- заметил он. - Или заскучала?
   - Нет. Просто дела... вещи надо собрать. Мы уезжаем. Я  ведь  с  вами
проститься пришла. - В этом месте я улыбнулась робко и напустила в глаза
слез. Не то чтобы они по щекам катились, но зримо присутствовали.
   - Куда уезжаешь? - не понял Владимир Иванович. Я пожала плечами.
   - Я ведь вам рассказывала...
   - Постой, как же так? - заволновался он. - Когда уезжаешь, почему?
   - Завтра, в восемь утра.
   - Ты мне ничего не говорила...
   - Не хотела расстраивать... Я ведь знаю, вы ко мне хорошо относитесь,
я чувствую...
   - Варя... - начал он и запнулся. -  Где  этот  дом  находится?  -  Он
разозлился и даже не пытался скрыть этого.
   - Недалеко, километров пятьдесят. Только вы ко мне не  приезжайте,  -
попросила я. - Вы добрый, вам меня жалко станет, только расстроитесь. До
свидания, Владимир Иванович, спасибо вам за все.  Я  пойду,  ладно?  Мне
тяжело прощаться, я потому и молчала... До свидания. - Тут я  спустилась
по ступенькам и почти бегом направилась к ограде.
   - Варя! - крикнул он  вроде  бы  испуганно,  а  я,  не  оборачиваясь,
помахала рукой.
   Протиснулась в наш сад и с трудом отдышалась. "Лицедейка", - хмыкнула
я мысленно и пошла к Доку.
   - Если будет звонить, трубку не бери, - предупредила я, однако  никто
не позвонил. Владимир Иванович хоть и сильно переживал, но  мужиком  был
нормальным, в том смысле, что не психом, и понимал, что против судьбы не
попрешь. Я устроилась на диване, а Док рядышком  и  начал  приставать  с
вопросами. Так как в  моем  плане  ему  отводилась  не  последняя  роль,
пришлось  все  объяснить.  Он  слушал,   хмурился,   но   вынужден   был
согласиться, что ничего другого предложить не может, и только кивнул.
   К вечеру я стала смотреть на часы с  большим  томлением,  попробовала
читать и не смогла, волновалась  я  чрезвычайно:  если  сегодня  у  меня
ничего  не  выйдет,  завтра  придется  уезжать,  а  другой   возможности
подобраться к Папе у меня не будет.
   Через полчаса пошел дождь, сначала теплый, неспешный, потом  поднялся
ветер, стал гнуть березу под окном, небо сделалось свинцовым,  полыхнула
молния, и начался настоящий ливень.
   Я выглянула в распахнутое окно и покачала  головой:  буйство  природы
мне в общем-то на руку, как фон для рвущей душу сцены. В  этом  нет  ему
равных, лишь бы ливень не спугнул моего старшего друга, и он не  остался
дома.
   В 21.10 я сказала Доку: "Молись за меня, если верующий" - и бросилась
вон из дома, причем в своем ситцевом сарафане  и  босиком,  для  большей
убедительности. Из-за боязни опоздать возле  крыльца  дорогого  друга  я
появилась рановато, и мне пришлось спрятаться возле соседского забора  в
густых ветвях сирени, впрочем, улица была совершенно пустынна,  вряд  ли
кто меня заметит.
   Я ежилась от холода, топала ногами в образовавшейся луже и  с  тоской
думала: "Точно  не  поедет",  но  в  этот  момент  ворота  открылись,  и
появилась огромная черная машина, марки которой я не знала, должно быть,
что-то американское, а я бросилась машине наперерез, размахивая руками и
крича во все горло: "Владимир Иванович!"
   Все-таки он успел ко мне здорово привязаться, потому  что  машина  не
только остановилась, но он сам, несмотря на дождь, вышел из нее  и  даже
не подумал о своем костюме, когда я мокрая, точно  курица,  бросилась  к
нему на шею.
   - Владимир Иванович, - синими губами зашептала я,  трясясь  и  слегка
заикаясь (все взаправду, трясучка и синие губы от холода, но  он  решил,
что от волнения, и правильно, я на это очень рассчитывала).  -  Владимир
Иванович, пожалуйста, не уезжайте, я вас очень прошу...
   - Варя, - растерялся он и даже попробовал немного отстраниться, но  я
вцепилась насмерть.
   - Владимир Иванович, я не сумасшедшая, так уже было, когда  моя  мама
умерла, я всегда чувствую, и сейчас... ради Бога,  не  уезжайте,  вы  не
вернетесь, пожалуйста, поверьте  мне...  -  Я  рыдала,  орала,  стараясь
перекричать дождь, а Владимир Иванович  совершенно  обалдел.  Из  машины
выскочили мальчики, но они не знали, что делать, указания не  поступали,
а оттащить меня под свою ответственность никто не рискнул.
   В эту минуту, дождавшись своей очереди, из-за угла возник  Док,  тоже
успевший промокнуть, выглядел он очень разгневанным.
   - Сейчас же отправляйся домой! - рявкнул он, подскочив ближе.
   - Что случилось? - все еще растерянно спросил Владимир Иванович.
   - Она вдруг решила, что с вами что-то случится, - пояснил Док.  -  Да
отпустите вы ее... Я вынужден был запереть ее в комнате, она весь  вечер
рвалась к телефону вас предупредить, а потом сбежала через окно...
   В продолжение его речи я канючила свое, исходила  слезами  и  хватала
дорогого друга за руки. Все  окончательно  обалдели,  сцена  разыгралась
совершенно нелепая и даже дикая. Когда я в очередной раз взвизгнула:
   - Он врет, я знаю, я всегда  знаю,  я  не  сумасшедшая!  -  в  мозгах
Владимира Ивановича промелькнула любопытная мысль, и он спросил:
   - Про мать она говорит правду?
   - Это совпадение, вы же нормальный человек,  вы  должны  понимать,  -
рассвирепел Док. - Те случаи просто совпадения, поймите, она не в себе и
считает, что может предчувствовать.
   - Давайте  войдем  в  дом,  -  совершенно  спокойно  заявил  Владимир
Иванович, чем, признаться, всех удивил. Взял меня за руку, и  мы,  забыв
про машину, бросились к крыльцу,  шофер  сдал  назад  в  еще  незакрытые
ворота. Со всех действующих лиц на мраморные плиты стекала вода,  однако
в холле было тихо, и мы могли говорить спокойно, то  есть  это  Владимир
Иванович мог, я же говорить вообще не могла  и  только  держала  его  за
руку. - В чем дело? - спросил  он  Дока.  -  Только  короче,  без  ваших
медицинских терминов.
   - Девчонка решила, что вам грозит опасность, что вы  сегодня  умрете.
Два дня твердила: "Что-то случится", а ближе к вечеру... вы сами видите.
   - Вижу. Такое уже бывало?
   - Да, - нахмурился Док. - Она больна, я вам рассказывал...
   - Так... Но ее предчувствия иногда подтверждаются?
   - Я вам уже говорил: совпадения... Не можете вы всерьез думать...
   - Да или нет?
   - Да. Просто совпадения, - разозлился Док.
   - Сколько раз? - перебил его  Владимир  Иванович.  Человеком  он  был
практичным.  Док  покачал  головой,  откинул  со  лба  мокрые  волосы  и
вздохнул:
   - Да поймите вы...
   - Сколько? - сурово спросил  мой  старший  друг,  и  Док  с  огромной
неохотой негромко пробормотал:
   - Всегда... Она... нездорова, а вы разумный человек...
   - Помолчите немного! - рявкнул Папа,  и  Док  заткнулся,  потому  что
просьба была выражена таким тоном, что возражений не предполагала.
   Охрана пребывала в очумении, а  Володя  кусал  губы.  Он,  кстати,  с
хозяином ехать не собирался, появился на шум  из  недр  дома,  и  сейчас
стоял в дверях, усиленно избегая моего взгляда.
   Тут  неожиданно  подал  голос  Резо,  он  вообще-то   редко   баловал
общественность переливами своего голоса, а в данной ситуации  ему  бы  и
вовсе помалкивать, но именно он открыл рот и меня порадовал:
   - Владимир Иванович, не стоит вам ехать.
   Владимир Иванович размышлял полминуты, потом кивнул:
   - Резо, позвони Андрею... Нет, лучше я  сам  позвоню,  а  ты  отправь
ребят...
   Резо кивнул и заявил Володе:
   - Поедешь ты.
   Не знаю, как тот устоял на ногах, но к машине пошел вроде был немного
не в себе, но на это, кроме меня и Резо, вряд ли кто обратил внимание.
   Володя и еще двое ребят сели в машину и уехали,  а  мы  остались:  я,
Владимир Иванович, Док и два охранника. Теперь лишь бы мой дорогой  друг
не сразу кинулся к телефону.
   Я прикрыла глазки и сидела у стены  на  резной  скамейке,  мокрая,  с
синими губами и белым от  пережитых  волнений  лицом.  Утомительная  это
работа - лицедейство, молоко надо давать за вредность.
   Наконец-то на меня обратили внимание, точнее, на мой плачевный вид, к
этому моменту я уже по стенке размазывалась.
   - Варя, - кинулся ко мне Док, само собой, я ничего ответить не смогла
и еще больше закатила глазки. Тут и Владимир Иванович малость струхнул и
тоже кинулся.
   - Что с ней? - спросил он тревожно.
   - Волнения ей противопоказаны, - пробормотал Док. - Ее надо перенести
на диван.
   - Давайте в гостиную, -  игнорируя  заботу  Дока,  Владимир  Иванович
лично подхватил меня на руки и поволок в гостиную, но  силы  малость  не
рассчитал, мужчина он уже в возрасте, а девушка я довольно тяжелая, хотя
на вид хрупкая. Вездесущий Резо пришел хозяину на помощь, и я  оказалась
на диване.
   - Кто-нибудь, - волновался Док, - сбегайте  к  нам,  на  кухне  возле
стола чемоданчик.
   Один охранник заспешил под дождь,  а  остальные  участники  спектакля
таращились на меня. Резо притулился у стеночки,  хмурился  и  сокрушенно
моргал ресницами, они у него  длинные,  что  весьма  странно  при  такой
величине глаз, Док с Владимиром Ивановичем стояли возле дивана и держали
меня за обе руки, причем Владимиру Ивановичу делать это  было  неудобно,
он стоял согнувшись, но  неудобств  вроде  бы  не  замечал,  а  главное,
начисто забыл о телефоне. Вернулся парень с чемоданчиком, и  Док  сделал
мне укол, успокоительный, что было совершенно  нелишне.  Охранник,  тоже
согнувшись, шепнул ему на ухо:
   - Я ключи нашел, на столе лежали, дверь запер, мало ли...
   Док в  ответ  на  заботу  кивнул,  а  я  чуть  не  фыркнула,  хорошо,
успокаивающее начало действовать.
   - Ее надо уложить в постель, - убрав шприц в чемодан, заявил  Док.  -
Некоторое время она будет спать. - "Уснешь тут", - съязвила я в ответ на
его заявление. - Я сейчас подгоню машину...
   - Зачем? - влез Владимир Иванович. - Можно оставить ее здесь. Места в
доме сколько угодно. И мне будет спокойнее.
   - Это... как-то неудобно, - пожал плечами Док.
   - А вы наплюйте на всякие там предрассудки. Девчушку надо переодеть и
укрыть как следует, вымокла вся, еще простудится. Мне или ребятам делать
это неудобно, а вы врач...
   Меня перенесли на кровать. Док стянул с  меня  сарафан,  укрыл  двумя
одеялами и, прошептав на ухо:
   - Притворщица, - скрипнул дверью. Как выяснилось позднее,  он  застал
Папу в гостиной за телефоном, но по какой-то причине дозвонился  тот  не
сразу. Спросил у Дока:
   - Как дела?
   Док неохотно что-то ответил, а Владимир Иванович увлекся вопросами  о
моем провидческом даре и не торопился перезвонить. А когда позвонил... в
общем, удивил друга, с которым съел пуд соли, потому что тот в это время
числил его уже в покойниках. Владимир Иванович этого, конечно, не  знал,
сказал кратко, что сам прибыть не может, и что-то там еще  присовокупил.
Говорил, по свидетельству Дока, совершенно спокойно и  вроде  ничего  не
заподозрил.  Док,  кстати,  быстро  вернулся  ко  мне,  потому   что   в
присутствии наших соседей чувствовал себя неуютно.
   Где-то через полчаса раздался телефонный звонок, а вслед  за  этим  в
доме стало шумно, что намекало на волнение хозяев.  Волноваться  было  с
чего, выяснилось, что машину Владимира Ивановича обстреляли через десять
минут после того, как  мальчики  выехали  за  ворота,  машина  при  этом
превратилась в груду металлолома, а двое ребят и шофер в покойников.
   Вскоре покойников прибавилось, и первым стал Джинсовый.  Папа  провел
короткое расследование, и соратников  в  сплоченных  рядах  убыло.  Хотя
Джинсовый официально числился без вести пропавшим, но я могла бы указать
место его погребения (хотя Толик и хвастал, что  никто  ни  в  жизнь  не
найдет).   Кончина   Джинсового   была   примечательная,   деталями    я
интересоваться не стала, дабы ночью не лишить себя приятных сновидений.
   Док  сидел  рядом  с  постелью  и  нервничал,  говорить  боялся,  ему
мещерились  подслушивающие  устройства  и  прочая  чушь,   от   безделья
насмотрелся боевиков.
   - Док, - позвала я тихо, он вздрогнул и придвинулся ко мне, его  лицо
в свете настольной лампы выглядело бледным. - Все нормально, -  заверила
я.
   - Хорошо, если так, - вздохнул он и покосился на дверь.
   - Теперь все зависит от тебя, - опять подала я голос.
   - В каком смысле?
   - В прямом. Нас будут проверять, тупому  ясно,  ты  должен  опередить
события и рассказать мою историю максимально доходчиво, ну и жалостливо,
конечно. Чтобы у Папы не осталось сомнений. А если останутся...
   - Что? - насторожился Док.
   - Значит, смерть у нас будет тяжелой, - хохотнула я.
   - Варвара, - он пошел пятнами.
   - Да не боись, - утешила я. - Прорвемся, главное, держи себя в руках.
   - Черт возьми, - зашипел он. - Зачем тебе все это? Ты и так могла  бы
посадить этого Папу.
   - Ну, Док, - обиделась  я.  -  Просто  посадить  неинтересно,  ты  же
романтик, наслаждайся ситуацией...
   - Ничего себе наслаждение, - разозлился он.
   - Ладно, - похлопала я его по руке. - Ты все знаешь, все можешь, и  я
уверена: у тебя получится. Постарайся... Конечно, история наша  выглядит
подозрительно, но ничто нам не мешает отыграться в свою пользу. Так  что
не сиди здесь, а иди действуй.
   - Сейчас?
   - Конечно. А чего ждать? Когда Папа узнает, что  меня  несколько  раз
навещал Орлов? Или то, что я по казино шаталась, деньги проигрывала?
   - Думаешь, он узнает?
   - Конечно, если захочет. А он захочет, потому что, если я  ничего  не
путаю, решил оставить меня в своем доме. Но узнает он не  сразу,  у  нас
есть время все правдоподобно объяснить. - Видя, что Док перепугался  еще
больше и вроде как охвачен столбняком, я его поторопила:
   - Иди, Док, работай. Очень прошу, постарайся ради нас.
   - Господи... - покачал он головой,  но  поднялся  и  пошел  к  двери.
Взявшись за ручку, обернулся и посмотрел на меня.
   "Ты сумасшедшая", - произнес он отчетливо,  правда,  мысленно,  вслух
психам такое не говорят.
   Док ушел, а я задремала. Далее  происходило  примерно  вот  что:  Док
обнаружил хозяина в гостиной в крайнем волнении.
   - Владимир Иванович, - сказал он. - Варя спит, я сделал  ей  укол,  и
ночь пройдет спокойно, хлопот от нее не будет.
   - О чем разговор? - вроде бы обиделся Владимир Иванович.  -  Как  там
она?
   Док пожал плечами.
   -  После  таких  приступов  у  нее  всегда  наблюдается  упадок  сил,
депрессия, сонливость... Все в пределах нормы... Я заберу  ее  завтра  в
восемь утра... Всего доброго. - Док направился к двери,  но  хозяин  его
остановил:
   - Леонид Андреевич...
   - Да? - Док умудрился выглядеть очень впечатляюще, несмотря на  дикий
страх.
   Светило медицины, да и только.
   - Я хотел с вами поговорить о Варваре, -  неуверенно  начал  Владимир
Иванович, а Док вроде бы удивился.
   - Я вас слушаю.
   - Вы лучше сядьте. Разговор-то непростой, на  ходу  начинать  его  не
стоит...
   Само собой, Док сел в кресло и уставился на хозяина. Тот прошелся  по
комнате, размышляя, потом со вздохом спросил:
   - Вот вы врач, скажите честно, ей обязательно в психушку?
   - Послушайте, - обиделся Док,  -  какая  психушка?  Она  едет  в  дом
инвалидов...
   - И что там за  инвалиды?  Знаю  я  эти  дома,  -  хозяин  неожиданно
разозлился и даже рукой махнул с досады. - Хуже тюрьмы.  Колотить  будут
да всякой дрянью колоть, пока совсем не  свихнется.  Девчонка  красивая,
обязательно паскуда найдется, кто-нибудь из  персонала  или  еще  кто...
скажет, дурочка, и... - Папа подошел к столу, торопливо налил себе водки
в рюмку и выпил, малость успокоился, предложил Доку:
   - Хотите?
   - Нет, спасибо... - Док пожевал губами и сказал:
   - Ваши чувства мне понятны, к сожалению, порядки в  таких  заведениях
далеки от совершенства, хотя у нас была возможность выбрать, и этот  дом
самый лучший. Я буду навещать Варю, и если... Сразу же приму меры.
   - Почему она должна ехать? - задал  свой  вопрос  Владимир  Иванович,
может, сформулировал его не совсем ловко, но Док, конечно, понял.
   - Потому что у нее нет никого, кто мог бы о  ней  заботиться.  Потому
что она должна находиться под наблюдением врача.
   - Вы врач, - напомнил Владимир Иванович.
   - Да, но я не имею возможности держать ее у себя. Мне надо  работать,
деньги, которые у нее были, подходят к концу и...
   "Конечно, - зло подумал Папа. - На ее денежки  ты  вволю  погулял,  а
теперь девчонку в психушку", - но вслух произнес:
   - Хорошо, давайте так: пусть она останется здесь. Если надо  оформить
какие-то бумаги, только скажите...
   - Где здесь? - обалдел Док.
   - Здесь. В этом доме. Со мной.
   - Вы с ума сошли? Как вы себе это представляете?
   - Я вас спросил: обязательно ли ей жить в психушке, вы ответили,  что
она не может жить одна. Так вот: она не будет одна, она будет со мной, а
вы врач и можете приходить каждый  день  и  наблюдать  за  девчонкой.  Я
заплачу.
   - Подождите, - попросил Док,  снял  очки  и  потер  лицо  ладонью.  -
Владимир Иванович, мне понятны ваши чувства... но,  поймите  и  вы,  она
живой человек, к тому же  с  больной  психикой,  это  не  собака...  это
большая ответственность.
   - Мне не двадцать лет,  чтобы  я  ваши  глупости  выслушивал,  я  все
понимаю не хуже вас. Месяц она на моих глазах была, и ничего я в  ней...
дурного, ну... никакого  сумасшествия  то  есть,  не  усмотрел.  Хорошая
девчонка, улыбчивая, добрая и поумнее многих умников будет.  Ну...  есть
странность, вот предчувствия эти, к примеру, но  ведь  такое  бывает,  я
знаю, бывает, у меня у самого было... Что ж, за это в психушку?
   - Придется мне вам кое-что рассказать, - сказал Док. - Хотя это и  не
в моих правилах, но в данном  случае...  Владимир  Иванович,  Варя  была
совершенно нормальной девушкой, окончила  институт,  год  проработала  в
школе. На День учителя пошла в ресторан,  там  познакомилась  с  молодым
человеком. Да вы слышали эту историю, о ней  в  городе  долго  говорили.
Теперь у Вари другая фамилия, - Док  коротко  поведал  предысторию  моей
встречи с тремя  придурками,  а  потом  очень  красочно  и  подробно  об
увечьях, с которыми я поступила в больницу. - В общем,  ей  досталось...
Не знаю, чей мозг бы выдержал, а тут девушка, воспитанная  в  строгости,
скромная, приличная... С большим трудом  ее  вытащили,  но  психике  был
нанесен  страшный  удар.  Ее  мучили  кошмары,  постоянный  страх,   она
несколько раз пыталась покончить с собой (тут Док малость загнул,  но  я
на него не в обиде). Потом умерла ее мать, и девушка осталась совершенно
одна. Два с половиной года  больниц,  кропотливой  работы,  и  мы  могли
радоваться: дела ее явно пошли на поправку. Несколько месяцев она лежала
в одной из московских клиник, после  выписки  случайно  познакомилась  с
молодым человеком. Вы правильно сказали: Варя красавица... Я считал, что
они любят друг друга, ее будущий  муж  человек  состоятельный  и  сможет
обеспечить ей необходимый  уход...  Они  поженились.  И...  мне  неловко
говорить  вам  об  этом,  в  общем,  начались   трудности   сексуального
характера. Варя... Мне пришлось все рассказать ее мужу,  я  рассчитывал,
что он поймет, любовь и терпение в конце концов сделают свое дело...  Он
уехал за границу без Вари, правда, оставил денег. Внешне она  восприняла
это спокойно, просто затихла как-то, практически не разговаривала. Когда
мы  уже  жили  здесь,  однажды  вернулась  с  прогулки  очень   веселая,
возбужденная, рассказала, что  шла  с  рынка  и  встретилась  с  молодым
человеком,  он  привез  ее  на  машине.  Я  не  знал,   радоваться   или
тревожиться, но Варя так ждала его звонка, выглядела такой счастливой...
Он позвонил и назначил ей встречу на  пять  часов.  Она  уехала  раньше,
очень волновалась, а вернулась  поздно  вечером,  на  нее  было  страшно
смотреть. Немного придя в себя, она твердила  одно:  "Он  его  убил".  С
большим трудом ее удалось успокоить.  Утром  она  ничего  не  помнила  о
прошедшем дне, заговаривалась, плакала, пыталась перерезать  вены.  Труд
двух с половиной лет насмарку. Теперь вы понимаете?
   - Конечно, - кивнул Владимир Иванович, который в продолжени