шей
команды.
   - А я и не волнуюсь, - неожиданно огрызнулся Пашков. Ого, да он, кажется,
начинал терять свое ангельское терпение. Впрочем,  он  быстро  взял  себя  в
руки. - Я просто не понимаю, что вы пытаетесь таким образом выяснить?
   Капитонов передернул плечами:
   - Мы пытаемся выяснить, почему киллер промахнулся.
   И добавил еще одну загадочную фразу:
   - Если он промахнулся.
   Потом он подробно опросил нас всех, в каких именно местах  мы  лежали  на
полу, и на этот раз терпение покинуло меня:
   - Может, нам всем лечь на пол?
   - Пока не стоит, - невозмутимо ответил Капитонов.
   Значит, шанс поваляться на полу еще оставался. Как бы то ни было, но этот
самый следственный эксперимент скоро закончился. Капитонов и  его  помощники
ушли, сдержанно попрощавшись. Пашков, который выглядел расстроенным, тоже не
стал нас задерживать,  объявив,  что  на  сегодня  все  свободны.  Я  первая
натянула пальто и  схватила  сумку,  которая  показалась  мне  подозрительно
легкой, судорожно расстегнула "молнию" и ахнула: дно  сумки  было  аккуратно
разрезано бритвой.

Глава 20

   Я рвала на себе волосы. Фигурально выражаясь, разумеется. Но ведь  знала,
знала  же,  дурища  этакая,  что  на  тридцать  втором   маршруте   работают
карманники, даже сама про это писала. Да еще как  работают!  Можно  сказать,
виртуозы своего дела, были случаи, когда они умудрялись  вытаскивать  деньги
из кошельков, не разрезая сумок. Так что "мой" еще, можно  сказать,  новичок
был, салага, но от этого мне не легче. А в  милицию  заявлять  бессмысленно,
они же в каждой сводке происшествий сообщают: "Граждане,  будьте  бдительны,
на тридцать втором и  четвертом  маршрутах  автобуса  работают  карманники".
Собственно, тем и ограничиваются, заявляя, что не могут  с  утра  до  вечера
кататься на автобусах, охраняя кошельки ротозеев, когда у них хватает  более
серьезных  преступлений,   как-то:   убийства,   в   том   числе   заказные,
изнасилования, ограбления и прочее. Кстати, спорить с ними трудно,  особенно
в  свете  недавнего  покушения  на  Пашкова,  когда   его   пулю   по   вине
мазилы-киллера схлопотал Венька Литвинец.
   Главное, что кошелька-то у меня в сумке и не было! Я  его  специально  не
ношу как раз по причине излишней бдительности. Деньги всегда лежат у меня  в
потайном внутреннем кармане сумочки, а посему воришка принял за кошелек  мою
толстую записную книжку в кожаном переплете, в которую я, прямо  как  назло,
сунула  ту  самую  фотографию,  что  отдал  мне  Валентин.  То-то  карманник
удивился, когда понял, как прокололся! И разумеется, немедленно избавился от
записной книжки, бросил ее в урну или просто под какой-нибудь забор.  Может,
мне пошарить по ближайшим урнам? Представляю себе картинку! А если серьезно,
глядишь, я бы и в самом деле пошарила, но только знать бы,  где  именно  мне
разрезали сумку, потому что от Белого пруда до бывшего Дворянского  собрания
с пашковским офисом целых шесть остановок.  А  теперь  посчитайте  окрестные
урны и мусорные баки в подворотнях...
   Что же мне в самом деле так патологически не  везет?  Теперь  я  потеряла
фотографию. Хотя, если взглянуть на все это по-другому... Я ведь  так  и  не
придумала, как ее использовать против Пашкова. И потом, она  ведь  не  одна,
Валентин сказал, что подружка его соседки Люськи сделала не  меньше  десятка
копий, а следовательно... А следовательно, мне нужно ее найти, и  как  можно
скорее. Так, сейчас позвоню Валентину. Я ринулась к телефону и, уже взявшись
за трубку, сообразила: я не помню его домашнего номера! Он был накорябан как
раз в той самой  записной  книжке,  вытащенной  из  моей  разрезанной  сумки
карманником.
   Можно, конечно, подождать, когда Валентин мне позвонит, но где, гарантия,
что это произойдет уже сегодня? Повздыхав  и  поцарапав  ногтями  полку  для
телефона, я сняла с вешалки пальто и сунула  ноги  в  ботинки.  В  последний
момент  все-таки  решила  для  начала  позвонить  Валентину  на  службу,   в
"Вечерку", вдруг он задержался с очередной халтурой?  Однако  в  ответ  были
только протяжные гудки. Я послушала их, послушала и после шестого  по  счету
вернула трубку на место.

***

   Валентин собственноручно открыл мне дверь:
   - Ты?
   Вид у него был сконфуженный, он что-то спешно дожевывал, усиленно работая
челюстями, и еще от него крепко попахивало  чесноком.  Стесняясь  этого,  он
смущенно полуобернулся и прикрыл рот ладонью.
   Я тоже чувствовала себя не лучшим образом. Что ни  говори,  а  это  самое
свинское свинство - вот так врываться к людям, когда они чинно,  степенно  и
по-семейному трапезничают.
   - Извини за поздний визит, - пробормотала  я.  -  Ты  спрашивал  у  своей
соседки насчет.., насчет той женщины, ну, о  которой  мы  с  тобой  говорили
возле Белого пруда?
   - А-а-а, - протянул Валентин, - ой, прости, не сообразил... Ты проходи. -
Он отступил в глубь прихожей, уступая мне дорогу.  -  И  это..,  не  обращай
внимания, пожалуйста, я тут чеснока наелся. В профилактических целях,  а  то
грипп обещают, вирус "А".
   Я протиснулась в прихожую, виновато  втянув  голову  в  плечи.  Из  кухни
выглянула Валентинова жена, довольно миловидная, но основательно потрепанная
в неравной схватке с жизнью женщина - я ее пару раз видела в редакции и  еще
однажды в ресторане, где мы как-то всем коллективом встречали Новый  год,  -
поздоровалась и сказала:
   - Валя, а чего ты гостью в дверях держишь? Приглашай.
   Я начала самым идиотским образом оправдываться:
   - Да я на минуточку, по срочному делу...
   - Ты это... - буркнул Валентин, оборачиваясь к жене. - Не знаешь,  Люська
уже пришла из своего ларька?
   - Должно быть, пришла, - отозвалась  Валентинова  жена.  -  А  чего  тебе
надо?
   - Поговорить, - сухо ответил Валентин и  прямо  в  растоптанных  домашних
тапках шагнул за порог квартиры.
   Я, естественно, за ним.
   Валентин пересек лестничную площадку, остановился  возле  двери  квартиры
напротив и нажал на кнопку звонка. Сразу  же  донесся  приглушенный  женский
возглас:
   - Кто там?
   - Люсь, это я, - лаконично отрекомендовался Валентин.
   Замки щелкнули, дверь распахнулась,  и  в  ее  проеме  возникла  дородная
бабенка в атласном халате, который едва сходился на  ее  аппетитных  статях.
Ничего себе Люся. Между прочим, она тоже жевала. И еще удивленно смотрела на
меня. И это ее удивление,  между  прочим,  постепенно  трансформировалось  в
какую-то  подозрительную  задумчивость,  сопровождаемую  усиленной   работой
челюстей. Наконец она что-то шумно проглотила и всплеснула руками:
   - Господи, да я же вас только что по телику видела! Ну точно, пять  минут
назад в  "Новостях"  показывали,  когда  рассказывали,  как  у  нас  кого-то
грохнули!
   Ну вот, ко мне, оказывается, пришла слава во всероссийском масштабе, а  я
и не заметила. Значит, Вислоухов успел перегнать в  Москву  свой  знаменитый
репортаж с места событий. Слава  Богу,  что  я  его  не  видела,  могу  себе
представить, какая у меня там рожа!
   Валентин обескураженно на меня уставился: наверное, у него на  кухне  нет
телевизора, а потому он еще не в курсе, что я стала  телезвездой.  Переждав,
когда его соседка Люся немного  угомонится,  он  наконец  объяснил  ей  цель
нашего визита:
   - Люсь, мы к тебе  по  поводу  этой  твоей  знакомой,  ну,  помнишь,  что
фотографию переснимала?
   - Из-за Надьки? -  быстро  сообразила  Люся.  -  А  что  эта  швабра  еще
натворила? - И снова перевела взгляд на меня. - Это вы ее разыскиваете?
   Я только кивнула.
   - Тогда я знаю, по какой причине - она  у  вас  что-нибудь  свистнула,  -
неожиданно догадалась она.
   Я не стала подтверждать ее предположение,  как,  впрочем,  и  опровергать
его.
   - Вот до чего докатилась, - с тяжким вздохом изрекла Валентинова  соседка
и предприняла безуспешную попытку запахнуть халат на груди.
   - Вы не подскажете, как мне ее найти?  Люся  поежилась  и  сгребла  ворот
халата короткопалой ладонью с облупившимся маникюром:
   - Да на Бочарной, в шестнадцатиэтажке, ну, в башне,  знаете?  Квартира  у
нее шикарная, от родителей досталась...
   Дом на Бочарной, о котором шла речь, я хорошо знала, да кто его у  нас  в
городе не знал. Так называемый итальянский, построенный на заре  перестройки
по  экспериментальному  суперпроекту.  Такими  планировали  застроить  целый
район, да тут случились все эти пертурбации с шоковой терапией,  кризисом  и
отсутствием  финансирования,  в  результате  супердом  оказался   первым   и
последним. Зато он  известен  буквально  всему  городу:  достаточно  сказать
"башня на Бочарной", и никто не ошибется.
   - А квартира? - спросила я. Люся мучительно наморщила лоб:
   - Я была у нее только раз, и то давно... Какая же у нее квартира?.. А ну,
точно - тринадцатая! Если бы какая-нибудь другая, я бы сроду не запомнила. А
тринадцатая - это же чертова  дюжина...  Вообще-то  мы  с  Надькой  в  школе
учились, а потом виделись время от времени. В прошлом месяце встретились  на
рынке, то да се... Я ее к себе пригласила, а  она,  гадина  такая,  на  руку
нечиста стала, оказывается...
   Люся все  рассказывала  и  рассказывала,  и  ее  просто  невозможно  было
остановить. Я взглянула на часы: начало одиннадцатого  вечера  -  не  лучшее
время для пространных разговоров. Особенно если учесть, что  я  рассчитывала
еще сегодня заглянуть к нечистой на руку Надьке.
   На  помощь  мне  пришел  Валентин,   переключивший   на   себя   внимание
словоохотливой соседки. Я же тем временем молча пожала ему руку и  заспешила
вниз по лестнице. До Бочарной от Валентинова дома не так уж  и  далеко,  но,
учитывая поздний час...

***

   - Вам кого? - На меня смотрел  пожилой  мужчина  в  спортивных  брюках  и
уютной вязаной кофте.
   Только тут я сообразила, что не спросила  у  Люси  фамилию  ее  вороватой
подружки, и разозлилась на себя. Это ж надо быть такой бестолковой!
   - Мне бы... Надежду, - не сразу выдавила я из себя.
   - Кого? - Мужчина совершенно искренне меня не понимал.
   - Надежду, - повторила я упавшим голосом, решив, что Валентинова подружка
перепутала номер квартиры.
   Я уже потеряла всякую надежду, когда лицо мужчины из тринадцатой квартиры
прояснилось:
   - Ах, вот вы о ком... Да она уже два года здесь не живет.
   - Не живет?
   - Ну да, - подтвердил он, - мы же с ней поменялись. Мы переехали сюда,  а
она в нашу квартиру, на Рылеева...
   Меня словно обухом по голове ударили:
   - Поменялись с доплатой?
   - Ну да, - растерянно произнес  мужчина.  Черт,  как  же  меня  сразу  не
насторожило это имя - Надька! Ну  нет,  не  может  быть,  скорее  всего  это
все-таки совпадение, но какое!
   - Номер дома и квартира? - приказным тоном изрекла я.
   - Что? - растерялся мужчина. - А, ну  да...  Дом  восемнадцать,  квартира
десять...
   Я даже не поблагодарила его и не извинилась  за  позднее  вторжение,  так
меня заинтриговало то, что я  узнала.  Быстрее,  быстрее,  чтобы  проверить,
проверить...
   Что бы вы думали, дом оказался тем самым,  и  квартира  тоже,  я  в  этом
убедилась, едва поднявшись на  третий  этаж.  Постояла  у  ободранной  двери
квартиры, полюбовалась на кусок бумаги с печатями, приклеенный  чуть  повыше
замочной  скважины,  и  медленно  двинулась  восвояси.  Вышла  к  автобусной
остановке, минут пять там поторчала, а потом, догадавшись наконец, что ждать
можно и до утра, пешком пошла домой.
   Прогулка получилась довольно продолжительная  и  достаточно  поздняя,  но
полезная для здоровья. Черт его знает сколько  лет  я  так  не  бродила,  не
торопясь, под тихим и невесомым февральским снежком, может даже, и  никогда.
Это было просто чудо чудное и диво дивное, но я ни о чем не  думала,  просто
медленно плелась по тротуару, который этой многоснежной  зимой  дворники  не
успевали  как  следует  расчищать.   Может,   вам   покажется   странной   и
неестественной такая моя прострация, но даже мне нужна небольшая  передышка,
иначе я просто свихнусь. Вот войду в свою квартиру, захлопну за собой дверь,
и тогда начнется... Тогда-то мозги у меня закипят, как чайник на плите...
   Однако на этот раз я все  же  переоценила  свои  самоедские  возможности.
Усталость и прогулка по морозцу сделали свое дело: меня  хватило  только  на
то, чтобы стащить с себя ботинки и накрутить московский номер Богаевской. Ее
автоответчик словно только меня и дожидался, сразу же  выдал  свое  дежурное
приветствие и в  который  раз  с  холодной  вежливостью  предложил  оставить
сообщение после сигнала. Я, злая, как собака, ехидно у него осведомилась: "А
что Майя делает в Н-ске?" - и шмякнула трубку  на  рычаг.  Потом  разделась,
небрежно разбросав одежду по всей комнате, и грохнулась на диван, накрывшись
с головой одеялом. Когда спаситель-сон раскинул теплые руки,  чтобы  принять
меня в свои чувственные объятия, призрак Ледовского попытался  нарушить  эту
идиллию, шепнув мне на ухо: "Я тебе позвоню". Я лениво от него отмахнулась и
зарылась лицом в подушку. Мне бы только до утра продержаться,  а  там  видно
будет.
   Утро оказалось хлопотным. Без четверти девять Жорик уже дожидался меня  у
подъезда в "жигуле", а еще через пять минут  он  меня  приветствовал  весьма
оригинальным образом:
   - Ну слава те Господи, живая! Я удивленно приподняла брови, а он  хмыкнул
в кулак:
   - По городу слухи ходят,  что  вас  всех  перестреляют  по  очереди,  как
куропаток, а последним будет ваш Пашков.
   Мне трудно было удержаться от комментария:
   - Ничего не скажешь, веселые слухи ходят по нашему городу. А кто  этот..,
стрелец, слухи случайно не указывают?
   - Указывают, - беззаботно отозвался Жорик, - маньяк, говорят.  Только  не
сексуальный, а политический.
   - Ну тогда вы тоже рискуете, - поспешила я обрадовать Жорика.
   - Я? - опешил он. - А я-то чем? Мое дело маленькое, я к политике никакого
отношения не имею, кручу себе баранку - и все дела. Это вы там воду  мутите:
голосуйте за того, голосуйте за этого...
   - Это все отговорки, - фыркнула я, нашедшая себе  неожиданную  забаву.  -
Главное, где деньги получаете. Небось у Пашкова, а?
   - Так то ж по перечислению, - начал почему-то оправдываться  Жорик,  -  а
так я на автобазе числюсь...
   - Неважно, - я закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться,  -  маньяки  в
таких деталях не разбираются, они мыслят глобально.
   Жорик минуту-другую  переваривал  мои  соображения  по  части  психологии
маньяков, а потом заржал:
   - А я еще, кстати,  ни  копейки  не  получил,  на  них  бухгалтерия  лапу
наложила. Там у нас пять баб сидят - гла-адкие, стервы, -  вот  пусть  их  и
стреляет.
   - А не жалко?
   - А чего их жалеть-то? - пожал плечами Жорик, в  котором  во  весь  голос
заговорило классовое чувство. - Говорят, банк денег не дает, а  сами  все  в
песцах.  О,  еще  б  директора  нашего  кто  стрельнул,  у  него  "Мерседес"
"шестисотый"!
   - Так уж и "шестисотый"? - лениво уточнила я.
   - А то! - отозвался Жорик и недовольно засопел. -  А  кроме  "Мерседеса",
две дачи...
   Что еще есть у  директора  автобазы,  я  так  и  не  услышала,  поскольку
"жигуль" затормозил на стоянке перед Дворянским собранием,  я  выбралась  из
тесноватого салона и размашистым комиссарским шагом двинулась в "штаб", где,
как выяснилось по прибытии, уже вовсю кипела работа.
   - Срочно! - заорал на меня аналитик, даже не поздоровавшись. - Срочно  за
телефон,  нужно  обзвонить  редакции.   В   пятнадцать   ноль-ноль   у   нас
пресс-конференция в Доме железнодорожника!
   - Здрасьте... - оторопело произнесла  я.  -  Пресс-конференция?  Сегодня?
Почему так срочно? А вдруг... - И осеклась. Я хотела сказать, а вдруг  никто
не соберется, но вовремя сообразила,  что  после  недавних  событий  местные
борзописцы слетятся на наш призыв,  как  мухи  на  варенье.  Потом  засучила
рукава в прямом и переносном смысле, поскольку из-за спешки даже  не  успела
снять пальто, и, придвинув  к  себе  телефон,  поспешила  известить  местные
редакции о предстоящем событии.
   Куда бы я ни звонила, мое  экстренное  сообщение  принималось  на  "ура".
Через сорок минут я доложила аналитику, что его задание выполнено. При  этом
я вытирала пот со лба, как пахарь на борозде.

Глава 21

   Итак,  пресс-конференция  была  назначена  на  три  часа   дня   в   Доме
железнодорожника. Не удивляйтесь - это самое подходящее в нашем городе место
для подобных мероприятий.  Областное  железнодорожное  ведомство  умудрилось
возвести Дворец культуры (именно дворец!) уже в девяностые, когда  позволить
себе такое не могли даже городские власти. Естественно, поначалу шикарная  -
из стекла и бетона - новостройка здорово "ела" глаза областному  начальству.
Были даже попытки под всяческими  благовидными  предлогами,  типа  просрочки
коммунальных платежей, оттяпать "лакомый кусочек" в  городское  пользование,
но постепенно страсти улеглись, осталась только привычка все  сколько-нибудь
значимые мероприятия проводить  в  новом,  оборудованном  по  предпоследнему
слову шоу-бизнеса зале Дома  железнодорожника.  В  коем,  к  слову  сказать,
выступали все заезжие знаменитости, начиная с  Аллы  Пугачевой,  и  едва  не
спела Елена Богаевская, которая, впрочем,  представившейся  ей  возможностью
легкомысленно пренебрегла, оставив дорогого кандидата  Пашкова  с  носом.  И
меня, кстати, тоже.
   Мы  прибыли  на  место  всей  "командой",   с   небольшим,   всего   лишь
пятнадцатиминутным, опозданием. Тонкий расчет: журналистов  полезно  немного
помариновать, но  не  сильно,  чтобы  они  не  успели  разозлиться.  В  фойе
областного "Карнеги-холла" прохлаждалась троица скучных милиционеров, видимо
призванных  обеспечивать  безопасность  Пашкова,  уже  успевшего   счастливо
пережить  недавнее  покушение.  Викинг  тоже  предпринял,   как   говорится,
беспрецедентные   меры.   Автомобили,   на   которых    мы    приехали    на
пресс-конференцию, затормозили чуть ли не  на  ступеньках  парадного  входа,
после чего Пашков в окружении двух телохранителей  и  Викинга,  пригнувшись,
будто шел по  хорошо  пристрелянной  территории,  бегом  рванул  к  заветным
стеклянным дверям. Поскольку конкретно мне ничего не  грозило,  я  позволила
себе несколько поотстать и полюбоваться сим впечатляющим зрелищем. И  только
благодаря этому обстоятельству я оказалась замыкающей. Хотя, может, оно и  к
лучшему: в моих же интересах было подальше держаться от  Пашкова,  а  то  не
ровен час - следующая пуля влетит мне аккурат между глаз. Черный юмор -  это
моя слабость.
   Такой же слаженной цепью мы пересекли вестибюль, а  потом  под  нервозный
гул дожидающейся нас пишущей и снимающей братии прошествовали через весь зал
и взошли на сцену, на которой стояли длинный стол и около  десятка  стульев.
На столе,  кстати  сказать,  предусмотрительно  были  установлены  микрофоны
местных теле- и радиостудий, а также имелись таблички с именами,  среди  них
стоящие  рядышком:  "Пашков   Игорь   Сергеевич"   и   "Алтаева   Капитолина
Михайловна". Вот так, ни больше  ни  меньше.  Не  могу  сказать,  чтобы  это
открытие сильно меня вдохновило, но равнодушной уж точно не оставило. Ибо на
мероприятиях, вроде сегодняшнего, я и раньше не однажды присутствовала, но в
совсем ином качестве. Обычно я сидела в зале и  нетерпеливо  ловила  момент,
когда мне будет позволено вскочить со своего места и выпалить скороговоркой:
   - Капитолина Алтаева, "Губернский вестник"...
   Дальше обычно следовал вопрос, адресованный виновнику  пресс-конференции.
В  том  случае,  конечно,  если  он  меня  интересовал.  Если  же   нет,   я
предусмотрительно забиралась на галерку и мирно  дремала,  пока  исполненный
достоинства голос ведущего не провозглашал удовлетворенно:
   - Пресс-конференция окончена. Благодарим за внимание.
   Наконец все мы, за исключением Викинга и двух его нукеров,  расселись  за
столом. Я в соответствии с табличкой устроилась  слева  от  Пашкова,  заодно
вс