жик для солидности: очки стильные, оправа золотая, можно
сказать - визитная карточка на носу. Сейчас чокнутых полно, просто так
очки носят, а очкарики, вроде меня, таскают контактные линзы. Ты, Гретка,
чудная баба, где такая умная, а простых вещей не понимаешь. У каждого свой
бзик.
   Что ж теперь, всех в шпионы? А вот и главный Джеймс Бонд, - сказала
она, выглянув в окно. - Пойду встречать.
   Витька от порога заулыбался, вроде бы просто в гости заглянул. Ломать
комедию я была не намерена и решительно сказала:
   - Витя, может, нам уехать? На время?
   Идея не показалась ему привлекательной.
   - С какой стати вам уезжать? Все идет нормально.
   - Если бы не мой друг...
   - А этот друг, он кто вообще?
   - В каком смысле?
   - Чем занимается?
   - В какой-то фирме охранник. А что?
   - Так, интересно. В какой фирме?
   - Кажется, "Евростиль". Почему мы говорим о моем друге, а не о том, что
произошло?
   - Не беспокойся, у вас надежная охрана.
   Я опешила и только через минуту спросила:
   - А где ж она была сегодня?
   - Мальчики малость облажались. Уже внушил.
   - Ты посуровее с ними, Витя, - сказала Сонька, - сам понимаешь, мы
женщины нервные, не каждое приключение пережить сможем.
   - Я же сказал, - отмахнулся Витька, явно недовольный. - Все нормально.
   Вот тут и зазвонил телефон. Я сняла трубку и впервые услышала этот
голос, тихий, бесцветный и почему-то страшный.
   - Привет, детка, - произнес он, - дайка трубочку тому козлу, что слева
стоит. - Я машинально протянула трубку Рахматулину, он взял ее, слегка
озадаченный, а я торопливо вышла из комнаты. На полке возле ванной у
Соньки имелся еще один аппарат, а меня просто одолевало любопытство.
   - С девочками развлекаешься? - смешок. - Давай, давай. Ты уже нашел мои
деньги?
   - Слушай, ты! - Рахматулин даже не пытался казаться спокойным.
   - Заткнись! Я даю тебе две недели. За это время ты найдешь убийцу моего
связного и мои деньги. А не найдешь...
   - Кому ты грозишь! - рявкнул Вить
   ка. - За две недели я найду тебя и вытру ноги об твою шкуру...
   Опять смешок.
   - Подойди к окну. Подойди, подойди.
   Я повесила трубку, вернулась в комнату и встала у окна рядом с Витькой.
Ничего интересного за окном не было: двор, дома напротив и Витькина машина
с охраной у подъезда. Мы переглянулись, в этот момент вроде бы что-то
хлопнуло, и машина, сверкнув пламенем, распалась на куски.
   - Вот это да! - пробормотала Сонька, совершенно ошалев. Рахматулин
выглядел не лучше.
   - Привет, - донеслось из трубки, и Витька, опомнившись, заорал:
   - Ты покойник, сука... - Из трубки слышались гудки. Рахматулин
отшвырнул телефон и закружил по комнате. Сонька телефон подобрала, и мы
замерли на диване.
   Приставать сейчас к Витьке охоты не было.
   - Шакал паршивый! - рычал он. - Ты не волк, а шакал... Я тебя из-под
земли достану! - приговаривая так, он пинал Сонькину мебель - ей, не
мебели, а Соньке, это вряд ли нравилось. Понемногу он выдохся и вспомнил о
нас. Мы поглядывали в окно, там толпа собралась и милиция подъехала.
   - Мне надо идти, - буркнул Витька и исчез, хлопнув дверью так, что
треск пошел по всему дому.
   - Дела, - вздохнула Сонька, - ему бы теперь свою задницу уберечь. А кто
о наших подумает? Вся надежда на тебя, белокурая бестия.
   - Вот что, узнай через справочное телефон фирмы "Евростиль".
   - Глеба проверять будешь?
   - Буду.
   Вежливый женский голос спросил, что мне угодно, я ответила.
   - Одну минуточку. - И через пару секунд: - Извините, Глеба Григорьевича
сейчас нет.
   - И что? - спросила Сонька. - Трудится там Глеб?
   - Вроде бы.
   - Легче стало?
   - Может, все ему рассказать?
   - Решай. Мне он кажется сугубо положительным. Я правильно выражаюсь?
Вообще хочется видеть рядом человека, способного вытащить нас из дерьма.
От Витьки толку мало, с ним еще быстрее в ящик сыграешь.
   - Мартышек жалко, - задумчиво проронила я.
   - Кого?
   - Охранников. Между прочим, их убили.
   - Хорошо, что не нас. Мы в этой тачке тоже катались. Да... Ночевать у
меня остансшься?
   - Останусь. - И тут до меня дошло. - Он же нас видел!
   - Кто? - испугалась Сонька.
   - Этот, как его... Оборотень... Он же сказал: передай трубку козлу, что
слева стоит. Он же видел.
   - Ты меня пугать завязывай...
   Я бросилась к окну: пятиэтажки, двор, окна напротив...
   - Какого черта шторы не купишь? - рявкнула я.
   - А?
   - Шторы на окна купи.
   - Зачем? У меня третий этаж.
   - А бинокль - в деревне?
   Тут мне стало неловко за себя, за свою беспросветную глупость то есть,
я махнула рукой и сказала:
   - Ерунда... Где-то там сидит этот самый Оборотень и на нас поглядывает.
   - Греточка, мы-то ему зачем, а? Страшно-то как, сидишь вот, дура дурой,
ничегошсньки не понимаешь...
   Мы обнялись с намерением зареветь, но звонок в дверь нас отвлек. На
пороге стоял Глеб.
   - Ну и способность у тебя, - покачала Я головой, - как всегда, не
вовремя.
   - Как Софья? Все нормально?
   - Софья на диване сидит, а у нашего приятеля машину взорвали, в ней
люди были. Вот так. А ты какими судьбами?
   - Беспокоился, - пожал он плечами, - хотел тебя до дома проводить.
Негласно.
   Ждал в переулке. А тут милиция, суета. Испугался за вас.
   - Позвонил бы...
   - Решил, так быстрее получится.
   - Номер квартиры соседи подсказали?
   - Ага. Ты домой поедешь?
   - Нет. Здесь останусь.
   - У меня никаких дел, - опять пожал он плечами, - могу составить
компанию.
   - Идемте ужинать, - вздохнув, предложила Сонька.
   Мы поужинали и попытались вести светскую беседу. Больше всех Глеб
старался.
   Истощив все темы, от кулинарных способностей Соньки до плохой погоды,
он сделал пару кругов по комнате и остановился перед Сонькиным портретом.
Спросил:
   - Кто рисовал?
   - Гретка. Черты обессмертила. Я помру, а черты останутся.
   - Это правда ты? - удивился Глеб.
   - Правда. Я одаренная натура. Творческая личность. Хочешь, твой портрет
напишу?
   - На это, наверное, много времени нужно?
   - На портрет - да, а вот карандашный набросок - минутное дело. Сонька,
где мое барахлишко?
   Сонька извлекла из тумбочки бумагу с карандашами и принесла мне.
   - Садись, Глеб.
   - Ты серьезно? - удивленно спросил он.
   - Конечно. Лучший способ скоротать время. Только очки сними, они ведь у
тебя только для солидности.
   Он взглянул на меня, помолчал.
   - Фирма у нас с претензией, а у меня физиономия уж больно простецкая.
Вот наш стилист и посоветовал.
   - Сними, - сказала я. Он сделал это весьма неохотно, потер переносицу и
взглянул на меня в упор. И я в его глаза взглянула, взглянула и поежилась:
стилист, кто бы он ни был, поступил мудро, без очков лицо Глеба выглядело
совершенно по-другому.
   И я стала работать. Времени потратила гораздо больше, чем обещала. Глеб
был терпелив, сидел задумавшись и почти не шевелясь. Наконец я закончила,
швырнула карандаш и небрежно проронила:
   - Все.
   Сонька сунула нос, почесала за ухом и заявила:
   - Ты б ему еще рога и хвост приделала.
   Глеб взял рисунок, долго его разглядывал, потом поднял глаза на меня и
спросил:
   - Ты меня таким видишь? - Я пожала плечами. Он спокойно порвал рисунок
и сказал: - Извини. Это не портрет. И не набросок. Это твои черные мысли.
   На следующий день мои черные мысли понемногу испарились. Глеб мне
нравился, это приходилось признать. Поэтому, когда он позвонил на работу с
предложением встретить меня, я обрадовалась.
   Он ждал меня в машине, улыбнулся и сказал;
   - Привет, киска!
   - Я действительно похожа на твою Марго?
   - Точь-в-точь. Она была очень красивой, умной и независимой кошкой.
   - Я ей завидую.
   - А как у нас сегодня с настроением?
   - Настроение отличное. Ссориться с тобой совершенно не хочется.
   - Значит, повезло. Давай ко мне на работу заскочим, минут на десять.
   - Дела?
   - Так, дельце небольшое. Кабинет мой посмотришь. В таком кабинете и без
очков - делать нечего.
   Мы въехали во двор особняка, построенного в начале века. Когда-то здесь
помещался Дворец пионеров. Я сюда в танцевальный кружок бегала. Охрана при
нашем появлении заметно подтянулась, мы вошли в здание. Хоть и говорят,
что деньги не пахнут, здесь ими пахло, причем пахло явно большими
деньгами. Я без особого интереса поглядывала по сторонам, тут мы вошли в
приемную, где сидели три девушки. Они, как по команде, улыбнулись Глебу, а
на меня уставились с любопытством.
   - Глеб Григорьевич, - сказала одна из них, - вам Виктор Леонидович
звонил.
   - Я в курсе, - бросил Глеб и толкнул дверь с блестящей табличкой, на
которой значилось: "Карелин Г.Г".
   Кабинет производил впечатление, в обморок я не упала, но готова была
согласиться, что это в своем роде шедевр. Глеб усадил меня в кресло и
спросил:
   - Сможешь подождать минут пятнадцать?
   - Конечно.
   - Если хочешь кофе...
   - Нет, спасибо.
   Он ушел и полчаса не появлялся. Я не скучала, устроив себе что-то вроде
экскурсии. Дверь распахнулась, вошел мужчина, чрезвычайно демократично
одетый для данного учреждения, он вроде бы что-то хотел сказать, но,
увидев меня, растерялся.
   - Извините, где Глеб?
   Я пожала плечами:
   - Обещал быть через пятнадцать минут.
   - Ясно. Вернется, скажите - Валера заходил. - Я кивнула, и он удалился.
   - Ничего, что я тебя ждать заставил? - спросил Глеб, вернувшись.
   - Приходил молодой человек по имени Валера.
   - Я его встретил.
   - Ты меня специально сюда привез? - Он помолчал немного и кивнул:
   - Конечно. Ты ведь звонила вчера?
   - Почему непременно я?
   - Больше некому.
   - Немного странно, не находишь? Молодой свободный мужчина...
   - Я ж рассказывал, киска, кто я и что я.
   Было мало свободного времени. Теперь его много. Но что-то делать я уже
разучился: например, знакомиться с красивыми женщинами. Если бы я слегка
не задел тебя бампером, то и к тебе не рискнул подойти, просто не знал,
как это сделать. Издержки профессии.
   - Может, это и неплохо. Я страшно рев
   нива. Что ж, я убедилась, что ты здесь трудишься на ответственной
должности. Мы можем ехать, или у тебя деда?
   - Едем.
   Мы покинули кабинет.
   - Может, заедем ко мне? Посмотришь, как я живу, - предложил он.
   - Нет, спасибо. Одной экскурсии на сегодня достаточно.
   - Тогда, может быть, ты ответишь на один вопрос?
   - Почему бы и нет?
   - Ты была замужем?
   - Не довелось.
   - Почему?
   - Это уже второй вопрос.
   - Не похоже, чтоб не было желающих.
   - Смеяться не будешь? - спросила я.
   - Сама серьезность.
   Я погрустила немного и призналась:
   - Видишь ли, я никогда не была влюблена.
   - Такого не бывает, - улыбнулся он, а я только плечами пожала.
   Вернувшись домой, я решила позвонить Соньке. Весь день она меня не
беспокоила, что выглядело противоестественным. Слегка озадаченная, я
набрала номер и спросила:
   - Эй, ты где там?
   Сонька засопела, потом всхлипнула, а затем и заревела.
   - Ты чего? - испугалась я.
   - Славка нашелся.
   Новость меня, если честно, удивила.
   - Живой?
   - Нет. Мертвый. Под мостом, на переезде. Засунули в какую-то трубу,
забыла, как это называется.
   - Когда нашли?
   - Позавчера. Его мать звонила. Завтра похороны. - Сонька заревела
громче.
   - Но мы ведь и не ожидали его живым увидеть, - не очень удачно утешила
я.
   - Одно дело не ожидать, а другое... На похороны пойдешь?
   Я вздохнула:
   - Я бы и на свои не пошла, ты же знаешь: я это мероприятие не жалую.
   - Кто ж жалует?
   - Находятся такие.
   - Завтра в одиннадцать. Я за тобой заеду.
   - Может, у меня переночуешь?
   - Нет. К нему поеду. Хоть он, конечно, придурок редкостный был, прости
Господи, но душа родная.
   - Деньги нужны?
   - Понадобятся, скажу.
   - Мне венок купить?
   - Не знаю. Славку ты никогда не любила.
   - Но ведь он не от этого умер.
   - Да уж. Кто-то здорово трахнул его по голове. В закрытом гробу хоронят.
   - Рахматулину звонила?
   - Да что толку. Он в себя прийти не может от потери любимой машины,
чтоб ему вслед за ней отправиться! Ладно, до завтра.
   Утром Сонька явилась чуть свет, и мы поехали за венками. Потом долго
искали машину, чтобы с ними до Славкиного дома добраться. Видимо, венки
всех отпугивали, никто не желал останавливаться, и я позвонила Глебу. Он
приехал и отвез нас к Славке, то есть в дом, где тот совсем недавно жил.
Народу собралось много, я за Сонькой пробиралась и чувствовала себя
неловко, потому что настоящей скорби в моей душе не было, хоть и стыдно от
этого становилось. В толпе слышались обрывки разговоров: "Из-за долгов его
убили, кому-то должен был, не то пятнадцать не то пятьдесят". - Только
чокнутый мог решить, что Славке могли доверить такие деньги. "Да, сейчас
время такое, - шептали в ответ, - говорят, и голову отрезали, рядом
лежала". - "Голова на месте, изувечили всего, мать только по одежде и
признала".
   Славкина мать сидела возле гроба, и, глядя на нее, не заревал бы только
чурбан бесчувственный. Потому мы с Сонькой разом и заревели. Вся
обстановка: запах, свечи, женщины в черном - так на меня подействовала,
точно я в самом деле потеряла близкого человека.
   - Музыканты приехали, - прошелестело по комнате, и все пришло в
движение, гроб подняли. Славкина мать страшно закричала, а я бросилась на
улицу. В толпе многочисленных провожающих я потеряла Соньку, она
находилась возле гроба. Я жалась к подъезду, но когда стали садиться в
автобус, Сонька появилась возле меня и сказала: - Со мной поехали.
   Отказаться я не могла и поехала, предупредив Глеба. Он коротко бросил:
"Я за вами". Мы договорились, что на кладбище встретимся и назад поедем в
его машине.
   Горе - не то зрелище, чтобы радовать душу, поэтому к могиле я не пошла,
прогуливаясь по аллее, дожидаясь Соньку. И о Славке думала. Если честно, я
его всегда терпеть не могла, а теперь казалось странным, что его больше
нет. В общем, в какойто степени я чувствовала себя сиротой. Эти мысли
отвлекли меня от происходящего, и я сообразила, что все кончено, когда
автобус стал разворачиваться. Торопливо пошла к стоянке, высматривая
Соньку. Ее нигде не было. Олег, Славкин друг, шел мимо, и я его спросила:
   - Ты Соньку не видел?
   Он удивленно огляделся:
   - Так ее не было.
   - Как не было? - не поняла я.
   - Возле могилы ее вроде не было. Хотя не уверен. А в автобусе точно нет?
   Я не испугалась, но уже забеспокоилась и бросилась к автобусу. Соньки
там не оказалось, и никто не мог мне о ней сообщить ничего определенного.
Если существует предчувствие, то в эту минуту я его ощутила.
   Тут я вспомнила о Глебе и бросилась на стоянку возле кладбища.
Тропинка, по которой я торопливо шла, вдруг кончилась возле свалки, мне
пришлось поспешно возвращаться назад. Свернула я, должно быть, в другом
месте и окончательно сбилась с пути. Тут в поле моего зрения появились два
молодца разбойничьего вида. Ловко лавируя между памятниками, они
целеустремленно двигались ко мне. Возможно, они были здесь по своим делам,
и я их интересовала мало, но их близости оказалось достаточно, чтобы я
запаниковала и, не разбирая дороги, бросилась бежать. Кажется, они
отстали. Я вздохнула с облегчением, продолжая шарить вокруг взглядом в
поисках Соньки. Наконец я нашла дорожку и по ней выбралась на аллею.
Отсюда до стоянки пара шагов. Я увидела машину Глеба и подумала, что,
может быть, Сонька уже ждет меня там. Мысль эта согрела душу, и я ускорила
шаги, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. И очень удивилась
тому, что Глеб ведет себя точно ненормальный: выскочил из машины,
размахивая руками, а потом упал и покатился по асфальту. И тут что-то
невероятно тяжелое опустилось мне на голову, ноги у меня подкосились, но
сознания я не лишилась, потому что точно помню, как двое молодцов волокли
меня к микроавтобусу, потом швырнули на пол и захлопнули дверь. А я
заметила нечто, меня воодушевившее: рядом с моим носом находились Сонькины
ноги, и хозяйка их явно не была покойницей, потому что на левой ноге
сидела муха, а Сонька пыталась от нее избавиться единственно доступным
способом: дрыгала ногами.
   - Эй, - сказала я и услышала в ответ мычание. - Если с тобой все в
порядке, промычи два раза. - Сонька промычала, а я облегченно вздохнула.
Приподняла голову и увидела своих похитителей: они сидели у двери и с
интересом меня разглядывали.
   - Сесть можно? - спросила я.
   Парни прикинулись глухонемыми. Я расценила молчание как знак согласия и
села.
   Сонька лягнула меня ногой. Из положения сидя я разглядела, что лежит
она со связанными за спиной руками, рот заклеен пластырем, глаза дико
вращаются, а пинок в верхнюю часть моих конечностей на самом деле призыв о
помощи. Я ухватила Соньку за плечи и помогла ей сесть. Она вытянула ноги,
устраиваясь поудобнее, и затрясла головой. Наверное, ей хотелось
избавиться от пластыря. Я покосилась на парней и беспомощно пожала
плечами. В общем-то, я, как и они, считала, что Соньке сейчас лучше
помолчать. Если мои предположения верны, нас ожидает допрос с
пристрастием. Я опять покосилась на Соньку, жалея, что она не глухонемая
от рождения. Если в наших рассказах обнаружатся разногласия, нам не
поздоровится, и мы, надо полагать, долго не продержимся и выложим всю
правду. Интересно, сколько мы проживем после этого?
   Если Рахматулин со своими мальчиками не поспешит нам на помощь, мы в
любом случае последуем за Славкой. Опять же, с трудом верилось, что Витька
кинется нас спасать. Перспективка - зашибись. И так настроение весь день
ни к черту, а тут бы и вовсе с утра не просыпаться.
   Микроавтобус плавно затормозил, просигналил, послышался шум, точно
ворота открывали, и мы не спеша продвинулись вперед, шелестя шинами по
гравию. Парни у дверей оживились, дождались, когда автобус окончательно
остановился, и распахнули дверь.
   - Давайте на выход! - приказал один из них, мотнув головой. Я поднялась
и помогла подняться Соньке. Выходя из автобуса, оступилась, парень
торопливо подхватил меня под руку. Первый раз в жизни я от души
порадовалась своей открыточной внешности.
   - Осторожно, - вполне по-человечески проронил он.
   - Спасибо, - промолвила я, не желая оставаться в долгу. Появился
водитель, и мы под конвоем пошли к дому, который оказался чьей-то
недостроенной дачей за высоченным забором. Если меня не обманывало зрение,
расположена она в лесном массиве, к сожалению, ничего более существенного
увидеть не удалось. Мы вошли в дом. Парни, до сих пор молчавшие, принялись
спорить, куда нас приткнуть. Победил длинный с невероятно маленькими
ушами: выглядели они на бритой круглой голове совершенно нелепо. Нас
отправили в большую комнату на первом этаже, с решетками на окнах.
   - Извините, - робко подала я голос, - можно Соне рот освободить, ей
дышать трудно.
   Соньке и в самом деле было трудно: она багровела и вращала глазами.
Парень подошел и дернул пластырь, Сонька взвыла и упала на диван.
   - Спасибо, - сказала я и села рядом с ней. Я надеялась, что нас запрут
здесь одних, но не тут-то было. Обладатель крошечных ушей подтащил кресло
в двери и сел, хмуро поглядывая на нас. Кресло было старое и ободранное, а
он сам отечный, сизый и, как видно, страдающий с перепоя.
   Наверное, еще и злился, что мы его время отнимаем. Знал бы он, как
злились мы!
   Дверь в холл осталась открытой, в комнате появился водитель, явно не
знающий, чем себя занять, а третий парень разговаривал в холле по
телефону. Судя по интонации, рапортовал об успехах. Через пару минут он
возник в комнате и сообщил:
   - Порядок... Колька, пиво где?
   - В Серегиной тачке.
   - Серега, сбегай, в глотке пересохло.
   Парень с неохотой выбрался из кресла и ушел, а вернулся с упаковкой
баночного пива.
   - Сними с нее наручники, - лениво бросил тот, кого назвали Колькой.
Серега, как видно, младший по чину, опять поднялся, подошел к Соньке и
наручники снял.
   - Ну вот и классно! - заявила довольная Сонька, потирая рук