ата с Симмием (из "Федона"). 
       "... Скажи как мы рассуждаем: смерть есть нечто? 
        -       Да, конечно, - отвечает Симмий.
       - Не что иное как отделение души от тела, верно? А "быть мертвым" - это значит, что тело, отделенное от души, существует само по себе? И что душа, отделенная от тела, - тоже сама по себе? Или, быть может, смерть - это что-нибудь иное? 
-      Нет, то самое,- сказал Симмий.
       - Теперь смотри, друг, готов ли ты разделить мой взгляд. Я думаю, что мы сделаем шаг вперед в нашем исследовании, если начнем вот с чего. Как по твоему, свойственно философу пристрастие к так называемым удовольствиям, например, к питью или еде? 
-     Ни в коем случае,- отвечает Симмий.
-     А к любовным наслаждениям?
-      И того меньше!
        -     А к остальным удовольствиям из числа тех, что относятся к уходу за телом? Как тебе кажется, много ли они значат для такого человека? Например, щегольские сандалии, или плащ, или другие наряды, украшающие тело,- ценят они подобные вещи или не ставят их ни во что, разумеется, кроме самых необходимых? Как тебе кажется?
       -     Мне кажется, ни во что не ставят. По крайней мере, если он настоящий философ.
       - Значит, вообще, по-твоему, его заботы обращены не на тело, а почти целиком - насколько возможно отвлечься от собственного тела - на душу?               
-        По-моему там.
       - Стало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себя философ, что освобождает душу от общения с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей?
 -      Да, пожалуй.
       - И, наверное, Симмий, по мнению большинства людей, тому, кто не находит в удовольствиях ничего приятного и не получает своей доли, и жить-то не стоит? Ведь он уже на полдороге к смерти, раз нисколько не думает о телесных радостях!
        -     Да, ты совершенно прав"51.
       Далее Сократ говорит о том, что если философа не интересуют телесные удовольствия, то смерть не представляет собой ничего страшного, как для обыкновенного человека, когда мысль расстаться с телом останется одна и тем самым наилучшим образом постигает истину и т. д.
       Подобный метод, стиль, форма рассуждения характерны не только для Сократа. Это - единственно возможная форма мышления и доказательства каждого нормального человека. Подобные рассуждения осуществляются по следующей схеме:
       1) построение вопроса на основе своих аксиометрических знаний, основанных, в свою очередь, на прошлом индивидуальном опыте;
       2) изложение этого вопроса, своего концептуально-гипотетического знания, собеседнику для подтверждения или не подтверждения;
       3) создание на основе согласия с ним для обоих аксиоматического положительного знания, т. е. формулировка нового вопроса;
       4) высказывание этого нового вопроса собеседнику с целью получения его подтверждения и т. д.
       Именно по такой схеме построен вышеприведенный диалог Платона, и каждый может самостоятельно в этом убедиться проанализировав его по предложенной схеме.
       
     СИМВОЛИЧЕСКАЯ ЗАПИСЬ ВОПРОСА
       
       1. Символическая запись вопроса 1 типа
       Если исходить из того, что логическая структура вопроса и суждения, идентичны, что принципиальная сущность этой логической структуры подобна логической форме причинно-следственной зависимости, то основной формулой вопроса-суждения выступает (S ? Р?, т. е. основная формула определяется зависимостью между двумя ее структурными элементами.
       Используя эту зависимость, можно построить эротетический язык вопросно-ответных отношений, что для установления диалоговых систем имеет принципиальное значение. Учитывая относительную простоту предлагаемого языка, можно надеяться, что он будет принят логиками (хотя в настоящем разделе и не ставилась задача по разработке и представлению формализованного языка - языка вопросов и ответов). В формальной записи вопрос можно представить таким образом: 
       [ (S ? Р)   V   (S ? Р) ] ?
       
       читается так: "Верно ли, по вашему мнению, что S есть Р, или вы не согласны с тем, что S есть Р". Например, "Согласны ли вы с тем, что все люди смертны?" с альтернативами: "Да", "Нет". Выбирая ту или иную альтернативу, отвечающий соглашается или не соглашается с предлагаемым утверждением, суждением, концептуальным положением, т. е. .выбирает для ответа суждение: "Да, я согласен, что все люди смертны" или "Нет, я не согласен, что все люди смертны". Следующее вопросительное выражение:
       
       [ (C ? S)   V   (C ? S) ] ?
       
       читается следующим образом: "Согласны ли вы с тем, что Сократ человек, т. е. принадлежит к понятию "все люди"? Если ответ положительный, то идет следующая запись:
       
                                                    [ (C ? Р)   V   (C ? Р) ] ?
       
       читается: "Согласны ли вы с тем, что Сократ смертен или вы не согласны, что Сократ смертен?" Если ответ положительный, то он считается выводом. Формальная его запись выглядит в общем виде так:
       
       [ (S ? Р)  V  (S ? Р) ]   ?  [ (C ? S)  V  (C ? S) ] ?  [ (C ? Р)  V  (C ? Р) ] ?
       
       Понятно, что правило вывода можно соблюсти только в том случае, если получен положительный ответ на первый и второй вопрос; и только в этом случае можно сформулировать третий вопрос, ответ на который выступает выводом: 
       
       [ (S ? Р)  ? (C ? S) ? ?  [ (C ? Р)   V   (C ? Р) ] ?
       
       читается таким образом: "Если все люди смертны и если Сократ человек, то значит ли это, что Сократ смертен или не значит, что Сократ смертен?" Но это еще не вывод, а только вопрос. Вывод последует только в том случае, если будет какой-то ответ. Отсюда выводом служит то, что выступает следствием из всех трех вопросов, т. е. что представляется ответом на каждый вопрос:
       
       [ (S ? Р)  ? (C ? S) ? [ (C ? Р)  ? ?  ? (C ? Р) ] 
       
       написанное можно прочесть таким образом: "Если все люди смертны, и если Сократ человек и если Сократ смертен, то значит Сократ смертен". В конечном итоге этот диалог принимает классическую форму простого силлогизма:
       [ (S ? Р)  ? (C ? S) ? ?  ? (C ? Р) ]
       
        "Если все люди смертны и если Сократ человек, то Сократ смертен".
       Но необходимо помнить, что имеем дело не с двумя, а с тремя понятиями: "все", "люди", "смертны" и сочетанием этих понятий. В таком случае формальная запись примет следующий вид:
       
       { [ (S  ?  Б)  ?  Р ?  ?  (C  ?  [ S  ?  Б  ] } ?  ? C  ?  P ?
       
        "Если все (S) люди (Б) смертны (Р) и если Сократ (С) есть человек (S ? Б), то Сократ (С) - смертен (Р)".
       В самом общем виде, если силлогизм (S ? Р) представить как (А), силлогизм (С  ? S)- (Б) и силлогизм (С ? Р) представить как (В), то общая формула будет выглядеть таким образом:
       
       [ (А V  А) ?   ?  (Б V  Б) ? ]   ?    (В V В) ?
       
       Как видно здесь имеются три самостоятельных и одинаковых предположения:
       (А V А);  (Б V Б);  (В V В).
       
       Но между ними имеются и принципиальные различия, если они находятся в некоторой логической цепочке рассуждения. А именно, если в первом предложении мы получаем (А), то теряют смысл и все остальные предложения, их просто не существует, поскольку это означает, что концепция (А V А) не подтвердилась, оказалась ложной; тем самым это означает, что мы должны начать всю работу сначала. Для логического рассуждения необходимо всегда иметь утвердительную концепцию, имеющую положительное, подтверждающее значение, а именно, необходимо иметь (А). Только в этом случае можно сформулировать другую концепцию и другое предположение, которое также имеет вид концептуально-гипотетического знания, в частности (Б V Б).
       Уместно несколько слов сказать о принципе ложности логического предположения. Если подходить к понятию ложности, как к такому предложению, которое не истинно, то в данной интерпретации ложность, как самостоятельное понятие, исчезает. Это означает, что, если концепция, которая представлена как гипотетическая, как возможно истинная, не подтвердилась, то она просто исчезает, ее не существует; она не может существовать, она может оставаться гипотетической, возможно истинным знанием. Но и в этом случае нельзя ею пользоваться как утвердительно истинной.
       Конечно, в жизни нередко пользуются такими концептуальными положениями, знаниями, которые как будто считаются истинными, и такими они принимаются для дальнейшего логического рассуждения, но которые на проверку оказываются неистинными. Их называют ложными. И в таком случае необходимо познавательный процесс начинать сначала, т. е. с того момента, когда была обнаружена ложность концепции. Но независимо от этого, названа или установлена неистинность, принцип остается тем же самым: как только определена ложность концепции, она тем самым сразу же уничтожается.
       Между тем, при проверке на истинность или ложность, концепция не опровергается. В таком случае лишь говорится о том, что она не подтвердилась, и все. Доказательства ее неистинности развертываются на следующем этапе, причем по той же самой схеме и по тому же самому принципу, по которому определяется истинность концепции.
       Таким образом, если в формуле (Б  V Б) мы получаем (Б), то в этом случае так же теряется смысл третьего предложения, а именно (В V В).
       Вывод  (Б) означает, что мы неверно сформулировали вторую концепцию и тем самым не получили вторую аксиоматическую посылку, а, значит, не имеем возможности строить силлогизм и делать какой-либо вывод. И только при положительном (Б) мы можем сформулировать (В V В), т.е. получить концептуально-гипотетический вывод или вопрос (В V В)? В этом случае получается следующая формула:
       
       (А   ?   Б)  ?   (В   V  В) ?
       
       И здесь также образуется вопрос, т. е. в результате движения понятий (которые образовались вследствие выработки концептуально-гипотетического преобразования) определились аксиоматические предложения или суждения. В общем виде вопрос можно представить в виде такой формулы:
       
       ?   (В V В) ?
       
       т. е. Образовалось концептуально-гипотетическое значение. Если ? (В), то (В) снимается, и в этом случае основой сразу же становится аксиоматическое положение, служащее, в свою очередь, основой дальнейшего логического рассуждения, например:
       
       (В  ?  Г)  ?   (Д  V  Д) ?    и т.д.
       
       Таким образом, имеется форма движения познания от незнанию к знанию:
       
       (А V А) ?   ?  (Б  V  Б) ?  ?  (В  V  В) ?
       
                                 если  (А  V  А) ?  =  А ;    если  (Б  V  Б)  =  Б ,
       
       то  (А  ?  Б)  ? (В  V  В) ?
       
       Формально при анализе вопросительной формы знания, мы останавливаемся на предложении (В V В)? Но по сути дела, как это уже отмечалось, эта форма вопроса содержит в себе ответ, т. е. ответ есть или (В) или (В). Если получаем (В), то тем самым оправдываем и (А ? Б), но если получаем (В), что тем самым не подтверждаем и (А ? Б), т. е. вся цепочка логических рассуждений оказывается неправильной. Напомним, что (А  ? Б) есть
       
       [ (S  ?  Р)  ?  (С ?  S) ]  ? [ (С  ? Р)  V  (С  ? Р) ] ?
       
       Ответ - это есть по сути дела обратная операция от вопроса к аксиомам.
       
       (В V В)?   ?   (А  ? Б) ?
       
        которые так же ставятся под вопрос, т. е.
       
       { (А  ?  Б)  V  (А  ?  Б) ] ?
       
       Мы по существу проделываем ту же логическую операцию, что и при формулировке вопроса. При требовании ответа мы получаем (для отвечающего) вопрос как данное, которое необходимо проверить. Если мы получаем (В V В)?, то является ли (А  ?  Б) истинными или иначе, является ли истинным рассуждение:
       
       ( (S  ?  Р)    ?   (С  ?  S) ] ?
       
       Сама эта форма, как логическое рассуждение, становится под вопрос и принимает концептуально-гипотетическую форму знания, т. е.
       
       { [ (S ? Р)  ?  (С  ? S) ]   ?  [ (S  ? Р)   ?  (С   ?  S) ]  } ?
       
       Это означает, верна ли та логика рассуждения, которая привела к новому концептуально-гипотетическому знанию или нет. Проверка эта происходит или на основе своих (отвечающего) аксиоматических положений, или на основе логики рассуждения задающего вопрос. Отсюда возникает следующая логическая цепочка рассуждений:
       
       если  [ (Q ?  S)   ?  (а  ?  P) ]  ?  (S  ?  P) ,
       
       если  [ (H  ?  S)  ?  (Z  ?  P) ]  ?  (S  ?  P) ,
       
       то  [ (S  ?  P)   ?   (S  ?  P) ]  ?  (S  ?  P) .
       
       Таким образом, исходя из своих аксиоматических положений и применяя ту же самую процедуру, ту же самую форму рассуждения, отвечающий получает подтверждение (в данном случае) той концепции, которая была представлена в вопросе. 
       Если согласно спрашивающему (А  ?  Б) ? (В V В)?, и отвечающий получил, например, (Q  ?  Р) ? (В  V  В) ?, т.е. получил тот же самый вопрос, получил такое же концептуально-гипотетическое знание, то можно сказать, что концептуальное положение спрашивающего оказалось верным и общая форма получает такой вид:
       
       если    (А   ?   Б)  ?  (Q   ?   Р)  = (В).
       
       Отсюда следует очень важный вывод. Если мы получаем подтверждение в ответе того же самого концептуально-гипотетического знания, что было заложено в вопросе, т. е. ту же самую форму (В  V  В)?, то мы обязательно приобретаем (В), т. е. подтверждаем по существу то (В), которое было заложено в вопросе.
       Это вытекает из того, что по определению выдвинутое концептуальное положение рассматривается потенциально положительным, и при этом оно остается гипотетическим, вероятным, возможно истинным знанием. Оно не может быть вероятностным - отрицательным знанием, поскольку в таком виде оно неприемлемо; и если его нет, то вопрос о его истинности-ложности сразу же снимается. Но если оно есть, то тем самым оно приобретает статус положительного знания, в обязательном случае остается вероятностным знанием, т. е. становится вероятностно-положительным знанием. И если отвечающий самостоятельно получает такое же вероятностно-положительное знание и тем самым подтверждает предлагаемое ему знание, то оно автоматически снимается. Но если отвечающий не получает такого же концептуально-гипотетического или вероятностно-положительного знания, то это означает, что концепция, заложенная в вопросе, или не имеет положительного знания, или возможно не имеет. В этом случае оно или остается концептуально-гипотетическим знанием, т. е. остается вопросом, или же с этого момента не существует. Поэтому если:
       
       (А   ?   Б)  ?  (В  V  В)
       
       и  (Q   ?   Р)  ?  (В  V  В) ,  то
       
       (А   ?  Б)   ?  (В) ,  так  же,  как   (Q   ?  Р)   ?  (В)
       
       отсюда   (А   ?  В)   =    (Q  ?  Р?   =   (В)   или
       
       (В   V   В)   ?    (В   V   В)   =   (В)
       
       Если имеется несколько или множественность вариантов проверки (или ответов на вопрос), то процедура нахождения каждого ответа в отдельности остается та же самая и каждый раз возможно появление того же самого ответа, т. е. того же самого концептуально-гипотетического или вероятностно-положительного знания. При несовпадении какого-либо из возможного множества ответов, с ожидаемым ответом, заложенным в вопросе, он игнорируется (т. е. ответ оставляется без внимания, что далеко не самый лучший вариант) или же он перепроверяется, т. е. выявляется имеющаяся причина несовпадения, способная привести к отрицанию (В), даже при том, что другие проверки подтвердили это (В). Таким образом, мы получаем: 
       А ?  (В) 
       Б  ? (В) 
       В ?  (В)
       .............
       Х  ? (В).
       В данном случае мы рассмотрели вопросно-ответное отношение первого типа.
       
       2. Символическая запись вопроса II типа
       В самой общей форме вопрос второго типа можно представить в символической записи в таком виде:
       
       [  (X?)  ?  Р  ]  или  [  С  ?   (X?)  ]  или  [  С   (  ? ?)   Р  ].
       
       Как видно, в зависимости от неизвестного - неизвестного субъекта, предиката или связки, формула (С ? Р) модифицируется, т. е. становится неизвестным что-то одно, обозначаемое знаком вопроса (?).
       Если подставить под неизвестное какое-либо имя, то в бесконечном варианте имен данную формулу можно представить в таком виде:
       
       [  (Х1...Хn)  ?   ?  Р  ];
       
       или     [  С   ?  (Х1...Хn) ?  ];    или   [   C   ?   ?X1 ,   X2?  ? ?   P  ]
       В отличие от первого и второго вариантов, в которых неизвестны субъект с предикатом и которые могут иметь бесконечное количество подставляемых имен на место субъекта или предиката, в третьем случае, когда неизвестна связка, возможны только два варианта: связка есть или ее нет, т. е. есть причинно-следственная зависимость или ее нет. Так, если в вопросах типа: "Кто открыл Америку?" может быть бесконечное количество имен, подставляемых под неизвестным "кто", то в случае третьего элемента, связки, возможны только два варианта - Америка открыта или нет; Колумб открыл ее или нет.
       Необходимо также отметить и такой немаловажный момент, что вопрос ставится не ко всему предложению, а только к неизвестной его части - субъекту, предикату или связке. В обыденной разговорной речи это неизвестное определяется ее контекстом; в формальной логике должно быть обязательное указание на эту неизвестную часть. Поэтому при формулировке вопроса обязательно ставится вопросительный знак (?) к той части, которая выступает в качестве неизвестной, или же неизвестное определяется вопросительным оператором, что однако не всегда возможно. Например, в вопросе: "Что сделал Колумб?" под неизвестным определяется связка "открыл"; но сам по себе вопросный оператор не позволяет это определить достаточно точно и определенно.
       Сведение вопроса второго типа к вопросу первого типа происходит путем представления под любым именем (подставляемое под Х в субъекте или предикате) его концептуально-гипотетического значения, или возможно-истинного знания и принимающего вид дихотомического противопоставления: Х имеется или не имеется (А или не-А) и, таким образом, мы получаем бесконечную серию (или конечную) дихотомических вопросов в некоторой поисковой области. Так формула (Х1...Хn)  ?  Р можно представить в таком виде:
       
       { [ (S  ? P?   V   ?S  ? P?  ]   V ...V   [ ?A  ? C ?   V  ?A  ? C? ]  }  ? P
       или   (А  V  Б  V  С  V  Д ...)  ?  Р.
       
       В вопросе: "Кто открыл Америку?" - вместо вопросительного оператора, обозначающего некоторую область поиска, ставятся как возможные имена Колумб, Магеллан, Васко да Гама и т.д. Но эти имена ставятся как возможно истинные, как концептуально-гипотетические и тем самым приобретают дихотомическую форму: "Колумб или не Колумб открыл Америку?", "Магеллан или не Магеллан открыл Америку?", "Васко да Гама или не Васко да Гама открыл Америку" и т. д. В точном выражении это будет выглядеть таким образом: (Колумб открыл Америку? или Колумб не открыл Америку?); или (Магеллан открыл Америку? или Магеллан не открыл Америку?); или (Васко да Гама открыл Америку? или Васко да Гама не открыл Америку?) и т. д.
       Конечно, отвечающий не должен перебирать все бесконечное множество имен. Это сделать практически невозможно; да этого и делать не следует. В вопросе: "Кто открыл Америку?" отвечающий, получив область поиска, дает ответ, исходя из своего опыта, наличия своего субъективного концептуального представления. Если же оно им не определено, не намечены его точные границы, то оно превращается в альтернативно-возможное знание. При этом он проделывает такую же логическую операцию по определению концептуально-гипотетического знания, что делает и спрашивающий; отыскивая это знание, он сверяет прошлое знание с собственным или привлекает дополнительное знание; и если нет ни того, ни другого, то его ответ на поставленный вопрос не состоится. В первом случае [(X...X)?  ?  Р ] ответ будет
       
       {  [ (А  ?  С)   V