, моя крошка, крепко тебя целую и обнимаю.
   - И я тебя тоже.
   - Да, пожалуйста, не забудь про карпа, ладно? Меня никак не тянет  домой,
покуда я знаю, что о