был наслышан, потому что мысли его сразу  же  потекли  в
другом направлении. Выражение "Папина девчонка" он воспринял  по-своему,
и оно его почему-то покоробило, представить Папу рядом  со  мной  он  не
пожелал.
   - По-моему, ты уже все рассказал, - не унимался Резо, причем Папа его
в этот момент совершенно не волновал.
   - Ну и чего ты завелся? - спросил Клим презрительно.
   - Ничего, - огрызнулся тот, а я сочла нужным вмешаться:
   - Резо, прекрати, пожалуйста.  Я  разговариваю  с  человеком,  и  мне
интересно. Что в этом плохого, скажи на милость?
   Он нахмурился и выглядел очень злым, сидел, слушал Клима, то  и  дело
презрительно ухмыляясь: мол, сколько ни пой  соловьем,  толку  от  этого
никакого.
   - Пойдемте есть уху, - сказал Клим, поднявшись.
   Я решила, что  форсировать  события  не  стоит,  и  с  благодарностью
отказалась.
   - Надумаете, приходите, - кивнул Клим с заметным сожалением и  позвал
Резо:
   - Отойдем на пару слов.
   Так как отошли они недалеко, их разговор я слышала, хоть  и  говорили
они, понизив голоса.
   - Неужто это та самая девчонка? - спросил Клим. - Вроде говорили, она
чокнутая.
   - Сам ты чокнутый, - обиделся Резо.  -  Это  Папа  нарочно  придумал,
чтобы парни к ней не лезли.
   - А то, что она из психушки, Папа тоже придумал?
   - Может, и из психушки. Тебе что?
   - Ничего. Просто интересно. Красивая девка. У Папы губа не дура.
   - Дурак ты, Клим. Она ему вместо дочки.
   - Само собой, - хмыкнул тот. - И по возрасту подходит.
   - Шел бы ты со своими паскудными мыслями. Папа ее пальцем не  тронул,
потому что понятие имеет. А ты нет.
   - Ладно-ладно. Продолжай  нести  службу,  верный  сторожевой  пес.  -
Кивнув мне на прощание, Клим  зашагал  в  сторону  своего  домика,  Резо
смотрел ему вслед с глубоким презрением.
   Я опять принялась за стихи, делая вид, что встреча с  Климом  особого
впечатления не произвела. Однако через час спросила:
   - Может, нам действительно сходить  в  гости?  -  Никуда  идти  я  не
собиралась, просто интересно было,  как  на  это  отреагирует  Резо.  Он
нахмурился и ответить не пожелал. Зато вскоре  стал  намекать,  что  нам
пора домой. Я отмахнулась, а он ушел в дом и позвонил по сотовому  Папе.
Не знаю, что там Папа ему сказал, но он приуныл еще больше.
   Чтобы немного его развеять, я предложила погулять,  и  с  полчаса  мы
бродили в роще. Маршрут я рассчитала так, чтобы на обратном пути  пройти
мимо домика, занятого Климом.  Веселье  было  в  полном  разгаре,  парни
сидели  в  тенечке,  громко  разговаривали,  чувствуя  себя  на  турбазе
хозяевами.
   Меня заметили. Клим вскинул голову и крикнул:
   - Эй, Резо, заходи, не стесняйся!
   Я сделала вид, что меня это не касается, и зашагала  быстрее,  а  мой
верный страж демонстративно отвернулся, не желая  реагировать  на  крики
подгулявшей компании.
   - Поехали домой, - улыбнулась я.
   Док был там, сидел с Папой на веранде  (по  дороге  Резо  позвонил  и
доложил, что мы возвращаемся).
   - Ну вот и Варенька, - ласково сказал Папа, а я  заулыбалась.  -  Как
отдохнула, дочка?
   "Дочка - это что-то новенькое, видно, у Папы  настроение  хорошее,  с
чего это вдруг?"
   -  Спасибо,  хорошо,  -  сообщила  я,  демонстрируя  окружающим,  как
счастливо мне живется. Папа кивнул, а  Док  поднялся,  слегка  суетливо:
общество Папы его всегда беспокоило.
   В моей комнате он извлек конверт из внутреннего кармана пиджака.
   - Что это? - удивилась я.
   - То, что ты просила.
   Я опустилась в кресло, глядя на своего друга с сожалением, и сказала:
   - Док, ты спятил. А если  бы  тебя  обыскали?  Тысячу  раз  говорила:
никаких бумаг...
   - Я подумал...
   - Не надо думать, - отрезала я и вскрыла конверт.  Две  фотографии  и
краткая справка. Речь шла об одном  из  Климовых  дружков,  взглянув  на
фото, я  усмехнулась:  тот  самый  Вовка,  специалист  по  ухе.  Что  ж,
неплохо...
   Конверт я запечатала и вернула. Док меня сильно  беспокоил,  нервный,
суетящийся и пребывающий в сомнениях. Поиски смысла жизни не доведут его
до добра. От Дока надо хотя бы на время  избавиться.  Сашка  Монах  меня
очень беспокоил. Что он там затеял,  я  без  личной  встречи  узнать  не
могла, а добраться до моего друга для него раз плюнуть.
   - Вот что, - собравшись с силами, начала я. - Возьми отпуск и  уезжай
из города.
   - Какой отпуск, ты с ума сошла! - возмутился он.
   "Может, и сошла, но кое-кто сам недавно утверждал,  что  я  в  норме.
Ладно, свару затевать не стоит". Я покусала губы и принялась увещевать:
   - Док, Монах не дурак, а на меня большой зуб имеет. Боюсь, он захочет
с тобой встретиться. Понимаешь, о чем я? Вряд ли разговор с ним придется
тебе по нраву.
   Док заметно побледнел, глаза забегали, руки  дрожали.  Он  машинально
пощупал конверт в  кармане,  точно  вся  опасность  в  настоящий  момент
сосредоточилась в нем.
   - Ты думаешь...
   - Тебе надо уехать.
   - А Орлов? Что ему сказать?
   - Ничего. Он мне сейчас тоже без надобности.
   Слово "тоже" я употребила напрасно, между бровей Дока легла  складка,
а взгляд затуманился.
   - У меня к тебе просьба, - поспешила я отвлечь его от дурных  мыслей.
- Этот конверт бросишь в почтовый ящик Скобелева.
   - Зачем? - испугался он.
   - Господи... Сделай хоть раз то, что я прошу, без дурацких вопросов.
   - Ты ведешь себя странно, - вскинулся он. - Ты ничего не  объясняешь.
Зачем тебе Скобелев? Я тяжко вздохнула  и  стала  разглядывать  потолок.
Минут пять мы сидели молча.
   - Я беспокоюсь за тебя, - тихо сказал он. На  самом  деле  Док  очень
беспокоился за себя, а еще думал, что я сумасшедшая.
   Мы виделись редко, урывками, он ничего не знал о моих планах, и жизнь
казалась ему бессмысленной. Впервые  я  пожалела,  что  три  года  назад
позвала его с собой. За благие порывы приходится расплачиваться.  Однако
эти мысли я держала при себе, вздохнула выразительно и спросила:
   - Ты мне поможешь?
   - Да.
   - Конверт Скобелеву в почтовый ящик бросишь?
   Он, помедлив, кивнул.
   - Вот и отлично. Завтра же уезжай из города.
   - Куда? - сразу же заволновался он.
   - Куда угодно. На юг, за границу. Деньги есть.
   - А работа?
   - Придумай что-нибудь. Возьми больничный... Господи, Док, ты взрослый
человек. Не заставляй меня нервничать. Я не хочу, чтобы  Монах  до  тебя
добрался.
   - И на какое время я должен уехать?
   - Не знаю. Звони мне. Думаю, позвонить  ты  можешь,  это  не  вызовет
подозрений, в конце концов, ты мой лечащий врач.
   Перспективы его не очень вдохновили, но он пошел к Папе и что-то  там
наплел по поводу своего отъезда, а потом простился со  мной,  думая  при
этом, что я просто хочу  от  него  избавиться.  Вести  долгие  беседы  и
разубеждать времени не было, потому  я  поцеловала  его  на  прощание  и
шепнула:
   - Я буду очень скучать.
   Это его немного утешило.
   Пока я прощалась с Доком, Резо успел рассказать Папе о  Климе.  Клима
мой благодетель в принципе не жаловал, а тут и вовсе разволновался: ведь
не кто иной, как Клим, послав ребятишек, довел меня до сумасшествия.  По
его мнению, я об этом ничего не знаю, да и сам  Клим,  должно  быть,  не
догадывается, но все равно  взаимный  интерес  ни  к  чему  хорошему  не
приведет.
   Резо стоял за спиной хозяина и хитро щурил  глазки,  а  Папа  ласково
меня выспрашивал:
   - Резо говорит, ты на турбазе познакомилась с молодым человеком.
   "Ну мудрец", - хмыкнула я и кивнула.
   - В общем-то мы не знакомились. Мы с Резо играли в  бадминтон,  а  он
бросил мне волан, когда тот улетел на тропинку. А потом подошел к нам, и
они с Резо немного поболтали. На уху звал.
   - А ты? - Я пожала плечами. - Он тебе понравился? - Папа разговаривал
со мной, как с малым ребенком, начисто  забыв,  сколько  мне  лет.  Нет,
вспомнил. Мысль его свелась к тому, что это ум у меня детский (с чего бы
вдруг?), а вообще-то я взрослая женщина и была замужем, хоть и  недолго.
Против природы не попрешь и все такое... Я насторожилась: как бы Папа от
избытка доброты не  стал  мне  давать  каких-нибудь  собачьих  таблеток,
борясь с природой. Тут он, кстати, вспомнил, что муж от меня  сбежал  за
границу из-за этой самой природы, то есть из-за  ее  отсутствия  в  моем
организме, посмотрел с сомнением и вроде бы успокоился. На сон  грядущий
мы сыграли в шахматы, Резо пасся рядом и время  от  времени  подхалимски
лыбился. Надо его как-то отучать от стукачества.
   На следующее утро мы отправились на рынок за  продуктами.  Шли  вдоль
бесконечного ряда торговцев и набивали сумку.
   Резо расплачивался за помидоры, а я воскликнула:
   - Ой, апельсины забыла! - и отошла к противоположной стороне.
   Рвануть за мной сразу он не  смог,  тут  возник  дядька  с  тележкой,
доверху нагруженной ящиками, и Резо на мгновение потерял меня из виду. Я
юркнула в узкий проход между прилавками и бросилась к выходу,  используя
естественные укрытия. Бегом удалилась от рынка на два квартала,  еще  по
дороге заприметив здесь телефон, и позвонила Скобелеву.  К  счастью,  он
оказался дома, был трезв и, как выяснилось, ждал  нагоняя  за  неудачное
покушение на Монаха. Я его утешила: в любой работе случаются осечки. Кто
б нас со стороны послушал - белая горячка. Я - дело понятное, не  зря  в
психушке отлеживалась,  а  Скобелев?  Не  иначе,  алкоголизм  сумел-таки
нанести существенный урон его психике.
   "Шеф дает вам возможность реабилитироваться", - мысленно хмыкнула  я,
а вслух сказала:
   - Витя, в твоем почтовом ящике конверт. Человек на фотографии -  один
из самых гнусных бандитов в городе. Но крайне осторожный.
   Скобелев время впустую не тратил, спросил отрывисто:
   - Когда?
   - Сегодня, ближе к вечеру, он вернется с рыбалки. Адрес в конверте.
   Вот тут бы ему опомниться и позвонить в соответствующее учреждение...
Правда, после того как машина Монаха взлетела на воздух, звонить было бы
затруднительно. Я почти не сомневалась: он сделает, что я  хочу,  потому
что давно, еще  год  назад,  Виктор  Скобелев,  держа  на  руках  своего
погибшего ребенка, разом и  окончательно  свихнулся.  И  если  бы  я  не
придумала невероятный бред о тайной организации, он сам, по  собственной
инициативе, в один прекрасный день  принялся  бы  палить  по  всем,  кто
казался ему преступником. С организацией намного  спокойнее:  выполняешь
приказ, и вроде бы грех с души снят.
   Не успела я закончить беседу, как заметила Резо. Он рыскал по  улицам
на любимом "Опеле" и был злой как черт. Впрочем, углядев меня,  вздохнул
с облегчением. Я пошла навстречу машине со счастливой улыбкой. Он открыл
окно со своей стороны, я приблизилась вплотную и заявила:
   - Не вздумай донести.
   Обойдя машину, устроилась на своем месте, а Резо не спеша поехал,  на
меня старался не смотреть и был несчастен.
   "Надо с ним что-то решать, - подумала я, поглядывая на него с большим
сомнением. - Давно пора осчастливить парня, но  не  лежит  душа,  и  все
тут".
   Разобрав покупки,  я  занялась  работой  по  дому.  Резо  мучился  по
соседству,  пытаясь  определиться:  сообщить  Папе  о  моем  бегстве   и
последующем звонке или нет. Я подошла, погрозила пальцем и повторила:
   - Не вздумай...
   А он вроде бы испугался: то ли моему провидческому дару, то ли своему
отступничеству от незыблемых правил мастера охраны.
   - Хочешь салатик? - ласково предложила я, сообразив, что разговариваю
с ним довольно грубо и он может расстроиться.
   - Не хочу, - ответил он с обидой и стал рассматривать свои ботинки.
   - Может, чаю хочешь? - не унималась я.
   - Ничего не хочу.
   - Так-таки ничего? - Глазки-бусинки смотрели с отчаянием. - Ты мог бы
просто посидеть рядом, пока я пью чай, - с тихой грустью заметила я. - В
конце концов, это твоя работа.
   Услышав любимое слово, он приободрился и потопал за мной.
   Обедали мы с Папой, я сидела и прикидывала, стоит ему сказать о  том,
что я собираюсь позвонить  Климу,  или  дождаться,  когда  ему  об  этом
донесут. Поразмышляв, я решила: пусть Резо выполняет свою работу, должна
быть у человека радость в жизни.
   После обеда,  когда  Папа  удалился  отдохнуть  (чувствовал  он  себя
неважно - гипертония одолела), я решительно подошла  к  телефону  и,  не
обращая внимания на Резо, позвонила в психушку. Здесь  меня  порадовали:
Док на работу не вышел,  приболел.  Я  перезвонила  ему  домой,  телефон
ответил длинными гудками, и я вновь порадовалась: должно быть,  все-таки
хватило ума, уехал. Резо подошел почти вплотную,  уставясь  на  меня  со
свирепостью.
   - Мне нельзя звонить по телефону? - прошипела я.
   - Кому ты звонишь? - прошипел он в ответ.
   - Леониду Андреевичу. У меня болит голова. Я ужасно себя чувствую, и,
если ты не прекратишь шпионить за мной, у меня начнется  припадок,  -  к
этому моменту я уже возвысила голос,  но  не  до  такой  степени,  чтобы
обеспокоить Папу.
   - Леонид Андреевич уехал, -  торопливо  заверил  меня  Резо  и  начал
заметно впадать  в  отчаяние.  С  каким-то  садистским  удовольствием  я
достала телефонный справочник и начала искать номер Клима.
   - Как его зовут? - спросила я Резо.
   - Кого? - заморгал он.
   - Вчерашнего парня.
   - Зачем тебе? - он вроде бы испугался, а уж несчастен  был  прямо  до
слез.
   - Хочу ему позвонить. И встретиться. Может быть, мы сходим в кино или
в кафе, будем есть мороженое и болтать, - говорила я рублеными  фразами,
при этом выглядела  совершенно  сумасшедшей,  жестикулировала,  таращила
глаза и всеми доступными средствами давала понять, что вот-вот  свихнусь
окончательно. Резо отобрал у меня справочник,  я  топнула  ногой,  а  он
жалобно произнес:
   - Хочешь чего-нибудь выпить?
   - Чего, к примеру? - осведомилась я.
   - Ну... не знаю. Может, пиво.
   - Мне нельзя алкоголь, я сумасшедшая.  Я  ведь  сумасшедшая,  правда?
Поэтому я не могу позвонить по телефону парню, который мне понравился. В
психушке был санитар, а здесь ты. Почему бы тебе не снять свой  дурацкий
костюм и не напялить халат. Тебе пойдет.
   - Я знаю номер, - сказал Резо. - Только он еще не вернулся с турбазы.
Он приезжает поздно. И ты не сумасшедшая. Глупость какая-то. Почему  это
ты сумасшедшая? Ты лучше всех играешь в шахматы. Лучше Папы.
   "Боже, кругом одни психи", - подумала я, разворачиваясь на пятках.
   Вечером Резо аккуратно постучал в дверь моей комнаты, я сказала "да",
и он вошел, бочком и с некоторой робостью.
   - Чего тебе? - хмуро спросила я. Он  молча  положил  на  стол  листок
бумаги с записанным на нем телефонным номером.
   - Его зовут Олег. А Клим - его прозвище. Ты понимаешь?
   - Я могу позвонить? - насторожилась я.
   - Папа сказал, ты можешь делать, что хочешь.
   - С какой стати тогда ты морочил мне голову?
   - Я не морочил, - нахмурился он. - Просто Клим тебе не  подходит.  Он
не очень хороший человек. Я бы даже сказал,  он  плохой  человек.  Хотя,
конечно, говорить тебе это я не обязан, а ты не обязана меня слушать.
   - Хорошо, что ты это понимаешь, - обрадовалась я и пошла к  телефону,
в моей комнате аппарата не было.
   Резо поплелся следом, а потом маячил перед глазами  с  видом  побитой
собаки. Злобно ухмыляясь,  я  стала  набирать  номер.  Молнии  я  метала
напрасно, Резо привалился  к  стене  и  даже  стал  насвистывать,  давая
понять, что поговорить с Климом без свидетелей мне не удастся.  Впрочем,
разговор мог не состояться: Клим не пожелает меня вспомнить,  а  если  и
вспомнит, вполне может вежливо отфутболить.  На  вежливость  я  все-таки
рассчитывала, потому что, как ни крути, а всеобщий  Папа  был  для  меня
папой с маленькой буквы.
   Не то чтобы я волновалась из-за предстоящего разговора,  нет,  просто
Резо действовал на нервы, а его мысли и того больше.
   Длинные гудки шли бесконечной чередой, и я повесила трубку.  Так  все
хорошо складывалось, и вот пожалуйста. Где  носит  этого  идиота?  Через
пару дней его интерес ко мне поутихнет, а через неделю он меня  и  вовсе
забудет, чего ж мне тогда, опять на турбазе воланчиками  разбрасываться?
Я взяла и заревела с досады.
   Резо потянулся за сотовым, посмотрел на меня с укором и стал  кому-то
звонить. Этот кто-то оказался Васей, по крайней мере,  Резо  назвал  его
именно так, представился и спросил:
   - Ты номер сотового Клима знаешь?
   - А что? - заинтересовался Вася.
   - Надо.
   - Тебе? - вроде не поверил тот, а Резо разозлился:
   - Мне он даром не нужен. Ну?
   - Знаю, конечно, - разом присмирел парень, решив, как видно, что  это
Папа проявил интерес. Резо набрал номер и протянул мне сотовый. Ответили
сразу.
   - Олег? - спросила я.
   - Да. - Он вроде бы удивился, потому что мой голос, конечно, не узнал
и пытался отгадать, кто его беспокоит. А может, наоборот: узнал и теперь
прикидывал, с какой стати я звоню. Я решила представиться.
   - Это Варя. Мы с вами вчера на турбазе познакомились.
   - А... Привет, - теперь он точно был озадачен. Я выдержала паузу и не
без робости пролепетала:
   - Я хотела бы с вами встретиться. Скажите, это возможно?
   Парень явно растерялся, помолчал, потом подал голос:
   - Конечно. Когда, где?
   - Если вам удобно, завтра в одиннадцать, в парке за Дворцом  культуры
"Текстильщик". Там есть  березовая  аллея...  я  думаю,  вы  легко  меня
найдете... - Тут я не на шутку разволновалась и прибавила:
   - Может быть, это нарушает ваши планы?
   - Нормально, - ответил он, и мы простились.
   - И нечего на меня так смотреть! - прикрикнула я на Резо, отправляясь
в свою комнату.
   Утром я встала очень рано (к десяти часам нужно  было  закончить  всю
работу по дому), потом еще полчаса сидела перед зеркалом. Задача  передо
мной стояла непростая: не внеся особых изменений в свой облик, выглядеть
ослепительной красавицей.
   Я вышла на веранду, где Папа читал газету, и  поняла,  что  Резо  уже
расстарался, донес о звонке.  Папа  оторвался  от  газеты  и  с  улыбкой
спросил:
   - Ты не на свидание ли собралась?
   Я кивнула, сцепив руки  замком,  улыбкой  демонстрируя  счастье  юной
особы от  первого  в  жизни  свидания.  Папа  загрустил,  причем  вполне
искренне. Отложил газету и сказал мне ласково:
   - Сядь-ка рядом, Варя.
   Я послушно села и взглянула на него с испугом, умоляя не  губить  мои
юношеские мечты. Папа вздохнул и спросил:
   - Он тебе понравился?
   Я кивнула с робкой надеждой. Он размышлял  минут  пять,  совсем  было
собрался обратиться с речью, но неожиданно передумал и сказал:
   - Что ж, иди. Только Резо пойдет с тобой. Не обижайся, дочка, но я не
хочу, чтобы кто-то тебя обидел.
   "Вот так подарок! И что я с этим дурачком делать буду? Он  же  начнет
топтаться рядом и  не  отойдет  ни  на  шаг.  Как  говорится,  от  черта
молитвой, а от этого недоумка ничем".
   Но Папе такое, конечно, не скажешь. Он уже решил, а к возражениям  не
привык и уж точно привыкать не станет. Пришлось мне радостно  улыбнуться
и двигать к выходу.
   Мы подъехали к парку, когда стрелки часов показывали без десяти минут
одиннадцать. Я  надеялась,  что  у  меня  будет  время  найти  для  Резо
какую-нибудь нору, в которой  я  его  ненадолго  пристрою,  но  день  не
задался: Клим тоже решил приехать пораньше, а мой чертов страж,  заметив
его машину, припарковался рядом.
   Клим, увидев нас, вышел из своего  джипа,  я  мысленно  чертыхнулась,
распахнула дверь, и  Резо,  конечно,  тоже.  Ну  и  где  романтизм,  где
березовая аллея, шорох листвы и все такое? Какого черта я сюда тащилась?
Чтобы мы вот так топтались на тротуаре? Просто безумие какое-то.
   Мы дружно поздоровались (причем мужчины рук друг другу не  протянули)
и замолчали. Я, потому что разозлилась: мой сценарий пошел  наперекосяк,
Резо мысленно злорадствовал, а Клим диву давался:  уж  вроде  всякого  в
жизни насмотрелся, но чтоб баба на свидание являлась с охранником...
   - Резо, я не хочу тебя видеть, - тихо, но  сурово  заявила  я,  взяла
Клима под руку и зашагала в сторону парка.
   Само собой, мой