полное  законное
право слегка ослабить клапан и выпустить пар  накопившегося  раздражения,  и
мне плевать, что Капитонов оказался крайним в этой истории.
   - А мне не нравится ваше мельтешение, - отпарировал Капитонов,  -  совсем
не нравится. Признаться, я  не  ожидал  от  вас  таких  неумеренных  эмоций.
Статейки ваши, что ли, так на меня подействовали?
   Вот так да, еще один поклонник моего неуемного таланта! Но меня на  такие
дешевые штучки не купишь.
   Я завелась:
   - И что вы называете мельтешением? Мое  желание  знать  правду?  Понятно,
понятно... А вам, конечно, мельтешение не к лицу, вам  торопиться  некуда...
Подумаешь, одним трупом больше, одним меньше. Что с того, что некий субъект,
имевший бурную молодость, однажды в компании таких же  подонков  изнасиловал
восемнадцатилетнюю девушку, которую через пятнадцать лет нашли повесившейся,
якобы повесившейся...
   Капитонов хотел мне возразить, но  я  ему  не  позволила,  продолжая  его
гневно обличать:
   - ..и что с того, что еще одна восемнадцатилетняя девушка  пропала  и  ее
мать и бабка умерли, так ничего и не узнав о ней?
   Капитонов только завел очи горе и глубоко вздохнул,  а  я  вспомнила  еще
кое-что:
   - А Надька! Та, у которой была фотография Пашкова с одалиской на коленях,
она ведь тоже повесилась! И что же, вас даже это  совпадение  не  напрягает?
Неужели не ясно, что ее просто-напросто убили, чтобы она не трепала языком!
   Надька попыталась шантажировать Пашкова этой фотографией  и  очутилась  в
петле. А за ней Богаевская. Господи, да ведь они  даже  не  стали  утруждать
себя разнообразием, а вы еще раздумываете! Так что еще  должно  произойти  в
этом городе, сколько женщин должны покончить с собой и  скольких  должны  до
смерти избить сытые тупорылые телохранители, чтобы вы  перестали  повторять:
"Не будем пороть горячку", "Всему свое время"?..
   Не знаю, как вас, а меня такая пламенная речь непременно бы проняла, чего
не скажешь о Капитонове, который только равнодушно процедил сквозь зубы:
   - На кой черт им убивать Надьку? Она совершенно неопасна, да ей и надо-то
всего ничего - пару сотен. Добро бы она что-нибудь знала о Богаевской, а  то
ведь нет...
   - Интересно было бы узнать, на чем основаны такие выводы? Только на  том,
что вам не хочется разбираться в этой давней, дурно пахнущей  истории  и  вы
предпочитаете ограничиться покушением на Пашкова  и  убийством  Литвинца?  -
язвительно осведомилась я.
   Этот Капитонов был какой-то  совершенно  непробиваемый,  потому  что  моя
едкая ирония его нимало не смутила.
   - Они основаны исключительно на словах этой самой  Надьки,  если  хотите.
Вообще-то она гражданка Бочарова.
   Я глупо ухмыльнулась:
   - И когда же, если не секрет, гражданка Бочарова произнесла эти слова?  С
небес, что ли, шепнула?
   - Ну, если считать небесами притон, в котором мы ее обнаружили, - фыркнул
Капитонов, - хотя для нее и ее приятелей это точно небеса обетованные. Между
прочим, она здорово удивилась, когда узнала, что ее без  малого  похоронили,
правда, удивлялась она уже позже, немного протрезвев. Это произошло с ней не
сразу.
   Я помотала головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение:
   - Так Надька жива? Стоп, может, мы говорим о разных Надьках? Та  жила  на
Рылеева, в доме с химчисткой внизу.., и она точно повесилась, я же...
   Я хотела сказать,  что  сама  видела  ее  висящей  в  петле,  но  вовремя
прикусила язык. И еще в моей ушибленной голове забрезжила  смутная  догадка,
можно сказать, запредельно не правдоподобная.
   - На что вы намекаете?.. - пробормотала я.
   - Да я и не намекаю вовсе. В той квартире, на Рылеева, как  раз  и  нашли
труп Богаевской, только по ошибке приняли за Бочарову. Не знаю уж,  как  они
ее там опознавали. Наверное, забулдыги-приятели спьяну  перепутали,  а  сама
Бочарова была в это время в длительном загуле, так сказать, вдали  от  дома,
так что развеять сомнения не могла. Хорошо еще, что похоронить не успели,  а
то бы пришлось проводить эксгумацию. Не очень-то веселое мероприятие.
   - Бог ты мой, - проскрежетала я зубами. До меня наконец-то дошло.  Тогда,
в той грязной, заплеванной квартире я видела мертвую  Богаевскую,  выбравшую
для самоубийства комнату, в которой прошли ее детские годы.  Если,  конечно,
это было самоубийство. В любом случае ее нет в живых уже несколько  дней,  а
мы с ног сбились, пытаясь ее найти. Но это значит,  что  она  непричастна  к
покушению на Пашкова, потому что оно произошло уже после  ее  смерти.  Тогда
кто, черт побери, его организовал? Впрочем, покушение не моя  забота,  пусть
об этом болит голова у Капитонова.  Меня  же  интересует  совсем  другое,  а
именно:  удастся  ли  мне  узнать,  что  случилось  с  Наташкой  тем  давним
августовским вечером?
   - Я вижу, вы все правильно поняли, - резюмировал  Капитонов,  -  и  очень
надеюсь, что до времени попридержите язычок за зубами, пока все окончательно
не прояснится.
   -  И  долго  ждать?  -  Я  облизнула  пересохшие  губы.  Естественно,   я
интересовалась этим не потому,  что  меня  мучило  острое  желание  поскорее
растрепать то, что я услышала от  Капитонова.  Просто  мне  безумно  надоело
топтаться в двух шагах от разгадки, я хотела уже наконец  распахнуть  дверь,
за которой тайны перестают быть тайнами.
   - Сколько надо, - неопределенно молвил Капитонов. - Пока что Пашкова  нам
не прищучить.  Прямых  улик  против  него  нет,  только  косвенные,  а  если
прибавить  к  этому  его  кандидатскую  неприкосновенность...  Ладно,  будем
надеяться, что  рано  или  поздно  заговорит  Майя,  еще  можно  попробовать
раскрутить бывших пашковских приятелей, ну, тех, с которыми он  в  молодости
весело проводил время, но вряд ли они будут свидетельствовать против себя.
   - Так, - протянула  я,  -  светлые  перспективы  открываются,  ничего  не
скажешь. И на какое время мне рассчитывать, на следующие пятнадцать лет?
   Капитонов сделал сочувствующую мину:
   - Я вас понимаю.
   На этот раз я взорвалась:
   - Да ни черта вы не понимаете, ни черта! Что вам до всего  этого?  Вы  же
занимаетесь  расследованием  покушения   на   замечательного   кандидата   в
губернаторы Игоря  Сергеевича  Пашкова,  и  остальное  вам  побоку!  Да  вас
Богаевская  занимала  только  в  качестве  возможного   организатора   этого
покушения, разве не так? И теперь ее приходится  сбрасывать  со  счетов,  ну
разве не обидно? Или...  Слушайте,  а  ведь  у  вас  остается  замечательный
вариант: почему бы вам не свалить всю вину на нее?  Она  ведь  возражать  не
будет! А что, отличный случай! И дело раскрыто оперативно,  и...  Хотя  нет,
тогда придется объяснять, зачем ей понадобилось убивать Пашкова,  а  вам  не
позволят порочить его светлое имя...
   - Не ожидал от вас такой истерики, - перебил  меня  Капитонов,  -  вы  же
взрослая и умная, если  судить  по  вашим  публикациям,  женщина,  а  порете
откровенную  чушь.  Послушайте,  я  тороплюсь,  у  меня  полно  дел,  а   вы
заставляете меня выслушивать эту белиберду...
   Я отошла от двери и сказала: "Скатертью дорожка", постаравшись вложить  в
эту короткую фразу максимум презрения.
   Когда Капитонов ушел, я размотала шарф, посмотрела в зеркало  и  спросила
свое унылое отражение:
   - И что дальше?
   Неужто ждать, как посоветовал Капитонов, ждать непонятно чего,  а  в  это
время Пашков  со  своей  верной  дружиной  будут  навешивать  лапшу  на  уши
доверчивым гражданам и оклеивать заборы пламенными призывами отдать за  него
свои голоса. А что, если  его  в  конце  концов  выберут?  Тогда  он  станет
окончательно неприкасаемым, а это означает, что в ближайшие четыре  года  от
него ничего не добиться. Не знаю уж, как я прожила  эти  пятнадцать  лет,  в
течение которых я ничего не знала о Наташе,  одно  могу  сказать:  не  желаю
больше оставаться в неведении  ни  дня,  ни  минуты,  ни  секунды!  Я  опять
намотала шарф на шею и пулей вылетела за дверь.

***

   Аналитик, болтавший о чем-то в приемной с одним  из  помощников  Викинга,
посмотрел на меня так, словно я явилась с того света прямо в саване, и сразу
же поинтересовался моим здоровьем.
   - Спасибо, все хорошо, - ответила я, но хриплый простуженный  голос  меня
подвел.
   - Да? - недоверчиво уточнил он. - А мне в больнице сказали, что  вам  еще
нужно недельку отлежаться.
   Надо же какая забота! Все-то они знают.
   - Вы нам хотя бы позвонили, -  продолжал  кудахтать  аналитик,  -  мы  бы
машину за вами прислали. Сказали бы, что собираетесь приехать. - При этом он
лихорадочно оглаживал свой плешивый затылок,  а  его  юркие  мышиные  глазки
беспокойно шныряли туда-сюда. Ясно было, что мой сегодняшний визит в "штабе"
не планировался.
   Чтобы он меньше убивался, я честно призналась:
   - А я и не  собиралась  к  вам  сегодня  приезжать,  но  потом  случилось
кое-что, заставившее меня резко поменять планы. Мне нужно срочно  поговорить
с Пашковым.
   - С Игорем Сергеевичем? - тупо переспросил аналитик. Можно подумать,  что
непосредственных начальников с фамилией Пашков у него было по  меньшей  мере
два.
   - С Игорем Сергеевичем, - терпеливо подтвердила я, хотя внутри у меня все
клокотало, как в кратере Везувия перед извержением, разрушившим Помпею.
   Беспокойный взгляд аналитика сконцентрировался в районе моей переносицы:
   - Но он сейчас очень занят.
   Я молча сделала шаг  в  сторону  пашковского  кабинета,  боковым  зрением
отметив, как аналитик и охранник обменялись взглядами. Неужто у  них  хватит
наглости выставить меня за дверь? А если хватит, что тогда?
   - Ну хорошо, - оборвал паузу аналитик, - подождите немного. Сейчас у него
люди, выйдут, тогда я узнаю, сможет ли он вас принять.
   Я не преминула прокомментировать эту ситуацию:
   - "Сможет ли принять" - звучит довольно странно. Как  по-вашему?  Я  ведь
все-таки не с улицы явилась.
   Аналитик немного смутился:
   - Вы не правильно меня поняли, я имел в виду совсем  другое.  До  выборов
остается не так уж много времени, поэтому график становится все напряженней.
Сами знаете: интервью, встречи с избирателями...
   - Еще бы, - ухмыльнулась я и опять  напоролась  на  встревоженный  взгляд
аналитика. Можно было не сомневаться, его что-то здорово беспокоило. Неужели
Пашков предупредил свою челядь, что мои визиты нежелательны?
   - Ну ладно, я сейчас. - Аналитик юркнул за дверь, за которой, если верить
ему же, Пашков сейчас вел какие-то серьезные  переговоры,  связанные  с  его
страстным желанием  занять  губернаторское  кресло,  согретое  "партократом"
Крутояровым.
   "Сейчас" обернулось для меня доброй четвертью  часа.  В  какой-то  момент
скопившееся во мне раздражение достигло критической массы, и, покосившись на
занятого созерцанием пейзажа  за  окном  охранника,  я  решительно  толкнула
дверь...
   Ничего нового в кабинете Пашкова я не увидела. И персонажи  были  все  те
же: "команда" в полном составе, и ни одного постороннего лица. Все,  включая
и самого Пашкова, уставились на меня, а за моей спиной  возник  запыхавшийся
охранник из приемной и схватил меня за руку:
   - Вам же сказали подождать!
   - А в чем, собственно, дело? - Приложив немалые усилия, я вырвала руку  и
с вызовом посмотрела на Пашкова:
   - Я что же здесь теперь, персона нон грата?
   - Это недоразумение. - Пашков покосился на аналитика.
   А тот развел руками:
   - Я только просил немного подождать, поскольку подумал, что лучше  будет,
если мы сначала решим экстренные вопросы, связанные с намеченными на  завтра
мероприятиями, но если ваш разговор такой срочный...
   - Да, мой разговор очень срочный и совершенно не терпит отлагательств,  -
подчеркнула я и шагнула вперед, не обращая внимания на все еще маячившего за
моей спиной пашковского телохранителя номер три. Номер первый,  Викинг,  как
обычно, находился в непосредственной близости  от  "тела",  а  где  сшивался
номер два, неизвестно.
   - Вы предпочитаете разговаривать с глазу на глаз? - вежливо осведомился у
меня Пашков.
   - Честно говоря, мне все равно, решайте сами. - Я рухнула на ближайший из
стоящих вокруг длинного председательского стола стульев.  Мне  действительно
было все равно, поскольку я пошла ва-банк, отрезав  пути  к  отступлению.  Я
приняла решение пренебречь наставлением Капитонова ждать и не  высовываться,
чем бы это в конце концов для меня ни обернулось.
   - Ну хорошо, - вздохнул Пашков и отложил в сторону свои бумаги,  -  тогда
мы попросим оставить нас вдвоем.
   Викинг настороженно зыркнул на меня, но я предупредительно выставила руку
вперед:
   - Не беспокойтесь, я не захватила с собой пузырек с кислотой. Селезенка у
меня не лишняя.
   Тонкие губы Викинга скривились в гнусной ухмылке, а Пашков нервно заерзал
на стуле.
   - Ну хорошо, хорошо, - примирительно произнес Пашков, - сейчас все уйдут,
и мы с вами поговорим.
   Пашковские  соратники  безропотно  поднялись  из-за   стола   и   стайкой
потянулись к выходу.  Только  Викинг,  словно  испытывая  мое  терпение,  не
торопился уходить. Он еще постоял рядом с дорогим шефом, потом, склонившись,
что-то шепнул ему на ушко. Пашков сморщился и, махнув рукой,  указал  своему
ретивому  телохранителю  на  дверь.  В  результате  тому  все-таки  пришлось
убраться. А я проводила его долгим взглядом и с удивлением обнаружила, что в
кабинете  присутствует  еще  один  человек,  который,  судя  по  всему,   не
собирается никуда уходить, сама мадам Пашкова -  Снежана.  Та,  что  куда-то
исчезла незадолго до  покушения  на  ее  драгоценного  муженька,  а  теперь,
оказывается, снова объявилась.
   Перехватив  мой  недоуменный  взгляд,  Снежана  позволила   себе   легкую
полуулыбку и чуть-чуть склонила голову в ироническом приветствии, и я  самым
позорным образом растерялась. В какой-то момент мне даже показалось, что вся
моя решительность разбилась о ее демонстративное спокойствие, будто  морская
волна о прибрежную скалу.
   - Что так смотрите? - с вызовом сказала мадам Пашкова. - Да, это я, вы не
ошиблись. Я только сегодня вернулась из  Москвы.  И  что  же...  Вы  и  меня
попросите удалиться? Но учтите, я не уйду, у моего мужа от меня нет  никаких
секретов, мы с ним практически единое целое...
   Странно, но эти ее слова подействовали на меня как  плевок.  Я  перестала
сомневаться и снова забыла о предупреждении Капитонова.
   - Почему же, я вовсе не  собираюсь  вас  выставлять.  Как  раз  наоборот.
Думаю, вам будет небезынтересно услышать то, что я  сейчас  скажу,  а  может
быть, даже полезно.
   - Какое долгое вступление! - Бьюсь об заклад, она  знала,  о  чем  пойдет
речь!  -  Вы  сами  еще  не   устали   от   своих   бесчисленных   китайских
предупреждений? Сейчас я скажу, сейчас я начну, - передразнила она  меня.  -
Знаете, что я думаю? Вы потому так долго нас подготавливаете, что  на  самом
деле вам нечего сказать. Сведения,  которыми  вы  собрались  нас  огорошить,
выеденного яйца не стоят!
   Снежана  Пашкова  была  серьезным  противником,  с  этим  не   поспоришь.
Достойная жена достойного мужа. Первая леди из нее получится отменная, такая
мускулистая волчица, всегда готовая к прыжку,  всегда  готовая  вцепиться  в
горло любому противнику своего супруга.
   И тогда я повернулась спиной к Пашкову и "пошла" на нее:
   - Не удивлюсь, если узнаю, что вы всегда были  в  курсе  проделок  вашего
муженька. Его банных приключений с хорошенькими куколками.
   Она не вздрогнула, не побледнела  и  не  пошла  нервическими  пятнами,  и
вообще с ней не произошло ничего такого, что можно было бы объяснить хотя бы
тенью волнения. Только уголки ее губ брезгливо опустились вниз, словно я  ей
сунула под нос кошачье дерьмо на лопаточке. Впрочем, в каком-то  смысле  так
оно и было, разве что дерьмо не кошачье...
   Снежана Пашкова откинулась на спинку стула:
   - Ах, вот в чем дело! Оказывается, вместо пресс-секретаря  мы  заполучили
проповедника, точнее, проповедницу.

Глава 29

   - Знали бы, ни за что не взяли, не так ли? - попыталась я поймать  ее  на
слове.
   Но она была надежна, как безоткатное орудие, и тут же  выпалила  из  всех
своих стволов:
   - Ну, если вам так интересно, то никто на ваш счет  не  заблуждался.  Это
была бутафория, чистой воды бутафория,  и  с  самого  начала  вас  никто  не
воспринимал всерьез.
   - Снежана... - вмешался в нашу горячую дискуссию Пашков.
   Но его суперактивная супружница не дала ему договорить:
   - Теперь ты видишь, кого тебе подсунули? А я ведь тебя предупреждала...
   Эта семейная разборка сама по себе была достаточно любопытна, но я пришла
к Пашкову вовсе не за тем, чтобы выслушивать эти препирательства.
   - Стоп, - сказала я, - даже если вы меня зазвали к себе исключительно для
того, чтобы ноги об меня вытирать, речь сейчас не  обо  мне.  И  даже  не  о
грешках господина Пашкова, я о другом хотела с вами поговорить. Например,  о
том, что сегодня я уже успела побывать в одном не очень  уютном  месте...  В
морге.  Меня  позвали  туда,  чтобы  опознать  молодую,  красивую  и   очень
талантливую женщину,  которую  мы  с  вами  еще  неделю  назад  встречали  в
аэропорту с цветами. Она должна была давать концерты в  вашу  поддержку,  но
почему-то в  последний  момент  отказалась.  Впрочем,  "почему-то"  было  до
вчерашнего дня. Теперь уже известно почему.
   - - Это что еще за страшилки? - возмутился Пашков.
   - Вы говорите о Богаевской? - воскликнула его женушка.
   - Да, я говорю о Богаевской. - Не успела я это произнести, как  оказалась
словно  под  перекрестным  обстрелом,  поскольку  "сладкая  парочка"   стала
закидывать меня возмущенными репликами с двух сторон. Реплики  эти,  правда,
предназначались не мне, Пашковы спорили друг  с  другом.  Он  призывал  свою
ретивую супружницу "не поддаваться на  провокации"  (с  моей  стороны,  надо
полагать), она же  твердила  о  том,  что  "кое-кого  уже  давно  надо  было
поставить на место" (не сомневаюсь, в виду она тоже имела меня).
   В конце концов мадам Пашкова одержала верх над своим  супругом  и  зычным
голосом  специалистки  по  уличным   рекламным   кампаниям   перекрыла   его
увещевания:
   - Насколько я знаю, Богаевская  была  психически  больным  человеком,  от
которого можно ожидать чего угодно. Потому-то она и отказалась от  концертов
в последний момент. По этой же причине она и руки на себя  наложила.  Только
не смотрите на меня так. Все это  я  узнала  от  ее  импресарио,  с  которым
сегодня летела из Москвы одним рейсом.
   - Даже если это и так, - я до боли сцепила пальцы,  -  даже  если  она  и
вправду покончила с собой, она сделала это из-за того, что с  ней  случилось
пятнадцать лет назад. - Я опять  обернулась  к  Пашкову  и  навела  на  него
испытующий взгляд. - А вы знаете, что с ней случилось пятнадцать лет назад?
   Лицо Пашкова ничего не выражало:
   - Откуда мне знать? Тогда, в аэропорту, я видел ее в первый  и  последний
раз.
   Я продолжала держать его на прицеле своего взгляда, у меня даже глаза  от
напряжения заболели:
   - Пятнадцать лет назад ее  изнасиловали  несколько  подонков,  одного  из
которых я могу назвать наверняка. Его зовут Игорь  Сергеевич  Пашков,  и  он
выставляет свою кандидатуру на губернаторских  выборах.  Как,  разве  вы  не
слышали про такого? Его гладкую физиономию сегодня можно наблюдать на каждом
заборе и на каждом столбе.
   - Та-ак... - протянул Пашков. - Это провокация, как я и думал...
   Мадам Пашкова, еще  минуту  жаждавшая  поставить  меня  на  место,  вдруг
переменила свое решение.
   - Не отвечай, ничего не отвечай ей! - заботливо предупредила она мужа.  -
Это типичный шантаж.
   Поздно, теперь Пашков закусил удила  и,  проигнорировав  ее  совет,  стал
изображать из себя оскорбленную добродетель:
   - Большей чуши в жизни не слышал! Я не буду  обсуждать  абсурдность  этой
истории с изнасилованием, которую вам наверняка  подсунули  мои  противники,
заинтересованные в том, чтобы я сошел с дистанции! Чего они  уже  только  не