вернуть: на фоне Кремля, на фоне триколора  с  орлом,  да  в  дорогом
костюме,  да  с  серьезными  людьми,   выстроившимися   стеночкой,   как
футболисты перед штрафным, рука об руку, плечо к плечу, так на такое  не
тысячи нужны, миллионы надо. В экран  телевизора  надо  попасть.  В  нем
спасение для кандидата, только в нем. Телевизор  -  он  как  икона,  как
чудотворный образ. Все, кто в телевизоре  появляются,  сразу  становятся
известными. Их на улице узнают, им деньги дают, норовят автограф  взять.
А я два раза появился в телевизоре,  мелькнул,  как  жалкая  букашка,  и
исчез. Денег хватило лишь на то, чтобы два раза по пятнадцать секунд  на
экране порисоваться, сказать, что чиновники все коррупционеры, что нужна
твердая власть, опираться надо на таких, как я. Так о твердой  власти  и
Кабанов твердит".
   Горбатенко посмотрел на экран телевизора, стоявшего в углу  кабинета.
В темном экране он увидел  свое  лицо,  жалкое,  словно  Игорь  Иванович
отражался в грязной болотной воде.
   "Еще немного - и ряской затянет".
   Ему нестерпимо захотелось плюнуть в экран, но вместо этого кандидат в
депутаты пригладил редкие волосы и улыбнулся.
   "Улыбайся, улыбайся всегда и всем, улыбайся широко. Пусть думают, что
у тебя все о'кей".
   -  Чиз!  Чиз!  -  выкрикнул  кандидат  в  депутаты,  глядя  в   экран
телевизора.
   Полетели  брызги  слюны,  стекло  отразило  глупую  гримасу.   Хозяин
предвыборного  штаба  сморщился  как  печеное  яблоко  и  покосился   на
зарешеченное окно. Незамысловатая решетка изображала то  ли  восходящее,
то ли заходящее солнце.
   Предвыборный штаб Игоря Ивановича Горбатенко размещался  в  ЖЭСе.  За
гипсовой перегородкой слышались пьяные разговоры слесарей:
   - Твою мать, Петрович, толком выпить теперь негде!  Главный  инженер,
сука, вместе  с  прорабом  целых  две  комнаты  отдали  какому-то  уроду
плешивому, менту поганому.
   "За них чреслами страдаешь, а они, суки  неблагодарные,  комнату  для
штаба пожалели", - подумал Горбатенко, сжимая кулаки.
   -  Не  бойся,  Васька,  скоро  это  кончится.  Придем  с  утречка   с
бутылочками пивка, а комнаты пустые.
   Сядем как раньше, будем пивко посасывать, папироски покуривать.
   -  Ну,  суки,  ну,  уроды!  Ненавижу   пролетариат!   -   пробормотал
Горбатенко, сжимая кулаки.
   Он злился и при этом прекрасно понимал, что пойти сейчас  разбираться
с неблагодарным пролетариатом - последнее дело. Скандал  ему  не  нужен.
Еще и рожу расквасят,  куда  потом  с  такой  рожей  сунуться,  в  экран
телевизора, что ли? Он открыл платяной  шкаф,  где  висела  прокурорская
шинель. Из кармана вытащил завернутую в газету бутылку  водки  и  вышел,
предупредив секретаршу,  где  его  искать,  в  подсобку  к  злобствующим
сантехникам.
   - Мужики, здорово.
   - Здорово, вредитель, -  нервно  ответил  Васька,  поигрывая  газовым
ключом.
   Второй сантехник, Петрович, накручивал на толстый указательный палец,
лишенный ногтя, кусок пакли. Конец никак не хотел держаться, и на  палец
пришлось обильно плюнуть.
   Бывший следователь, бывший прокурор, сегодняшний кандидат в  депутаты
нисколько не  смутился.  Он  улыбался,  губы  привычно  растягивались  в
улыбку, с языка готово было сорваться слово "чиз".
   Васек увидел бутылку и толкнул локтем приятеля:
   - Он с делом пришел.
   - Я, мужики, понимаю, сам такой, бля,  -  произнес  кандидат  заранее
заготовленную фразу, все так же улыбаясь.
   Слово "бля" прозвучало по интонации как слово "чиз", как  пароль.  На
пароль мгновенно среагировали.
   Из-за спины Васек вытащил мутный граненый стакан и гулко ударил им  о
крышку стола.
   - Соображаешь, Василий, извини, не знаю как по батюшке.
   - По батюшке не обязательно, а по матушке - тем более.
   - Вот, завалялась, мужики, бутылочка. За делами и выпить  некогда.  А
водка хорошая.
   - Точно хорошая?
   - Петрович подался вперед. - Не в киоске куплена?
   - Нет, нет, - дважды чеканя каждое  слово,  сказал  бывший  прокурор,
ставя на стол бутылку.
   Из отвисшего кармана пиджака кандидат в депутаты вытащил два яблока с
темными пятнами гнильцы, положил их рядом с  бутылкой.  -  Познакомимся,
что ли, мужики, а то вы на меня обиду затаили?
   - Ничего мы уже не затаили, - потирая руки, пробурчал Петрович. - Вот
теперь - по-человечески, теперь мы видим, что ты наш сосед.  Сосед  как:
въехал в дом, идет знакомиться, бутылку ставит.
   Ты въехал в наш дом, одной бутылкой не отделаешься, Игорь Иванович, -
фамилию, имя, отчество кандидата в депутаты сантехники знали: листовками
был завален весь ЖЭС и обклеены стены близлежащих домов.
   Василий сунул руку под лавку, вытащил листовку с портретом, посмотрел
на нее, как мент, сличающий изображение с оригиналом,  затем  перевернул
листовку лицевой стороной вниз и придавил бутылкой.
   Кандидат  в  депутаты  хоть   и   хорохорился,   но   человеком   был
незатейливым, к беленькой приученный сызмальства, но не усугублял.
   Только успели выпить по первой, как прибежала секретарша.  На  выдохе
она произнесла:
   - Вас ищут, Игорь Иванович.
   - Кто?
   Секретарша показала на окно,  забранное  решеткой,  за  которым  сиял
новенький джип.
   - Красивая вещь, -  сказал  Васек,  инстинктивно  пряча  бутылку  под
лавку.
   И тут  за  спиной  секретарши  возник  серьезный  мужчина  в  дорогом
костюме, роскошном галстуке, блеснул бриллиант в заколке.  Лицо  мужчины
показалось Горбатенко знакомым.
   "Неужели я его в  телевизоре  видел?"  -  подумал  кандидат,  тут  же
выдохнул свежие пары алкоголя и произнес, широко улыбаясь:
   - Здравствуйте.
   Виктор Нестеров улыбнулся в ответ, и Горбатенко понял, что сам он так
улыбнуться не сможет никогда, так улыбаются лишь те, кто никого и ничего
не боится, у кого карманы трещат от денег.
   Секретарша пугливо, мышью шарахнулась в сторону, Горбатенко окаменел.
А  вот  на  сантехников  появление  бизнесмена  не  произвело   никакого
впечатления. Они в жизни, как говорится,  насмотрелись  видов,  бывая  в
разных квартирах, в разных домах - унитазы стоят у всех, у  бедных  и  у
богатых. Они бы  дрогнули,  увидев  участкового  или,  на  худой  конец,
главного инженера ЖЭСа, но никак не долларового миллионера, он над  ними
власти не имел.
   Васек вернул бутылку на листовку и поинтересовался:
   - Может, на посошок, Игорь Иванович?
   - Нет, мужчины, спасибо за угощение, за  дружеский  прием,  я  должен
удалиться, - и он,  как  кролик,  загипнотизированный  удавом,  двинулся
навстречу гостю.
   Тот меланхолично протянул холеную  руку  и  самолично  прикрыл  дверь
подсобки.
   - Нестеров Виктор Николаевич, - представился бизнесмен.
   - Здравствуйте, проходите, пожалуйста, - растягивая губы в  угодливой
улыбке, произносил Горбатенко, прижимаясь спиной к стене. В кабинете  он
тут же поставил для гостя стул.
   Нестеров уселся, закинул ногу за ногу. Горбатенко устроился в кресле,
прикрыв ладонями потертые подлокотники.
   - Тамара  Ивановна,  -  крикнул  он,  -  кофе,  пожалуйста!  -  Затем
вспомнил, что кофе кончился три дня тому назад. - Лучше чайку,  здоровее
будет.
   - Водички, если можно, стаканчик.
   - Тамара Ивановна, водички гостю, а мне чайку покрепче.
   Как и где Тамара Ивановна возьмет минералку, Горбатенко  не  подумал.
Тамара же Ивановна, долго не думая,  зашла  в  туалет,  спустила  теплую
воду, наполнила чисто вымытый стакан холодной и  торжественно  принесла,
поставила на стол перед гостем.
   - Спасибо, что угадали, я газированной минералки не употребляю.
   Нестеров по инерции выпил пару  глотков,  ужаснулся,  но  в  лице  не
изменился.
   "Где она взяла минералку, - подумал Горбатенко, - да еще без газа?"
   - Давно за вами наблюдаю, присматриваюсь.
   И признаюсь, вы мне симпатичны.
   - Вы тот самый Нестеров?
   - Не знаю, кого вы имеете в виду. Если известного русского художника,
то нет, живописью я не занимаюсь,  разве  что  иногда  куплю  что-нибудь
эдакое, дабы поддержать отечественных художников.
   - Так что вы хотели сказать, Виктор Николаевич?
   - Вы мне симпатичны, -  улыбка  не  оставляла  сомнения  в  том,  что
Нестеров  -  человек  осведомленный.  -  Недавно  я  получил   материалы
социологического опроса, у вас есть шанс выиграть выборы.
   - Конечно, иначе я бы и не ввязывался, - Горбатенко надул щеки.
   - Но шансы - это всего  лишь  надежда,  для  ее  осуществления  нужно
подкрепление,  -  и  Нестеров  пошевелил  пальцами,   словно   перебирал
невидимые купюры, разворачивая пачку в веер.
   - Да, вы правы, без капиталовложений, без  серьезного  финансирования
провести кампанию  в  сегодняшних  условиях  практически  невозможно.  К
сожалению, я это понимаю.
   - Конкурент у вас больно серьезный - боевой генерал.
   - Вы Кабанова имеете в виду?
   - Ему тоже несладко приходится.
   - Не соглашусь с вами. Он  проводит  дорогую  кампанию,  а  откуда  у
военного деньги? Откуда? - воскликнул Горбатенко. -  А  все  оттуда  же,
наворовали они, когда из Европы войска выводили.
   - Факты у вас есть?
   Горбатенко развел руками:
   - Знал бы прикуп - жил бы в Сочи.
   - Вот и я о том же, - улыбка  исчезла  с  лица  Нестерова,  он  обвел
взглядом кабинет. Дверь была плотно прикрыта, и это  его  удовлетворяло.
То, что здесь, в затрапезном помещении, можно говорить открыто, Нестеров
не сомневался. - Я решил поставить на вас, хотя,  честно  говоря,  долго
сомневался.
   От этих слов Горбатенко бросило в жар, и он почувствовал, как рубашка
прилипает к спине.
   - Если я правильно вас понял, вы собираетесь вложить в меня деньги?
   - Связи и деньги, - веско произнес  Нестеров  и  из  кармана  пиджака
извлек  плоский  золотой  портсигар.  Щелкнув,  раскрыл  его,  предложил
закурить Игорю Горбатенко.
   Тот отрицательно затряс головой:
   - Нет, я не курю.
   - Правильно делаете.
   Нестеров прикурил от дорогой зажигалки, выпустил струйку дыма.
   "Красив, сволочь", - подумал Горбатенко, разглядывая Нестерова.
   - В вашу кампанию  надо  вдохнуть  жизнь,  надо  влить  кровь.  Вы  в
телевизоре появляетесь мало.
   - Да, дважды, - отчеканил Горбатенко, - дважды по пятнадцать  секунд,
итого полминуты. Эффект от такого появления незначительный.
   -  У  вас  хорошее  прошлое,  в  округе  вас  знают,  вы  боролись  с
коррупцией.
   - Да, было дело. Но как потом со мной поступили... Некрасиво.
   -  Знаю,  -  сказал  Нестеров,  покуривая,  думая  о  чем-то   своем,
затаенном, но, скосив глаза, продолжал наблюдать за Горбатенко.
   Кандидат в депутаты явно нервничал, пальцы суетливо бегали по  крышке
стола, то поглаживали пачку листовок, то сжимали авторучку, перебрасывая
ее с одного края столешницы на другой.
   - Времени осталось не  очень  много,  надо  предпринять  кардинальные
шаги, удары наносить резкие,  точные,  размахивать  руками  и  сотрясать
воздух времени не осталось, - словно сам с собой разговаривал бизнесмен.
- Так вы согласны на мое предложение?
   - А чем я буду обязан?
   - Давайте об этом, Игорь Иванович, поговорим не здесь и не сейчас.
   - Когда?
   - В ближайшее время, - глядя в глаза Горбатенко, произнес Нестеров. -
Может, завтра, а может, через пару дней. Я кое-что должен согласовать, я
же не один ваш почитатель. Понимаю, деньги вам нужны сейчас, еще вчера.
   - Да, финансовое положение у меня хуже некуда, - с  тоской  в  голосе
произнес Горбатенко.
   - Хорошо. Вот моя визитка, здесь телефон, по которому можно звонить в
любое время.
   - Спасибо, - принимая кусочек тисненного золотом  картона,  прошептал
кандидат в депутаты. - Большое вам спасибо.
   - Пока еще не за что, спасибо будем говорить потом.  Кстати,  что  вы
думаете о своем сопернике?
   - Вы имеете в виду генерала Кабанова?
   - Да, его.
   - Самый серьезный соперник.
   - А что вы думаете о том, как он ведет свою кампанию?
   - Мне кажется, он ведет ее  вяло,  -  произнес  Горбатенко,  вспомнив
суховатое и немного напыщенное выступление генерала в рекламном  ролике.
- Плохую речь ему подготовили. Народу такие речи уже  надоели:  держава,
отечество, порядок... Говорит как  в  былые  времена,  словно  он  перед
строем солдат на плацу выступает.
   - Верно подмечено, - произнес Нестеров, вставая с кресла и протягивая
руку.
   Горбатенко пожал крепкую холеную ладонь бизнесмена, проводил гостя до
машины. Два охранника ждали своего босса на  улице.  Нестеров  уселся  в
машину на заднее сиденье,  и  джип  почти  бесшумно,  мягко  качнувшись,
тронулся с места.
   - Дурак, самый настоящий идиот! - прошептал себе под  нос  бизнесмен,
кладя голову на спинку кожаного сиденья.
   "Какой человек ко мне пожаловал! Надо о  нем  навести  справочки",  -
Горбатенко бросился назад в кабинет.
   Где  навести  справки  о  бизнесмене  Нестерове,   Горбатенко   знал.
Информация его не разочаровала.
   - Неужели компания Нестерова на подъеме?
   - ..
   - Что, он уже и нефтью торгует?
   - ..
   - Как, заправки на южном направлении уже принадлежат ему?
   - выкрикивал короткие вопросы в трубку кандидат в депутаты, бегая  по
кабинету, как заключенный по камере, от стены до стены.
   - ..
   - С ним считаются?
   - ..
   - Входит в правление? Спасибо, спасибо, с меня бутылка.
   - ..
   - Конечно, хорошего коньяка.
   - ..
   - Почему я спрашиваю? Потом расскажу. Еще что?
   - ..
   - Жена - манекенщица? Должно быть, красивая баба?
   - ..
   - Сколько, говоришь, его компания налога заплатила?
   - ..
   - Ого! Я понимаю, это официальные данные.
   - ..
   - Совместные разработки на  севере  с  Абрамовичем?  -  переспрашивал
бывший следователь районной прокуратуры.  -  Да,  дела...  Порадовал  ты
меня, большое человеческое спасибо, - Горбатенко бросил трубку на базу и
принялся вертеть перед лицом кусочек картона, тисненного золотом.
   "Ай-яй-яй, какой молодца, какой молодца! Но с чего  бы  это  он  меня
полюбил? Какая мне на хрен разница? Он же сказал, что по прогнозу у меня
хорошие шансы, только мне  не  хватает  денег  для  успешного  окончания
кампании, для нанесения решительных,  точных  ударов.  Ничего,  удары  я
организую, только деньги для этого нужны".
   - Тамара, иди сюда.
   Тамара влетела в кабинет шефа мгновенно, так мяч после сильного удара
влетает в сетку ворот.
   - Ты знаешь, кто к нам приходил?
   - Нет.
   - Угадай.
   - Богатый человек.
   - Богатый... У него оборот такой, что пол-Москвы скупить можно.
   - Оборот чего?
   - Денег, глупая женщина. Иди. А где чай?
   - Сейчас несу.
   Тамара принесла чашку остывшего чая. Горбатенко залпом выпил, даже не
размешивая сахар.
   Тем временем за стеной у сантехников зазвучала музыка.
   "Хорошо им, водочки выпили, музычку послушали.
   Сиди себе, попивай, про смысл жизни думай. А  мне  -  кувыркайся,  их
интересы отстаивай. Какие у них интересы?  Чтоб  деньги  были  да  чтобы
водка дешевая не перевелась, а больше им ни хрена не надо".
   То ли от водки, то ли от жары  Горбатенко  весь  покрылся  потом.  Он
сбросил пиджак, швырнул его на спинку  кресла,  посмотрел  на  стакан  с
водой, к которому приложился Нестеров. Сделал  глоток,  стараясь,  чтобы
выражение лица повторяло выражение лица Нестерова. Посмотрел на  себя  в
зеркало.
   "Вода как вода, тепловатая", - он недовольно скривился.
   - Тамара! - крикнул он, почти рявкнул.
   Секретарша влетела.
   - Слушаю!
   - Ты где взяла воду?
   - А где я ее, по-вашему, взять могла? Не в магазин же я  бегала,  под
краном набрала в туалете.
   - Вот тебе деньги, купи хорошего  кофе,  хорошей  минералки,  бутылку
водки, бутылку вина, бутылку коньяка, - Горбатенко  клал  на  стол  одну
бумажку за другой, при этом считал про себя. - Этого хватит.
   Все купленное спрячь, только для гостей. Ты меня поняла, женщина?
   Тамаре не нравилось, когда Горбатенко, маленький, некрасивый, называл
ее женщиной. В  его  устах  это  звучало  обидно.  Будь  он  таким,  как
Нестеров, она бы стерпела, возможно, ей это даже и понравилось бы.
   - А что это вы меня женщиной обзываете, Игорь Иванович?
   - Ты - мужчина? Ты и есть женщина.
   - У меня имя есть.
   - Хорошо, Томочка, не обижайся, просто я немного занервничал.  Больше
не повторится.
   "Надо становиться солидным человеком, надо соответствовать  ситуации.
Вот  жена  удивится,  когда  узнает,  кто  меня  собирается   поддержать
финансами.
   Да и все удивятся,  им,  дуракам,  такое  счастье  даже  не  снилось.
Кабанова я завалю, с такой поддержкой  точно  опрокину.  Не  дели  шкуру
неубитого медведя, пока он меня побеждает, - одернул сам себя кандидат в
депутаты. - Ладно,  пусть  чернь  радуется.  На  них  Нестеров  произвел
впечатление. А вообще, хрен с ними".
   Горбатенко забросил в дипломат две пачки листовок, которые  его  люди
должны были расклеить к завтрашнему дню у каждого подъезда.
   - Ты еще тут побудь  немного,  Тома,  вдруг  кто-нибудь  позвонит.  В
восемь - я дома, если что случится, сообщи. До свидания.
   С дипломатом в правой  руке,  с  гордо  поднятой  головой  Горбатенко
покинул свой штаб.

Глава 11

   Как истинный  патриот  и  державник,  генерал  Кабанов  ездил  не  на
иностранном автомобиле, а на  семилетней  кондовой  российской  "Волге".
Машину генерал содержал в идеальном порядке, ее хоть сейчас  можно  было
передавать  на  эксплуатацию  в  генеральный  штаб.  Выкрашенный  черной
краской кузов  сиял  лаком,  ни  одного  пятнышка  ржавчины,  сверкающие
никелем ручки и бамперы, на протекторах вокруг дисков  аккуратные  белые
кольца, выведенные нитрокраской.
   Двадцатилетняя генеральская дочка Кристина любила подниматься поздно,
вставала с постели обычно не раньше десяти. Но в эту субботу отец не дал
ей понежиться. Пробудившись  в  семь  утра,  он,  потопав  по  квартире,
устроился на кухне пить чай. Консерватизм сквозил во всех его  повадках.
Сводкой последних новостей надрывалась радиоточка. Чай  генерал  пил  из
тонкостенного  стакана   в   мельхиоровом   подстаканнике   с   рельефно
изображенной на нем Спасской башней Московского Кремля. Ложечку,  как  и
пристало военному, генерал не вынимал из стакана, поэтому и щурил правый
глаз, в который норовила угодить злосчастная чайная ложечка.
   - Ты бы ее вынул, Гриша, - посоветовала жена.
   - Не учи меня, я жизнью ученный, академию генштаба закончил, - сурово
ответствовал генерал.
   Ольга не стала настаивать на своем, зная крутой нрав  мужа.  Если  уж
что вбил себе в  голову,  то  будет  держаться  до  последнего.  Желание
генерала стать депутатом она рассматривала  в  том  же  разрезе,  что  и
чайную ложечку, - блажь и не более того.
   "Нет чтобы дачей заняться да воспитанием дочери,  так  возомнил  себя
политиком.  А  на  самом  деле  дурак  дураком,  -   подумала   женщина,
естественно ничем своих мыслей на лице не проявляя. - Это не он генерал,
а я, генеральская жена, я и вытянула его в люди".
   Сильная рука  Кабанова  легла  на  кнопку  электронных  часов.  Кухню
огласил  мелодичный  перезвон,  затем  из  динамика  прозвучал  приятный
женский голос:
   - Семь часов пятьдесят семь минут.
   - Во, - радостно осклабился Кабанов, - сама докладывает!
   Он радостно удивлялся всему  непонятному,  как  ребенок.  Электронные
системы от  самых  простых,  типа  говорящих  часов,  до  самых  сложных
оставались для него тайной за семью печатями. Он и  не  пытался  понять,
что происходит внутри корпуса. Даже видеомагнитофон  генерал,  дожив  до
преклонных лет, не научился  включать  сам,  просил  сделать  это  дочку
Кристину. Аппаратура, в которой было  больше  одной  кнопки  управления,
приводила его  в  мистический  трепет.  Инструкции  по  ее  эксплуатации
Кабанов и не пытался постичь, они не умещались в его сознании.
   Хотя при всем при том генерал неплохо разбирался  в  механике  и  при
желании мог бы разобрать на  детали  двигатель  внутреннего  сгорания  и
затем вновь собрать его.
   Жена, улучив момент, когда муж  отвернулся  к  окну,  чуть  повернула
ре