Я пробовал... Один раз...
   Алейников схватил его за руку. - по коже шла дорожка От уколов.
   - Крепко ты завис на наркотиках.
   - Когда есть, колюсь...
   - Эти двое на кого работают?
   - Не знаю... Поговаривают, на Абу.
   - В миру Серегу Синякина, - кивнул Алейников. Глава местных ваххабитов  и
боевиков Сергей Синякин при вступлении  в  партию  правильного  ислама,  как
положено, принял арабское имя и теперь обижается, если  его  кличут  старым,
умершим именем. Все сходится. По оперативной информации, фугасами балуются в
районе именно с подачи Синякина.
   - Тебе все деньги отдали?
   - Двадцать долларов. Остальное после отдадут.
   - Где?
   - В кафе...
   - Из тебя щипцами каждое слово тянуть? Я могу.
   - Завтра часов в шесть в кафе "Лейла" в Ереминской  они  будут.  Они  там
часто бывают. Мы там встретимся.
   - Пока живи...
   Алейников убрал в кобуру  пистолет.  И  посмотрел  на  перепуганного,  не
знающего иной жизни мальчишку. И вдруг ясно осознал, что этот  сопливый,  не
умеющий толком читать, выросший как дикий сорняк,  никому  не  нужный  пацан
есть не кто иной, как его, Алейникова, смерть. Смерть, с  которой  он  опять
чудом разминулся на пыльных дорогах Чечни.

Глава 7
ГУМАНИСТ

   - Смотрите... Это наша боль! - вызывающе кричала  чеченка,  показывая  на
ребенка, у которого была по  колено  оторвана  правая  нога  -  наступил  на
мину...
   Лагерь беженцев  в  Ингушетии.  Миссия  работала  здесь  уже  неделю.  Ее
сотрудникам приходилось бывать и  в  окрестных  поселках,  посещая  раненых,
отлеживающихся у родственников, разговаривая с потерпевшими.
   Они привезли груз с медикаментами и  необходимыми  для  беженцев  вещами.
Военных, как  и  следовало  ожидать,  визит  иностранцев  не  обрадовал,  но
сотрудники миссии привыкли к настороженности. Гражданин самой могущественной
державы в мире Майкл Грэй  давно  не  обращал  внимания  на  косые  взгляды,
скрытые, а то и явные угрозы. Он делал свое дело.
   - Да, - кивал Майкл сосредоточенно, глядя на ребенка с оторванной ногой.
   - Они хотят одного - чтобы чеченец был мертвым чеченцем, - громко, как на
митинге, кричала хорошо поставленным голосом чеченка.  -  Их  не  устраивают
живые чеченцы. Мирные чеченцы. Или те, кто с оружием защищает свободу.
   Майкл согласно кивал. Везде, во всех горячих точках мира он слышал одно и
то  же.  Албанские  повстанцы,  бойко  торгующие  наркотиками  и  постепенно
заваливающие ими всю  Европу,  не  уставали  убеждать  его  в  своих  лучших
побуждениях.  Партизаны  Востока,  отрезающие  врагам  головы  и  потрошащие
внутренности, воодушевленно твердили  о  светлых  идеалах.  Майкл  разучился
верить в слова. Ему вообще в последние годы пришлось много чему научиться  и
пришлось избавиться от слишком многих иллюзий, которые искажают для человека
картину мира, и мешают насладиться ее бесконечной мерзостью.
   Майкл с кривой улыбкой вспоминал не такие давние времена, когда  сам  был
восторженным щенком и смотрел на мир широко открытыми  наивными  глазами.  И
свято верил в то, во что должны верить порядочные люди. Общество, в  котором
он жил, не требовало слишком многого. Надо лишь верить в то,  что  живешь  в
самой правильной и свободной стране из тех, которые только  создал  господь.
Нужно признавать, что лучшие люди те, кто  богаче.  И  что  мир  делится  на
хороших и плохих парней, притом плохие  вообще  не  имеют  права  называться
людьми. Он знал наперечет все свои права, декларированные самой  совершенной
в мире американской Конституцией, и готов  был  выполнять  свои  обязанности
добропорядочного гражданина своей страны. Он не нюхал кокаин, не  водился  с
неграми и не угонял чужих машин. Он вырос в маленьком городке, где еще витал
дух истинной старой Америки.
   Он знал  множество  полезных  вещей.  Он  отлично  помнил,  кто  забросил
решающий мяч на бейсбольном чемпионате в тысяча девятьсот лохматом  году,  и
считал это важнейшим событием столетия, но не знал и  знать  не  хотел,  кто
написал Мону Лизу и изваял  Давида.  Он  читал,  послушно  пугаясь,  Стивена
Кинга, воспоминания звезд кино, но не представлял, что был  такой  писатель,
как Джек Лондон, писавший о мятущихся душах, о людях,  продирающихся  сквозь
ледяные пустыни, выживающих силой духа и  презирающих  бездушный  окружающий
мир. Мятущиеся души - это не по ведомству среднего американца.
   Майкл был образцовым американцем. И обладал необходимым для этого набором
качеств - в нем была точность механизма, нацеленность на узкую специализацию
в сочетании с потрясающим  невежеством  во  всем  остальном,  не  касающемся
работы, он владел своим домом с двумя ванными комнатами и подземным гаражом,
автомашиной и был очарован призраком американской мечты. Он воплощал в  себе
знакомый всем, несколько карикатурный, но вместе с тем детально точный образ
среднего добропорядочного американца.
   Все было в его жизни расписано раз и навсегда. Частная школа - в  обычных
школах добропорядочные дети добропорядочных родителей  не  учатся.  Потом  -
колледж.  Выбор  был  сделан  давно.  Родители  были  врачами.  И  ему  тоже
предстояло  стать  врачом,   потому   что   американский   врач   -   символ
респектабельности,   высоких   заработков.   Американский   врач    -    это
добропорядочны и американец, оказывающий милосердие за хорошие деньги.
   Среди сокурсников Майкла была категория  идеалистов,  бредящих  какими-то
отвлеченными идеями и не устающих цитировать клятву Гиппократа. Позже  двоих
из них занесло в Африку от какого-то Фонда спасения отсталых  рас,  где  они
"вытаскивали из могил"  дикарей,  принимающих  воспаление  легких  за  порчу
колдуна из соседней  деревни.  Майкл  считал  подобные  идеалистские  порывы
блажью, хотя, конечно, как положено добропорядочному американцу, с  болью  в
сердце воспринимал мучения тех девяноста  пяти  процентов  населения  Земли,
которым  не  посчастливилось  родиться  в  стране  широчайших  возможностей,
высочайшего уровня жизни и самых справедливых законов.
   Учился Майкл хорошо. Через два года после  выпуска  он  стал  хирургом  в
одной из престижных частных клиник. Так бы и прожил  свою  жизнь  -  пресно,
безвредно и неспешно, как и запрограммировано было с рождения, и докоптил бы
до  глубокой  старости  в  довольстве  и  спокойствии  -  тут   главное   по
неосторожности не попасть в расцвете лет в автомобильную катастрофу  или  не
быть прирезанным  наглотавшимся  наркотиков  афро-американцем  за  кредитную
карточку. Но так бывает - жизнь человека, будто от  какого-то  изначального,
не заметного глазу изъяна, начинает давать трещины, и вот слетает кожух, под
которым обнаруживаются шестеренки строптивой судьбы.
   Подвело его иногда возникающее  неуместное  и  иррациональное  стремление
вырваться за рамки дозволенного. Современный  американский  врач  напоминает
оператора ядерной станции - он весь окружен самыми совершенными медицинскими
приборами, компьютерами, справочными системами. Опыт и интуиция не так уж  и
важны. Есть доступ к банкам  информации,  есть  раз  и  навсегда  выверенный
способ действий. А вот простора для самодеятельности нет. Майклу нужно  было
просто поступить как положено и с чистым сердцем отправить  клиента  на  тот
свет, и никто бы не признал его действия не правильными. Но он посчитал, что
будет лучше изменить методике. Его жгли амбиции, он надеялся на успех... И у
него не получилось...
   Дальше было чистилище - миллионные иски со стороны родственников умершего
к клинике, квалификационная комиссия, угроза уголовной ответственности.  Все
кончилось запретом заниматься медицинской  деятельностью.  В  том  проклятом
вердикте было слишком много пунктов того, чем Майклу  нельзя  заниматься.  И
слишком мало того, чем можно.
   Нет  ничего  хуже  в  Америке,  чем  потеря  статуса.  Дальше  -   клеймо
неудачника.  Ощущение,  что  тебя  высадили  из  мчащегося  на  всех   парах
роскошного поезда на заплеванную, захолустную станцию. Потом алкоголь  И  ты
кончаешь свою жизнь, имея лишь  социальное  пособие  -  вэлфер.  Сдохнуть  с
голоду или жить на помойке тебе в  самой  богатой  стране  не  дадут.  Но  и
подняться упавшему ох как тяжело. Только катиться по наклонной... А  наклоны
в Штатах крутые...
   Дальше были неоплаченные счета за дом и новую машину, развод с  женой.  В
Америке в процессе разводов жены выпускают из своих  острых  коготков  мужей
чуть ли не голыми. Тебя обдирают как липку и еще заставляют платить алименты
женщине, с которой ты  расстался  из-за  полной  несхожести  характеров  вне
зависимости от того, есть ли у вас  дети  или  нет  Майкл  начал  постепенно
постигать истину -  мир  вокруг  вовсе  не  так  совершенен,  каким  казался
поначалу. И начался болезненный для  каждого  человека  процесс,  называемый
избавлением от иллюзий.
   Дела у Майкла после суда  и  развода  шли  плохо.  От  профессии  он  был
практически отстранен, а ждать пересмотра решения квалификационной  комиссии
уже не было сил. Легче опустошить бутылочку джина и философски отметить, что
ты опустился еще на одну ступеньку.
   Так бы все и продолжалось. Но  однажды  появились  искусители.  Это  были
люди,   по-американски   ослепительно   улыбающиеся,   добрые,   озабоченные
утверждением общечеловеческих ценностей в самых отдаленных уголках мира.
   Раньше  людей  подобного   склада   Майкл   воспринимал   как   блаженных
идиотов-бессребреников, кладущих свое  здоровье  и  благополучие  на  алтарь
любви к человечеству. Но когда ему предложили вступить в  их  ряды  и  стать
членом организации "Милосердие без границ", он вдруг узнал,  что  милосердие
это неплохо оплачивается. Даже очень неплохо.
   - Майкл, это шанс  выплыть.  Нам  нужны  честные  граждане,  для  которых
милосердие - не пустой звук. Нам нужны хорошие врачи. Нам нужны люди.  А  ты
человек, - напирал искуситель, которого Майкл знал уже пять лет.
   - А квалификационная комиссия? - пробовал отбиваться Майкл.
   - Мы уладим все. У нас есть рычаги влияния.
   - Но...
   - Ничего страшного... Поначалу всем новичкам кажется, что их  отправят  в
лапы к людоедам. Но это не так. Наша работа ненамного опаснее,  чем  поездка
из Вашингтона в Нью-Йорк.  Запомни,  мы  имеем  возможности  защитить  наших
сотрудников...
   - Я подумаю.
   - Подумай.
   Майкл подумал. И согласился... И стал очередным участником большой  игры.
Ему, наивному, еще потребовалось время, чтобы понять, что отныне он в  игре.
И в этой самой игре он был достаточно мелкой пешкой, которой не  дано  знать
многого. Первое время он на самом деле считал, что трудится во  имя  высоких
целей, а не играет. Но процесс избавления от иллюзий продолжался. И  наконец
Майкл понял, что нужно быстрее осваивать правила игры.
   Первое  время  ему   пришлось   потрудиться   в   венской   штаб-квартире
организации. Фактически он превратился  в  обычного  чиновника.  Организация
вела  обширную  переписку  со  всем  миром,  возникали  ситуации,  требующие
административных решений. Протирая штаны  в  офисных  креслах,  он  наблюдал
лениво,  как  бригады   не   правительственной   международной   организации
"Милосердие без границ" вылетают в места  катастроф,  локальных  конфликтов.
Сами разъездные сотрудники воспринимали свою  опасную  работу  без  должного
почтения, не упускали случая для шуточек, порой достаточно недобрых, в адрес
благородных целей организации.  Вообще,  в  штаб-квартире  царила  атмосфера
здорового цинизма.
   - Тебе пора приобщаться к делу, - сказал однажды  тот  самый  искуситель,
глядя на Майкла, развалившегося в мягком крутящемся кресле. - Поверь, Майкл.
Это надо. Тебе пора подниматься вверх в организации.
   - Хорошо, - кивнул Майкл, ощущая, как внутри все покрывается льдом, и  не
веря, что наконец это происходит и с ним.
   Первая командировка его  была  на  Черный  континент.  Как  же  ему  было
страшно!.. И, надо сказать, было чего бояться. Это была очередная никому  не
нужная залитая кровью страна  со  странным  названием,  где  туземцы  делили
какие-то территории, при этом не имея ни малейшего понятия, как ими  разумно
распорядиться. Там Майкл впервые услышал выстрелы -  не  те,  что  звучат  в
боевиках с Сильвестром  Сталлоне,  а  самые  настоящие.  Когда  внутри  тебя
становится пусто, как в полковом барабане, и осознаешь, что выпущенная  пуля
может найти тебя. Это неповторимое ощущение. Адреналин  бежит  по  жилам,  а
когда опасность минует, накатывает  эйфория.  И  ты  счастлив,  что  жив,  а
поэтому воспринимаешь мир полнее и тоньше!
   После  второй  командировки,  вернувшись  в  красивейший  город   Европы,
показавшийся  совсем  другим,  каким-то  искусственным,  игрушечным,   будто
созданным для кукол, а не для живых людей, Майкл  вдруг  ощутил,  что  такая
жизнь ему по душе. Ему понравился  риск.  Может,  дали  знать  о  себе  гены
предков-первопроходцев...
   Потом были еще миссии. Были Латинская Америка и Юго-Восточная Азия. Перед
глазами  стояла   череда   изможденных   лиц,   искалеченные   тела   людей,
подорвавшихся на противопехотных минах, слезы детей. Сперва в его душе  ныли
раны. Позже он ощутил, что привыкает. Человек привыкает ко всему. Невозможно
принимать боль каждого человека как свою... Кроме того,  оказалось,  что  от
него и не ждут разделять этого. Организация была куда менее сентиментальной,
чем отдельные ее представители...
   Майклу  пришлось  многое  узнать.  Он  понял,   что   милосердие   бывает
избирательным. И объекты для  милосердия  тоже  бывают  неравнозначные.  Они
делятся на тех, кто заслуживает милосердия, и тех,  кто  не  имеет  на  него
никаких прав.
   Но окончательной вехой в его душе, разлучившей его с  прошлым,  оказалась
Югославия.
   - Милошевич - фашист, - говорил заместитель председателя  исполнительного
комитета организации Жан Ришар  в  беседе  с  Майклом  перед  той  проклятой
командировкой. - Он рад превратить всю свою страну в концллагерь.  Косово  -
это Дахау для албанцев. Надерите Милошевичу задницу.
   - Постараемся, - кивнул Майкл.
   На следующий день он улетел в Югославию в составе той самой международной
комиссии,  после  заключения  которой  пошла  волна  в  средствах   массовой
информации об этнических чистках. И все закончилось бомбежками,  разрушенной
страной,  тысячами   убитых.   Но   на   них   милосердие   организации   не
распространялось.
   Когда  самолеты-невидимки  начали  бомбежку  Югославии  и  первых   людей
разнесло бомбами в клочья, Майкл прилично напился. Он давно расставил все по
полочкам. Он  знал,  что  заключение  их  комиссии  высосано  из  пальца.  И
этнические чистки - слишком громко сказано для того, что в  действительности
там происходило. Настоящие чистки начались  позже,  когда  албанцы  взяли  с
помощью корпуса Кэйфор власть  в  Косово  и  завалили  всю  Европу  дешевыми
наркотиками... Но это уже была не сфера интересов "Милосердия  без  границ".
Организацию интересовал теперь другой  край  света.  Другая  страна.  Другая
работа.
   Страна эта называлась Чечня.
   - Поездка опасная, - сказал Ришар. - Но  и  оплачивается  соответственно.
Плата за риск.
   - Похороните хоть с почестями? - пробовал невесело шутить Майкл.
   -  До  этого  не  дойдет...  Представители   национально-освободительного
движения Чечни вполне управляемы. Они заинтересованы в нашей поддержке. И  с
твоей головы не упадет и волосок.
   Ришар говорил так, будто сам хотел  убедить  себя.  Но  перед  глазами  у
Майкла стояли фотографии  отрезанных  голов  четырех  англичан,  сотрудников
компании "Гранджер телеком", которая устанавливала сотовую  связь  в  Чечне.
Англия тоже имела влияние на Чечню. Но это  не  помешало  чеченцам  отрезать
головы у ее граждан, а потом еще взять выкуп за тела.
   - Я согласен, - сказал Майкл.
   Он уже не мыслил себя  без  ощущения  близкой  опасности.  Ему  нравилось
возвращаться и глядеть на сытый мир умудренным  взором  человека,  видевшего
чистилище.
   - Как понимаешь, сфера деятельности будет несколько шире,  -  сказал  Жан
Ришар. - Это регион, где уже десять лет попираются права человека.
   Сотрудники организации даже в  разговорах  между  собой  никак  не  могли
удержаться от барабанной софистики.
   - Я все понимаю...
   Да, Майкл понимал, что фактически его  деятельность  мало  отличается  от
обычной разведывательной  деятельности  на  территории  противника.  Он  был
игроком в игре, хотя не состоял в штате ни одной спецслужбы...
   И теперь он здесь. В Ингушетии.  Здесь  пыль  и  жара,  плохая  вода,  от
которой расстраивается желудок и поднимается температура. Но бывало и  хуже.
Африка. Восточный Тэймор. Таиланд.  Там  просто  невозможно  дышать,  воздух
заливается в легкие, раскаленный, удушающий. А здесь  еще  можно  жить...  И
здесь нужно выжить...
   - Они звери, звери, - все еще причитала женщина, уже  колотя  по  обрубку
ноги лежащего на топчане ребенка. - Убийцы!
   Майкл выщелкнул видеокассету и вставил новую... Отлично.  Есть  материал.
Главное, чтобы были детские слезы. Детские слезы  ценятся  дорого.  Материал
постепенно набирался. И экспертное  заключение  может  быть  востребовано  в
ближайшее время. Он постарается сделать эту работу безукоризненно.
   Отложив видеокамеру, Майкл открыл медицинский чемоданчик и склонился  над
другим больным - высоким, мускулистым, дурно пахнущим бородачом,  смотревшим
на него с болью и злобой. Бородач лежал на соседней кровати, и у  него  были
три едва затянувшиеся раны от пуль.

Глава 8
КАФЕ "ЛЕЙЛА"

   В кабинете было душно и жарко, свежий воздух с трудом проникал через окно
с разбитым  и  склеенным  синей  изолентой  стеклом,  наполовину  заложенное
пластиковыми мешками с песком, - в этих мешках вязнут пули и от  них  уходят
вверх взрывные волны, из-за них можно отстреливаться. Первое,  что  надлежит
сделать при оборудовании помещений  в  Чечне  -  найти  эти  самые  мешки  и
установить бетонные кубики и  шлагбаумы  на  подъездах.  Стандартное  здание
отдела внутренних дел уже давно превращено в крепость, где каждый  сотрудник
знает свое место, где около каждого окна прилеплена  нарисованная  шариковой
ручкой схема  местности  с  сектором  обстрела  -  ее  с  любовью  нарисовал
начальник штаба, бывший командир мотострелкового батальона,  уволившийся  из
армии и пристроившийся на работу в милиции, который не  пропускал  ни  одной
командировки в Чечню.
   Пот струился по лбу Алейникова. Он смахнул его рукавом и ошалело  оглядел
своих подчиненных.
   Двенадцать человек. Криминальная служба временного отдела внутренних дел.
В основном  молодые  ребята.  Лишь  один  капитан,  остальные  -  старлеи  и
лейтенанты. Что их привело сюда? Кому-то мерещатся подвиги.  Кто-то  приехал
за небольшими, но все-таки хоть какими-то деньгами. Кого-то просто  насильно
загнали в эту командировку, в случае отказа грозя всяческими карами. Раньше,
когда платили боевые и выходило девятьсот долларов в месяц, на  командировки
в Чечню выстраивалась очередь. Но сегодня материальный стимул приказал долго
жить.
   Ребята, одетые в комбезы, сидели в обнимку со ставшими родными автоматами
Калашникова, в панамах и кепках. Камуфляж - это единственно возможная  форма
в  условиях  боевых   действий.   В   камуфляже   ходят   прокуроры,   главы
администраций. В камуфляже ходят и бандиты,  только  он  у  них  подороже  и
покачественнее - или наш, отечественный, прямо  с  заводов  и  складов,  или
натовский. У них никогда проблем с амуницией не было,  потому  что  не  было
проблем с деньгами...
   - Ну  что,  разбойники?  -  оглядел  Алейников  свое  воинство.  Он  знал
большинство из них еще до командировки. Они были из территориальных  отделов
его УВД, которое прикрывало Нижнетеречный район и обеспечивало ВОВД  людьми.
И они его знали, с одной стороны, как своего в  доску,  а  с  другой  -  как
человека, способного при случае взять всех  в  такие  ежовые  рукавицы,  что
никто и не