брат, подвижный, шустрый и легкий на подъем, вскочил сразу. Гризли
заворочался и, постанывая и жалуясь на  каторжную  жизнь,  нехотя  и  тяжело
поднялся, как бегемот с лежбища.
   - Ох. Как говаривал Черномырдин, - недовольно застонал он, -  жить  будем
плохо, но недолго.
   - Оружие, - приказал Алейников. - Магазины. И со мной.
   Он поднял шофера. Тот поплелся заводить машину. И вскоре они были у  кафе
"Казбек". Кафе было закрыто, там не было никаких признаков жизни.
   - И где теперь их всех искать? - спросил начальник штаба.
   - Где хозяева этого барака? - недовольно произнес Алейников.
   - А я знаю? - пожал тот  плечами.  Алейников  задумался.  Прикинул,  чего
можно ожидать от зама по кадрам, и приказал:
   - В машину...
   Навстречу им проехала патрульная машина и помигала фарами - ночью станица
патрулировалась.
   Алейников включил рацию и прислушался  к  радиопереговорам.  Кенвудовская
рация брала добрую половину Чечни.
   - Азимут-1 - Урагану... Обстрел блокпоста... С автоматов бьют...
   - Только что рвануло...
   - Подмогу дайте!..
   Обычные переговоры второй чеченской войны...
   - Здесь тормози, - прикрикнул Алейников, когда из-за поворота  показалось
единственное приличное заведение в городе - кафе "Лейла". Рядом с ним  стоял
милицейский "уазик" синего цвета с надписью "ПМГ".
   Алейников выскочил из машины и  направился  к  кафе.  Там  горел  свет  и
звучала разухабистая кабацкая музыка.
   - И какого хрена, Митрофаныч?  -  спросил  Алейников,  останавливаясь  на
пороге и глядя на зама по кадрам, мрачно изучающего опустевшую бутылку. Стол
был заставлен тарелками  с  зеленью,  колбасой.  Рядом  с  замом  сидел  его
водитель, а в стороне скучал  капитан  штабист,  обняв  автомат.  За  другим
столиком сидела официантка, видно было, что ей хочется спать, но  посетители
ее не отпускают домой.
   - О, Владимирыч, садись. Пить будешь? - обрадовался Митрофаныч.
   - Ты чего на вызовы не отвечаешь?
   Зам по кадрам встряхнул рацию, включил.
   - Батареи сели Менять надо...
   - Мы тебя ищем! - прошипел зло Алейников. - А ты водку жрешь, И с  бабами
гуляешь!
   - А в чем дело? Все под контролем. Машина, автоматчик. Что случится?
   Это был не первый его загул, и, судя  по  всему,  не  последний.  И  пока
обходилось.
   - Ну и что с тобой делать? -  спросил  Алейников,  присаживаясь  напротив
зама - Я подумаю, - он пьяно качнулся  и  потянулся  за  бутылкой  с  пивом,
стоящей у ног. - Знаешь, застрели лучше... Я без  женской  ласки  больше  не
могу.
   - Тебе сегодня ее досталось сполна...
   - Все под контролем...
   Тут с кухни появился хозяин кафе Шимаев, тот самый, который  неоднократно
помогал Алейникову.
   - Ая, товарищ  полковник,  -  льстиво  повысил  он  в  звании  начальника
криминальной милиции. - Посидели, выпили. Все хорошо. Здесь у меня  бандитов
не бывает. Здесь тихо.
   - Все, по машинам, - кивнул Алейников. Когда зам решил что-то  возразить,
он просто легко сдернул его со стула, установил  вертикально  и  болезненным
пинком придал движение, - Лев Владимирович, заезжай завтра, - Шимаев  тронул
за плечо Алейникова. - Я хоть угощу добрым вином хорошего человека. Посидим,
поговорим.
   - А о чем разговор будет? - повернулся  к  нему  Алейников,  по  практике
взаимоотношений с этим человеком "знавший, что простых разговоров у того  не
бывает. В прошлый раз разговор закончился выдачей людей Хромого.
   - Есть о чем поговорить двум хорошим людям,  -  хитро  прищурился  хозяин
кафе.
   - Ладно. К обеду как?
   - Как приедешь,  дорогой.  Как  приедешь...  Когда  Алейников  проснулся,
начальника штаба уже  не  было,  а  зам  по  кадрам  брился  электробритвой,
мучительно глядя  в  зеркало.  Похоже,  отражавшийся  там  опухший  щекастый
портрет его не радовал.
   - Хорошо погулял? - поинтересовался Алейников.
   - Это все Семеныч... Это он специально подстроил. Я же никуда не отходил.
В "Казбеке" мы же вместе были.
   - А где девку драл?
   - Да там же... Семеныч все затеял, интриган старый. Это он  мне  отомстил
за то, что она пошла со мной, а не с ним. Она меня полюбила,  потому  что  я
толстый и красивый.
   - Ну да.
   - Точно, Алейников. Точно... Вот так друзья продают...
   - В общем, такой бардак еще будет - пеняйте оба на себя. Вылетите  отсюда
пулей.
   - Да ладно тебе, Владимирыч.
   - Здесь война, а не бордель...
   - Нет, здесь именно огромный бордель, - вздохнул зам по кадрам...

Глава 20
ТОРГ УМЕСТЕН

   Джамбулатов, как и обещал, пришел к  Таларову  вечером.  Еще  на  подходе
увидел одиноко стоящую пропыленную желтую "Ниву".
   Он поправил автомат и постучал в ворота.
   Его уже ждали. Одного из этих двоих,  рябого,  широкоплечего,  одетого  в
спорткостюм, он помнил хорошо - задерживал по подозрению в краже  скота  лет
восемь назад. Тогда рябой еще не примкнул к банде  и  был  тише  воды,  ниже
травы. Теперь в его взоре утвердилось какое-то безоговорочное  превосходство
над всем человечеством. Но только шавка, даже испив человеческой крови,  все
равно останется шавкой. Второй - здоровенный чеченец в камуфляже -  был  ему
незнаком.
   На плече рябого висел укороченный автомат  Калашникова.  Похоже,  они  не
боялись ничего  и  чувствовали  себя  в  этой  отдаленной  местности  вполне
вольготно.
   Джамбулатов и рябой стояли друг напротив друга во дворе дома и молчали.
   - Не меня ждете? - первым нарушил молчание Джамбулатов.
   - Тебя, Джамбулатов. Тебя, - сказал рябой.
   - Вообще, я не вас ждал.
   - Абу слишком занят, чтобы встречаться с беглыми...
   - Героями, - закончил за него Джамбулатов, усмехнувшись.
   Рябой пристально посмотрел на него и спросил:
   - Что хочешь, Джамбулатов?
   - Хочу видеть хозяина, а не раба. Рука рябого непроизвольно потянулась  к
автомату, но второй чеченец в камуфляже примирительно произнес:
   - Не обижайся, Хожбауди. Джамбулатов горазд работать языком.
   - Языки режут, - буркнул рябой.
   - Режут, - кивнул Джамбулатов. - Только  режут  те,  кто  привык  держать
кинжал, а не открывалку.. Короче, товарищи бандиты. Разговор у меня будет  с
Синякиным. Или ни с кем.
   - Ну тогда поехали, - сказал здоровенный чеченец, он,  как  теперь  стало
понятно, был главным.
   - Куда? - с подозрением поинтересовался Джамбулатов.
   - К Абу - Нет. Не пойдет. Он приедет сам...
   Рябой положил руку на автомат. Джамбулатов снял с предохранителя  висящий
на плече автомат Калашникова и осведомился:
   - Стрелять будем?
   - Не будем, - сказал чеченец в камуфляже. - Ты поедешь  с  нами.  Или  мы
расходимся. Джамбулатов задумался и кивнул:
   - Ладно. Поехали.
   - Только автомат сдай.  Мы  тебе  его  потом  отдадим.  Слово!  -  сказал
старший.
   - А, может, тебе еще и жену отдать?
   - Хожбауди, у нас не получилось разговора с этим  человеком.  Поехали,  -
старший обернулся и пошел к воротам.
   - Ладно, - задумавшись на миг, Джамбулатов протянул старшему  автомат.  У
него все равно не было иного выхода, как рисковать  и  отдаться  на  милость
этим людям.
   - И остальное.
   Джамбулатов вытащил "лимонку", подбросил на  ладони  -  эту  гранату  ему
подарил пастух как герою антирусского сопротивления.
   - Оставлю себе, - он продел большой  палец  в  кольцо.  -  Страховка.  На
всякий случай.
   - Ладно, оставляй, - хмыкнул старший... - Пошли...
   - А покушать? Чай? - засуетился хозяин дома, до того безмолвно  взиравший
на готовую перерасти в стрельбу перепалку. - Дорога длинная...
   - Оставь! - пренебрежительно кинул старший. Они уселись в  "Ниву".  Рябой
устроился за рулем.
   - Глаза завяжем. - Рябой вытащил лежащий между сиденьями черный платок  и
протянул старшему, сидевшему рядом с Джамбулатовым на заднем сиденье.
   - Лучше пасть себе завяжи, - посоветовал Джамбулатов.
   - Руслан, ты согласился, - сказал старший. - Мы тебе  пока  не  доверяем.
Когда докажешь, что тебе можно доверять, мы тебе откроем все... Пока же...
   - Ладно, Аллах с вами.
   Джамбулатов  позволил  завязать  себе  глаза.  Свет   пробивался   сквозь
неплотную повязку, но видно ничего не было. Пот  тек  по  лицу,  и  от  него
повязка набухала. Неприятно зудела кожа.
   - Гранату можешь выпустить из рук, - посоветовал старший.
   - Мне с ней спокойнее... Хоть не один на суд к Аллаху попаду. Ему будет с
кем сравнивать, и он меня помилует.
   - Ха-ха, -  рассмеялся  старший.  -  Я  знал,  что  ты  веселый  человек,
Джамбулатов. Но что такой веселый...

***

   Стемнело. На дощатом, покрытом цветастой клеенкой столе  горела  масляная
лампа, едва разгонявшая темноту. Но Джамбулатову вполне хватало света, чтобы
видеть выражение лица своего собеседника. Сытая рожа, белобрысые  волосы.  И
злой взгляд маленьких глаз.
   - Джамбулатов, зачем пожаловал? - спросил Синякин.
   - Ты все знаешь.
   - Знаю. Майор Джамбулатов в бегах. И бежит от тех, кому  служил  верой  и
правдой.
   - Ты о чем?
   - О том, что ты отлично уживался с русскими. Ты служил им. А  теперь  что
случилось?
   - Я не служил верой и правдой им. Я служил людям. И боролся  с  ворами  и
убийцами.
   - Аллах против воров и убийц, - усмехнулся Синякин.
   - Вот именно.
   - И все равно, ты служил не тем.
   - Я служил и при Дудаеве. И при Масхадове. И при русских.
   - Правильно... Как служебная собака.
   - А вот оскорблять меня не стоит, Сережа.
   - Не буду, Джамбулатов, - развел руками Синякин. - Только я не Сергей.  Я
Абу. Запомни это.
   - Запомнил.
   - Я нужен тебе, Джамбулатов, чтобы помочь тебе выжить.  Зачем  нужен  мне
ты?
   - Мусса не сказал тебе?
   - Он болтал что-то насчет тайников Мащаева.
   - Все верно. Я знаю, где они.
   - Ты откуда знаешь? Он что, тебе сам сказал?
   - Давняя история. Мне сказал  человек,  который  строил  и  заполнял  эти
тайники. Он мертв. Машаев мертв. Некому прийти за этим оружием.
   - И почему ты не выслужился? Не отдал русским псам эти склады?
   - Такими вещами не раскидываются.
   - А почему ты думаешь, что у меня проблемы с оружием?  -  Синякин  сложил
руки на груди и уставился вопросительно на собеседника.
   - У тебя проблемы со всем, Абу Со всем. После того  как  русские  накрыли
два ваших схрона, ты считаешь патроны, как алкаш мелочь на  опохмелку.  Твои
люди покупают патроны у солдатиков не от хорошей жизни. Скажи,  какая  война
без оружия?
   - Не спорю.
   - Чем будешь воевать, Абу?
   - А почему ты решил, что я буду воевать?
   - Потому что больше ты ничего не умеешь.
   - Не скажи, Джамбулатов. Не скажи... Я умею многое... Но ты-то что хочешь
сам? Ты хочешь воевать?
   - Не хочу, - возразил Джамбулатов. - Но могу. Мне нужны деньги.
   - Я не слишком богат.
   - Ты скромничаешь... Ты покупаешь оружие у кого придется. Купи у  меня...
Я готов. Потом уйду.
   - Куда?
   - В Грузию. В Турции у меня родственники... Я не потеряюсь.
   - Да. Такие, как  ты,  не  теряются...  А  если  все  не  так?  Если  все
по-другому?
   - А как?
   - А так. Ты продолжаешь выслуживаться перед русскими псами. И сдашь меня,
когда представится случай.
   - Э, нет. За мной слишком много тянется.  И  Мовсаровы  на  моем  хвосте.
Когда я сидел в камере, они пытались убить меня, купив ментов.
   - И те не продались?
   - Нет.
   - Иногда бывает.
   - Бывает.
   - Мы говорим честно, Руслан. Без утайки. Зачем ты мне нужен потом,  когда
отдашь мне оружие?
   - А у тебя есть люди, которые могут то, что я? Которые умеют воевать так,
как я?
   - Зато они верные.
   - А я - умный... Кроме того, у нас общие враги.  Ты,  кажется,  не  особо
любишь Хромого и его прихвостней.
   - Не люблю, - кивнул Синякин. - А кто его любит... Что  же  мне  с  тобой
делать, Руслан Джамбулатов?
   - Решай... Или расходимся. Или работаем вместе...
   - Работаем?.. Работа будет... Давай, -  кивнул  Синякин  рябому,  который
стоял, подпирая косяк, в углу Тот послушно стал раскладывать на столе хлеб и
сыр.
   - Пить будем за соглашение? - усмехнулся Джамбулатов.
   - Пить... Ты же знаешь, нам пить запрещено. Аллах запрещает.
   - А, понимаю...
   - Но под крышей Аллах не видит... На столе появилась бутылка джина  -  из
той же партии, из которой поили пленного американца.
   - Пью только это зелье, - Синякин плеснул  джин  в  стакан.  -  Досталось
несколько бутылок по случаю.
   - Настоящий?
   - Не подделка же... Не люблю подделку. Ни  в  чем...  Смотри.  Не  обмани
меня, Джамбулатов, - сжимая стаканчик с джином, произнес Синякин.
   - Не обмани меня, Абу - Джамбулатов поднял свой стакан с джином.

Глава 21
ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ОТ КОТОРОГО НЕ ОТКАЗЫВАЮТСЯ

   Ночью в станице появились листовки, размноженные  типографским  способом.
Они были расклеены на столбах и заборе, примыкавшем  к  районному  отделу  -
Пока ты пьянствовал, враг не дремал, - сказал Алейников.
   - Обидно даже Не уважают, -  хмыкнул  начальник  штаба,  читая  листовку,
содранную со столба. - И что теперь? Прямо бери чемоданы и в дорогу.
   Листовка была исполнена мелким шрифтом и читалась с трудом,  текста  было
много:

   "Верховный Шариатский Суд. Высший  Военный  Маджлисуль  Шура  Моджахедов.
Решение номер 15. Дата: 25 августа сего года.
   Приведение к покаянию вероотступников и вероотступниц.
   Решение  Верховного  Шариатского  Суда  и   Общего   командования   ВВМШМ
относительно Кадырова Ахмада, членов его правительства, глав  администраций,
сотрудников милиции и других правоохранительных структур, судей,  работников
средств  массовой  информации   (СМИ)   и   иных   лиц,   сотрудничающих   с
оккупационными властями Хвала Аллаху, господу миров, мир  и  милость  Аллаха
над его посланником Когда мусульманин совершает поступок, выводящий  его  из
ислама, ему предписывается покаяние. В случае отказа  он  приговаривается  к
смертной казни.
   Ахмад Кадыров и  вышеперечисленные  лица  совершили  несколько  действий,
выводящих их из лона ислама:
   1. Поддержка и содействие неверующим против мусульман.
   "Всевышний сказал: "О вы, которые уверовали! Не берите иудеев и  христиан
друзьями себе: они - друзья одни другим. А если кто из вас берет себе  их  в
друзья, тот и сам из них. Поистине, Аллах  не  ведет  людей  не  праведных!"
(Сура "Трапеза").
   2. Признание ими суда христиан над собой, противодействие суду шариата.
   Всевышний сказал: "А кто не судит по тому, что низвел  Аллах,  то  это  -
неверные" (Сура "Трапеза").
   3. Разрешение ими  того,  что  запретил  Аллах,  как  кровь  и  имущество
мусульман и правление над ними.
   Говорится   в   книге   "Махьяли"   по   мазхабу   аш-Шафни    в    главе
"Вероотступничество", что причиной вероотступничества может стать разрешение
действий, запрещенных согласием всех ученых мусульман ("иджмаа"), таких, как
прелюбодеяние и т, п.,  или  запрещение  разрешенных  действий,  таких,  как
женитьба и т.д.
   Если  мусульманин  совершает  что-либо  из  вышеперечисленного,   то   он
подпадает  под  следующие  пункты:  а)  вероотступник  оказывается  в  числе
неверующих, которые попадут в ад. Всевышний  сказал:  "А  если  кто  из  вас
отпадет от вашей религии и умрет - у таких тщетны их деяния  в  ближайшей  и
будущей жизни!  Эти  обитатели  огня,  они  в  нем  вечно  пребывают"  (Сура
"Корова"); б)  вероотступник  приводится  к  покаянию  и  присяге.  Если  он
раскаивается, то прощается,  если  упорствует  в  неверии,  то  его  убивают
согласно слову посланника Аллаха (да благословит его Аллах и  приветствует):
"Если кто сменит религию, убейте его". (Приводится у Бухари и Муслима.) Имам
аш-Шафни сказал: "Вопрос, в котором не разошлись мусульмане, это то, что  за
вероотступника не берется выкуп, он не освобождается и не обменивается, если
он не вернется в лоно ислама,  то  его  убивают";  в)  если  вероотступником
является кто-нибудь из супругов (муж или жена),  то  нарушается  их  брачный
договор, в случае, если отступивший от веры, раскаявшись, вернется в религию
Аллаха, то брачный договор  может  быть  возобновлен;  г)  вероотступник  не
наследует и не наследуют ему, его состояние является добычей  для  мусульман
согласно слову посланника Аллаха (да благословит его Аллах и  приветствует):
"Не  наследует  мусульманин  неверному  и  неверный   мусульманину"   (хадис
соответствует); д) не  может  вероотступник  быть  опекуном  или  составлять
брачный договор; е) если вероотступник умрет или будет  убит,  его  тело  не
обмывают, не заворачивают в саван, не совершают над ним заупокойной  молитвы
и не хоронят на кладбище мусульман, Всевышний сказал: "И никогда  не  молись
ни об одном из них, кто умер, и  не  стой  над  его  могилой,  ведь  они  не
веровали в Аллаха и его посланника и умерли, будучи распутниками!"
   Основываясь на вышеизлагаемых пунктах обвинения, Верховный Шариатский Суд
постановляет:
   1.   Кадыров   Ахмад   и   вышеперечисленные   лица,   сотрудничающие   с
оккупационными властями, - вероотступники. Все они призываются к покаянию, в
противном случае приводится в исполнение смертная казнь.
   2. Те, кто задействованы в пророссийских СМИ, будут уничтожены  в  случае
отказа от покаяния - и мужчины, и женщины.
   3. Сотрудники правоохранительных  структур,  содействующие  оккупационным
войскам России, обязаны  в  кратчайшие  сроки  оставить  свою  антиисламскую
деятельность.  В  противном  случае  они  могут  быть  уничтожены.  Те,  кто
сотрудничает с  оккупационными  властями  для  получения  пропитания  и  для
обеспечения собственной безопасности, должны покинуть  места  своей  работы.
Иначе они могут быть  уничтожены,  так  как  они  смешались  с  неверными  и
вероотступниками.
   4. На ком будет доказано шпионство в  пользу  неверных,  убиваются  после
решения судьи района - это решение считается требованием к раскаянию ко всем
перечисленным   группам   вероотступников   и   вероотступниц.    Для    них
предоставляется срок в две недели со дня выхода постановления.
   На амиров и судей районов возлагается  приведение  в  исполнение  решений
Шариатского Суда в соответствии со словами Всевышнего и его посланника.
   Предписывается для мужей или жен вероотступников  отстраниться  от  своих
супруг или супругов. А также родственникам вероотступников и  вероотступниц,
чтобы не купать их, не  совершать  заупокойную  молитву  и  не  хоронить  на
кладбище мусульман.
   Каждый мусульманин  обязан  помогать  моджахедам  в  поиске  и  опознании
вероотступников, вероотступниц и разведчиков. А также необходимо  отдаляться
от них, чтобы не коснулось вас наказание во время исполнения приговора.
   Постановление Верховного Шариатского Суда и Общего командования ВВМШМ".

***

   - Подпольный обком действует, - усмехнулся начальник штаба.
   - Посмотри, у них есть типография. Они печатают листовки  и  газеты.  Еще
остаются ресурсы, - сказал Алейников.
   - На юге. В горах. Там неперепаханное  поле.  Заповедник...  Вся  беда  в
нашей мягкотелости. Ну, поймаешь ты мальчонку с этими листовками. И  что  ты
ему сделаешь? Если бы как в войну - к стеночке... К стеночке, -  мечтательно
произнес начштаба. - Сразу бы желающих вести пропаганду поубавилось...
   - Ваххабиты... Они своих мусульман еще больше, чем нас, достали...
   - Они весь мир скоро достанут...
   - Я изучал историю вопроса, - сказал Алейников. - Ваххабизм появился  как
религия войны. Когда арабы пытались освободиться от турецкого владычества. И
добрый мусульманин - для них точно такой же враг. У них все враги.  Ведь  не
европейцы, а ваххабиты в 1801 году напали на центр  шиитского  паломничества
Кербалу,  где  находится  гробница  Имамхусейна,  внука  пророка  Мухаммеда,
разрушили все сооружения  над  гробницей,  перебили  пять  тысяч  мусульман,
вернулись в Неджд с добычей, нагруженной на двухстах  верблюдах.  А  в  1803
году они завладели Меккой, там оттянулись в  полный  рост,  разбили  "черный
камень" Каабы, самую главную мусульманскую святыню, разрушили золотые купола
над местами, где, по преданиям, родился пророк Мухаммед. А в М