енерал укатил.
   Кристина, дождавшись, пока черная "Волга" отца исчезнет за поворотом,
преспокойно отправилась на стоянку такси. Кабанов не знал, что  Нестеров
снабжает его дочь карманными деньгами. Бизнесмен делал это  не  в  целях
альтруизма и не пытался купить расположение Кристины, он  рассуждал  как
любой коммерсант, вкладывающий деньги в предприятие: если не вложу я, то
деньги вложит кто-нибудь  другой.  Кто  вложил  деньги,  тот  и  получил
прибыль.

Глава 12

   Станислава Нестерова, лишь только ее муж уехал, засобиралась.  Отойдя
от  дома  несколько  кварталов,  она  позвонила  из   телефона-автомата,
сверяясь с номером на картонке.
   - Я слушаю, - раздался в трубке мягкий, вкрадчивый голос. "Я" звучало
так, словно изначально предназначалось исключительно Станиславе.
   Секундное замешательство женщины, и Серебров выдохнул:
   - Это вы? Ну конечно же, я чувствую, звоните вы.
   - Я помню, как вы предостерегали  меня,  -  зашептала  Станислава,  -
трубку "мобильника" я выключила, звоню из телефона-автомата.
   - Я мечтаю с вами увидеться, - вставил Серебров.
   - Гм...
   - Вы не против? Я не слишком назойлив?
   - Приезжайте, - и  Станислава  назвала  перекресток,  -  я  хочу  вас
видеть, -  голос  манекенщицы  звучал  очень  сексуально  и  не  вызывал
сомнений в том,  что  если  Сергей  Владимирович  проявит  хоть  минимум
настойчивости, то близость сегодня ему обеспечена.
   - Буду, обязательно буду.
   Станислава успела лишь выкурить одну сигарету и осмотреть  содержимое
всего лишь одной витрины магазина, как из машины уже выбирался  Серебров
с пышной розой в руке.
   - Это вам, - мягко произнес он.
   Передавая цветок, он коснулся пальцев женщины, и та  ощутила  горячую
волну, словно электрический разряд прошел по ее телу. Ослепительно-белый
цветок на длинном стебле, казалось, был только что срезан  с  куста,  ни
один листик не помят, ни один лепесток не подсох. И хоть женщина  знала,
что выращенные на гидропонике цветы почти не  пахнут,  поднесла  розу  к
лицу и вдохнула несуществующий аромат.
   - Спасибо, - проговорила она, не зная, куда пристроить цветок. Стоять
с ним в руках как дура посреди улицы она не хотела.
   - Неподалеку есть хорошее кафе, - чуть сузив глаза, сообщил Серебров.
- Маленькие столики на двоих,  хорошая  посуда,  неяркий  свет  и  живая
музыка, окон в нем нет.
   - Маленькие столики?
   - Маленькие, как подносы.
   - Когда сидишь за ними, то касаешься друг друга коленями?
   - Вы спешите?
   - Да, я спешила с вами встретиться. Боже мой, две машины  -  это  так
неудобно, - вздохнула женщина, - нам придется ехать порознь.
   - Мы подъедем на моей, потом заберем вашу.
   Цветок перекочевал на заднее сиденье автомобиля Сереброва, Станислава
села рядом с ним. Проехали всего два квартала. Все произошло так быстро,
что женщина даже не успела  увидеть  вывеску  кафе,  настолько  оказался
обходительным Серебров.
   Он  распахнул  двери  темного  зеркального  стекла,   и   манекенщица
очутилась в небольшом темном холле, посреди которого виднелся освещенный
красноватым светом то ли люк, то  ли  нора,  что  на  поверку  оказалось
крутой винтовой лестницей с гулкими металлическими ступенями.
   - Я боюсь, -  Станислава  видела  перед  собой  резко  уходящие  вниз
ступени, - оступишься и сломаешь шею.
   Серебров придержал женщину за локоть, как в танце прижал ее к себе.
   - Главное - ступать в унисон.
   -  Мы  спускаемся  в  ад?  -  Станислава  прислушалась  к   странной,
доносящейся из-под земли музыке - флейты и ударные.
   - Кто знает, где рай, где  ад?  Почему  вы  решили,  что  преисподняя
находится под землей?
   Станиславе казалось, что она почти не  продвигается  вперед,  а  лишь
вращается, ввинчиваясь в узкий канал лестницы. Она боялась выпустить  из
руки толстый канат, укрепленный в стене вместо перил.
   Они миновали узкую арку и оказались в зале кафе.  Стены,  выкрашенные
глубоко черной  краской,  несколько  колонн,  мигающие  световые  трубы,
стойка бара посередине зала и маленькие столики по периметру, отделенные
друг от друга невысокими деревянными ширмочками.
   Метрдотель, знавший Сереброва в лицо, тут же предложил ему столик, но
сделал это так, что  женщина  могла  и  не  понять,  часто  ли  Серебров
наведывается в кафе. Метрдотель усадил гостей и подумал про  себя:  "Еще
не случалось, чтобы он пришел сюда с одной и той же женщиной дважды".
   - Вы голодны?
   - Нет, - быстро ответила Станислава,  тщательно  следившая  за  своей
фигурой.
   - Тогда, как я понимаю, вы предпочли бы минералку.
   - Даже без газа, - улыбнулась Станислава.
   - А мне кофе и ананасовый сок.
   Столик был таким маленьким, что не коснуться друг друга коленями было
невозможно. Мужчина и женщина весело посмотрели в глаза друг другу.
   - Близость уже началась, - Серебров коснулся губ женщины указательным
пальцем, затем приложил его к своим губам. - Теперь я могу  тешить  себя
мыслью, что поцеловал  вас  еще  раз,  -  от  Сереброва  исходила  такая
уверенность, что Станислава даже перестала  бояться.  До  этого  нервная
дрожь била ее.
   - Нас видят.
   - Ну и пусть, -  Сергей  властно  взял  руку  Станиславы.  Их  пальцы
переплелись. Женщина увела сцепленные руки под стол.
   - Так будет лучше.
   - Безопаснее, но не лучше.
   Принесли кофе, воду, сок.
   Вновь заиграла музыка. На небольшом возвышении разместился квартет  -
виолончель, скрипка,  флейта  и  ударные.  Станислава,  благодаря  своей
профессии знавшая толк в музыке, никак не могла понять,  что  же  именно
исполняют. Она и не заметила, как ладонь  Сереброва  уже  лежала  на  ее
колене.
   - Я хочу сказать, что это мне не нравится, - сообщила женщина.
   - И соврете. Я же вижу ваши глаза.
   - Уберите руку.
   - И не подумаю.
   - Почему?
   - Я всегда исполняю желания женщины.
   - Я хочу, чтобы вы убрали руку.
   - Вы это сказали, но вы этого не желаете.
   Станислава через силу улыбнулась:
   - Вы правы.
   - Я чувствую вас.
   - Может, вы еще и мысли читать умеете? -  кокетливо  склонила  голову
женщина.
   - Вам хочется откровенности, что ж... - Серебров ощущал, что  женское
колено под его ладонью становится теплее и скоро сделается горячим. - Вы
не из тех женщин, кто просто дразнит мужчин, вам нравится  и  вы  умеете
заниматься любовью.
   - Звучит несколько пошловато.
   - Вы довольно часто задумываетесь, любите ли вы своего мужа.
   - И это правда.
   - Вам кажется, что вы не умеете любить, вернее, разучились, поскольку
настоящая любовь осталась в прошлом.
   - В недалеком прошлом. Я еще молода.
   - Возраст - это не годы, не морщины, которых у вас нет, это эмоции  и
впечатления. Случается пустая жизнь, как сельская дорога, ведущая  через
поле, а бывает насыщенная,  как  городская  улица,  где  на  сто  метров
приходится жизненного материала на целый роман. Поэтому я бы не  сказал,
что  мы  с  вами  молоды  по  количеству  изведанных  эмоций.  Не  будем
обманывать друг друга.
   - Мне иногда кажется, что я уже прожила не одну  жизнь,  -  вздохнула
Станислава, отпивая маленький глоток минералки.
   - Вы умудряетесь жить  в  нескольких  измерениях  одновременно.  Быть
желанной для  сотен  мужчин  -  мечта  каждой  женщины.  Но,  когда  она
реализовывается, возникает много неудобств.
   - Если бы вы знали, как тяжело избавляться от навязчивых типов!
   - Вроде меня?
   - Нет, вы милы, хотя я никогда не позволяю обходиться  с  собой  так,
как обходитесь вы.
   - Почему?
   - Даже сама не знаю.
   Это кафе Серебров открыл для себя  в  Москве  два  года  тому  назад.
Идеальное место, словно построенное по  его  специальному  заказу.  Плюс
первый -  нет  окон,  значит,  меньше  риска  быть  случайно  замеченным
ревнивым мужем или  соперником.  Во-вторых,  полная  изолированность  от
внешнего мира. Попадая сюда, человек  забывал,  что  наверху  продолжает
существовать огромный город, забывал о том, день над головой или ночь.
   Серебров помнил, как в первый раз, когда  он  попал  сюда,  его  воля
оказалась подавленной черным цветом стен,  непривычной  музыкой,  мягким
мельтешением  разноцветных  огоньков.  Интерьер  наверняка  проектировал
какой-нибудь  сумасшедший  дизайнер,  поставивший  себе  цель   простыми
средствами заставлять  людей  почувствовать  свою  незащищенность  перед
внешней силой. Так действуют на людей огромные соборы, где кажешься себе
песчинкой на берегу моря, и только священник,  уже  привыкший  к  храму,
знающий все его закоулки, чувствует себя в нем как дома.
   Серебров уже умел не обращать внимания  на  странности  в  оформлении
подземного зала. Лишь иногда  у  него  возникала  легкая  раздвоенность,
вроде того, будто все, что происходило внизу,  могло  происходить  и  во
сне.
   - Вам не кажется, что мы сейчас спим?
   - В смысле - занимаемся любовью,  -  рассмеялась  женщина,  -  или  в
смысле - видим сны?
   - Мы с вами видим один и тот же эротический сон,  -  Серебров  сказал
это и подумал: дай почувствовать ей, что она имеет над тобой власть.
   Его пальцы на колене женщины сжались, но тут же он расслабил их,  как
бы боясь, что причиняет Станиславе боль.
   - Мне непреодолимо хочется передвинуть руку немного выше.
   Манекенщица отрицательно качнула головой.
   - Нет.
   - Нет - вообще или нет - здесь?
   - Я не стану отвечать на этот вопрос.
   - Поехали за город, у меня там небольшой домик, - предложил Сергей  и
внутренне напрягся: "Если Станислава решила отомстить  мужу,  то  должна
сделать  это  по  максимуму.  И  если  я  правильно  рассчитал,  она  не
согласится заняться любовью у меня, она выберет  кровать,  принадлежащую
мужу".
   - Я думаю, - женщина прикрыла  глаза,  -  мне  стыдно  слышать  такое
предложение.
   - Вам стыдно слышать слова, а не их суть.
   - Вы правы.
   И дальше Станислава повела уже абсолютно деловой разговор. Так  можно
договариваться о покупке пары обуви, о  доставке  холодильника  на  дом.
Главное - решиться  на  дело,  а  детали  утрясаются  сами  собой.  План
Нестеровой  не  отличался  особой  изысканностью,   но   зато   учитывал
сопутствующие неудобства. Чувствовалось - план применялся не один раз  и
отработан до мелочей.
   Вышли Серебров и Нестерова из кафе  по  отдельности.  Подниматься  по
крутой лестнице не так  страшно,  как  спускаться  по  ней,  хотя  менее
опасной она не становится.
   До охраняемого поселка, в котором  располагался  дом  Нестеровых,  от
Москвы было полчаса езды. Нестерова приехала  первой.  Охранник  знал  и
хозяйку, и ее машину, поэтому даже не стал выходить из будки, а сразу же
поднял шлагбаум.
   "Красивая баба досталась Нестерову, - подумал  он,  -  хотя  при  его
деньгах он мог бы позволить себе и девочку помоложе".
   Охраннику показалось, будто Станислава прочла эту мысль в его  глазах
и специально притормозила, чтобы сделать замечание. С виноватым видом он
подошел к машине. У Нестеровой была плохая память на имена,  она  обычно
запоминала  людей  под  какими-нибудь  кличками.  Этого  охранника   она
называла Спаниелем из-за вытянутого лица и грустно-виноватых,  постоянно
слезящихся глаз.
   - Если муж приедет, ты мне в дом перезвони. Хорошо?
   - Не вопрос.
   Охранник не был приучен вдумываться в  смысл  распоряжений  и  просьб
жильцов  поселка.  Ему  платили  деньги  лишь  за  охрану,   а   не   за
аналитические изыски.
   Легкий голубоватый дымок из глушителя окатил охранника, и Станислава,
удерживая дрожь в руках, тронула машину с  места.  Она  объехала  дом  и
поставила машину вплотную к стене -  так,  чтобы  ее  не  видели  другие
жильцы поселка. Пока что она еще ничего предосудительного не  совершила,
но к чему подавать лишний повод пересудам, зачем, если кто-то потом,  не
подумав, бросит ее мужу: "Это было вчера, когда ваша  жена  приезжала  в
поселок одна".
   Манекенщица остановилась перед большим  зеркалом  и  скроила  в  него
рожу. Высунула язык, приставила  растопыренные  кисти  рук  к  голове  и
замычала:
   - Му-у! Я тебе, сволочь, рога наставлю, в двухстворчатую дверь с ними
не пройдешь!
   Женщина поднялась наверх, в спальню, перестелила  кровать,  огромную,
широкую, вполне пригодную  для  посадки  на  нее  небольшого  вертолета.
Нестеров во всем любил  размах,  даже  двери  в  доме  были  сделаны  по
индивидуальному  заказу  -  на   целых   пятнадцать   сантиметров   шире
общепринятого стандарта.
   Насчет того, что в доме нет подслушивающей  аппаратуры  и  телекамер,
Станислава была уверена на все сто процентов.  По  рассказам  соседки  и
подруги Аннушки - вдовы банкира, взорванного год  тому  назад  в  машине
вместе с охранником и водителем, Нестеров  сам  иногда  привозил  в  дом
девочек поразвлечься.
   Виктор Николаевич в технике не смыслил ни шиша  и  поэтому  не  желал
рисковать.  Кто-нибудь  из  обслуги  спокойно  мог  потом   использовать
записанное и снятое для шантажа. В этом вопросе Нестеров был  щепетилен,
раз или два в месяц нанимал специальную  бригаду,  которая  проверяла  и
городскую квартиру, и дом на предмет жучков и камер.
   Станислава подняла жалюзи и увидела сидевшую на  балконе  в  соседнем
доме  Аннушку.  Вдова  покойного  банкира  расположилась   в   полосатом
шезлонге.
   Из одежды на ней были лишь узкие, как  шнурки  от  стильных  ботинок,
трусики. Свободная женщина могла себе позволить появиться на  балконе  в
подобном виде,  Нестеров  устроил  бы  Станиславе  грандиозный  скандал.
Манекенщица помахала рукой подруге, мол, молодец, как и  договаривались,
сидишь, мне помогаешь.
   За домом покойного  банкира  располагались  теннисные  корты,  дальше
блестела гладь искусственного озера, а еще дальше, за узким проездом,  у
самого забора, рос дикий малинник.
   У дырки, прорезанной в заборе перочинным ножом,  с  биноклем  дежурил
человек Саламахина - лейтенант. Вот уже десять минут, как он пребывал  в
напряжении. Машина, которую он толком и не успел рассмотреть, заехала за
дом Нестеровых, но так и  не  появилась  оттуда.  Лейтенант  раздумывал,
стоит  ли  тревожить  приятелей.  Уверенности,  что  приехал  кто-то  из
Нестеровых, у него не было.
   И вот распахнулось окно на втором этаже, сдвинулись планки жалюзи,  и
женщина  помахала  кому-то  рукой.  Лейтенанту  показалось,  будто   она
приветствует его.
   "Жена. А сам-то Нестеров где?" - лейтенант принялся  шарить  биноклем
по территории, пытаясь отыскать, кому же Станислава все-таки машет.
   Когда же он увидел приближенные мощной оптикой чуть ли  не  к  самому
лицу соски Аннушки, лейтенант  даже  облизнулся,  -  так  аппетитно  они
выглядели.  Осторожно,  боясь  потерять  женщину  из  вида,  он  опустил
бинокль. Теперь весь обзор занимали стройные,  плотно  сведенные  вместе
ноги. Лейтенант прямо-таки прикипел  взглядом  к  упругим,  как  часовые
пружины, волоскам, выбивавшимся из-под узкой полоски трусиков.
   Тем временем  к  полосатому  шлагбауму  подъехал  Серебров.  Охранник
покосился на незнакомые номера, напустил на себя строгий вид и  выбрался
из будки. И только хотел спросить: "Вы к кому?", как Серебров привел его
в полное замешательство.
   Легко выпрыгнув из машины, крепко пожал руку.
   - Добрый день, - не успел охранник опомниться, как уже курил  дорогую
сигарету. Дверца машины при этом оставалась открытой, труба дымила. - Я,
блин, к Аннушке еду. Знаешь, у вас тут вдовушка  живет?  Познакомился  с
ней, пригласила... - Серебров говорил рублеными фразами, но тем не менее
охранник понимал его куда лучше, чем если бы Сергей изъяснялся внятно. -
Баба - закачаешься, первый раз такую  встретил.  Ты  мне  шепни,  к  ней
мужики часто  ездят?  -  и  Серебров  подмигнул  охраннику,  прозванному
Спаниелем.
   - Да как вам сказать... - замялся тот.
   - Значит, часто, - сокрушенно покачал головой Серебров, - не выйдет у
нас любви, - и махнул рукой.
   Охраннику показалось, что мужчина  готов  сесть  в  машину  и  уехать
обратно, ему стало жаль любовника-неудачника.
   - Не так чтобы часто. Но женщина она свободная.
   - Ладно, звони ей. Если не счастье светит мне, то  хоть  удовольствие
получу.
   - Его она доставить умеет.
   Охранник позвонил Аннушке:
   - К вам гость, - и тут же запнулся, сообразив, что даже не узнал, как
представить мужчину.
   - Да, я жду его, пропускай скорее, -  нетерпеливо  бросила  в  трубку
вдова банкира, наученная женой Нестерова.
   - Конечно, порядок, она ждет вас.
   - Молодец, - Серебров проехал раньше, чем  шлагбаум  успел  подняться
окончательно, чуть ли не царапнув по нему крышей автомобиля.
   "Невтерпеж мужику.  Чем  баба  красивее,  тем  стервознее",  -  решил
охранник, с удовольствием затягиваясь дорогой сигаретой, сам-то он курил
недорогие, отечественные.
   Сергей  поставил  машину,  как  и  было   договорено,   возле   дома,
принадлежавшего Аннушке. Любопытная женщина смотрела на нового любовника
соседки,  перевесившись  через  балконные  перила.  Серебров  запрокинул
голову, и на  мгновение  увесистая  грудь  Аннушки  с  большими  темными
сосками показалась ему парой любопытных глаз.
   - Здравствуйте, - томно произнесла  вдова,  колыхнув  бюстом.  -  Вам
туда, - шепотом произнесла она, оттопыренным мизинцем  указывая  на  дом
Нестеровых. - Не беспокойтесь, все в порядке,  она  одна,  -  и  Аннушка
игриво подмигнула. Серебров тоже подмигнул.
   "Хороша,  чертовка,  -  подумал  он,  -  только   слишком   развязна.
Станислава, и та ведет себя сдержаннее".
   Он не поднимал глаз, когда шагал к дому;  лишь  мельком  взглянув  на
фасад, отметил, что окно на втором этаже открыто.
   "Спальню проветривает. Лучше будет, когда мы окажемся в постели, окно
не закрывать,  лишь  задернуть  шторы.  Ветер..,  свежий  воздух..,  они
возбуждают во время любви... Какой любви, не входи  в  роль,  -  тут  же
поправил себя Серебров, - во время  секса  перемещения  масс  воздуха  в
помещении действуют на женщин дурманяще. Красивые  слова  прибереги  для
дам, они любят романтические заморочки".
   Крыльцо, гостеприимно приоткрытая дверь, полумрак  в  холле.  В  доме
было трудно сориентироваться сразу, такой он был огромный.
   "Нестеров - идиот, - подумал Серебров, - держать рояль в  гостиной  -
это нужно быть или  композитором,  или  придурком.  Поскольку  бизнесмен
музыки не сочиняет и в оркестре не играет,  значит,  у  него  не  все  в
порядке с головой".
   Гостиная  была  высокая,  на  два  этажа,  ее   опоясывала   галерея.
Станислава появилась наверху в неподпоясанном халате, скрестив на  груди
руки. Достаточно было развести их в  стороны,  как  распахнувшиеся  полы
позволили бы заглянуть глубже.
   - Вы приехали, - проговорила женщина, и руки ее разошлись в  стороны,
как крылья птицы перед полетом.
   Полы халата качнулись, но  обнаженного  тела  Серебров  не  увидел  -
черное трико,  плотно  облегающее,  проявившее  даже  фактуру  тела,  но
абсолютно непрозрачное.
   Станислава засмеялась:
   - Вы так легковерны, вас легко провести. Поднимайтесь. Или вы  хотели
бы сперва немного выпить?
   Бар в гостиной.
   Серебров, стоя внизу, снял  пиджак  и  легко  взбежал  по  деревянной
лестнице. Сквозняк развевал занавески в спальне. Не говоря ни слова,  он
обнял женщину, властно прижал ее к себе и  медленно  поцеловал.  У  него
было такое ощущение, словно теплом собственного тела он размягчал  воск.
Твердые губы постепенно  сделались  мягкими,  нервно  напряженная  спина
потеплела, расслабилась. Серебров прошелся пальцами по телу женщины так,
как пианист-виртуоз проходится по клавишам,  и  не  обнаружил  ни  одной
застежки, ни намека на белье.
   Он медленно отстранился от Станиславы, изображая  учащенное  дыхание,
взял ее за руку.
   - Вы как Мессинг, -  произнесла  Нестерова,  когда  они  оказались  в
спальне, - по руке чувствуете, куда меня нужно вести.
   - Нет, нас привел сюда случай, счастливый случай.
   Серебров подошел к  окну  и  плотно  сдвинул  шторы.  Целуя,  обнимая