ревню твою называли, где она находится, объясняли?
   - Нет, - удивилась Сонька, - мы не говорили, а он не спрашивал. Что ж
это получается? Или покойник ему вовсе не интересен, или он знает, где его
закопали? Может, Игорек чего напутал и парень этот вовсе не Витькин дружок?
   Тут я подумала об Игорьке и в окно выглянула: "Мерседес" был на стоянке.
   - Вот что, - сказала я, - давай-ка на дачу прокатимся.
   - Зачем?
   - Хочу на могилу взглянуть.
   - Зачем?
   - Зачем, зачем, да разве ж я знаю?
   - Ладно, Грсточка, не нервничай. Это я так... думай себе на здоровье...
за Гошей мне сходить?
   - Сходи, а я пока переоденусь.
   Через час мы подъезжали к кладбищу.
   - Не лезли б вы не в свое дело, - всю дорогу ворчал Гоша. Мы в общих
чертах пересказали вчерашний разговор с Рахматулиным. - Я всех его дел не
знаю, - хмурился Гоша, - только то, что от других слышал, слово там, два
здесь. Слышал, как Браун, например, говорил, что Большак, тот, который
пропал то есть, здорово Рахматулина подставил. Сгинул, мол, а денежки
тю-тю.
   - Какие денежки? - забеспокоилась Сонька.
   - Почем я знаю? Значит, были при нем деньги.
   - А кто такой Браун? - спросила я.
   - Это мой босс, - неохотно ответил Гоша.
   - Это фамилия или кличка?
   - И фамилия и кличка.
   - Немец, что ли? - чему-то обрадовалась Сонька.
   - Да какой он немец... хотя, может, и немец. Вон Маргарита тоже немка.
   - Ваших-то, как грязи, везде лезут, спасу нет. Стремятся к этому, как
его называют, к мировому господству...
   - Да заглохни, убогая! - разозлилась я. - Так что там Браун?
   - Они с Рахматулиным не в ладах, конкуренты то есть.
   - Узнал бы побольше, - наставительно заметила Сонька.
   - Ага, узнаешь, башка-то одна.
   - А почему Большакова в покойники записали? - заметила я. - Кто видел
его мертвым?
   Гоша плечами пожал:
   - Мне откуда знать? Сгинул... просто так получается... Куда сворачивать?
   - Налево. Останови у березы, Из машины мы вышли и к кладбищу
направились пешком. На песчаной дороге виднелись четкие следы шин.
   - Недавно проехали? - спросила я.
   Гоша кивнул. Мы прошли к могиле. Присели и тщательно обследовали землю.
Крапива заметно подросла, ее явно никто не беспокоил.
   - И что это нам дает? - спросила Сонька.
   - Как ты думаешь, должен был Рахматулин заинтересоваться этим местом?
   - Ну, должен...
   - Может, он решил, что это не имеет значения, а может...
   - Знал,что в ней?
   - А что в ней? - удивился Гоша.
   - Ничего. Совершенно ничего. По крайней мере, до того, как ее закопали,
там было пусто.
   И мы вернулись в город, еще меньше понимая, что происходит.
   Вечером на работе меня ждал сюрприз.
   Шло третье занятие, когда в зал заглянула вахтерша тетя Клава и
заговорщицки прошептала:
   - Маргарита Петровна, вас спрашивают.
   Я спустилась в холл. Возле окна спиной ко мне стоял Рахматулин.
   - Здравствуй, Витя, - сказала я, придав своему голосу необходимую
романтическую окраску. Он повернулся, сверкнул зубами в шикарной улыбке и
с легкой хрипотцой в голосе произнес:
   - Здравствуй, Маргарита.
   В детстве мы смотрели одни и те же фильмы. Мы пожали друг другу руки,
черпая вдохновение из одного источника.
   - Как ты меня нашел? - позволила я себе удивиться.
   - Это нетрудно. Просто спросил, где найти самую красивую пианистку в
нашем городе.
   - Ты спрашивал у прохожих?
   - Нет, у знатоков.
   Мы немного посмеялись, а я ждала, что последует за вступлением.
   - Можешь сбежать с работы?
   - Нет. У меня еще занятие, подождешь час?
   - Конечно. Я в машине. Пока.
   Он улыбнулся. И поцеловал меня в висок, как видно, желая уверить, что
явился на любовное свидание. Несколько опрометчиво, если вспомнить, где он
сегодня ночевал, впрочем, такие пустяки вряд ли его волнуют.
   Через час я шла к его машине. Мартышки отсутствовали, видно, их брали
только в ночные заведения для солидности. За рулем был сам Витька, он
вышел мне навстречу, всем своим видом демонстрируя безграничное счастье. Я
тоже в долгу не осталась. Мы сели в машину, он меня разглядывал и
улыбался, потом спросил:
   - Тебя удивил мой визит?
   Я пожала плечами.
   - Немного. В любом случае, я рада тебя видеть.
   - Где предпочитаешь ужинать? Итальянский ресторан?
   - Я даже не знала, что такой есть.
   - Открылся пару месяцев назад.
   И мы поехали в итальянский ресторан.
   Рахматулин улыбался, поглядывал на меня со значением и болтал о
пустяках. Я тоже не отставала от него. Если он рассчитывал, что я
начнуговорить о делах, то совершенно напрасно. Конкурс улыбок продолжался,
но болтать весело и беззаботно становилось все затруднительней, особенно
мне: итальянская кухня была явно не для моего желудка.
   Прошел час, не меньше, и Рахматулин наконец не выдержал, закурил и
сказал совершенно некстати:
   - Мои люди пробовали узнать, куда испарился ваш Славка.
   - И что? - убирая улыбку, спросила я.
   - Никаких следов. Никто никогда этих парней не видел раньше и ничего о
них сказать не смог.
   - Понимаю...
   - А по поводу медальона я кое-что должен тебе сообщить: он принадлежал
моему другу, скорее всего его уже нет в живых, он исчез в конце апреля.
   - Ты думаешь? - очень натурально ужаснулась я. - Боже мой, но ведь
тогда выходит... какой ужас... - подобные идиотские фразы иногда очень
полезны. - Но почему ты не сказал об этом вчера?
   - Видишь ли, я должен был кое-что проверить.
   - Ясно. То есть ничего не ясно, но, наверное, ты лучше знаешь, как
поступить, - тут я продемонстрировала испуг, что было совсем нетрудно в
подобной ситуации, и пролепетала: - Выходит, мы оказались замешанными в
убийстве, я хочу сказать, если твой друг убит, а к нам попал его
медальон...
   какой ужас...
   - Тебе нечего бояться.
   Как бы не так. Гадай теперь, с чего это он решил со мной откровенничать.
   - И вот еще что. Может быть, в ближайшее время у вас появятся новые
знакомые.
   Я хотел бы о них знать.
   Так вот оно что: нас решили разыграть втемную. Хорош у Соньки
одноклассничек, ничего не скажешь.
   - Я не очень поняла, - прикинувшись дурочкой, растерянно пробормотала я.
   - А тебе и не надо ничего понимать.
   Просто, если кто-то начнет проявлять к вам интерес, скажи мне.
   - Хорошо, - с видом полного замешательства ответила я.
   - Вот и отлично. Софе пока об этом ни слова. Она женщина на редкость
эмоциональная, не хочу ее путать, - он пленительно улыбнулся и погладил
мою ладонь, как видно, решив, что это меня успокоит.
   Успокаиваться я не желала, посидела пару минут с очумелым видом и опять
полезла к нему с вопросами.
   - Витя, но ведь тогда выходит, что на кладбище произошло... я хочу
сказать... а вдруг его там похоронили? В этой самой яме? Надо заявить в
милицию... извини, - опомнилась я очень натурально.
   - Могила пуста. Я проверил сегодня утром. Видимо, старикан спугнул
кого-то и труп убрали.
   Я слушала, теряясь в догадках: зачем он врет?
   - Кошмар какой-то, - прошептала я и достала платок из сумки, давая тем
самым понять, что сейчас зареву.
   - Уверяю тебя, бояться нечего. Ни тебе, ни Софе.
   - Мне нужно выйти, - сказала я, поднимаясь.
   Когда я вернулась из туалета, Рахматулин разговаривал по телефону. Он
был в таком бешенстве, что даже не заметил меня. Я сочла за лучшее
притормозить.
   - Я сказал, свои деньги ты получишь.
   Дай мне время, - пауза, а потом: - Кому ты грозишь?
   К моменту моего появления за столом Рахматулин уже пришел в себя, но
дышал еще тяжело, а взгляд его блуждал. Кто-то явно не давал ему жить
спокойно. Его интерес ко мне заметно угас, все, что он хотел сказать, уже
было сказано, а продолжать светскую беседу ему что-то мешало, мыслями он
был далеко. Сославшись на усталость, я попросила отвезти меня домой, что
он и сделал весьма охотно. Но домой я не торопилась, кое-что не давало мне
покоя, и я решила потратиться. Взяла такси и поехала на дачу, дача
интересовала меня мало, а вот кладбище - чрезвычайно. Таксист слегка
обалдел, и было с чего - кому придет в голову заявляться на кладбище в
такое время.
   Я рассказала совершенно идиотскую историю о дурных снах и срочной
необходимости навестить могилу бабушки. Я и в самом деле постояла минут
пять возле одной могилы, но занимало меня место по соседству.
   Кр&лива продолжала расти, никем не потревоженная. Удовлетворив свое
любопытство, я вернулась домой.
   В кухне сидела Сонька.
   - Ждать замучилась. С Витькой развлекалась?
   - А ты откуда знаешь?
   - На работу звонила. Тетя Клава сказала, что тебя встречал обалденно
красивый мужик на шикарной тачке.
   - Что, прямо так и сказала?
   - Нет. Но те слова я уже забыла. В общем, дурак поймет, кто тебя
посетил. Что, плохи дела?
   - Может, бывают и хуже.
   - Чай пей, мозги на место встанут.
   За чаем я передала разговор с Рахматулиным и о своем путешествии на
кладбище сообщила.
   - Вот гад, - выругалась Сонька, - а ведь влюблен был. Чтоб ему в тюрьме
сгнить! - Немного отдышавшись, она спросила: - Но если могилу не
раскапывали, откуда он знает, что там пусто? Может, есть какой прибор,
чтоб определить, есть ли что в земле?
   - Чепуха это, Софочка, может, и есть такой прибор, только откуда он у
Рахматулина? Витька поступил бы проще: сунул в лапы мартышкам по лопате и
велел: "Копайте".
   - Но не копали. А он знает, что в могиле пусто. Нет, моих извилин на
это не хватает.
   А твоих?
   - Моих тоже.
   - А кто должен появиться в нашем окружении?
   - Думаю, те, кто Славку увел.
   - И он их не знает? Да что ж это за бандит такой, коли не ведает, что у
него под носом творится?
   - Он, может, и ведает, а вот мы - нет.
   Ладно, ложимся спать. Устала я, еле на ногах стою.
   Однако спать не получалось, мы продолжали изводить друг друга
бессмысленными вопросами. После часа ночи в дверь позвонили. Мы вздрогнули
и уставились друг на дружку.
   - Не открывай, - зашептала Сонька.
   Я подошла к двери и робко спросила:
   - Кто там?
   - Маргарита, открой, это я, Игорь.
   Я облегченно вздохнула и открыла дверь.
   Гоша выглядел так, словно встретил привидение.
   - Ты чего? - опять испугалась я.
   - Разговор есть.
   Тут вышла перепуганная Сонька, тараща глаза.
   - Чего по ночам людей пугаешь?
   - Просто так не пришел бы. В общем, дело такое. Я сегодня с Брауном
ездил, сопровождал то есть. Встретился он с какимто мужиком. Такой
солидный, и разговор у него... короче, не из наших. Они с Брауном о
Рахматулине говорили. Тут такое дело: убийство заказное...
   - Ну и что? - взъелась Сонька. - Мыто здесь при чем? Стоило людей
будить, чтоб страшные сказки рассказывать.
   - Потому и бужу, что все это вас напрямую касается. Рахматулин киллера
нанял, чтоб с одним мужиком разделаться, из какой-то фирмы мужик, и дела
там, нам не разобраться. Так вот, киллер заказ выполнил. Человек он
серьезный, о нем прямо легенды ходят, вроде никто и никогда его не видел,
а кто видел, тот уж не расскажет.
   Кличка у него Оборотень. И связаться с ним можно было только через
одного человека:
   Илью Большакова. Смекаете, куда ветер дует? Этот самый Большаков должен
был киллеру деньги передать, плату за убийство и то есть. Большие деньги.
Только сгинул он вместе с большими деньгами, и ни одна живая душа не
знает, что с ним. Рахматулин должен с киллером расплатиться, а чем?
   - Что ж, у него денег нет? - удивилась Сонька.
   - Таких, может, и нет. Их ведь собрать надо, а деньги в деле. И
Оборотень на него зуб поимел, потому как оплата задержалась и человек
Витькин сгинул. Хотя, может, сам Оборотень его и пришил, поди разбери.
Короче, Браун решил во всем этом поучаствовать, уж очень ему хочется,
чтобы Оборотень его от Витьки вашего избавил.
   - Дела, - сказала Сонька, - еще б понять чего-нибудь.
   - Только это еще не самое паршивое.
   Браун сказал, слух прошел, что две какие-то девки убийц Большакова
видели собственными глазами, видели, как труп его на деревенском кладбище
зарывали, и сами потом к Рахматулину пришли и в доказательство
большаковский медальон показали.
   - Вот гад! - ахнула Сонька. - Выходит, мы вроде приманки.
   - Точно. Найти вас проще простого.
   Брауну на это много времени не понадобится. И не только Брауну. Если
Оборотень Большакова не убивал, ему тоже интересно будет на убийц
взглянуть. А теперь вы мне скажите: что на кладбище видели?
   - Ничего. Максимыч, может, и видел, но нам не сказал, - прервала я
затяжное молчание.
   - Маргарита, мотать вам надо. Убьют вас ни за что ни про что, и понять
ничего не успеете.
   - Куда нам бежать? - вздохнула я. - Прятаться? Не найдут, так от тоски
свихнешься, много ли напрячешься. Нет, прятаться я не буду. Ты как? -
спросила я Соньку.
   - Я - как ты. Скажешь прятаться - спрячусь, нет - значит, нет. Беженцев
и без нас хватает, может, побираться начать на старости лет?
   - Дуры вы, вот схлопочете пулю...
   - Ты нас не пугай, сбежать всегда успеем, может, как-нибудь и
выкрутимся.
   - Ага, давайте.
   - Они что же, при тебе говорили? - спросила я.
   - Как же... по нужде пошел, а они по аллее прогуливаются, вот я, точно
индеец, за ними...
   - Ты, Гош, поаккуратней.
   - Поучи... Уезжаете или нет?
   - Не-а, - ответила Сонька, выдав лихую улыбку. - Гретка умная,
что-нибудь придумает. Что мы, дуры какие, квартиры бросить и без штанов
бежать, нет уж, мне наш город нравится, пусть другие бегут.
   - Отважная очень, - съязвил Гоша. У меня не было Сонькиного оптимизма,
но как-то так выходило, что бежать нам некуда.
   Проводив Гошу, мы легли спать, только уснуть оказалось делом нелегким.
   Сонька глаза в потолок таращила, потом ко мне полезла:
   - Гретка...
   - Помолчи.
   - Может, нам правда сбежать. Страшно.
   - Будет совсем страшно, сбежим. А сейчас заткнись.
   - Ты подумать хочешь? Думай, думай... - Сонька затихла и лежала, не
шевелясь. А я пыталась думать. Первый стопроцентный факт - Большаков зарыт
у амбара. Но знаем об этом только мы, для остальных это совсем не факт.
Второй: убийца - парень на "восьмерке", его я видела в ту ночь. Номер
машины имеется, и установить владельца нетрудно. Здесь сразу два "но":
во-первых, это опасно, во-вторых, машина может быть ворованной. Кто-то
схватил связного, то есть Илью Большакова, и зверски пытал. С какой целью?
Хотел узнать, где деньги? Сомнительно: деньги должны были находится у
него. Хотел узнать, кто такой Оборотень?
   Зачем? Допустим, он просто любопытный.
   Или имел на Оборотня зуб. Или смертельно боялся его. Большаков мог
рассказать о киллере, а мог и не рассказать, хотя очень сомнительно, что
человек смог вынести такие пытки и промолчать. У Рахматулина сейчас
требуют деньги. Кто? Оборотень, пожалуй, это тоже факт, именно он Витьку
звонками в тоску вгоняет. А Витька распускает слух, что мы видели убийц.
Для чего?
   Для того, чтобы их выманить. Их или Оборотня. Может, он решил деньги
сэкономить и с ним разделаться? Рахматулин врет, что проверял могилу.
Почему? Объяснений этому я не нахожу. Теперь во все это еще и Браун
вмешивается, пылая желанием разделаться с конкурентом. И мы умудрились
влезть во всю эту кашу. Пора бежать! Я вздохнула, Сонька сразу
заворочалась.
   - Злиться не будешь, если спрошу: чего надумала?
   - Спи, несчастная.
   - Мысли одолевают. Чего делать-то будем?
   - Будем ждать гостей.
   Будильник зазвенел в половине седьмого. Сонька делала вид, что его не
слышит.
   На работу мне сегодня к десяти, но по средам, а сегодня среда, я хожу
за молоком.
   Тяжко вздохнув, накинула халат. Мир с утра выглядел серым и скучным.
   - Грстка, молочка бы, - пробубнила Сонька.
   - Убить бы тебя! - в сердцах ответила я и пошла в ванную. Душ придал
бодрости, в однообразной серости мира стали проглядывать розовые пятна. Я
попробовала продолжить вечерние размышления, так сказать, на свежую
голову, но то ли голова не была свежей, то ли рефлексы еще дремали, только
вчерашние умозаключения казались чепухой, сюжетом для третьеразрядного
фильма.
   - Нельзя постоянно думать об одном и том же, - мудро рассудила я, взяла
бидон и вышла из дома.
   До троллейбусной остановки, где размещался импровизированный рынок,
метров пятьсот. Через дорогу, вдоль сквера и направо. Я сошла с тротуара,
сделала шаг и тут... дико заскрипели тормоза, заревел сигнал, и я
схлопотала такой удар по бедру, что грохнулась спиной на асфальт и взвыла
от боли. Мой бидончик, весело громыхая, покатился по дороге. Тут я
заметила в нескольких сантиметрах от себя колеса машины и хотела заорать,
но крика не получилось. Волосы вроде бы встали дыбом, а вот язык - отсох.
Расстояние между мной и колесами не уменьшалось, и я с трудом сообразила,
что машина стоит на месте, а я, как ни странно, жива. Правда, не совсем.
   Возвращение к жизни процесс медленный.
   Его слегка ускорил тип, выскочивший из машины.
   - Идиотка несчастная! - заорал он. - Тебе что, жить надоело? Смотреть
надо, куда идешь.
   Это было обидно, я смогла приподняться и проорать в ответ:
   - Правила учи, придурок. Здесь одностороннее движение. Глаза протри и
увидишь "кирпич".
   - Где здесь знак, где? Покажи.
   - Как только встану, - ответила я. Тут он перестал орать и начал
проявлять беспокойство, а потом и заботу, прямо-таки отеческую.
   - Здорово задел?
   - Испугал здорово. Пока больше ничего сказать не могу.
   Он присел рядом, ощупал мои ноги и с видимым облегчением сообщил:
   - Переломов нет. Встать сможешь?
   - Попробую, - я пошевелилась и для начала села поудобнее. Получалось
неплохо.
   - Головой ударилась?
   - Нет. Спиной.
   - Больно?
   - Конечно, больно. - Он подал мне руку, и я встала. На мой белый плащ
смотреть не хотелось. Вокруг собрались несколько любопытных. Тип, минуту
назад посягавший на мою жизнь, подобрал бидон с крышкой и вернулся ко мне.
   - Давайте я отвезу вас в больницу, - перешел он на "вы", видимо, решив,
что с потерпевшей следует быть вежливым.
   - Провались ты... - ответила я, ища глазами место, куда можно сесть.
   Он подхватил меня под руки и усадил в машину. Полминуты мы сидели
молча. Чувствовала я себя неплохо. Меня только слегка трясло, наверное, от
пережитого страха.
   Посидев немного с закрытыми глазами, я повернулась к хозяину машины и
заявила:
   - Будем считать, что я в полном порядке. Привет!
   - Эй, подождите, думаю, нам в травмпункт надо.
   - А я не думаю. Если мне захочется в травмпункт, я найду другого
водителя, потому что с таким психом можно ездить только на кладбище.
   - Извините, - произнес он очень серьезно, - и за то, что наорал на вас,
тоже.
   Это я с перепугу.
   Тут я наконец посмотрела на него, так сказать, другими глазами. До сей
минуты он был психом, покушавшимся на мою жизнь, теперь же приобрел черты
высокого блондина лет тридцати пяти, красавцем не назовешь, но что-то в
нем было. Светлые глаза за стеклами очков взирали на меня умоляюще.
Очкарики всегда казались мне беззащитными.
   - Давайте все-таки в травмпункт, - тихо сказал он, - чтоб не
беспокоиться потом.
   - И не буду. Я отлично себя чувствую.
   Кстати, "кирпич" на въезде вполне краснобелый, взгляните из любопытства.
   Я хотела выйти, но он вдруг проявил чудеса ловкости, быстро захлопнул
дверь, завел машину и с места тронулся.
   - Мне это не нравится, - сурово сказала я.
   - Пожалуйста, не будем спорить, до больницы езды десять минут, и я
сразу же доставлю вас домой.
   - Я не успею купить молока.
   - Успеете. Клянусь, молоко к завтраку у вас будет.
   Я отвернулась и стала смотреть в окно.
   Интересно, как я сейчас выгляжу? Скверно, надо полагать. Даже сумки
нет, чтобы привести себя в порядок. Я на него покосилась, а он на меня.
Улыбнулся и сказал:
   - Меня зовут Глеб. А вас?
   - Я не спрашивала, как вас зовут.
   - Послушайте, я, конечно, понимаю, что вы на меня сердитесь, но...
может, вы все-таки простите меня?
   - Может быть. Кстати, вот еще "кирпич", вы их что, принципиально не
замечаете?
   - Я пр