ку хлеба. Его с выпивки  всегда
тянуло на размышления о высоком: о смысле жизни, о земле и хлебе. - И он
не белобрысый, а блондин. Как я.
   - Не мешайте,  ребята,  -  сказала  Кира,  устало  подпирая  щеку,  с
интересом повернувшись в сторону Волана, - Рассказывай, Димочка.
   - Получили они задание документировать сходку в пригороде Грозного, -
Волан сделал артистичный жест красивой тонкой рукой. - Сели в  новенький
"уазик" - двое из Нижнего Новгорода, двое из Екатеринбурга и наш Легкий.
Прошли блокпост, поручковались. Только отъехали метров пятьсот - впереди
машина поперек дороги, ну прямо как у вас  сегодня.  Не  заводится.  Они
тоже остановились - и с двух сторон бородатые мужики,  руки  на  поясах.
Только Легкий не стал дожидаться продолжения, достал "макар" и выстрелил
первым.
   - Мы сегодня первыми не могли стрелять, - сказала Кира. - Не Чечня.
   - Ты все равно справилась, умница. - Волан погладил Киру  по  голове,
как маленькую. - Один бородатый упал, другие бросились в кусты. И  сразу
по машине из  автоматов.  Ребята  выскочили,  залегли.  Один  новгородец
побежал на блокпост, остальные  отстреливались  -  пистолетиками  против
автоматов. А на блокпосту приказ -  никуда  не  двигаться,  блокпост  не
оставлять. А там уже  екатеринбургскому  парню  плечо  прострелили...  В
общем, Легкий сорвался, под огнем вскочил в  машину,  подобрал  ребят  и
вывез всех из-под обстрела. Фотографии показывал  -  "уазик"  в  решето,
дырка на дырке. А ему самому колено прострелили. Но главное  -  как  его
встречали! Костя, ты же помнишь, как  его  спроваживали  туда  -  или  в
Чечню, или рапорт на увольнение. А на вокзале  при  встрече  шеф  отдела
летел впереди всех с букетом. Ты теперь, говорит,  у  нас  герой!  Орден
дали <Случай действительно имел место в недавнем прошлом>.
   - А у нас вы  герой,  Дмитрий  Аркадьевич!  -  воскликнула  Пушок,  и
разведчики согласно закивали головами. - Вас наградили чем-нибудь?
   - Наградят, - ответил за Волана Клякса. - Шубин обещал.
   - Конечно! - подтвердил захмелевший Ролик, смешной  и  лохматый,  как
беспородный щенок. - У них там война - и у нас тут война...
   Волан вдруг присел на корточки,  с  любопытством  заглянул  в  старый
пыльный шкаф и выволок потертую шапку-ушанку.
   - Моя! Еще с тех пор осталась... Вы чего так на  меня  вылупились?  Я
сегодня, между прочим, чуть Богу душу второй раз  не  отдал.  Иду  себе,
валидол нащупываю, как  положено  инвалиду,  -  и  вдруг  тормозит  наша
машина, с визгом таким, резина же  не  своя,  не  жалко!  И  выскакивают
оттуда два психопата - женщина и  мужчина  -  в  невменяемом  состоянии,
кидаются ко мне и орут...
   - Мы же не знали... - виновато проговорила Людочка.
   - Не спросили даже, как здоровье! Чем вам помочь!  А  сразу  -  Дима,
Мишку убили! Я валидол выронил и сел в сугроб...
   - Мы же не хотели... - оправдывалась Пушок. - Нам Цаца сказал,  мы  и
поверили...
   - Тоже мне, разведчики! - осуждающе  сказал  Зимородок.  -  Учу  вас,
учу... Цаца - глупое дитя нашей разведки. Ну, должен же быть один  дурак
на столько умников!
   - Он, наверное, наши переговоры с базой  подслушал,  -  пробормотала,
засыпая, Кира. - И ничего не понял... все перепутал...
   Нервное напряжение последних часов отпускало ее. Ей сделалось  зябко,
и Арцеулов, заметив это, бережно накинул ей на  плечи  свою  куртку.  Он
вообще смотрел на  своих  друзей-разведчиков  как-то  особенно  тепло  и
бережно.
   Кира закрыла глаза - и  круговерть  недавних  событий  тут  же  вновь
подхватила ее, да так реально, что тело напряглось, а пальцы сложились в
захват, будто сжимали рукоять пистолета, и губы беззвучно зашевелились.
   Они с Кляксой полдня таскались  за  черной  "ауди",  транспортирующей
ценное  тело  Александра  Борисовича  Дудрилина.   Пилотировал   "ауди",
конечно, Тыбинь. После вчерашнего чудесного спасения Дудрилин и  слышать
не хотел, чтобы выйти за ворота дома без  своего  нового  телохранителя.
Вид покореженного "мерседеса" на заднем дворе приводил его в  панический
ужас. Старый вел машину вальяжно, покуривал в окно на ходу с  разрешения
шефа и при случае даже подавал приветственный знак  рукой  прикрывающему
его наряду. В общем, пользовался полным доверием.
   Время шло в неспешных переездах с места на место  -  и  вдруг  Клякса
забеспокоился. Закрутил по сторонам головой, оглядываясь и почти позабыв
о машине Тыбиня впереди. Случилось это после того, как Дудрилин,  заехав
в один из своих "массажных салонов", неожиданно  передумал  выходить  из
машины,  велел  Старому  развернуться  и  ехать   на   Васильевский   по
незнакомому разведке адресу.
   Предусмотрительно спрятавшийся в тупичке, Зимородок быстро  выехал  и
двинулся  следом,  но,  когда  сворачивал  на  главную  дорогу,   что-то
привлекло его внимание. Что-то неприметное, но  очень  тревожное.  Точно
соринка попала. На обочине напротив  разворачивались  синие  "Жигули"  -
пикап. Пока Костя соображал, почему  это  его  беспокоит,  чужая  машина
прибавила ходу, обогнала "ауди" и исчезла из виду.
   Буквально через минуту машина  Старого  вдруг  сбросила  скорость  и,
двигаясь все медленнее и медленнее, наконец совсем остановилась.  Клякса
подъехал в хвост "ауди". Кира,  нахмурившись,  привставала  на  сиденье,
пытаясь разглядеть происходящее. Тревога Зимородка передалась и ей.
   Узкую и пустынную в этом месте дорогу перегородил  синий  пикап.  Его
занесло боком, и он заторчал на  повороте,  ударившись  задом  о  столбы
ограждения. Едва только  "ауди"  встала,  как  совсем  рядом,  метрах  в
двадцати, с неизвестного направления  громыхнул  оглушительный  выстрел,
затем еще и еще. С громким шорохом  осыпалось  лобовое  стекло.  Тыбинь,
пригнувшись, дернул машину назад - и въехал задним бампером  в  радиатор
Кляксе. Дудрилин выскочил из машины на  проезжую  часть  и,  вереща  как
заяц,  с  невидящими  глазами,  полными  животного  страха,  побежал  на
четвереньках прочь. Грохнул еще один  выстрел,  и  тяжелая  пуля  выбила
фонтан льда и снега у головы Александра Борисовича, заставив  его  резко
изменить направление бегства.
   Все произошло в считанные  секунды,  за  которые  можно  четыре  раза
передернуть затвор помпового ружья. Клякса и Кира выскочили  из  машины,
изготовившись для стрельбы с колена.
   - Ты его видишь?! - крикнул Зимородок, водя стволом влево-вправо.
   - Нет!
   - А-а-а!!! - отчаянно заорал Дудрилин, призывая на помощь.
   Ответом ему был еще один выстрел - и еще один фонтан ледяной  крошки,
с  явным  перелетом.  Кира   успела   заметить   направление   брызг   и
развернулась, когда на крики Дудрилина из  машины  выскочил  Старый.  Он
бежал боком, приставными шагами, держа  пистолет  на  весу,  но  не  мог
видеть нападавшего, потому что тот находился у него за  спиной.  Он  уже
поравнялся с хозяином публичных домов и схватил его за загривок железной
рукой,  собираясь  оттащить  в  сторону,  когда  сбоку,  от  дерева   на
заснеженной обочине, отделился серый неприметный гражданин, припав щекой
к прикладу. Тыбинь, волоча воющего Дудрилина и  прикрывая  его  широкими
беззащитными плечами, пятился спиной прямо к гражданину, вызвав  у  того
непроизвольную торжествующую усмешку. Стрелок  уже  задержал  дыхание  и
прищурился, когда его увидела Кира.
   Ей было  очень  сложно  стрелять.  Сгорбленная  фигура  киллера  едва
выступала над правым плечом Тыбиня. Практически Кобра стреляла в  голову
Старому,  но  испугаться  или  задуматься  она  не   успела.   Сказались
многолетние тренировки на стенде и в спецтире.
   Четыре выстрела прозвучали за  две  секунды,  слившись  почти  что  в
автоматную очередь. Тыбинь  выпустил  воющего  Дудрилина,  выпрямился  и
замер, выпучив глаза. Рот его открылся от изумления. Кончик правого  уха
слегка кровоточил. Он потрогал его пальцем,  посмотрел  на  кровь.  Пули
прошли впритирку, в миллиметрах, так  близко,  что  он  кожей  на  виске
ощутил упругие толчки воздуха.
   Михаил оглянулся. Киллер лежал на снегу без  сознания;  у  него  были
прострелены рука и бок. Помповое ружье валялось рядом.
   Теперь, увидев все события во сне как бы со стороны, Кира испугалась,
да так, что сердце зашлось. "Ну и дура! -  кричала  она  самой  себе.  -
Идиотка! Ты представляешь, что могло бы быть?!"
   Она задергалась во сне и застонала. Теплая  дрожащая  рука,  пахнущая
почему-то шоколадом, коснулась ее щеки.
   - Милая, у вас кошмары?
   Вздрогнув, Кира Алексеевна открыла глаза.  Печальное  иудейское  лицо
старого Лермана участливо склонилось над ней.
   - Вовремя, Борис Моисеевич! - обрадовался Клякса,  -  Расскажите  нам
наконец, что же сегодня приключилось.
   - Да, по сути, ничего, - сказал старый опер и  сел,  ссутулившись.  -
Милицейский протокол. Не наша забота. Для меня это совсем неактуально...
особенно теперь.
   - Ничего себе! - смело  возразил  хмельной  Ролик.  -  Мишу  чуть  не
угрохали!
   - Цыц... - лениво махнул в его сторону опер. Прежнего железа не  было
в его голосе, да и сам он выглядел надломленным и усталым. - Цыц...  Для
любителей уголовной хроники рассказываю. Жена Дудрилина через  охранника
наняла  сожителя  Валентины  Пономаревой,  чтобы  он   убил   ее   мужа.
Самопальщина сплошная... обратилась бы к профессионалу... Денег, что ли,
пожалела?
   - И всего-то? - разочарованно спросил Ролик. - А я думал...
   Он смешно покрутил тощим кулаком в воздухе. Лерман  сдвинул  на  край
стола остатки еды, убрал пустые бутылки и достал из  пузатого  потертого
портфеля коньяк, лимон и шоколад.
   - Все, ребятишки, - ответил он  на  недоумевающий  взгляд  Кляксы.  -
Ухожу на пенсию. Сегодня рапорт написал.
   - А как же мы? - спросила Людмилка.
   - Не знаю. Без меня, - ответил опер и вздохнул.
   - А ваш резидент? Так, значит, и уйдете?
   - А что резидент? С резидентом все в порядке. Нашли.
   Разведчики подняли головы. Даже Волан, не будучи  в  курсе  последних
заданий группы, с любопытством поднял голову. Хитрый Лерман,  как  ни  в
чем не бывало, продолжал резать  лимон  маленьким,  острым  как  бритва,
перочинным  ножиком.  Лезвие  ножа,  как  и   его   хозяин,   износилось
наполовину, но остроты не утратило.
   - Борис Моисеевич, как нашли? - не выдержала Кира. - Кто?
   - Ты и нашла, девочка. Ты.
   - Борис Моисеевич, рассказывай! Хватит темнить! - сказал Зимородок.
   Стуча стульями по полу, они сели поближе к оперу.
   - Да рассказывать особенно нечего, - задребезжал  его  голос,  полный
тайного довольства и  торжества.  -  Когда  ты  позвонил  Шубину  и  мне
передали про косметические салоны, шефы уже решили прекращать  операцию.
Я видел, что дело валится, и сделал еще одну попытку: собрал  фотографии
всех женщин, которых мы успели зацепить за эти дни, и пошел по салонам с
обходом.
   Лерман замолчал, роясь в портфеле.
   - Ну?! - вскричала Пушок, стуча ногами от нетерпения.
   - Сейчас... где же они... Вот...  -  и  опер  бросил  на  стол  пачку
снимков.
   Там была  и  жена  Дудрилина,  снятая  неизвестно  кем,  и  Валентина
Пономарева, художественно запечатленная Лехельтом  с  мандарином,  и  ее
соседка  по  электричке,  и  еще  несколько  женщин,  которых  никто  из
разведчиков не знал и фотографии которых  Лерман  подложил  в  пачки  по
каким-то  одному  ему  известным  соображениям.   Андрей   взял   снимок
Пономаревой,  подумал,  что  она,  возможно,  соучастница   сегодняшнего
покушения... Кира глянула на него внимательно.
   - Вот эта. - Лерман выбрал из кучки снимок молодой красивой женщины с
букетом. По странному освещению и  тону  лиц  было  видно,  что  снимали
аппаратурой ночного видения. - Ее опознали в четырех салонах.  Она  была
там точно в то время, когда Изя приходил к месту встречи. Дама видная, а
у администраторов салонов глаз пристрелян. Из  окон  салонов  все  места
прогулок горного еврея просматриваются прекрасно. В трех заведениях  она
была записана под чужой фамилией, в одном, последнем, - под  своей.  Она
приходила туда с молодым парнем, и ей неловко было называться иначе.
   Фотография пошла по рукам. Никто из присутствующих  не  видел  раньше
такого снимка.
   - А если это не резидент, а связной? - озабоченно спросил Клякса.
   - Может быть, Костик. В  нашем  деле  все  может  быть.  На  окне  ее
квартиры - антенна  спутниковой  связи.  Я  привез  ребят  из  техотдела
посмотреть на антеннку. Они сказали, что под нее  замаскирована  антенна
спутникового телефона стоимостью пятнадцать тысяч  долларов.  У  Дудаева
такой был, когда его грохнули. Остронаправленный луч. Мы поставили рядом
наш пеленгатор, будем ждать сеанса связи. Вряд ли это радистка Кэт.
   - Значит, я был прав! -  самодовольно  сказал  Ролик.  -  Резидент  -
женщина!
   - Как вы на нее вышли? - спросил Клякса.
   - Твой Морзик заснял. Вы, ребята, не зря мотались  пятеро  суток  без
отдыха. Птичка все-таки попалась в сеть. Вы  ее  зацепили.  Ей  двадцать
пять лет. Она хозяйка туристического агентства, каждый год имеет хорошие
заказы. За ней ухаживает парень-охранник из "Красной шапочки"...
   - Такие дела - и женщина... - покачал головой Волан. - Удивительно!
   - Это не просто женщина, - ответил Лерман, щурясь. - Это  талантливая
женщина. Она создала организацию, которую я не мог разрушить шесть  лет.
Она очень талантливая. Сосунок из салона, я думаю, и не  подозревает,  с
кем он связался.
   - Будете брать?  -  поинтересовалась  Кира.  Ей  представилась  сцена
задержания и досмотра этой красавицы.
   - А против нее по-прежнему ничего  нет.  Ничего,  кроме  хождения  по
косметическим центрам, а это не  возбраняется  законом.  Нет,  мы  будем
пасти ее. Мы поставим на прослушку все ее телефоны, накроем плотно  весь
круг ее общения,  через  иностранный  отдел  главка  или  через  военную
разведку подсунем ей дезу - а через полгода какой-нибудь молодой опер  с
блеском проведет операцию по ее задержанию с поличными. Получит орден  и
повышение. Я буду уже на  пенсии,  узнаю  об  этом  по  телевизору  -  и
порадуюсь. Кстати, где ваш Морзик? Я что-то его не вижу.  Хотел  сказать
ему спасибо за этот снимочек и даже извиниться, что продержал его  сутки
на дежурстве... Он от этого не похудел...
   Только теперь разведчики обратили внимание на отсутствие Черемисова.
   - Пушок, где твой старший? - спросил Зимородок. - Нечего тут  плечами
пожимать, докладывай.
   - У него важная встреча с агентом, - обиженно сказала Людочка.  -  Из
отдела здравоохранения.
   Мужчины понимающе заулыбались. Вовка вырвался наконец, куда хотел.
   - Позовите Тыбиня! - распорядился Зимородок. - За такие новости  надо
выпить. Ролик, сгоняй за  ним.  Он  в  комнате  инструктажа  на  стульях
дрыхнет. Мы ему налили ударную дозу... - пояснил Костя Лерману, -  чтобы
стресс согнать.
   Тяжело топая ногами, пришел заспанный Старый.  Молча,  не  спрашивая,
взял в руку протянутый стакан с четвертью коньяка.
   - Тихо!  -  скомандовал  Зимородок.  -  Тихо.  Сегодня  у  нас  сразу
несколько событий. Вернулся  наш  Волан...  -  все  захлопали,  и  Костя
повысил голос:
   - Вернулся наш Волан и будет дежурить оперативным по базе.
   - Через два дня заступаю, - скромно улыбаясь, сказал Арцеулов.
   - Благополучно завершилась наша работа,  -  продолжал  Клякса.  -  Мы
никого не потеряли. Уходит на пенсию Борис Моисеевич  Лерман,  сотрудник
СКР с шестьдесят первого года...
   - С шестидесятого, - ворчливо поправил опер и потрогал зачем-то очки.
   - Наша Кира Алексеевна показала чудеса меткости  и  решительности,  и
теперь ей можно хоть в цирке выступать! Миша, целуй свою  спасительницу,
не стесняйся! И есть еще одно событие... - Зимородок помолчал. - Даже не
знаю, радостное оно или не очень. Кому как, наверное. Я, конечно,  бывал
с вами груб... может быть, недостаточно внимательно относился... Короче,
я ухожу от вас. Назначен заместителем  начальника  второго  отдела.  Вот
такие пироги.
   Зимородок несколько растерянно замолчал - и все  в  комнате  умолкли,
глядя на него. Тыбинь так и остался стоять, поднеся стакан  к  открытому
рту.
   - Давайте выпьем, что ли... - пробурчал он. -  Столько  новостей  без
пол-литра не усвоишь...
   - Да, да! - зашумели "наружники". - Давайте выпьем!
   Это был традиционный русский выход из любой неловкой ситуации.
   - Я тоже хотел сказать... - произнес Старый, утирая губы и  занюхивая
коньяк  лимончиком.  -  Я,  наверное,  тоже  уйду.  Мне  Дудрилин  место
предложил... на постоянку. За два дня я у него заработал больше,  чем  в
службе за два месяца... а мне теперь деньги будут нужны. Выслуги у  меня
хватает.
   - И я тоже, - поспешно сказал Андрей Лехельт. - Раз все  разбегаются,
и я буду уходить. Надо доучиться... и вообще.
   Лерман  и  Зимородок  переглянулись.  Опер  опустил  голову  и  пожал
плечами: его это мало касалось. Костя посуровел, лицо его обрело прежнее
властное выражение. Он решительно хлопнул твердой, как доска, ладонью по
столу.
   - Вы что - охренели вовсе?! А кто на улицах работать будет -  Кира  с
салажатами?!
   Он нервно махнул мускулистой рукой в сторону Ролика.  Тыбинь  смотрел
мимо, будто речь не о нем. Лехельт виновато поежился и сказал:
   - Все равно - надо же когда-нибудь уходить. Еще Морзик остается...
   - А, Морзик... - Зимородок отмахнулся. - Предупреждал меня Сан Саныч,
а я ему не верил! Говорил: что вы, Саныч, мои ребята  не  сбегут...  Что
мне теперь - отказываться от назначения?! Тогда останетесь?
   Повисла неловкая пауза, и даже находчивый Волан не придумал,  чем  бы
ее разрядить.
   Тут  в  комнату  отдыха  заглянул  дежурный,  оглядел   хмурые   лица
разведчиков и мигнул Тыбиню.
   - Миша, тебя у проходной какая-то девочка спрашивает.  Говорит  -  не
уйду, пока живого не увижу. Рубцов с ней уже разругался -  она  так  его
послала!.. Даже повторить отказывается.
   Старый поморгал  глазами  в  недоумении,  посопел,  почесал  пятерней
взлохмаченную тяжелую голову и вышел, покачиваясь и  ударившись  пудовым
плечом о косяк.
   - И я  пойду  посмотреть!  -  радостно  сказал  Ролик.  -  Константин
Сергеевич, можно?! Людка, пошли!
   Сначала молодежь, а  потом  и  старшие  потянулись  к  выходу,  чтобы
разрядить ситуацию. Последней вышла Кира, всем  своим  видом  показывая,
что уж ей это нисколько не интересно.  В  комнате  отдыха  на  "кукушке"
остался сидеть за столом лишь старый опер  Лерман,  вздыхая,  копаясь  в
портфеле и приводя в порядок бумаги.
   Рита молча схватила Тыбиня за толстый вязаный свитер на бочкообразной
груди, не дав сказать ни слова.
   - Ты, пьяная ментовская образина!  -  шипела  она,  дергая  свитер  в
бесполезных попытках тряхнуть как следует могучее тело.  -  Если  хочешь
меня еще раз увидеть - бросай к черту свою работу!  Я  не  желаю  больше
оставаться одной, не желаю! Лучше я тебя сама убью!
   Тыбинь глядел на нее удивленно, потом взял  за  руки  и  безо  всяких
усилий оторвал их от свитера. Разведчики сгрудились у проходной, курили,
посматривали искоса, слушали жалобы гиганта Рубцова. Таксист,  привезший
Риту к воротам базы, бесцеремонно разглядывал обоих.
   Маленькая обезьянья мордочка  Риты  дергалась,  большие  мягкие  губы
нервно кривились, ноздри тонкого носа раздувались в бессильном страхе  и
гневе. Она никак не могла прийти в себя.
   - Ты как меня нашла? - недоуменно спросил Тыбинь.
   - Кто-то позвонил... спросил, с кем говорит. Я  сказала  -  жена.  Он
сказал: крепитесь... готовьтесь к самому худшему...  Я  стала  орать  на
него, а он испугался и сказал, чтобы я ехала по этому адресу... тут  мне
все расскажут... Если бы  ты  не  вышел,  я  бы  оторвала  голову  этому
дуболому на проходной!
   - Я Цацу порву в клочья!  -  громко  сказал  Тыбинь,  оборачиваясь  к
своим. - Недопесок!
   Но злости в его голосе не было. Он улыбался. Кира отметила это - и ей
стало больно. Рита, переводя дух и выдувая сквозь ноздри остатки  гнева,
огненными глазами разглядывала разведчиков.
   -