альше поехали.
   - Куда?
   - На машине, в город.
   - На машине? На какой машине?
   - На моей машине.
   - А мы как отсюда выберемся?
   - Тоже на машине.
   - Где моя одежда - брюки,  рубашка,  трусы,  майка,  галстук,  носки,
башмаки?
   - Все там, - неопределенно махнул себе за спину хозяин дома. -  Штаны
и башмаки сохнут.
   - Почему?
   - Ты же прыгнул в бассейн прямо в одежде.
   - Ничего  не  помню,  сплошной  провал,  -  обхватив  голову  руками,
заговорил Горбатенко. - Что мы за водку пили?
   - Отличная водка, "Абсолют", я плохой не держу.
   - Сколько мы выпили?
   - Ты был очень уставший, поэтому тебя так и разобрало.
   - О Господи, я хоть ничего плохого не делал?
   - Не беспокойся.
   - Девицы...
   - Перестань, кому они будут говорить и зачем?
   - Ты уверен, Виктор Николаевич?
   - Уверен, на все сто. Они же тебя не трогали, ты  сам  к  ним  полез.
Прямо здесь Анжелу и завалил.
   - Господи, ничего не помню, - бормотал Горбатенко.
   Нестеров уже начинал злиться.
   "Урод, козел, круглый идиот, болван! - вертелись в  голове  слова.  -
Можно сказать, из-за тебя, скотина, я с женой поругался, целую  ночь  не
мог ее вызвонить.
   Все из-за тебя. Ладно, дай Бог, чтобы овчинка стоила выделки".
   - Иди, отдохни пару часов; а потом в город поедем.
   - Да, да, - пошатываясь, Горбатенко побрел в спальню.

***

   Максим Корытин не был настолько глуп, чтобы не сообразить, что  вчера
вечером ему улыбнулась удача.
   Нестеров появился в его квартире в полдень.
   - Вот кассета. Все сделаешь при мне.  Сделаешь  бытовую  копию,  меня
оттуда уберешь.
   - Я вас и не снимал, - сказал Корытин. - Сейчас просмотрим.
   Корытин подключил камеру к телевизору,  и  они  вместе  с  Нестеровым
просмотрели всю запись. Только в трех местах Нестеров попал в кадр.
   - Эти места уберешь.
   - Понял, не вопрос. Будет сделано.
   Нестеров хорошо разбирался в политике, финансовых документах, считал,
что и в людях разбирается отлично. А вот в технике он был,  в  общем-то,
ноль.
   Через час Максим  Корытин  подал  ему  бытовую  кассету  и  маленькую
кассету для видеокамеры.
   - Очень хорошо, - пряча кассету в кейс, сказал Нестеров. -  Вот  тебе
пятьсот баксов и совет: держи язык  за  зубами.  Ты  ничего  не  снимал,
ничего не знаешь.
   - Виктор Николаевич, за кого вы меня держите!
   Мне и не такое приходилось снимать, и, как видите, жив. А почему жив?
Да потому, что молчать умею.
   Корытин - могила, из меня никто ничего клещами не вытянет, -  Корытин
не отводил взгляд от денег, лежащих на видеомагнитофоне.
   - Будешь нужен - я тебя найду.
   Охранник ждал Нестерова на площадке. Он проводил хозяина к джипу.
   Корытин выглянул в окно.
   "Нашел дурака! - он подошел  к  аппаратуре,  нажал  клавишу.  На  его
ладони оказался сверкающий лазерный диск с копией отснятого материала. -
Может, Корытин глуп, но не глупее тебя, Нестеров. Свои пятьсот баксов ты
можешь в задницу засунуть, я и не такие  деньги  в  руках  держал.  Были
времена. Этот диск дорогого  стоит,  за  него  год  жить  буду.  Ты  же,
Нестеров, мне за него и заплатишь".
   Но радость Максима Корытина была недолгой.
   В дверь позвонили резко, настойчиво. Корытин схватил деньги, сунул их
в карман, диск спрятал в журнал на книжном стеллаже и заспешил к  двери,
думая, что это  вернулся  Нестеров.  Режиссер  открыл  дверь  сразу,  не
задумываясь.
   Перед ним стоял высокий мужчина, брови сведены  к  переносице,  глаза
буравили Корытина.
   - Что вам надо? - выпалил режиссер.
   - Вы Корытин Максим Максимович?
   - А вы кто?
   Мужчина вошел в квартиру.  На  площадке  остался  второй,  маленький,
крепкий. Корытин заметил лишь спину второго. Незнакомец  сунул  руку  во
внутренний карман  серого  пиджака,  а  затем  ткнул  в  лицо  режиссеру
удостоверение полковника ФСБ с фотографией и всеми печатями. Корытин  от
испуга даже не успел прочесть фамилию и имя.
   - Что вам надо?
   - Успокойтесь, Максим Максимович, я пока пришел без  ордера.  Я  хочу
забрать видеоматериалы.
   - Какие?
   - Вы не знаете какие? Что ж, тогда нам придется проехать.
   - Куда проехать?
   - Вы не  догадываетесь?  В  камеру  придется  проехать,  в  Лефортово
поедем.
   - За что?
   - Не понимаете, не догадываетесь? - полковник положил руку  на  плечо
режиссера и почувствовал, что тот начинает  дрожать.  -  Посадим  вас  в
камеру.
   Для  начала  не  в  одиночку,  одиночная  камера  -  это   привилегия
политиков,  депутатов,  генералов.  А  вы,  Максим  Максимович,  человек
маленький, так что, гражданин Корытин, готовьтесь к тяготам  и  лишениям
тюремной жизни.
   - Я не хочу в тюрьму!
   - Кто ж в тюрьму хочет? Мне пригласить лейтенанта с  наручниками  или
пока не надо? За вами и за Нестеровым мы давно следим.
   - Чего вы от меня хотите? - дрожащим голосом промолвил режиссер.
   - Мы за вами давно наблюдаем. И вы, и Нестеров у нас под колпаком. Вы
что  думаете,  в  ФСБ  люди  просто  так  деньги  получают?  Ошибаетесь,
гражданин Корытин,  сильно  ошибаетесь.  Где  видеоматериалы?  -  дернув
режиссера так сильно, что тот едва  устоял  на  ногах,  крикнул  в  лицо
Корытину Серебров.
   - Здесь!  Я  все  отдам!  -  Корытин  двигался  по  квартире,  словно
загипнотизированный.
   Полковник ФСБ шел рядом, держа руку на плече, и напоминал знаменитого
Вольфа Мессинга, отыскивающего предмет в переполненном  зале.  Рядом  со
стеллажом  Корытин  остановился,  ноги  у   него   подкашивались,   язык
заплетался, глаза слезились. Больше всего на свете Корытин боялся тюрьмы
и матерых уголовников.
   - Вот диск, - он сунул руку в журнал и подал сверкающий диск.
   Полковник взял его.
   - Я вам верю, гражданин Корытин, даже смотреть не стану. И запомните:
ваш телефон прослушивается, за вами  ведется  наблюдение.  Не  вздумайте
звонить Нестерову, не вздумайте его предупреждать.
   Мы  можем  посадить  вас  по  четырем  статьям.  В  совокупности  это
получится  восемь  лет  строгого  режима:  вторжение  в  частную  жизнь,
изготовление порнопродукции, изготовление, распространение компромата...
   Только очень хороший адвокат может уменьшить  срок,  думаю,  на  год.
Естественно, плюс конфискация имущества, это уж как пить дать.
   - Не надо, я на все согласен! - бормотал Корытин. - Я  никому  ничего
не скажу, я с вами, товарищ полковник, буду сотрудничать!
   - Серьезный разговор,  -  Серебров  сунул  руку  за  пазуху.  Корытин
вздрогнул и отшатнулся, полагая, что сейчас в руках полковника  появится
пистолет.
   Но Серебров  извлек  из  внутреннего  кармана  пиджака  портсигар.  -
Надеюсь, вы меня поняли, гражданин Корытин?
   - Конечно, не сомневайтесь, товарищ полковник!
   - На вашем месте я бы уехал из  Москвы  на  месяц,  а  потом  мы  вас
найдем. Вы меня поняли?
   Вместо ответа режиссер угодливо закивал.
   Когда дверь за непрошеным гостем  захлопнулась  и  черная  "Волга"  с
антеннами спецсвязи отъехала от подъезда,  режиссер  принялся  спешно  и
нервно запихивать в дорожную сумку вещи.
   "Надо уносить ноги, - шептал он,  -  как  можно  быстрее,  как  можно
дальше. Будь ты проклят, Нестеров, урод! Подставил меня... Это все из-за
Нестерова.
   Вот теперь ты попляшешь, они на тебе отыграются.
   Они и не таких крутых за  решетку  сажают,  и  тебя  упрячут,  упекут
мерзавца, упекут надолго. Хотя нет, денег у тебя много, откупишься. А за
меня  кто  заступится,  кто  мне  адвоката  наймет?  Хороший   полковник
попался..."
   Серебров сидел на заднем сиденье  и  громко  хохотал.  Богатырев  вел
машину.
   - Чего, Сергей, заходишься?
   - Я думаю,  что,  если  бы  я  еще  чуть-чуть  надавил  на  режиссера
Корытина, он бы в штаны наделал, - Жаль, я не видел. Люблю смотреть, как
ты людей пугаешь.
   - Я его особо не пугал, я с ним поговорил как должностное  лицо,  как
представитель государства, он и раскололся.
   - Что он тебе сказал?
   - Все, что я хотел услышать, я услышал; все, что  я  хотел  получить,
получил.
   - А что ты получил?
   - Герман, будешь много знать,  станешь  совсем  толстым.  Не  задавай
лишних вопросов, ты же не государственный человек и не  при  исполнении.
Неприлично задавать своему работодателю не относящиеся к делу вопросы.
   - Куда тебя сейчас, Сергей?
   - "Вези меня, извозчик, по пыльной мостовой", - напел Серебров строку
из песни.
   - Что это ты слишком весел, Сергей Владимирович?
   - На дорогу смотри, а то сейчас ударишься вон в  ту  машину.  Видишь,
какой крутой "Мерседес"  впереди  едет?  И  придется  расплачиваться  по
полной программе.
   - Я весь внимание.
   - Поворачивай направо.
   - Так куда едем?
   - Поворачивай, потом узнаешь.

Глава 20

   Нестеров появился в  штабе  Кабанова  к  концу  рабочего  дня,  когда
схлынул  поток  посетителей,  когда  сотрудники,  измотанные  бесконечно
длинным днем, уже складывали бумаги, собираясь покинуть  рабочие  места.
Генерал Кабанов старался держаться, хотя устал чертовски.
   - Ну, Григорий Викторович, смотрю, ты хвост пистолетом держишь.
   - А у тебя как дела? - спросил генерал.
   - Дела  как  сажа  бела,  готовь  конференцию.  Обзвони  все  газеты,
телевидение, позвони на ОРТ, договорись с НТВ, с  московскими  каналами,
пригласи людей из мэрии и побольше журналистов.
   - Что, уже сделано?
   - Если Нестеров обещает, он выполняет.
   Бизнесмен и кандидат в депутаты были  в  кабинете  вдвоем.  Пока  еще
никто не произнес слово "компромат",  Нестеров  опасался  прослушивающих
устройств.
   - Вот, - сказал он, извлекая из кейса кассету в черной  коробочке,  -
это неубиенный козырь, смерть Горбатенко. Так что, Григорий  Викторович,
я свое слово сдержал, быть тебе  депутатом,  будет  у  тебя  на  лацкане
значок поблескивать.
   - Гадко это как-то.
   - Что?! - воскликнул Нестеров. - Ты не хочешь оседлать удачу? Я в это
деньги вбухал немалые. Поверь, генерал,  такие  вещи  даром  не  даются,
бесплатным  бывает  сыр  в  мышеловке,  а  за  все   остальное   платить
приходится.
   - Ладно, как скажешь, так и сделаю. А Скворцов в курсе?
   - Конечно, и полностью поддерживает эту карательную акцию, -  добавил
Нестеров.
   Кассета в черной блестящей коробочке, похожая на лакированный гробик,
лежала на столе перед генералом. Он смотрел на нее так, словно это лежал
пистолет, уже снятый с предохранителя,  и  генералу  предстоял  страшный
выбор: сунуть ствол в рот и  нажать  на  курок  или  схватить  пистолет,
приставить к затылку другого человека и опять нажать на курок.
   - Ты сам смотрел?
   - Проверено, мин нет, - хихикнул Нестеров.
   - Хорошо тебе говорить.
   - Мавр свое дело сделал, теперь, генерал, ты должен поработать.
   Лицо Кабанова стало землисто-серым, словно ему  предстояло  поднимать
из окопа солдат в атаку. Он сглотнул слюну, набрал полную грудь воздуха.
Нестерову даже показалось, что генерал сейчас  заревет  во  всю  луженую
глотку: "Ура, товарищи! Вперед, за мной!" Но генерал  выпустил  из  себя
воздух с шипением и, как показалось Нестерову,  стал  меньше  ростом  на
полголовы.
   - У меня дел по горло, я помчался.  А  ты  тут  подумай,  я  кое-кого
подключу к пресс-конференции, так что благодарных слушателей и  зрителей
у тебя хватит, - на ходу через плечо бросил бизнесмен.
   Генерал Кабанов завернул кассету в одно из предвыборных  обращений  и
спрятал в кейс на самое дно, прикрыв вчерашней газетой.
   "Надо будет дома глянуть, чтобы быть в курсе, что там да как".
   Можно было посмотреть и здесь, в предвыборном штабе, но генерал,  как
многие военные, особенно с большими звездами на погонах,  с  современной
техникой  на  "ты"  не  был.   Видеомагнитофон,   пульт   дистанционного
управления для него были вечной загадкой, он путал кнопки. Даже  техника
с защитой от дураков в его руках  ломалась  или  не  слушалась.  Генерал
Кабанов мог вслепую, с черной повязкой  на  глазах  разобрать  и  быстро
собрать автомат  Калашникова,  пистолет  Макарова,  мог  разобрать  даже
пулемет. Но видеомагнитофон, пульт и  кассета  для  его  понимания  были
недоступны.
   "Дочку попрошу  в  магнитофон  вставить.  Она,  дура,  ни  о  чем  не
догадается, скажу, чтобы вставила, а затем объяснила,  на  какую  кнопку
нажимать, и вышла за дверь".

***

   Кристина оказалась дома. Она  сидела  перед  телевизором  и  смотрела
"Новости".
   - Ну, что там? - спросил генерал.
   - "Новости" смотрю.
   - Зачем это тебе?
   - Интересно. Скоро погоду начнут показывать, а я завтра хочу за город
выбраться.
   О том, что она собирается поездить на машине, говорить отцу не стала.
   - Ты тут.., это.., сейчас мне немного поможешь.
   - В чем дело, папа? Проблемы?
   - Проблемы, - признался генерал, вытащил из кейса  кассету  и  стоял,
зажав ее двумя руками, словно это была Библия, из которой он  собирается
прочесть неразумной дочери что-нибудь умное.
   - Фильм, папа, принес?
   - Нет, это не фильм, это кое-что к выборам.
   - Давай посмотрим.
   - Тебе это смотреть нельзя, - строго взглянул на дочь генерал.  -  Ты
это в магнитофон вставь и покажи, на какую  кнопку  нажимать.  А  я  сам
посмотрю.
   - Мне что, нельзя? Это только для генералов? Я уже,  папа,  взрослая,
между прочим, и, кстати, являюсь избирателем, имею голос.
   - Здесь не избирательный участок, здесь я имею голос. Так что  давай,
- он нервно протянул дочери кассету. Та осмотрела ее. На кассете не было
никаких надписей. Она сунула ее в магнитофон и подала отцу пульт.
   - Кнопка "Play".
   - А остановить как?
   - Кнопка "Stop". Там все написано, читай и выполняй.
   - А оттуда как ее достать?
   - Кнопка "Eject", папа. На пульте все написано.
   Я пойду погоду посмотрю по другому телевизору.
   Генерал дождался, пока дочка покинула комнату, плотно  закрыл  дверь,
подошел вплотную к телевизору и аккуратно большим пальцем,  держа  пульт
двумя руками, глядя в экран телевизора, нажал кнопку.
   Он увидел Горбатенко, который плавал в бассейне.
   Рядом с ним в воде кувыркались две голые девицы.
   "Вот, стервы", - подумал Кабанов.
   Девицы пытались стащить с его соперника брюки.
   Наконец это им удалось. Теперь все трое были голые  и  кувыркались  в
бассейне. Затем девицы вытащили Горбатенко на край бассейна и  принялись
его обрабатывать. Генерал Кабанов покраснел. Дальше -  больше:  спальня,
через приоткрытое окно - кровать, на  ней  Горбатенко,  на  нем  девицы.
Крупным планом лицо кандидата в депутаты.
   "Хватит, - решил генерал, ткнул пальцем не  в  ту  кнопку,  попытался
остановить. На экране  продолжались  пьяные  бесчинства,  пьяная  оргия.
Генералу захотелось ударить кулаком по видеомагнитофону или, еще  лучше,
садануть в экран телевизора, заехать, хорошенько размахнувшись.  Генерал
не додумался,  как  остановить,  просто  выдернул  шнур  из  розетки.  В
видеомагнитофоне что-то щелкнуло, хрустнуло и смолкло.
   - Иди сюда, Кристина! Ко мне, бегом!
   - Папа, ты чего? - с чашкой чая в руках лениво вышла из своей комнаты
дочь.
   - Это.., помоги, Кристина.
   - Что тебе помочь?
   - Помоги вытащить эту дрянную кассету, в конце концов, и отдай мне!
   - Я же тебе сказала, как это делается.
   - Помолчи, дура, достань кассету немедленно!
   Девушка подключила видеомагнитофон, нажала кнопку.  Кассета  выехала.
Генерал схватил ее и, прижав к груди, бросился в кабинет.
   Кристина пожала плечами: "Совсем с ума сошел.
   Эти выборы его доконали. Какого черта, зачем ему это? За державу  ему
обидно.  Можно  подумать,  он  что-то  исправит.   С   видеомагнитофоном
разобраться не может,  а  хочет  государством  управлять.  Вот  уж,  эти
старики! Казалось бы, высшее образование, академию генштаба закончил,  а
элементарного не понимает".
   Кристина заперлась в своей комнате, надела наушники и  стала  слушать
классику, чтобы хоть  немного  успокоиться  после  бурного  разговора  с
отцом.

***

   Выполнив грубую работу, Нестеров  и  Скворцов  занялись  делом  более
приятным. Они вовсю организовывали пресс-конференцию. Нестеров  старался
не светиться, на телефонные звонки Горбатенко он отвечал:
   - Дорогой ты мой, с деньгами у меня сейчас туго.
   Налоговая инспекция мучит, отбиваюсь как  могу.  Погоди  денька  три,
недельку, все утрясется, уляжется, и я с тобой встречусь.
   Горбатенко же почти требовал:
   -  Виктор  Николаевич,  урод   Кабанов   какую-то   пресс-конференцию
затевает. Вы не можете узнать, что он задумал, зачем?
   - Ты тоже можешь созвать, имеешь право.
   - Но у него-то пресс-конференция внеплановая, до выборов десять  дней
осталось. Мои люди ничего не смогли узнать.
   В душе Нестеров усмехнулся:
   - Наверное, собирается рассказать о каких-то своих подвигах.
   - Ему что, награду какую-нибудь, может, дали?
   - Вроде бы нет. Ты не беспокойся, твой рейтинг растет, его -  падает,
ситуация под контролем, - и Нестеров  отключал  телефон,  сославшись  на
невероятную занятость.
   "Пошлю  своих  людей  на  пресс-конференцию,  пусть   поприсутствуют,
послушают, может, вопросы какие-нибудь каверзные  подготовят.  Да:,  да,
скажу, чтобы спросили, откуда у него деньги на предвыборную кампанию, уж
не немцы ли его финансируют?
   Ведь он два последних года перед выводом войск просидел в Германии, а
там,  как  мне  известно,   оружие   и   военное   имущество   эшелонами
распродавали. Пусть спросят, пусть покрутится как вьюн", - и  Горбатенко
самодовольно потирал ладони.
   По последним опросам общественного мнения, его дела шли в  гору.  Еще
неделя  активной  агитации,  плотной  работы   с   выборщиками,   и   он
окончательно опередит Кабанова. Может  быть,  даже  так  получится,  что
победит в первом туре. Все остальные кандидаты, а их было семь  человек,
уже сами подумывали о том, чтобы снять  свои  кандидатуры,  и  помощники
Горбатенко уже встречались с ними, вели переговоры, сулили деньги, чтобы
те попросили своих  выборщиков  отдать  голоса  за  бывшего  следователя
районной прокуратуры, непримиримого борца с коррупцией и беззаконием.
   О готовящейся пресс-конференции Сереброву сообщил  Герман  Богатырев,
который был в курсе всех дел  и  Горбатенко,  и  Нестерова,  и  генерала
Кабанова.
   Пресс-конференция была назначена на пятницу, на два часа дня.
   В доме у генерала  Серебров  появился  вместе  с  Кристиной.  Генерал
Кабанов сидел в кабинете.
   Дочь постучала в дверь:
   - Папа, к тебе Сергей Владимирович.
   Генерал встрепенулся. На столе лежала потертая кожаная папка, плотная
от бумаг. В бумагах  покоилась,  ждала  своего  часа  черная  кассета  в
целлофанированной упаковке. Кристина уже  успела  рассказать  Сереброву,
причем с шутками, как ее отец пытался просмотреть что-то  запрещенное  и
едва не поломал видеомагнитофон.
   Последняя фраза Кристины звучала так:
   - Наверное, отец решил перед последним броском возбудиться и  смотрел
какую-нибудь крутую порнуху.
   - Что ты, Кристина, твой отец  -  человек  серьезный  и  такую  дрянь
смотреть не станет. Он же во всех своих речах ратует за  нравственность,
клеймит порно.
   - Может, он решил посмотреть, что это такое?
   А вы, Сергей Владимирович, как относитесь к порнографии?
   - Отношусь как к порнографии, - глубокомысленно заметил Серебров.
   Генерал Кабанов поднялся из-за стола, едва увидев Сереброва.
   - Сергей Владимирович, вы-то, надеюсь, на пресс-конференции будете?
   - Это надо, генерал?
   - Я бы хотел вас видеть. Мне бы хотелось,  чтобы  в  зале  были  свои
люди. Я журналистов не люблю, все они продажные твари. Заплати им денег,
так они из белого черное сотворят. Вы только почитайте, что они пишут, у
них все мерзавцы и  подлецы.  А  подлецы  по  их  писаниям  благородными
выглядят. Все олигархи, на  которых  они  работают,  такие  хорошие!  На
благотворительность  деньги  дают,   детей-сирот   готовы   обогреть   и
приголубить. Я-то им цену знаю. Нет сейчас настоящей  журналистики,  все
исписались. Проходите, пожалуйста.
   Кристина стояла у