орога была приятной, и они выехали на горное
шоссе ровно в четыре часа сорок пять минут, что зафиксировали ручные часы
всех членов отряда, которые они сверили накануне.



   35


   Машины начали спускаться по крутой извилистой дороге к темным зарослям
внизу, рассекая предрассветную тьму желтым светом фар.
   - Теперь уже недолго осталось, - сказал Эйнджелу Вэлин. - Будем
надеяться, что вертушки не проявят излишнего любопытства и вернутся на
базу.
   - По мне, - ответил американец, - чем раньше, тем лучше. Очень хочется
чистого постельного белья и льда в стакане.
   - Так ты себе представляешь цивилизацию?
   - Абсолютно точно, полковник.
   - Тогда как же тебя сюда занесло?
   - По сравнению с подобными приключениями цивилизация ничто.
   - Да, это затягивает, как наркотик, - признался Вэлин. - А уж тебе
рассказывать о наркотиках не приходится.
   Эйнджел с подозрением взглянул на соседа, лицо которого невозможно было
рассмотреть в у тусклом отсвете лампочек на приборной доске.
   - Что вы этим хотите сказать?
   - Ты и сам прекрасно знаешь. Я имею в виду небольшой пластиковый
мешочек, который ты хранишь за пазухой с того времени, как мы взорвали
лабораторию.
   - Вот это да, черт бы меня побрал! Оказывается, вы гораздо умнее, чем я
предполагал. И в проницательности вам нельзя отказать.
   - Видишь ли, я привык держать глаза открытыми. Ты собираешься продать
кокаин по возвращении в Штаты?
   - Есть у меня на примете люди, которых это может заинтересовать.
   - Да, я не сомневался, что среди твоих знакомых найдутся такие люди.
   - А что плохого в желании заработать бабки? Мы потому и рискуем здесь
жизнью, чтобы нам хорошо заплатили.
   - Я мог бы тебя заставить выбросить мешочек, - напомнил Вэлин.
   - И я его выброшу, сэр, если вы мне прикажете.
   - Да какая разница! - воскликнул Вэлин. - Что от этого изменится? Мы
живем далеко не в лучшем из миров.
   - Рад, что вы меня поняли, полковник, - облегченно вздохнул Эйнджел и
вставил в рот сигарету.
   - Но вполне возможно, что однажды я могу обратиться к тебе с просьбой,
- продолжал Вэлин. - Ты готов выполнить мою просьбу?
   - Зависит от того, что вам потребуется.
   Вэлин покачал головой.
   - Нет, так дело не пойдет. Ты просто сделаешь то, о чем я попрошу, и не
станешь задавать вопросы. Мы можем договориться только на таких условиях.
   В кабине грузовика наступила тишина, нарушаемая лишь натужным ревом
изношенного двигателя.
   - Усек, полковник, - прервал молчание Эйнджел. - Я согласен. Вам
достаточно будет сказать, и я сделаю.
   - Я скажу, можешь не сомневаться, - ответил Вэлин.
   Эйнджел переключил на низшую передачу по мере того, как спуск
становился все более крутым, и больше не сказал ни слова.
   Небо на востоке посветлело, и в отряде воцарилось приподнятое
настроение. Солдаты считали, что ничего плохого уже не может случиться.
Если, конечно, самолет прилетит вовремя.
   За час до этого командир разбудил солдат, расположившихся в лесу возле
аэродрома. Они внимательно вслушивались и вглядывались в темноту, ожидая
появления на тропе команды Вэлина.
   - Что скажете, сэр? - спросил один из них у "номера первого".
   - Кто его знает! - неопределенно ответил тог. - Может, что-то случилось
в пути. Может, они вообще здесь не появятся. Совсем недавно все
полицейские и военные частоты были забиты переговорами. Судя по всему,
наши ребята устраивают погромы где бы ни оказались. Впрочем, пока нет
никаких указаний на то, что их где-то остановили. Во всяком случае пока.
   - Они вполне могли остановиться у придорожного "Макдональдса", чтобы
слегка подзаправиться, - насмешливо предположил другой солдат.
   - Боже! - простонал его сосед. - Будем надеяться, что они решили не
засиживаться и взяли еду с собой.
   - Я согласен, - откликнулся третий. - Хотелось бы знать, из какой
гадости готовят наш сухой паек?
   - Нашей молодежи требуется много калорий, - назидательно заявил "номер
первый" и тут же закрыл рот и поднял руку, призывая к вниманию. - Вы
ничего не слышите?
   Из-за леса доносился с шоссе отдаленный гул автомобильных двигателей, а
с противоположной стороны из рассеивающейся тьмы по направлению к
восходящему солнцу послышался рев самолетного мотора.
   В этот момент на тропе показался солдат, которого отправили в дозор. Он
подбежал к отряду, козырнул и выпалил:
   - Кто-то едет, сэр.
   - Пора пришла! - радостно заулыбался "номер первый". - К бою!
   Спуск с горы прошел незаметно, без приключений, и вначале Эйнджел, а
потом и О'Рурк выключили фары, как только достаточно рассвело.
   Поворот к тропе, которая вела к аэродрому, они нашли без труда, и
О'Рурк въехал в лес. За ним по пятам следовал Эйнджел. Это произошло как
раз в тот момент, когда поджидавшие их солдаты вначале услышали гул
двигателей машин, а затем и рев мотора самолета "Дуглас С-47 дакота".
   Солдаты рассыпались в цепь, как и было приказано, чтобы взять
противника в клещи.
   Машины появились перед их глазами почти одновременно. Впереди шел джип,
раздвигая бампером заросли, а за ним вплотную грузовик.
   Лучи восходящего солнца отразились от фюзеляжа самолета, заходившего на
посадку.
   Согласно приказу, огонь следовало открыть лишь по сигналу командира, и
солдаты не сдвинулись с места, пока самолет не стал сближаться с землей.
   Как только машины команды Вэлина остановились, все вышли. О'Рурк и
Хезус подняли Келлера, который пришел в сознание и, кажется, чувствовал
себя несколько лучше, и осторожно уложили его позади джипа. Остальные
вынесли оружие и снаряжение и стояли группой в ожидании, когда сядет С-47.
Все улыбались друг другу в предвкушении того момента, когда они покинут
наконец это проклятое место.
   Никто не чувствовал усталости, поскольку все трудности и страхи были
позади.
   В этот момент один из солдат, засевших в засаде, которому осточертели
долгое ожидание, невыносимая духота, въедливые насекомые и бесконечное
напряжение, случайно нажал на курок и дал короткую очередь. Пули прошлись
по боку грузовика, и "солдаты удачи" бросились врассыпную в поисках
укрытия.
   - А теперь кто к нам пожаловал? - спросил О'Рурк, лежавший рядом с
Вэлином за задним колесом трехтонки. - Что здесь, черт возьми, происходит?
   - Трудно сказать, - невозмутимо признался Вэлин.
   Он дал очередь по фигуре в зеленой форме, пытавшейся переменить
позицию, а потом послал последний заряд из гранатомета. Взрывом разметало
кусты, вынудив прятавшихся за ними солдат искать новое укрытие.
   Тем временем пилот С-47, которому с самого начала не понравилась идея
возвращаться в Колумбию под угрозой со стороны Вэлина, а позднее - и
командира группы солдат, все больше нервничал. Создавшаяся ситуация была
ему явно не по душе. Если бы не четверо солдат, которых "номер первый"
оставил на базе, чтобы убедить пилота, будто полет рано поутру прибавит
ему здоровья, он бы пошел на риск и не стал бы делать второй рейс. Но в
данную минугу один из солдат сидел на месте второго пилота и
недвусмысленно уткнул дуло пистолета в живот летчику. Другой осматривал
окрестности, устроившись позади. Еще двое солдат остались в Панаме на тот
маловероятный случай, если случится непредвиденное и команда Вэлина
сумеет-таки прорваться к самолету и вернуться.
   - Сам понимаешь, это для подстраховки, - объяснил сидевший рядом с
пилотом солдат, продемонстрировав ему свой пистолет еще на пути в
Колумбию. - Между прочим, имей в виду, что мне случалось сидеть за
штурвалом самолета. Не сомневайся, при необходимости я буду стрелять.
   В момент приземления пилот заметил вспышки огня, когда солдат
преждевременно открыл огонь, и увидел, как команда Вэлина ушла в укрытие.
Он сразу же отжал тормоза и погнал самолет к краю посадочной полосы, затем
круто развернулся в противоположную сторону и мысленно взмолился, чтобы
хватило места для разгона перед взлетом. Он бы тут же и взлетел, если бы
не приставленный к животу пистолет.
   Резник, естественно, не знал, что у пилота большая компания
сопровождающих. Он был убежден, что огонь из леса открыли колумбийские
солдаты, национальные гвардейцы или Полиция, а в этот момент увидел, как
самолет развернулся, и услышал взревевшие двигатели.
   Русский решил, что пилот намерен взлететь и бросить их на произвол
судьбы. Его нужно было остановить во что бы то ни стало. Он подхватил свою
последнюю сумку с взрывчаткой, поднялся, пробежал к джипу и помчался к
С-47.
   Он остановился рядом с самолетом, выпрыгнул из машины, не выключая
двигателя, забросил на плечо сумку и потянул на себя дверцу, держа в левой
руке пистолет. Резник вскочил в кабину в тот момент, когда рядом с ним по
обшивке застучали пули.
   - Не стреляйте по самолету! - закричал своим солдатам "номер первый". -
Без него мы до дома не доберемся!
   Солдат, сидевший на месте второго пилота, с улыбкой наблюдал за
действиями Резника и встал, как только русский влез в кабину, таща с собой
сумку. Ветеран афганской кампании нутром почуял врага и поднял глаза.
Выстрелы прозвучали одновременно. Раненного в грудь Резника отбросило в
сторону салона, а солдат был убит наповал.
   Второй солдат пинком ноги распахнул дверцу салона и увидел мертвого
товарища и лежавшего на спине Резника, у которого била кровь из
многочисленных ран. Солдат обругал наемника, выбил из его руки пистолет и
собирался уже его прикончить, но в этот момент ожила рация и хорошо
знакомый голос произнес:
   - "Номер первый" вызывает С-47. Прием.
   Солдат оставил Резника и подбежал к рации.
   - С-47 слушает "номера первого", - отрапортовал он. - Прием.
   - Что там у вас происходит? Прием.
   К тому времени команда Вэлина укрепилась на своих позициях и повела
стойкий ответный огонь, а Спенсер готовил к бою "гэглинг". Проблема
состояла в том, что боеприпасов у него было мало, поскольку патронные
ленты были очень тяжелыми и нельзя было взять с собой на операцию большой
запас. Поэтому Спенсер всегда очень бережно расходовал боеприпасы.
   Рядом с ним сидела Кармен, и они обменивались улыбками как ветераны,
каковыми по сути они и были.
   Они расположились в неглубокой сухой канаве возле взлетно-посадочной
полосы и, когда оружие было готово к бою, вместе встали на ноги и полили
огнем позиции солдат, засевших в укрытии, а как только те ответили огнем,
тут же упали на землю.
   В этом сражении солдатам "номера первого" пришлось нелегко. Уже трое из
десяти схлопотали пули: один был убит, другой получил серьезное ранение, а
третий был ранен навылет.
   Командир был крайне разозлен, разговаривая по рации с группой на борту
самолета, в то время как радист сидел рядом на корточках. По его мнению,
все прошло бы замечательно, если бы какой-то болван не открыл огонь
преждевременно. В этот момент и загрохотал "гэтлинг".
   Под градом огня посыпались срезанные ветви деревьев и раздался крик
раненого. Впервые командиру пришла в голову мысль, что операция по
ликвидации команды Вэлина может не принести желаемого результата.
   Тем временем Резник открыл глаза, обнаружил, что лежит на полу
самолета, и почувствовал сильную боль в груди. Рядом с ним валялся
незнакомец в камуфляже, уставившись невидящим взглядом в потолок. Рубашка
русского пропиталась кровью, но от серьезных повреждений его спас
бронежилет, и раны выглядели гораздо хуже, чем были на самом деле. Второй
незнакомец стоял на пороге кабины пилотов, держа в одной руке пистолет,
нацеленный на летчика, а в другой - микрофон рации, по которой вел с
кем-то переговоры.
   Пистолет Резника валялся на полу примерно в ярде от его правой руки.
Максим поднял оружие, медленно встал на ноги, стараясь не шуметь, и сразу
почувствовал, как боль пронзила все его тело. Видимо, ранили его все же
серьезно. Он не хотел открывать стрельбу в самолете, чтобы не повредить
чего-то жизненно важного, и взял пистолет за ствол, как молоток, а потом
стал продвигаться в сторону противника.
   Он был приблизительно на расстоянии в один ярд от кабины пилотов, когда
незнакомец в камуфляже начал подозревать, что за его спиной творится
что-то неладное, и стал поворачиваться. Из последних сил Резник бросился
вперед и ударил противника рукояткой пистолета по шее ниже края каски, и
тот упал на пол.
   Резник положил свой пистолет в кобуру, поднял оружие, выпавшее из руки
врага, прислонился плечом к стенке для опоры и посмотрел на пилота. С ним
был полный порядок.
   Привыкший к превратностям судьбы, летчик хладнокровно наблюдал за тем,
как власть переходила из рук в руки.
   Русский связал незнакомцу руки за спиной его собственным ремнем и
отправился посмотреть на ход боя, заставив пилота следовать с ним. К тому
времени стреляли уже редко и неохотно, и все старались не попасть в
самолет, что вполне устраивало Резника.
   - Нам обязательно нужно добраться до самолета, - сказал Вэлин, делавший
одиночные выстрелы по зарослям. - У меня практически кончились патроны.
   - У меня тоже, - ответил О'Рурк. - Но хотелось бы, чтобы машина нас
дождалась.
   Вэлин не знал, что произошло на борту С-47, и уверенно заявил:
   - Резник забрался на борт, а уж он позаботится о том, чтобы самолет
никуда не делся.
   Давай-ка заберем Келлера и попробуем добежать до машины.
   Они проползли под брюхом грузовика к передним колесам, где лежал
сержант. Он был в сознании и держал на груди автомат "хеклерэнд-коч".
   - Пора двигаться, - сказал Вэлин. - Сейчас мы тебе поможем.
   Келлер отрицательно мотнул головой.
   - Вы идите, а я прикрою вас огнем.
   - Не говори глупостей, - возразил О'Рурк. - Или все вместе, или никто.
   - Я не могу идти.
   - Мы тебя понесем.
   - Нас всех перебьют до того, как мы пройдем десять ярдов. Оставьте
меня. Дайте мне гранатомет, а у меня есть боеприпасы и гранаты, и я
прикрою вас огнем. Погрузите первыми гражданских.
   - Я тебя не оставлю, - отрезал Вэлин.
   - У вас нет выбора, потому что я остаюсь.
   Я знаю, что скоро умру. Даже если случится выжить, я останусь без ног.
Я слышал, что сказал доктор. У меня нет будущего. Мне лучше умереть так,
как я жил, - с оружием в руках.
   Боеприпасы еще есть. А теперь уходите.
   - Келлер! - взмолился Вэлин.
   - Идите, полковник. Спасибо за все хорошее, что вы для меня сделали.
Былое не вернуть.
   С этими словами сержант повернулся на бок, уперся локтем в землю и
выставил дуло автомата из-за колеса грузовика.
   Вэлин еще раз посмотрел на немца и принял решение. В сходных
обстоятельствах он бы поступил точно также, и сержант это знал. Положив
гранатомет рядом с Келлером, полковник негромко сказал:
   - Прощай, Келлер. Я высоко ценю нашу дружбу. Ты мужественный человек.
Пошли, Марк. Надо выбираться из этой дыры.
   Он притронулся рукой к плечу сержанта и двинулся к канаве, где залегли
остальные члены отряда.
   О' Рурк предпринял еще одну попытку уговорить сержанта.
   - Послушай, Келлер. Откуда у тебя такая уверенность, что доктор не
соврал? Может, он ничего не знает.
   - Нет, знает, - упорствовал сержант. - Я сам это чувствую. Уходи, Марк.
Выпьешь за мое здоровье, когда доберешься до Лондона.
   Подними за меня чарку в пивной Пэддингтона, где мы впервые встретились.
   - Обязательно, - пообещал О'Рурк, сжал руку Келлера и последовал за
командиром.


   36


   Вэлин бросился в укрытие, когда вокруг засвистели пули, и открыл огонь
вместе с другими членами своей команды, а О'Рурк перебежками пересек
открытое пространство и свалился в канаву. Полковник коротко и сухо
обрисовал ситуацию, выдвинув план дальнейших действий. Судя по выражению
его лица, спорить с ним было бесполезно, и никто не пытался ему возражать.
Это была война, в которой главную роль играли сильные личности, война на
личной основе, когда погибали друзья, о смерти которых вспоминали и
сожалели значительно позднее.
   Вэлин увидел, как Келлер чуть приподнялся и махнул рукой, и отдал
приказ:
   - Пошли! Все к самолету!
   По его команде Эйнджел, О'Рурк, Спенсер, Кармен, София, Хезус и Гарсия
вскочили на ноги и помчались к самолету. Шествие замыкал Вэлин.
   Келлер тотчас открыл огонь, и остальные расстреливали свои последние
патроны в сторону леса. Сержант зарядил гранатомет и стал посылать в
заросли осколочные и дымовые гранаты. Он готов был пустить в ход все, что
было под рукой, лишь бы дать друзьям несколько драгоценных секунд, которые
требовались для достижения цели.
   "Номер первый", залегший за толстым корневищем на краю леса, разгадал
маневр противника и приказал оставшимся пяти солдатам бежать к самолету.
Они выскочили из укрытий, и Келлер довольно ухмыльнулся, завидев фигуры в
камуфляже, ринувшиеся в его сторону, , сквозь тонкую пелену дыма.
   - Давайте, гады! Подходите ближе! - кричал сержант.
   Он вогнал свежую обойму, прицелился и открыл огонь, забыв о боли от ран
в пылу сражения. Первой очередью он сразил трех атакующих, а остальные
были вынуждены залечь и вести огонь по Келлеру. В этот момент в бой
вступил Резник. Он открыл стрельбу из двух пистолетов, стоя в двери
самолета, а у его ног сжался в комок пилот.
   Команда Вэлина приближалась к самолету, а Келлер прикрывал их огнем.
"Солдатам удачи"
   повезло в том отношении, что атакующие избегали стрелять в сторону
С-47, опасаясь взрыва баков с горючим, что вынудило бы их остаться в
Колумбии без надежд на возвращение домой.
   Когда Келлер увидел, что его товарищи почти у цели, он встал во весь
рост, не обращая внимания на страшную боль, и повел прицельный огонь по
противнику. Он был радостно возбужден и почти ничего не почувствовал,
когда первая пуля ударила его в плечо, но вторая угодила ему в руку и
выбила автомат, а когда сержант наклонился, чтобы поднять оружие, третья
пуля разнесла ему череп.
   Командир атакующего отряда увидел, как сержант ткнулся в землю и
застыл, и крикнул солдатам:
   - Скорее! За ними!
   Они вскочили на ноги и помчались вслед за командой Вэлина.
   Резник спрыгнул на землю и от толчка понял, что ранен гораздо
серьезнее, чем показалось вначале. Все поплыло у него перед глазами. В
голове шумело, бежавшие к нему люди казались его друзьями, погибшими в
Афганистане, и он звал их бежать быстрее. Они проскочили в кабину один за
другим, а позади виднелись враги, и русский знал, что их нужно обязательно
уничтожить.
   Пилот занял свое место и прибавил обороты двигателям, опасливо
поглядывая на приборную доску. Он боялся, что шальной пулей самолету могли
причинить непоправимый ущерб и в этом случае не удастся взлететь. Но, судя
по всему, ничего страшного не произошло. Показания датчика давления масла
не внушали опасений, а баки с горючим на три четверти были полными.
   - Поехали! - крикнул Вэлин, заскочивший в кабину последним. - Резник! -
позвал полковник. -- Залазь назад!
   Но к тому времени русский был уже на иной планете и жил по своим
законам. Он отлично понимал, что, когда самолет пойдет на взлет, атакующие
расстреляют его из злости и отчаяния, и Резник пошел навстречу врагам.
   По пути он отшвырнул оба пистолета и засунул руки в сумку с
взрывчаткой, нащупал шнур икрепко сжал его в кулаке.
   Трое пробегавших мимо солдат пристрелили русского походя, но в тот
момент, когда они поровнялись с ним, раздался страшный взрыв.
   Резник и два солдата были убиты на месте, а "номер первый" смертельно
ранен.
   В момент смерти перед глазами Максима пронеслась иная картина. Ночь.
Аэродром.
   Афганистан. Вместе со своими товарищами Резник только что закончил
погрузку громадного транспортного самолета, прозванного за свою окраску
"черным тюльпаном". Каждый вечер, едва спускались сумерки, его загружали
цинковыми гробами с телами погибших солдат, которые доставляли на родину.
   Работа была тяжелой и муторной. Многие трупы пробыли на воздухе не один
день и начали разлагаться. Вонь стояла чудовищная и привлекала несметные
тучи черных жирных мух, впивавшихся мертвой хваткой в лица, руки и шеи
грузчиков. Им выдавали противогазы и маски, но и с наступлением вечера
начиналась дикая