руками: ничего стоящего.
   Прошмыгнула на четвереньках вперед и влетела головой в камин, чему
обрадовалась, потому что нащупала там кочергу.
   Витька шумно дышал, а я сидела на полу, вооруженная кочергой. Тишина
была такой напряженной, что голову разламывало.
   Когда напряжение стало невыносимым и я готова была вскочить, заорать и
броситься вперед, не разбирая дороги, в окне мелькнула тень. Витька
выстрелил, среагировав мгновенно, а я зажала уши, выронив кочергу и пряча
голову в колени. Посыпалась штукатурка, стекло, и что-то с шумом упало в
комнату. Я приподняла голову.
   - Черт, - растерянно произнес Рахматулин, - я вроде его убил.
   - Кого? - удивилась я.
   - Оборотня.
   Приподнявшись, совершенно ошалелая, я увидела возле окна на полу
силуэт. Труп. У меня теперь большой опыт. Мы бросились к нему, в темноте
почти слепые.
   - Где-то здесь фонарик был, в шкафу. - По голосу я поняла, что Витьку
одолевает то же чувство, что и меня - любопытство.
   Целую вечность он гремел ящиками, наконец нашел фанарик. Свет вспыхнул,
Витька шагнул к трупу, а я стянула с убитого маску.
   Он лежал лицом вниз, и его пришлось переворачивать. Луч фонаря высветил
бледное лицо с открытыми глазами, лицо, совершенно незнакомое мне. Я бы
никогда его не узнала, но Витька ошалело произнес:
   - Удав. Вот дерьмо. Удав.
   Теперь и я увидела, что Витька прав: труп в дурацкой маске - обладатель
яркого спортивного костюма и памятного взгляда. Витька все еще не мог
прийти в себя и начал разговаривать вслух:
   - Черт, ничего не понимаю. Удав... Хотя свел меня с ним Большаков.
Конечно, все сходится. Вот дерьмо.
   У меня труп Удава особых эмоций не вызвал, разве что удивление. Я тупо
пялилась на него и пыталась свести концы с концами.
   Тут во двор на скорости въехала машина, тормоза скрипнули. Витька
подобрался, а я услышала голос Глеба:
   - Киска, эй, киска, есть кто живой?
   Я собралась ответить, что живые, как ни странно, имеются, но Витька
сдавил мне рот ладонью с такой силой, точно собрался разом сломать все
зубы. Я слабо замычала, а он поволок меня к двери. Глеб все еще звал меня,
но ответить я не могла. Витька втащил меня в гараж, швырнул на заднее
сиденье своей машины и замахнулся кулаком. Я вобрала голову в плечи, она,
кажется, треснула, а потом раскололась, как орех.
   Я открыла глаза и моргнула. Свет фар высвечивал песчаную дорогу. За
рулем Витька, а я на заднем сиденье и как будто - живая. Что весьма
странно. Кулак у него будь здоров. Хотя, может, у меня голова слабая.
Оцепенение не проходило. Вероятно, не следовало торопиться и открывать
глаза.
   Через пару минут я стала ощущать покалывание во всем теле, потом
оказалось, что я могу шевелить носом, потом - губами.
   Впрочем, не так уж это и радовало. Витька начал чертыхаться,
притормозил, развернулся, и поехал назад. Как видно, заплутал.
   А я попыталась понять, куда мы едем. Через пару минут фары весьма
кстати высветили указатель.
   - На кладбище? - поинтересовалась я.
   - Очнулась? - усмехнулся Витька.
   - Да вроде бы.
   - Крепкая у тебя башка, однако. Захочешь выпрыгнуть - валяй. Сама себе
шею не свернешь - пристрелю.
   - Так ведь все равно пристрелишь, - вздохнула я, пытаясь поудобнее
устроить голову, в которой не иначе как расположили ядерный реактор.
Витька хохотнул:
   - Это точно. Очень ты любопытная.
   Везде свой нос успела сунуть.
   - Да не хотела я. Просто не везло. - Я покосилась в заднее стекло,
делая вид, что шею разминаю. Мелькнуло там что-то или я выдаю желаемое за
действительное? В любом случае, привлекать Витькино внимание не стоит. - А
на кладбище зачем?
   - Пройдем по кругу, - опять хохотнул он. - С чего начали, тем и кончим.
   - На кой черт тебе понадобилось заваривать эту кашу? - покачала я
головой в искреннем недоумении. - Жилось плохо?
   Денег не хватало?
   - Много ты понимаешь, - голос его зазвучал неожиданно зло. - Денег. Ты
своими куриными мозгами таких денег и представить не можешь.
   - Куда уж мне, - согласилась я и опять на дорогу покосилась, вздохнула
и решила разговор продолжить: - Значит, тебе велели убрать Маурина, а ты с
Каховским денежки прибрал, а потом и его шлепнул, выставив вором. Все его
ищут, а настоящий вор у них под носом. Одного не пойму: чего ты здесь
делаешь, почему ты не на Багамах? Ведь хозяева твои все равно до правды
докопаются...
   - Не твое дело, - рявкнул Витька, а я засмеялась.
   - Ясно. Надул тебя Каховский. Шлепнуть ты его шлепнул, а денежки не
получил.
   Потому теперь и крутишься здесь, как вошь на гребешке.
   Витька вдруг засмеялся:
   - Не было никаких денег. В этом все дело. Каховский - сукин сын. Ни
копейки, понимаешь?
   - Значит, задаром душу продал? Не повезло. Угрызения совести, должно
быть, мучают. Зачем связного убил? Расплатился бы с Оборотнем, снял камень
с шеи, глядишь, и выкрутился.
   - Не так все просто, умница моя. Я жив до той поры, пока Каховский в
бегах числится. А Илья... Илья знал, и этот Оборотень тоже. Надо было от
обоих избавляться.
   Вот тут я маху и дал. Надо было самому заняться, а я поручил дружкам...
Козлы, мать их! О том, что у Ильи брат есть, я знать не знал, а эти идиоты
сутки с ним бились и понять не смогли, что перед ними другой человек.
Дерьмо.
   - Может, он говорил им, только они верить не хотели.
   - Может. Кто такой Оборотень, они так и не узнали, зато с Большаковым
напортачили. Заверили меня, что он концы отдал, мол, перестарались
малость, а покойничек из могилы сбежал. Ваша работа?
   - Наша.
   - Где он?
   - Далеко. Жив, здоров и тебе привет шлет.
   - Пусть шлет. Завтра меня ни одна живая душа не сыщет. Конец истории.
   - Славку твои дружки убили?
   - Они. Умники. Боялись сказать, что покойничек шустрячком оказался, из
могилы сбежал. Вот и намудрили. Хлопнули старика, а потом и Славку вашего.
Я знать ничего не знал, пока вы с Сонькой не заявились.
   Этих идиотов пришлось убрать, только все уже вышло из-под контроля.
Пятки жгло.
   А тут Оборотень. Конечно, надо было деньги ему передать, а уж потом
разбираться, кто он да что он. Каюсь, пожадничал, за что и поплатился.
   В этот момент мы свернули к кладбищу, и Витька затормозил у ограды.
   - Ну, вот, - сказал он радостно. - Приехали. - Он вышел из машины,
извлек из багажника лопату и предложил мне: - Давай-ка, Маргарита,
поработай маленько.
   - Зачем это? - искренне удивилась я. - Место глухое, меня здесь не
скоро найдут.
   - Давай-давай.
   - Что за идиотская фантазия?
   - Надо все доводить до конца, - хохотнул Витька, - в могиле должен быть
покойник.
   - Нашел дуру. - Я отшвырнула лопату. - Надо тебе, ты и рой.
   - Не зли меня, - ласково попросил он, - Не то я этой лопатой отрежу
тебе пальчики на ножках, сразу зашевелишься.
   - Если ты мне пальчики отрежешь, у меня будет болевой шок, а потом я
истеку кровью, - заметила я, но лопату взяла:
   нервы у Витьки шалили, он мог сорваться в любую минуту.
   - А зачем копать здесь? - спросила я, чтоб поддержать разговор. - Я, к
примеру, у березы хочу. В конце концов, это моя могила.
   - Ничего. Здесь тоже неплохо.
   Треснула ветка. Я опасливо покосилась на Витьку, но он в свои думы
погрузился и ничего не заметил.
   - Я до утра провожусь, - сказала я, - помог бы.
   - А чего это ты торопишься?
   - Не видно ничего, а земля - точно камень.
   - Работай, работай.
   Ветка опять хрустнула, что вызвало во мне прилив трудолюбия. Витька сел
на скамейке возле ограды, хотел закурить, но передумал и сигарету отбросил.
   - И что ты делать будешь, когда меня зароешь? - спросила я, продолжая
трудиться.
   - Исчезну, - усмехнулся он, - растворюсь.
   - Ага. Умник. Забыл, что Оборотень сказал? Сегодня - твой срок.
   - Оборотень мертв, и ты это знаешь не хуже меня.
   Я засмеялась, таким забавным мне это показалось.
   - Ты, Витька, дурак, ей-Богу. Воображаешь себя крутым, а наивен, как
младенец.
   Удава застрелили в спину. Он что, по-твоему, в окно задом наперед лез?
   - Ты меня на такое дерьмо не купишь, - попробовал он засмеяться,
впрочем, не очень убедительно, и спросил: - Откуда тогда Удав взялся?
   - Очень просто. Кто-то позвонил ему и сказал, что на твоей даче
интересные вещи затеваются. Твоим хозяевам неплохо было бы знать, что там
происходит. В общем, Удава сгубило любопытство, а Брауна - жадность. Он
свято верил в то, что деньги прикарманил ты.
   - Браун? Браун погиб? - удивился Витька.
   - Конечно. Одни покойники.
   - Хорошая новость.
   - Вот уж не знаю. Нас все еще трое: ты, я и Оборотень.
   - Ерунда, - засмеялся Витька, - в любом случае, завтра меня ни одна
живая душа не сыщет.
   - А вот это точно, - согласилась я, - оглянись, придурок!
   Вспыхнули фары, высветив Витькин силуэт. Он выхватил пистолет, три
выстрела грохнули одновременно, и Рахматулин рухнул на холмик свежей земли
у моих ног. А с двух сторон появились люди: справа Гоша с Сонькой, которая
пробиралась кустами, точно слон, а слева - Глеб. Фары его машины все еще
горели, освещая кладбище и нас желтым призрачным светом.
   - Как ты? - спросил Глеб, обнимая меня.
   - На руках будут мозоли от лопаты.
   - Если это все, то печалиться не о чем.
   Сонька повисла у меня на шее, смачно расцеловала, сообщив доверительно:
   - Я чуть с ума не сошла.
   - Ерунда. Никто бы этого даже не заметил.
   Гоша очумело пялился на труп Рахматулина, спросил, глотая слюну:
   - Он мертвый?
   - Мертвый, - кивнул Глеб.
   - О, Господи, - Гоша по-лошадиному и затряс головой, - Неужели это я
его убил?
   - Все-таки ты, Гоша, бандит какой-то недоделанный, - укорила Сонька. -
Лично и мне его совсем не жалко, хоть и одноклассник... бывший.
   - Не ты его убила.
   - Считай, его убил я, - усмехнулся Глеб. - Наверное, так оной есть.
   - Хорошо бы, - поежился Гоша, - то есть мне было бы спокойнее.
   - Ты что ж, никого так ни разу и не шлепнул? - поддразнила Сонька.
   - Вот чокнутая.
   - Ну, бандит. А еще пистолет таскаешь.
   Небось не стрелял ни разу.
   - Почему, дважды, - обиделся Гоша.
   - В армии, что ли?
   - Я в армии поваром был.
   Сонька фыркнула:
   - То-то у тебя ряха такая аппетитная.
   - Выстрелы могли услышать, - Напомнила я, но Сонька отмахнулась:
   - На Витькиной даче из пушек палили, и хоть бы один мент...
   - Ментов там сейчас достаточно, - сказал Глеб, - а здесь нам делать
нечего.
   - Кое-что есть, - вздохнула я.
   - Что?
   - Деньги, - пожала я плечами.
   Теперь все смотрели на меня с интересом.
   - И что, ты знаешь, где их искать? - всполошилась Сонька.
   - У меня есть предположения, - скромно ответила я.
   - Ну? - Сонька стала злиться.
   - Немного удивляет приверженность Рахматулина к этому кладбищу. Могилу
зачем-то дважды разрывали. И сейчас...
   - Сейчас в ней тебя хотели похоронить, - Напомнил Гоша.
   - Может, и так, только одно другому не мешает.
   - Ты хочешь сказать, что деньги для киллера припрятаны здесь, в могиле?
- спросил Глеб.
   - Почему бы и нет? - сказала я. - Как ты думаешь, мы можем их взять?
   Глеб пожал плечами:
   - Не вижу причины оставлять их в земле. Они вроде как осиротели.
   - Тогда давайте побыстрее станем им приемными родителями, - влезла
Сонька. - Где копать?
   - Так ведь я уже начала, - я протянула лопату Глебу. Глеб и Гоша,
сменяя друг друга, принялись за работу. Казалось, времени прошло много.
Яма углублялась, а денег не было. Я уже начала сомневаться в правильности
своих предположений, и тут Глеб сказал:
   - Что-то есть... вот... сбоку...
   Из земли появился металлический ящик, Гоша поддел крышку лопатой, с
силой нажал, и крышка открылась. Деньги были в ящике. Лежали аккуратными
пачками, но почему-то меня не радовали.
   - Давайте мотать отсюда, - шепотом предложила Сонька, и все
почувствовали острое желание оказаться как можно дальше от кладбища.
   Витьку аккуратно спустили в яму и забросали землей. Могила наконец
заполучила труп, и круг замкнулся. Потом мы погрузились в машины и поехали
в Куделиху. Все были вымотаны до предела, и отъезд в город отложили на
утро.
   Мы поднимались на крыльцо, когда упала первая капля дождя.
   - Ну вот, - усмехнулась Сонька, - дождь опять все следы смоет. Что ни
говори, а нам везет.
   Мы поужинали на скорую руку, почти в молчании, потом Глеб внес ящик,
вытряхнул на стол его содержимое и кивнул Гоше:
   - Дели.
   Гоша сгреб пачки денег, рассмотрел их, а потом стал раскладывать на
четыре части, точно карты сдавал.
   - На троих, - сказал Глеб, отодвинув от себя свою долю. Мы уставились
на него вопросительно, а он только плечами пожал:
   - Я говорил: свои девать некуда.
   Я поразмышляла и тоже свою долю отодвинула подальше от себя. Сонька
хмуро напомнила:
   - Гретхен, это не бумага, это доллары.
   - Не хочу, - ответила я, вид новеньких хрустящих купюр вызывал во мне
глухое раздражение.
   - Ну и дура, - вздохнула Сонька. - А впрочем, плевать, нам больше
достанется.
   Она быстро разделила деньги на две части. Гоша сидел, держа руки на
коленях, и особой радости не выказывал.
   - А ты чего? - Накинулась на него Сонька. - Мне, может, эти деньги и
вовсе ни к чему. Папулиных за глаза хватит, а вот беру, и нечего рожу
воротить.
   Гоша покачал головой и произнес с горечью:
   - Сколько из-за этой дряни народу настреляли...
   - Тоже мне умник... нашел дрянь. Всю жизнь проживешь припеваючи. Браун
покойник, ты теперь безработный. Вот денежки и кстати. Или бандитствовать
будешь?
   - Я в автоколонну "Юг" пойду, - серьезно заявил Гоша, чем вывел нас из
легкого транса. - Там еще батю помнят. Буду по России колесить, заработаю
на хлеб с маслом.
   - Ага. Ты еще поваром устройся в детский сад, - съязвила Сонька. Гоша
не обратил на это внимания, и она запечалилась.
   - Куда же их тогда? В детский дом отнести или в церковь?
   - Не советую, - откликнулся Глеб, - там этих денег не возьмут, спросят
- откуда.
   - Так что ж тогда? - разгневалась Сонька. Глеб опять плечами пожал.
   - Пусть где-нибудь хранятся. Что там в жизни будет, кто знает? Может,
пригодятся.
   - А где спрячем?
   - Где хочешь. Лично мне без разницы. - Он помолчал немного и к Гоше
повернулся: - Мне на работе шофер положен, правда, я сам ездил, но... В
общем, бабки приличные, а работа - не бей лежачего.
   Надумаешь, приходи.
   - Спасибо, - кивнул Гоша, а Сонька пошла пятнами и сказала:
   - Ну вас к лешему. Двину-ка я спать.
   - И я, - сказал Гоша. О деньгах все словно забыли. Я сложила их в
старую сумку и за печь сунула. Глеб прав: пусть лежат, может, когда
пригодятся. Мы вышли с ним на крыльщо. Светало, звезды блекли, с реки
поднимался туман.
   - Красиво, - сказал Глеб и обнял меня. - Надеюсь, наш уговор ты помнишь?
   - Помню, - кивнула я.
   - Убийца выведен на чистую воду, все твои враги повержены, ты получила,
что хотела. Завтра переедешь ко мне, мы возьмем отпуск и отправимся в
свадебное путешествие.
   - Здорово, - сказала я, хотела зареветь, но засмеялась. - Ты с самого
начала меня использовал.
   Глеб привалился к стене спиной, разглядывая мое лицо, потом улыбнулся.
   - Когда я садился за руль с намерением немного задеть тебя бампером, я
ведь не знал, что это будешь ты. Я даже представить не мог.
   - Ты мне лгал, от начала до конца лгал. - Он приблизился, обнял меня и
произнес голосом, каким обычно говорят с капризным ребенком:
   - Видишь ли, киска, есть вещи, которые женщине не надо знать. Просто не
надо.
   Давай посмотрим на все иначе. Оборотень мертв, и Бог с ним. А рядом с
тобой я, Глеб Карелин, и я тебя люблю. - Я покачала головой, а он
засмеялся. - Жаль, я не учел, что ты на редкость сообразительная киска.
   - Ага, - усмехнулась я. - Пожалуй, я единственный человек, который
дважды видел Оборотня и остался жив. Немного странно,да?
   - На свете бывают и не такие чудеса, - усмехнулся он. - Давай-ка я
расскажу тебе сказку или не сказку, черт ее знает... Жилабыла принцесса,
красивая и добрая, но у красивых и добрых всегда есть враги. Вот они
как-то привезли принцессу в дремучий лес и оставили там на всю ночь,
надеясь, что волки, которых там видимо-невидимо, разорвут се на кусочки.
Волки и в самом деле пришли, но принцессу не тронули, а вожак стаи лег
возле ее ног и охранял всю ночь, ну и согревал, конечно, потому что зима
была и холод страшный.
   - Этот фильм я смотрела в детстве.
   - Отлично, значит, и объяснять не надо. - Он помолчал немного. - Может,
мы начали не очень удачно, но кто мешает нам познакомиться еще раз. Идет?
   - Идет, - вздохнула я, а он взял меня за руку, осторожно потерся об нее
щекой.
   - Привет, киска, - ласково произнес он.
   - Привет, волк, - отозвалась я.



   Литературно-художественное издание

   Полякова Татьяна Викторовна

   ДЕНЬГИ ДЛЯ КИЛЛЕРА


   Редактор В. Татаринов
   Художественный редактор А. Стариков
   Художник Е. Савченко
   Технические редакторы
   Н. Носова, Г. Павлова
   Корректор Н. Овсяникова

   Изд. лиц. ј 065377 от 22-08.97.
   Налоговая льгота - общероссийский классификатор продукции ОК-005-93,
том 2; 953000 - брошюры

   Подписано в печать с готовых моптажеи 17.03.99.
   Формат 70х90 1/32. Гарнитура "Тайме".
   Печать офсетная. Усл. неч. л. 12,9. Уч. - изд. л. 10,6.
   Доп. Т1фаж 15 000 экз. Зак. ј 603.
   ЗАО "Издательство "ЭКСМО-Пресс", 123298, Москва, ул. Народного
Ополчения, 38.

   ISBN 5-04-000745-0
   9 8504b"W455,""
   Отпечатано с оригинал-макета в Тульской типографии.
   300600, г. Тула, пр. Ленина, 109.


   OCR Pirat