Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа

Разделы:
Бизнес литература
Гадание
Детективы. Боевики. Триллеры
Детская литература
Наука. Техника. Медицина
Песни
Приключения
Религия. Оккультизм. Эзотерика
Фантастика. Фэнтези
Философия
Художественная литература
Энциклопедии
Юмор





Поиск по сайту
?????????. ???????. ????????
   ??????
      ???????? ?????. ??????? ?????? -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  -
оторого мы и встречаемся в таком.., не самом подходящем месте. Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, может, даже жалеете, что согласились участвовать в моей предвыборной кампании. Если это так, то я вас совершенно не осуждаю.'.. Я бы сказал, такие события требуют недюжинного мужества, которого я не вправе требовать от вас... Я догадывалась, в какую степь он клонил, но наблюдать за его маневрами было все равно любопытно. А тут еще его четкие, отточенные фразы. В последнее время к политикам часто приклеивают ярлык "харизматический", но пашковский случай совсем другой, заветной "харизмы" у него нет. Зато есть обаяние удава, берет он не взглядом, а завораживающе плавным потоком речи и приятным тембром голоса. - ..Я приношу вам глубокую благодарность за то, что вы были с нами в самые тяжелые моменты. Не сомневайтесь, мы возместим вам все потери, с этим связанные, в том числе и моральные... Ого, да мне, кажется, дают отставку! И это при том, что я "проучаствовала" в предвыборной кампании целую неделю, стала свидетельницей одного убийства и одного избиения ногами и сама схлопотала пока не подтвержденное сотрясение, не говоря уже о нервном потрясении! Опять идиотские шуточки, прости меня Господи, дело-то не в этом, дело в другом, в том, что я ничего не узнала о Наташиной судьбе, даже не выяснила, связана ли она с Пашковым или это все мои фантазии. Признаться в этом трудно, но, похоже, я как была, так и осталась при смутных догадках и подозрениях. Ну что тут делать, может, и в самом деле спросить его напрямую: "Вам что-нибудь говорит имя - Наташа Русакова?" Я таки открыла рот, но задала совсем другой вопрос: - Вы больше не нуждаетесь в моих услугах? - (Если честно, то с моей стороны было хамством рассуждать о каких-то там услугах, потому что по большому счету я не выполняла и сотой доли обязанностей, кои предполагала громкая должность пресс-секретаря.) Наверное, Пашков думал приблизительно так же, потому что на его лице мелькнула тень растерянности, но он, надо отдать ему должное, быстро нашелся: - Что вы, я имел в виду совсем другое, лишь то, что вам нужно время на то, чтобы восстановить силы, поправить здоровье. Все-таки это поважнее любых выборов и любой политики. Так что, пожалуйста, отдыхайте и постарайтесь поменьше думать о событиях, в которые вы оказались невольно вовлечены. Понимаю, это будет нелегко, у самого в голове до сих пор не укладывается, что Вениамина больше нет... Такие вот особенности национальных выборов... Смотри-ка, а наш кандидат тоже шутник, оказывается! Вот только явился он ко мне не шутки шутить и не о моем подорванном здоровье справляться, это понятно даже мне. Что-то его томило, что-то еще оставалось у него за душой. Я немножко догадывалась, что именно, но не имела ни малейшего намерения оказывать ему помощь в поисках плавного перехода к интересующей его теме. - Да, вот так, Капитолина Михайловна, вот так... Я приподняла брови: надо же, как он мучился, бедняжка, даже слова-паразиты прокрались в его обычно гладкую, без сучка без задоринки, речь, чего я за ним прежде не замечала. Наконец он, кажется, собрался с духом: - У нас осталась еще одна проблема... Я не удержалась - язвительно усмехнулась: - Это не та ли, что сейчас слева по коридору, в реанимации, с переломами ребер, разрывом селезенки и еще Бог знает чем? Серые глаза Пашкова лихорадочно заблестели: - Да, я имею в виду именно это... Очень неприятная история, очень. Женщина странная, с кислотой. Очень жаль, что ее дикая выходка закончилась так печально, но ничего не поделаешь... Вообще какой-то совершенно нелепый случай... - Или терроризм?.. Пашков покраснел и отвел взгляд в сторону. - А вы ее разве не узнали? - спросила я. - Нападавшую? - В каком смысле? - В прямом. Вы же ее встречали в аэропорту, она была в аэропорту с Богаевской. Надеюсь, вы не забыли Богаевскую? Так вот, странная женщина с кислотой - Майя, ее концертмейстер. Пашков заработал желваками: - Честно говоря, я и саму Богаевскую сейчас не узнал бы, не говоря уже о ее пианистке... Допустим, это все-таки она, что из того? Что это меняет? Вы что же.., хотите сказать, что у нее могут быть какие-то личные причины?.. Нет, это бред, полный бред... Я не собиралась ему уступать: - Значит, она террористка... Пашков скрипнул зубами, а это что-нибудь да значило, и сказал: - Откровенно говоря, об этом я и хотел с вами поговорить. С этой Майей, или как там ее, будут разбираться те, кому положено, а от всех нас требуется только единство во взглядах на последние события, в их оценке... - От нас всех? - перебила я Пашкова. - От нашей команды, - уточнил он, похоже изрядно раздраженный моими придирками. - Мне бы не хотелось, чтобы... - В первый раз за все время нашего знакомства Пашков откровенно испытывал трудности с подбором слов. - Ну в общем, чтобы у нас не получилось, как в известной поговорке: кто в лес, кто по дрова. Перед лицом покушений и угроз мы должны быть особенно сплоченными. - Ого, какой высокий штиль! - Другими словами, команда всегда должна оставаться командой, и каждый из ее членов обязан работать ради общего дела. Как только я услышала про "общее дело", язык у меня зачесался с такой силой, что я встряла в очередной раз: - По-моему, это уже не команда, а мафия какая-то получается. - На вашем месте я бы все-таки получше выбирал выражения, - обиделся Пашков. - Иногда вы здорово перегибаете палку. Я, конечно, понимаю, что в вас говорит профессиональная.., журналистка... - Уверена, на языке у него вертелось "скандалистка" или кое-что покрепче, но он превозмог себя, тем самым показав мне пример в славном деле "выбора выражений". - Но тем не менее существуют определенные рамки. Впрочем, я, кажется, отклонился от темы. А я хотел вам сказать совсем другое, касающееся недавних покушений, в частности, последнего... Так вот, я не оправдываю свою службу безопасности, на мой взгляд, Федор все же несколько погорячился там, возле Дома железнодорожника, но его можно понять после того, что случилось в последние дни... Я опять его прервала, поскольку мне все и так было ясно, причем уже достаточно давно. И пашковские объяснения выслушивала только затем, чтобы понять, как далеко он может в них зайти, а теперь мне наскучило. - Короче говоря, я должна говорить то же, что и все остальные, а именно, что ваш замечательный телохранитель защищал вас от нападения, а не методично убивал не представляющую особенной угрозы женщину. Смешно думать, будто она могла причинить вам особенный вред, а потому не рассчитывайте, что в этом вопросе я буду солидарна с вами и вашей командой. - Я таки облегчила свою душу. - Ну что ж, мне все понятно. - Пашков поднялся со стула. - Не смею вас больше задерживать и желаю скорейшего выздоровления. И он ушел, оставив меня порядком озадаченной. По крайней мере, позволяя себе высказать, что я думала на самом деле, я надеялась на совсем другую реакцию с его стороны. По моим прикидам, Пашков должен, нет, просто обязан был наконец выйти из себя до такой степени, чтобы сболтнуть что-нибудь лишнее. А уж я бы за это лишнее вцепилась двумя руками и, глядишь, вытащила бы на свет Божий то, что у него за душой. Увы, расчет на "откровенность за откровенность" не оправдался. Видно, информации, которой я обладала, для этого не хватало. Зато Пашков теперь определенно утратит последние иллюзии на мой счет, и это все, чего я добилась. Глава 24 В тот же день я со скандалом покинула гостеприимные стены третьей горбольницы. Правда, скандал был небольшой и затих, как только я собственноручно написала заявление, что выписываюсь под собственную ответственность, следовательно, никаких претензий к медперсоналу в обозримом будущем иметь не буду. Больше других по поводу моего сумасбродного решения уйти из больницы убивалась медсестра Анечка, которой я оставила в наследство чайные розы Дедовского, уже успевшие привять, в дополнение к белым от аналитика. - Ну еще бы пару деньков побыли, - вздохнула она, - голова все-таки... В ответ я только выразила уверенность, что все у меня заживет, как на собаке, а прежде чем уйти, еще раз посмотрела сквозь окошко реанимации на пребывающую в коме Майю. При этом рядом возле двери Майиной палаты я заметила молодого человека, который сидел на стуле и читал газету, и легко догадалась, что он здесь не для мебели. Если я еще что-нибудь понимаю в таких делах, то его наверняка Капитонов приставил. Ничего не имею против. А через полчаса я уже вошла в собственную квартиру. Вошла и сразу поняла: кто-то у меня побывал, пока я "весело" проводила время в больнице. И это при том, что конкретных признаков нарушения моего суверенного пространства я, сколько ни искала, так и не обнаружила. Впрочем, откуда бы им взяться, если я не натягивала ниток, привязывая их к ножкам стульев и ручкам шкафов, и не прилепляла волосков к дверным ручкам? Не такая уж я предусмотрительная, как выяснилось. Например, не могла же я предусмотреть, что загремлю в больницу по милости Викинга. С другой стороны, я все еще не понимала, что конкретно заставляло меня думать, будто в квартире побывали гости. Интуиция или? Или... На всякий случай я принюхалась. Ничем принципиально новым в квартире не пахло, и вещи все находились на прежних местах. Может, мне уже мерещится или мое сомнительное сотрясение дает о себе знать таким оригинальным образом? Я прошлась по комнате туда-сюда, сначала глядя по сторонам, потом под ноги. Даже для верности провела пальцем по крышке стола и подлокотникам кресел - тонкий слой пыли на них определенно наличествовал, причем совершенно не тронутый. Затем я переместилась на кухню и там тоже не заметила ничего, свидетельствующего о чужом вторжении. Что касается ванной, то там по-прежнему висели халат и полотенце, а на полочке стояли мои немногочисленные парфюмерно-косметические принадлежности. Никто на мое добро не покусился. Я немного посидела на краю ванны, прямо в своем красном пальто с полой, прожженной кислотой, но так и не сообразила, с чего это мне втемяшилось, что мою квартиру посетил неизвестный визитер. Или визитеры? В конце концов я все-таки сняла пальто, швырнула его в стенной шкаф - больше мне в нем не покрасоваться - и вернулась в комнату. Села на диван и уставилась в пространство, походя заметив, что остановившийся будильник показывает половину первого то ли дня, то ли ночи, а за окном ранние февральские сумерки, серенькие, как подзаборная кошка. Кто и зачем проник в мою квартиру без моего ведома? Вот именно, зачем? Что у меня искать? Никаких секретных материалов я у себя не держу по той простой причине, что их у меня просто-напросто нет. А если искали деньги или драгоценности (вот смеху-то!), то зачем такая тщательность? Сколько я знаю, воры обычно не заботятся о том, чтобы оставить ограбленную квартиру в идеальном порядке. А если я зря ломаю свою ушибленную голову и таинственное посещение моего жилища всего лишь игра моего же воображения? Я и не заметила, как заснула. Заснула, сидя на диване, поджав под себя ноги и положив голову на диванный валик. А разбудила меня протяжная, с переливами, трель дверного звонка. Открыв глаза, я зачем-то покосилась на будильник, который по-прежнему упорно показывал половину первого, при том, что в комнате было уже не сумеречно, а темно. Потом спустила ноги с дивана и в одних чулках прошлепала в прихожую. Честно говоря, меня немного знобило, наверное, потому что я сильно согрелась во сне, а пол был прохладным. - Кто там? - спросила я неожиданно хриплым голосом и приникла к дверному "глазку". Что, интересно, я надеялась в него разглядеть, когда на лестничной площадке было черно, как в преисподней? Время от времени мы по очереди с соседями вкручиваем лампочки в плафон, но те с завидной регулярностью исчезают, и наша площадка вновь погружается во мрак, впрочем, то же самое происходит и на всех остальных этажах. У меня есть серьезное подозрение, что ворует их веселое семейство алкоголиков с первого этажа, но застать их за этим занятием никому еще не удавалось. Поскольку из-за двери мне никто не ответил, я откашлялась и повторила свой сакраментальный вопрос погромче. - Да я это, я, - ответил мне голос Дедовского. С полминуты подумав, стоит ли его впускать вообще, я все же отжала собачку замка и отошла от двери, уступая Дедовскому небольшой "плацдарм". - Какого черта ты ушла из больницы? - первое, что он сказал, протиснувшись в прихожую. - Какого черта тебя это заботит? - огрызнулась я. - Да потому, что твое пижонство тебя до добра не доведет! Я возмутилась: - Слушай, а тебе не кажется, что я уже достаточно большая девочка, чтобы знать, чего я хочу, а? Вроде бы я не сказала ничего принципиально нового, а Ледовский завелся, что называется, с пол-оборота. Без приглашения ворвался в комнату и стал нервно расхаживать в темноте от стены к стене: - Знаю, наслушался я твоих теорий... Думал, что ты хоть за эти четыре года поумнела, черта с два! Навыдумывала себе, да ты и себя-то выдумала... Я - такая, я - сякая, я - независимая, я - свободная, и заблудилась в трех соснах! А ведь ты совершенно нормальная баба, и, если бы ты могла хоть на время отключать свою голову, замусоренную всякими ненужными теориями, тебе бы вообще цены не было! Я невольно заслушалась: Ледовский, упрекавший меня в склонности к излишнему теоретизированию, кого-то мне живо напоминал, особенно в части целесообразности "временного отключения" моей головы. Ну да, конечно же, одного заслуженного ветерана любовного фронта. - Ты же, ты же... - запальчиво продолжал чихвостить меня Ледовский. - Да ты просто экспериментируешь на себе и людях, которым ты не безразлична!.. - Ага, - устало подхватила я, - но это только в связи с острой нехваткой подопытных кроликов, вот если бы их хватало... Ледовский разозлился не на шутку, в жизни не видела его таким. Собственно, я и сейчас его не видела - в кромешной темноте, - но по интонации улавливала, что он почти взбешен: - Вот ответ, достойный Капитолины Алтаевой! Твоя манера: все серьезное низвести до идиотских шуточек, накрутить вокруг этого словечек и превратить в клоунаду, а какую-нибудь чепуху, пустяковину раздуть до вселенских масштабов! Знаешь, знаешь.., да тебе даже жить некогда за твоими бессмысленными поисками смысла... Черт возьми, в чем-то он, конечно, был прав, но, простите за тавтологию, прав на эту правоту у него нет. Даже если я и схожу с ума, это исключительно мое личное дело, по крайней мере до тех пор, пока я ни на кого не бросаюсь. Вот на Ледовского, между прочим, я не бросалась" он сам ко мне пришел и теперь обвиняет во всех смертных грехах! Главное, непонятно, с чего он так раскочегарился? Неужели только из-за того, что я ушла из больницы под расписку? Ладно, послушаем, что он еще наболтает. А Ледовский наболтал следующее (в дополнение к уже сказанному): - А самое ужасное в тебе знаешь что? - Ну что, что? - Пусть уже выскажется до конца, если ему так хочется! - А самое главное, что ты из кожи вон лезешь, чтобы казаться хуже, чем ты есть на самом деле! Ты словно заявляешь: мой принцип - не иметь никаких принципов. Что, например, ты собираешься делать дальше? Продолжать участвовать в предвыборной кампании Пашкова? - А тебе какая разница? - немедленно огрызнулась я. - Да такая, что тебе там больше нечего делать, потому что это не игрушки, если ты еще не поняла! Отойди в сторону и не суйся. Слишком большой риск, в твоем случае еще и совершенно неоправданный. Что тебе этот Пашков? Только не говори, что тебе близки его идеалы, я прекрасно знаю: с идеалами у тебя напряженка. А значит, ты просто ищешь приключений на свою голову и уже нашла, причем в самом прямом смысле. Ну наконец-то выяснилось, с чего он вдруг на меня взъелся! Все дело в том, что я согласилась участвовать в предвыборной кампании Пашкова, не спросив его совета. - Это мое дело, мое, - отрезала я, - даже если я действительно ищу приключений, это касается только меня и никого более. - Он попытался возразить, но я не позволила, хватит с него уже того, что он успел мне наговорить. - И еще... Откровенность за откровенность: если я действительно такая, какой ты меня тут изобразил, зачем тебе тратить на меня свое драгоценное время, особенно если учесть, что я тебя об этом не просила? - Ax, так я тебе уже надоел? - вспыхнул Ледовский. Думаю, что вспыхнул, в точности утверждать не могу, в темноте ведь таких подробностей не рассмотреть. Я ничего не ответила, только снова взобралась на диван с ногами и уставилась в окно, за которым зависла тусклая печальная луна. Дедовский присел рядом и спросил: - Что, неважно себя чувствуешь? - Просто хочу спать, - произнесла я как можно нейтральнее, дабы он не счел мои слова слишком откровенным намеком на то, что ему пора отчаливать. - Устала, я всего лишь устала... Он нашел в темноте мою руку, легонько сжал и примирительно сказал: - Ну, извини за то, что я тебе тут наболтал, черт его знает... Я приехал в больницу, чтобы тебя проведать, привез фрукты, а мне говорят: она выписалась под расписку... Да, я же эти фрукты в машине забыл, сейчас принесу... - Не стоит. - Я покачала головой. Дедовский поднялся с дивана: - Ну ладно, тогда отдыхай, а я пошел. Завтра позвоню, узнаю, как у тебя дела. И все-таки зря ты ушла из больницы... Я проводила его до двери, и, прежде чем уйти, он успел выдать еще одну сентенцию: - Ив самом деле, чего я к тебе так привязался, понять не могу... Дедовский кривил душой. Не думаю, чтобы в свои сорок лет он еще не открыл элементарный, в принципе, закон, гласящий: "Если хочешь кого-то удержать возле себя, отпусти его на все четыре стороны". *** Не успела я коснуться щекой подушки, как по нервам ударил очередной звонок. Я твердо решила не вставать с дивана ни при каких условиях, только, не открывая глаз, перевернулась с живота на спину. Звонок повторился. Плевать! Пусть там хоть сексуальный маньяк или этот.., политический. Пусть убивает, режет и расчленяет - все равно не встану. Третий звонок! Это уж слишком, теперь назло не открою! Кстати, кто бы это мог быть? Наверняка Дедовский со своими фруктами вернулся. После четвертого звонка я все же приподняла голову и села, натянув одеяло до подбородка. После пятого - открыла глаза и обнаружила, что в комнате светло. Белый день! Значит, я проспала не меньше восьми часов, тогда почему же у меня такое чувство, будто я только и успела, что смежить ресницы? И еще меня опять знобит, а горло какое-то подозрительно деревянное. Я сглотнула комок и ощутила острую боль - ну вот, еще и это! А в дверь снова позвонили самым беспардонным образом, между прочим, уже в шестой раз. - Иду! - проворчала я и сползла с дивана. Одеваться мне не пришлось, поскольку, укладываясь спать, я даже не разделась. - Кто там? - спросила я, подойдя к двери и дрожа от пробирающего меня буквально до костей холода. - Капитонов, - коротко и сухо ответили за дверью. Что тут скажешь, когда-то это должно было случиться. Я молча открыла

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору Rambler's Top100 Яндекс цитирования