- Значит, мы оба - пешки.
   - Нет, - покачал головой полковник. - Мы  офицеры.  А  офицер  -  сильная
фигура в шахматах.
   - И в жизни тоже.
   - Да. Когда ладьи и ферзи падают под ударами противника, остается офицер.
   - С дымящимся автоматом, - кивнул Алейников. - И  назойливыми  иллюзиями,
от которых ему до смерти не избавиться, - о чести и Родине.
   - Точно так... Черт, - полковник нервно постучал по рации. Она молчала. И
должна была молчать. Режим радиомолчания будет до самого последнего момента.
Но все равно это молчание угнетало.
   Сейчас  операция  была  в   стадии,   когда   техническое   и   численное
превосходство над противником ничего не решает. А все зависит от  нескольких
спецов, коим суждено оказаться в нужном месте  в  нужное  время.  Это  самое
трудное в контртеррористической работе - знать, где эти нужные места и когда
там надо быть.
   Алейников вытер  носовым  платком  лицо.  Жара.  В  штабе  пили  холодную
отвратительную кизлярскую воду, которую извлекали  из  старенького,  жалобно
дребезжащего, но упорно продолжающего производить холод холодильника  "ЗИЛ".
В жару лучше пить зеленый чай, но рука сама тянется  к  бутылке  с  холодной
водой.
   Начальник  криминальной  милиции  сидел,  расслабившись,  на   стареньком
дерматиновом диване и пытался не злиться, что время тянется  так  смертельно
медленно. Он знал, что ждать еще долго. И все-таки чувствовал, что  дождется
своего часа. Столько сил и нервов вложено в эту операцию. Столько надежд.
   - Они опять начали движение, -  доложил  зашедший  в  кабинет  технарь  -
подполковник-москвич из ФСБ, уже пожилой,  спокойный,  уверенный  в  себе  и
своей сложнейшей аппаратуре.
   - Хорошо, - кивнул полковник. Ближе к вечеру фээсбэшные технари  сообщили
долгожданное известие:
   - Порядок! Сигнал прошел!
   - По машинам! - воскликнул полковник. С него вмиг слетела  сонливость,  и
он на глазах превратился в устремленного к цели волкодава, каким  и  был  на
самом деле.
   Вертушки начали раскручивать винты. Алейников, невольно  пригнув  голову,
запрыгнул  в  салон.  "Восьмерка"  оторвалась  от  земли  и,   накренившись,
устремилась вперед.

Глава 36
ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ

   Три  сумки   из   дешевого   светло-серого   кожзаменителя,   старые,   с
пластмассовыми молниями, были плотно набиты и достаточно  тяжелые.  Одна  из
них лопнула по шву, и из нее туго выпирал синий целлофановый  пакет,  однако
его содержимое рассмотреть было невозможно.
   Джамбулатов взял сумку и бросил наверх,  в  квадрат,  очерчивающий  кусок
яркого синего неба и темный силуэт человеческой фигуры.
   - Эх, - крякнул рябой, поймав сумку.
   - Из-за этого все затеяно? - спросил Джамбулатов. Рябой равнодушно  пожал
плечами:
   - Хозяину видней.
   - Видней так видней. Золото там, что ли?
   - Нет. Золото тяжелое, - возразил рябой.
   - Точно. Золото куда тяжелей. Сумки были спрятаны в схроне, очень похожем
на тот, что отдал Джамбулатов Синякину. Видимо, строили его для тех же целей
- хранить оружие, которое со временем может понадобиться для  очистительного
джихада. Но оружия здесь не было. Здесь вообще ничего не  было,  кроме  этих
трех сумок.
   - Готово, - сказал Джамбулатов, становясь на деревянный, скрипнувший  под
его весом и закачавшийся угрожающе ящик и передавая рябому фонарь.
   - Все, больше ничего нет, - крикнул рябой ждущему около машины Синякину.
   Джамбулатов вылез из схрона, отряхнул испачканные в грязи брюки.  Он  был
зол, что на грязную работу послали именно его. А послали его, опасаясь,  что
схрон заминирован, что  в  нем  оставлены  какие-то  хитроумные  сюрпризы  и
ловушки, на которые богат горский ум.
   - Все подчистили? -  спросил  Синякин,  подходя  к  схрону  и  заглядывая
внутрь.
   - Все. Как пылесосом, - заверил Джамбулатов.
   - Поглядим. - Синякин взял фонарь и спрыгнул  вниз,  обвел  лучом  вокруг
себя. Этого показалось ему мало, и он простукал стены в  нескольких  местах.
Потом вылез наружу.
   -  Что  в  сумках-то?  -  поинтересовался  Джамбулатов.  -  Хоть  не  зря
напрягались?
   - Увидим, - многообещающе улыбнулся Синякин. Он уселся  в  салон  "Нивы".
Туда же кинули сумки. Он заглянул в одну, хмыкнул удовлетворенно и кивнул:
   - Все, отваливаем рысцой.
   "Нива", утробно заурчав мотором, двинулась вперед. За ней, натужно  рыча,
пополз "КамАЗ".
   Уже темнело, когда машины вернулись на кошару. Там было многолюдно, перед
домом сидело несколько боевиков, которые подтянулись сюда в  последние  дни.
Синякин кивнул рябому и Ибрагиму, и те понесли сумки в дом.
   В единственном просторном помещении в доме набилось столько  народу,  что
стало тесно. Хромой завороженно глядел на сумки и сглатывал  ставшую  вязкой
слюну. Гадаев в привычной позе, сцепив руки перед собой на коленях в  замок,
демонстрируя полное равнодушие и отрешенность от земных  проблем,  сидел  на
лавке в углу. Бандиты дисциплинированно стояли по стенам, не выпуская из рук
оружия. Джамбулатов присел рядом с Волком, скрестил руки  на  груди,  ожидая
продолжения.
   - Вот оно, - Синякин со смехом  резко  потянул  замок  молнии,  опрокинул
сумку, и на стол посыпались целлофановые пакеты. Один  стукнул  увесисто  по
крышке стола, лопнул, разлетелись золотые побрякушки. Синякин небрежно сгреб
их рукой в сторону,  разорвал  другой  пакет,  бросил  на  стол  перетянутые
резинкой стодолларовые бумажки.
   Облизнув губы, рябой воскликнул:
   - Настоящие?
   - Скажи,  ты  идиот,  Хожбауди?  У  кого  может  быть  столько  настоящих
долларов?! - Синякин сорвал резинку с одной  из  пачек,  бросил  доллары  на
стол, они разлетелись, покрывая его, как облетевшие  с  деревьев  листья.  -
Подделка. Но какая! Хоть сейчас в любой банк!
   Хромой с ненавистью смотрел на Синякина. И русский ваххабит, поймав  этот
взгляд, ласково улыбнулся своему недругу:
   - Что, жалеешь, что сам  не  воспользовался?  Хромой  промолчал,  опустив
глаза.
   - А ты. Волк, видишь, что проморгал? А ведь подсуетился бы - и  все  было
бы  твоим,  -  Синякин   насмешливо   глядел   на   Гадаева,   остававшегося
невозмутимым. - Ну да, деньги воина не интересуют. Так?
   Волк пожал плечами:
   - Думай как знаешь.
   - Абу, откуда эта макулатура? - спросил Джамбулатов.
   - А это Хромого с его корешами надо благодарить. Это он с  покойным  ныне
Усманом организовал выпуск фальшивых купюр довольно высокого качества. Ну  и
ты. Волк, там кое-какое участие принял, но тебя твои друзья старались близко
к делам не подпускать. Не хотели отвлекать от  любимого  занятия  -  считали
тебя таким безобидным сумасшедшим, которому ничего не надо, кроме как резать
глотки русским свиньям. Для организации печатного дела  из  России  двух  не
последних спецов по фальшивкам  пригласили.  Потом  что-то  не  поделили,  и
одного твои, Хромой, люди грохнули.
   - Он был неверный, - сказал Хромой. - И жадный.
   - Но производство они наладили. Хромой, ты же и со  мной  из  этих  денег
расплачивался за то, что мы того узбека замочили.
   Хромой кивнул.
   - Во. Типография работала, будто боролась за переходящее Красное знамя. С
утра до ночи. Хромой с его друзьями от большой дури решили  собрать  большую
партию и вкинуть ее разом в Россию, а часть - должна была уйти  в  Турцию  и
Европу. Партию почти отпечатали. Но кончилось все плохо.  Типографию  накрыл
русский шакал. Что-то путаю, Хромой?
   - Так и было. - Хромой поднял глаза, и  в  них  читалось  страдание.  Вид
богатства, которое  еще  недавно  принадлежало  ему,  не  мог  оставить  его
равнодушным.
   - А потом стало не до чего. Начался священный джихад. И мы пошли выбивать
неверных из Дагестана... И Хромой  пошел.  Не  потому,  что  хотел  идти,  а
потому, что деваться было некуда.  И  потому,  что  был  уверен,  что  поход
удастся и тогда будет большая дележка, к которой надо успеть.
   - А ты думал иначе? - зло воскликнул Хромой.
   - Не знаю... Я не верил, что этот поход  закончится  удачей.  Но  вы  все
верили... А потом русские пошли  в  наступление.  И  люди  Хромого  и  Волка
спрятали деньги в один из схронов. А, Волк, так было?
   - Я не знал, что они спрятали туда деньги, - сказал Гадаев.
   - А если бы знал?
   - Если бы знал, я бы нашел время, чтобы их извлечь и направить на  борьбу
со свиньями.
   - Это хорошо. По большому счету, ты один по-настоящему идейный человек  в
этой компании циников. - Синякин оглядел собравшихся и поправился:
   - Кроме меня, конечно.
   Хромой усмехнулся.
   - Тех, кто знал, что в схроне находятся деньги, накрыло русским снарядом,
- продолжил Синякин.  -  Хромой  знал,  что  подручные  Гадаева  спрятали  в
каком-то схроне деньги, но не знал, где именно. Асам Волк вообще  ничего  не
знал, кроме главного - где находится  схрон...  Когда  Хромой  поковылял  из
Грузии домой, меня это насторожило. Шила в мешке не утаишь, прошел слух, что
куда-то исчезла очень большая партия фальшивых долларов, к которой  он  имел
отношение. Какой вывод? Он  напрашивается  -  Хромой  возвращается  за  этой
бумагой,  иначе  его  сюда  трактором  не  затянешь.  Так,  Хромой?   Хромой
пробормотал, сдерживая ярость:
   - Это не мои деньги. И не твои, Абу - Ошибаешься, брат,  -  погрозил  ему
пальцем Синякин. - Война. Кто взял, тот и хозяин.
   - В отличие от Волка, ты вряд ли потратишь добычу на борьбу с  неверными,
- сказал Хромой.
   - Посмотрим.
   - Абу, я тебе напоминаю, ты обещал, - было видно, что Хромой собрал  волю
в кулак и наконец сумел обуздать чувства, которые  обуревали  его  при  виде
уплывших от него навсегда денег. Он все-таки смог вернуться с небес на землю
и понять, что не в деньгах счастье. А счастье в том, чтобы выжить.
   -  Я  обещал,  -  согласился  с  готовностью  Синякин.  Джамбулатову  эти
откровения   Синякина   не   нравились   все   больше.   Ваххабит    слишком
разоткровенничался.  Он  купался  в  лучах  своего  превосходства.  Он   был
победителем и  наслаждался  моментом.  Сейчас  позерская  часть  его  натуры
ликовала... Но слишком уж бодро он  выкладывает  все.  И,  кажется,  кого-то
ждет.
   - Хромой, ты всегда был самым хитрым, - улыбался Синякин. - Нужно  побыть
и лохом когда-то...
   - Абу, ты обещал, - с нарастающей тревогой произнес Хромой.
   Джамбулатов взял кольцо, которое откатилось в его сторону по столу, когда
лопнул пакет, в котором хранилось золото. Кольцо было обручальное,  явно  по
размеру с женского пальца. Он отложил кольцо и потянулся  к  лежавшей  рядом
сережке - большой, плоской, из золота. На ней запеклись бурые пятна. Кровь.
   Джамбулатов представил, как собирали эти безделушки, вырывали с мясом  из
ушей, отрезали вместе с пальцами. Кровь, кровь на золоте. Это старо как мир.
И на Джамбулатова на миг накатила тошнота, он  оглядел  собравшихся,  и  ему
показалось, что их оскалы - это оскалы злобных демонов,  раздираемых  самыми
низкими страстями, которые  существуют  в  подлунном  мире.  Ему  все  стало
противно.
   Тут он ощутил, как  будто  по  его  затылку  прошлись  невидимые  пальцы.
Обернулся и поймал на себе мутный взгляд глупо и многообещающе  улыбавшегося
Ибрагимки.
   - Шайтаны, - прошептал Джамбулатов, бросив сережку на стол.
   Тут его ухо уловило какой-то посторонний шум. Сначала он подумал, что ему
показалось, но шум усилился, и Руслан понял, что это шум двигателя.
   В подтверждение на пороге появился боевик, стоящий на карауле, и произнес
с волнением:
   - Там машина. Приближается.
   - "Москвич"? - спросил Синякин.
   - Ну  -  Это  свои,  Махмуд.  Свои.  Веди  человека  сюда...  Джамбулатов
почувствовал, что сюрпризы еще не кончились и главное - впереди.
   В помещении повисла тишина. Все напряженно ждали.
   Наконец, дверь со скрипом открылась.
   - Счастье этому дому, - поклонился вошедший человек. - Столько  знакомых,
- покачал он головой.
   - Что-то ты долго, - укоризненно произнес Синякин.
   - Как мог,  -  ответил  Шимаев.  -  Не  могу  же  я  кафе  бросить.  Надо
кормить-поить уважаемых людей.

***

   - Как думаешь, зачем они все это затеяли с американцем? -  полковник  ФСБ
перекрикивал шум винтов.
   - Деньги, - крикнул Алейников. - Фальшивые американские доллары. Уверен.
   - Посмотрим.
   - Сердце чует, те самые баксы. Из Нижнетеречной типографии. Я брал  ее  в
девяносто девятом.
   Алейников в деталях помнил одну из самых  отчаянных  своих  спецопераций,
когда они проникли на территорию тогда еще полностью подконтрольной бандитам
Чечни и взяли ту типографию вместе с теми, кто делал деньги. Тогда еще  была
оперативная информация, что чеченцы приготовили вброс невиданной партии -  в
несколько десятков миллионов долларов. В ходе спецоперации  надеялись  взять
эти фальшивки. Но взяли только аппаратуру, а денег было раз-два  и  обчелся.
Оперативник из ГУБЭП сомневался, что эти деньги  попали  в  оборот  -  такие
суммы не могут вращаться, нигде не всплывая. А из  Нижнетеречной  типографии
пока всплывало не так много купюр. Значит, они где-то ждали своего  часа.  А
сумма должна была быть такая, что за нее стоило повоевать...
   Алейников смотрел в открытый  иллюминатор,  подсоединив  к  станине  свой
автомат Внизу проплывали дороги, здания, автомобильчики - выглядело все  это
как большая, искусно сделанная детская игрушка. И казалось  нереальным,  что
из этих игрушечных кустов могут вырваться пули и ракеты зенитных  комплексов
и разнести стремящийся вперед вертолет.
   Из иллюминатора был виден один из "Ми-24",  вертолет  огневой  поддержки.
Когда вводили войска в Афганистан, "крокодилов" еще не было, и в первые годы
советский  ограниченный  контингент  потерял   несколько   сот   вертолетов.
Душманские пули дырявили "восьмерки" как бумага, и действовать в горах  было
нелегко  Когда  на  вооружение  поступили  первые  машины,  своими   хищными
очертаниями действительно напоминавшие  холоднокровных  хищных  рептилий,  у
душманов началась паника. Летчики новых вертушек творили чудеса.  Зависая  в
расщелинах и не обращая внимания на отскакивающие от  брони  пули,  поливали
свинцом и разносили ракетными снарядами пещеры, выкуривая из них моджахедов.
Потом,   правда,   афганцы   приспособились    долбить    "крокодилов"    из
крупнокалиберных  пулеметов,  пробивавших  броню  Алейников  надеялся,   что
сегодня для  "крокодилов",  способных  накрывать  целые  участки  местности,
работы не будет. Он надеялся, что операция будет завершена ювелирно и точно,
без лишней суеты. Он знал, что "летучие мыши", которые ждут  внизу,  мастера
именно такой ювелирной работы.
   В кабине пиликал пеленгатор, задавая направление движения.  Упруго  текли
минуты. И Алейников знал, что сейчас каждая секунда приобретает вес  золота,
потому что все  события  начали  раскручиваться  и  будут  раскручиваться  с
нарастающей скоростью. И все решится в ближайшие минуты.
   - "Алтай", прием! - послышалось из рации. Полковник ФСБ  крикнул,  срывая
горло:
   - "Алтай" на связи!
   - Гоблины на месте. Начинаем движение...
   - Началось, - Алейников перекрестился.

Глава 37
КРОВЬ ЗА КРОВЬ

   Хозяин лучшего в  станице  Ереминской  кафе  "Лейла"  стоял  у  входа,  с
интересом  разглядывая  присутствующих.  Хромой  выпучил  на  него  глаза  и
просипел:
   - Шимаев, ты здесь откуда?
   Джамбулатов с нездоровым угрюмым интересом наблюдал за происходящим.  Да,
сегодня, пожалуй, день откровений. К тому же это походило  на  спектакль,  в
ходе которого возник еще один артист, чья речь тоже была не лишена  патетики
и самолюбования. Джамбулатов уже узнал много нового. Но неизвестно было, чем
закончатся эти саморазоблачения. И это не могло не волновать.
   - Ты  глупец,  Султан,  -  Шимаев  пристально  посмотрел  на  Хромого.  -
Глупец... Ты думал, что всю  эту  операцию  с  долларами  придумал  покойный
Усман, с которым вы делали типографию? Ты думал,  он  способен  легализовать
такие деньги? Это очень серьезная работа.  И  тут  нужна  голова.  Усмана  в
избытке ума не заподозришь. А вот меня глупцом никогда никто не считал.
   Такой оборот для Джамбулатова был удивителен. Он знал Шимаева с  детства,
знал, что тот - законченный торгаш, хитрый и  прожженный,  умный,  способный
таиться, но что у  него  такие  способности  к  мимикрии  и  манипулированию
людьми, даже не подозревал, - Если ты такой умный, чего у тебя нет  банка  в
Москве, а ты торчишь на этой забытой Аллахом земле?! - взорвался Хромой.
   - Потому что настоящие деньги здесь. Отсюда все для нас  начинается,  как
ты выразился, с этой забытой Аллахом земли,  -  нахмурился  Шимаев.  -  Моей
земли.
   - Брось! - не мог успокоиться Хромой. - Кому нужна какая-то земля?  Людям
нужны только власть и деньги.
   - Мы ее плоть от плоти. Без нее - мы никто, - холодно произнес Шимаев.
   - Если бы я не знал  тебя  так  хорошо,  Мовлади,  я  решил  бы,  что  ты
искренний патриот, - хмыкнул Джамбулатов.
   - Ты вообще здесь никто, - презрительно бросил  ему  Шимаев.  -  Так  что
закрой свой рот.
   Синякин, отошедший от  дискуссии,  присел  на  колченогий  стул  в  углу,
поставив спинку перед собой и обхватив ее руками, и задумчиво смотрел на это
сборище. Он будто приценивался.
   И Джамбулатов ощутил, как холодок  ползет  по  позвоночнику.  Он  слишком
много знал о деньгах. И понимал, что где большие деньги  -  там  кровь.  Там
человеческая жизнь теряет цену. И еще не нравилось ему, как расположились по
углам помещения боевики.
   Шимаев обернулся, посмотрел  на  Синякина  и  едва  заметно  кивнул.  Тот
задумался ненадолго. Потом кивнул в ответ.
   И Джамбулатов понял, что пора действовать.
   Синякин будто невзначай вскинул руку.
   Рябой, стоявший в углу и ждавший приказа, поднял автомат.
   Джамбулатов прыгнул в сторону, вырывая из-за пазухи гранату и  бросая  ее
на пол.
   У него было четыре секунды, пока не сработает взрыватель. Своим телом  он
пробил окно. И вывалился на улицу.
   В доме ухнуло. Послышался чей-то леденящий душу крик.
   Джамбулатов приземлился более-менее удачно и  ничего  не  повредил,  хотя
ощутил, как все внутренности у него болезненно тряхнуло от  падения.  Но  он
знал, что разлеживаться нельзя Вскочил. И увидел, что в него целится боевик,
стерегущий окрестности со стороны окна. - Стой! -  крикнул  Джамбулатов.  Но
палец боевика уже  двигался  по  спусковому  крючку.  И  пуля,  с  жужжанием
рассекая упругий воздух, рванулась вперед, стремясь  к  своей  цели.  И  она
нашла ее...

***

   Работа спецназовца на пятьдесят  процентов  -  это  умение  ждать.  Ждать
сутками, не имея возможности размять  кости,  двигаться,  как-либо  проявить
себя. Ждать до того момента, когда прозвучит  сигнал  "огонь",  и,  будь  ты
снайпер, минер или пулеметчик, ты должен в момент превратиться в эффективную
боевую машину. Для этой работы нужны крепкие нервы, с другими в  спецназ  не
берут.
   Ожидание длилось долго. Очень долго. Давно были намечены цели  и  сектора
обстрела, определен порядок действий, но время еще не пришло.
   Разведывательно-диверсионная  группа  бригады   специального   назначения
Главного разведуправления Министерства обороны состояла только из офицеров и
являлась одним из лучших подразделений данного профиля, причем не  только  в
России, но и, возможно, в мире. Отставание от западных коллег в экипировке и
средствах связи с лихвой компенсировалось солидным боевым опытом и  отличной
подготовкой - в русском спецназе умели выжимать из людей семь потов. Сколько
раз их работа завершалась докладом: "Объект отработан!" Командир группы знал
Чечню как свои пять пальцев. Ходил он в эти места, когда еще  здесь  правили
дудаевцы. И приводил группу обратно. Как правило, без потерь.
   Задание было одним из многих. И, как  любое  из  предыдущих,  оно  вполне
могло стать последним. Спецназовцев учат выполнять боевую задачу и выживать.
Но война, бывает, по-своему решает, кому жить, а чей срок уже истек.  Нельзя
расслабляться. Нельзя недооценивать противника. Надо рассчитывать