я у него априори, т.е. до какого-либо эмпирического опыта. Она дана человеку изначально и есть результат многовековой, многомиллионной эволюции человека, если только ни чего-либо большего.
       "Только форму можем мы назвать a priori, т.е. до всякого действительного восприятия, а потому она называется чистым наглядным представлением; ощущения же составляют источник той стороны нашего знания, которое называется априорным знанием, т.е. эмпирическим наглядным представлением" (60). И. Кант отдает предпочтение прежде всего чистой форме наглядного представления, приписывая ей априорную природу, как существующей до всякого действительного (читай, эмпирического) восприятия. Ощущения, согласно его представлению, есть результат эмпирического опыта, поскольку получены в ходе восприятия воздействия внешнего мира, его вещей.
       Но здесь И. Кант, по нашему мнению, не совсем точен. Он соединил не соединимые по природе вещи: чувственные ощущения и программу, по которой человек их воспринимает. Точнее, соединил их не так, как, нам кажется, они на самом деле должны быть соединены. Способность к восприятию как чистая форма наглядного представления также с необходимостью имеет дело с ощущениями, полученными в результате эмпирического опыта. Не случайно И. Кант постоянно пользуется словосочетанием "наглядные представления", тем самым признавая наличие в сознании эмпирического опыта, которым оперируют чистые формы. Чистая форма это как бы знание, отвлеченное от наглядного представления. Но то, что И. Кант постоянно употребляет их в непосредственном сочетании, свидетельствует о том, что чистая форма с необходимостью имеет дело с эмпирическими наглядными представлениями, или ощущениями.
       Но И. Кант как бы не замечает этого, приписывая чистым наглядным представлениям априорное знание. И он прав, но только в той части, когда речь идет о программе оперирования с ощущениями, но не о самом оперировании с ними.
       Это в равной степени относится к любым другим субъектам сознания. Каждый из них имеет программу своего действия в виде априорного знания (по И. Канту), которая и обеспечивает оперирование с теми явлениями, которые поставляет человеку природа, внешний мир и с которыми имеет дело сознание на всех этапах познания. Еще раз повторим: сознание (субъект сознания) имеет априорную программу оперирования с сигналами внешнего мира, на уровне физиологического восприятия этих сигналов; сознание имеет априорную программу оперирования с этими сигналами на уровне их первичной обработки и передачи другому субъекту; сознание (другой субъект сознания) имеет программу по глубинной переборке информации. Каждый из этих субъектов имеет дело с эмпирическим материалом, в качестве которого выступают ощущения. При этом ощущения могут быть разными, но программы остаются неизменными: "Формы принадлежат нашей чувственности необходимо, каковы бы не были ощущения; ощущения же могут быть весьма различными" (60).
       Правда, ощущения, или, точнее, поступивший эмпирический материал, при переходе от одного субъекта сознания к другому трансформируются и в конечном счете по форме и по содержанию уже не имеют ничего общего с их исходной формой и содержанием. Если при первых ощущениях сознание воспринимает только кванты информации как стихийный и неорганизованный поток сигналов от внешнего мира, то на конечном этапе оно имеет дело с обобщенным представлением об этих сигналах, оформленным в виде понятий, абстракций, отвлеченных форм и содержания, с организованным (сознанием) потоком информации. Понятно, что от простого кванта до обобщенного понятийного квалификационного представления дистанция огромного размера и по форме выражения, и по содержанию.
       Вот почему И. Кант вполне справедливо говорит о том, что человек не может познать сущность вещей, а познает он только самого себя, свою способность к чистым наглядным представлениям. Он безусловно прав, ибо то, что имеет сознание, принципиально отличается от того, что поставляет природа в виде своих явлений. "До какой бы высокой степени отчетливости мы не довели наши наглядные представления, все равно этим путем мы не подошли бы ближе к свойствам предметов самих по себе. Во всяко случае мы познали бы тогда вполне только наш способ наглядного представления, т.е. нашу чувственность, да и то всегда лишь под условием пространства и времени, первоначально присущими субъекту; каковы предметы в себе, этого мы никогда не узнали бы даже с помощью самого ясного знания явлений их, которое единственно доступно нам" (60).
       Итак, наглядные представления могут быть отчетливыми и неотчетливыми, что зависит не от их содержания, а от способности сознания (какого-то его субъекта) уметь логически правильно их представлять. "Различие между отчетливыми и неотчетливыми представлениями имеет только логический характер и не касается содержания" (60). Из этого следует, что логичность представления имеет разные степени, кроме того она выступает синонимом отчетливости. Речь в данном случае идет только о наших, человеческих наглядных представлениях, т.е. не о самих вещах, а только о том, что попало в сознание человека.
       В самом деле, если речь идет о наших наглядных представлениях, то ни о каком содержании внешних предметов говорить не приходится, поскольку это совершенно различные явления. Исследуя самих себя, свои собственные представления, естественно, мы ни на грамм не продвинемся в познании объективных или, точнее, других вещей. Подобно тому, как изучая лес, деревья, мы не можем иметь никакого представления о предметах, сделанных из дерева.
       Чем больше мы будем стараться познать самих себя, тем больше будем знать о наших способностях к познанию, к чувственности и пр. И не более того. Познанное богатство нашего внутреннего мира ровным счетом никакого отношения к внешнему миру не имеет, за исключением той общей парадигмы живого и неживого, в которой существует и сам человек. Безусловно, познать самих себя мы можем только на основе той программы ("под условием пространства и времени"), которая существует в сознании изначально, или априори.
       Было бы не верно думать, что чувственность есть отражение хаотического воздействия внешнего мира, "спутанное представленное о вещах" и его свойствах.
       Что же связывает человека с внешним миром? Только явления. Понятие "явление", постоянно используемое И. Кантом, есть весьма интересное образование. Оно, безусловно, как нечто эмпирическое принадлежит предметам, связывает человека с внешним миром, на его основе возникают ощущения, строятся все эмпирические наглядные представления, которыми оперирует сознание как исходным материалом. Причем явление такое эмпирическое, которое к собственно эмпирическому внешнему миру не имеет никакого отношения.
       Получается, что явление не имеет никакого отношения к предметам, поскольку посредством его мы не можем познать предметы. "...Наглядное представление тела не содержит в себе ничего, что могло бы принадлежать предметам самим по себе; оно выражает только явление чего-то и способ действия этого чего-то на нас..." (61). 
        Знание (эмпирическое) о предмете отличается от чувственного знания не своей логической стороной и не отчетливостью представления о предмете. Это принципиально различные знания, и как пишет И.Кант, различие трансцендентальное.  С помощью чувственного знания человек  вообще не познает предметы, а значит и весь мир. Не свойства предмета становятся  содержанием и предметом  чувственного знания, а именно последнее придает предметам форму и содержание. И если исчезнет чувственное восприятие, например, в случае смерти человека то перестанет существовать его предметный мир. 
        Нельзя сказать, что такое понимание чувственного знания  ново. В классической философии всегда присутствовали две тенденции, в полной мере представленные и в трансцендентальной философии И.Канта. Эти тенденции как школы и генеральные направления философской мысли отражали в общем-то обыденное представление о мире и о человеке в этом мире. 
        Все то, что находилось вне сознания всегда воспринималось  как существующее объективно, не зависимо от сознания. И тому было много подтверждений. Однако имелось не мало фактов, свидетельствовавших что сознание само может конструировать  предметы и явления. А если в принципе их можно конструировать, то не сложно перейти к мысли о конструировании всего мира. 
        В истории философской мысли философы не раз впадали в ту или иную крайность. И.Кант пытался разрешить это противоречие,  разделив знание на эмпирическое, которое отражает предмет как таковой, как он есть на самом деле, и чувственное, которое он называл наглядным представлением и  которое конструирует  предметы, придает им форму и содержание.
         Последнее не есть знание о предмете, оно есть знание, которое позволяет конструировать предметы. И в этом И.Кант безусловно прав. Он никогда не отрицал возможности сознания овладеть эмпирическим миром и необходимости его познания. Но познание эмпирического мира бессмысленно без чувственного наглядного представления. Последнее позволяет человеку привести в систему эмпирический опыт, получаемый им из хаоса, и создать  мир, который дает ему возможность решать свои задачи и прежде всего задачу жизни, выживания и проживания. И когда человек умирает, то с ним исчезают и его цели, а соответственно и мир,  сконструированный им для решения этих задач. Конструирование  предметов для решения своих задач - вот для чего предназначено чувственное знание, или наглядное представление.
        Однако, наглядное представление все-таки есть выражение чего-то. Более того, оно отражает воздействие этого чего-то на человека. Это что-то находится вне человека и, по всей  видимости, принадлежит внешним предметам, или телам, как говорил И.Кант.
         Каково же это  - явление, которое вроде бы имеет отношение к внешнему миру, но ничего не может о нем рассказать?
        "Обыкновенно, мы различаем в явлении то, что по существу принадлежит наглядному представлению его и имеет значение для всякого человеческого чувства вообще, от того, что принадлежит ему лишь случайно, так как имеет значение не в отношении к чувственности вообще, а только в отношении к особому положению или организации того или другого чувства" (62).
        По И.Канту, человек имеет дело исключительно с явлениями, которые суть некие универсальные показатели, соединяющие собственно эмпирический опыт и способности человека к трансцендентальному  познанию. Другими словами, человек, формируя наглядное представление, формирует и сам предмет а  результат формирования называет явлением. Но речь не  о самом предмете: его невозможно понять хотя бы в силу трех причин. 
        1.  Предмет обладает многообразными связями с другими предметами, а соответственно и с сознанием, сущность его практически неисчерпаема, значит она непознаваема. Если сущность не познаваема, то для сознания человека ее просто нет. Каждый раз, познавая какой-либо предмет, человек вполне справедливо полагает, что он принадлежит большей общности и считает, что ее можно познать, исследуя все большее количество предметов. На самом деле человек познает только себя в этом мире и все многообразие связей с миром. 
        2. Человеку просто нет необходимости познавать глубину предмета, поскольку он использует только часть его сущности,  ровно столько, сколько ему необходимо для решения своей задачи. Внешний мир можно познать только посредством другого предмета. Познавая свой собственный мир, человек познает вселенную, природу. Но так как  мир познается исключительно в каком-то ракурсе, то человек устанавливает этот ракурс, исходя из своих задач. Поскольку таких задач может быть бесконечное множество, человек  познает вселенную в бесконечном множестве ракурсов, делая ее, таким образом, многообразной и бесконечной в познании.
        3. Явление - это нечто такое, что образуется во время взаимодействия предмета с сознанием способным к  трансцендентальному представлению и в силу этого имеющим отличную от предмета природу. Оно просто другое и  само по себе уже не имеет никакого отношения к предмету. Сознание может оперировать только такими образованиями, которые И.Кант называет явлениями. Поэтому, когда он пишет: "Мы различаем в явлении то, что по существу принадлежит наглядному представлению...", то по всей видимости, имеет ввиду такое образование, которое полностью не принадлежит и не может принадлежать внешнему предмету.  Более того, это нечто универсальное, оно принадлежит каждому и любому явлению, т.е. "...имеет значение для всякого человеческого чувства вообще...". Но у явления есть как бы вторая  составляющая, "...принадлежащая ему  лишь случайно...". Эта случайность не имеет уже "...отношения к чувственности вообще...", а относится к особому положению или организации чувства, т.е. к тому эмпирическому опыту, который поставляет сам предмет. Организация чувства - это организация предмета, но не физическое выражение предмета, а того, который становится сущностью  явления и никакого отношения не имеет к физическому, или эмпирическому предмету, о чем И.Кант и пишет. По И.Канту  словосочетания "организация чувства", и "чувства вообще",  отличается по своей трансцендентальной и эмпирической сущности. Организация чувств - это организация эмпирических явлений посредством трансцендентального наглядного представления.
        И.Кант стремится к предельной ясности  выдвигаемых им трансцендентальных положений, которые по своей сущности далеки от наглядной определенности.  Но именно в этом и заключается основная трудность: для более ясного представления человек  всегда прибегает к наглядности, нередко специально строит наглядную ситуацию, чтобы понять исследуемого явления, неважно в обыденной ли жизни это происходит или в научной лаборатории. Наглядность  выступает вспомогательным способом понимания в отличии от абстрактного, отвлеченного, мысленного. И получается, что мышление имеет две формы: наглядную вспомогательную, характерную для обыденного сознания и абстрактную, свойственную в первую очередь научному или более сложному мышлению.
         На самом деле все не так или почти не так, пишет И.Кант. "Возьмите, например, положение, что две  прямые линии не могут замыкать пространство, следовательно, не могут образовать фигуру, и попытайтесь вывести его из понятия о прямых линиях и числе два, или возьмите положение, что из трех прямых линий возможна фигура, и попытайтесь вывести его только из этих понятий. Всякое ваше старание окажется напрасным, и вы уведите себя принужденным прибегнуть к наглядному представлению, как это делается на каждом шагу в геометрии" (65). 
        Наглядное представление  помогает мышлению понять нечто, чего нет ни в каком понятии. И.Кант различает  эмпирическое мышление, которое развивается и существует по  правилам опытного мира, и некое другое знание, которое как бы оплодотворяет опытное знание. И в самом деле, опираясь на опытное знание не возможно осуществить бесконечное количество операций, что бы вывести какую-то закономерность. Так, постулат геометрии о том, что две прямые не пересекаются,  для доказательства требует бесконечного эмпирического опыта. Понятно, что эмпирически это не осуществимо, а значит и не познаваемо.
        Но человек все-таки делает заключение, что эти линии не пересекаются. Откуда, восклицает И.Кант, берется такое понимание? Ведь то что они не пересекаются, не содержится в понятиях "линия" и "две линии". Откуда же берется это представление? 
       Очень просто! Оно имеется априори как условие некоей задачи, которую человек ставит в ходе своей  деятельности. Ведь понятие "не пересекаются" не имеет никакого отношения к линиям,  человек вводит его, он говорит, что если между линиями будет сохраняться определенное расстояние, абстрактно точное, то они никогда не пересекутся. Поставив условие, мышление создало новую ситуацию. Прямые линии приобрели иное содержание, которого не имеется в эмпирическом опыте, связанного с понятиями "линии". 
       "Вы ставите, следовательно, перед собой предмет в наглядном представлении;  какого же рода оно, есть ли это чистое априорное представление или эмпирическое представление?  В последнем случае из него никоем образом не могло бы получиться положение, имеющее всеобщее, а тем менее аподиктическое значение: ведь опыт никогда не дает таких положений. Следовательно вы должны дать свой предмет  a priori  в наглядном представлении, и на нем основывать свое синтетическое положение" (65). Последнее выражение можно интерпретировать таким образом:  человек именно дает свой предмет. Это может означать: сознание комбинирует внешние условия (свойства) для построения какого-либо  образования (предмета). Последнее можно сделать только в рамках поставленной задачи, ибо никаким иным образом это сделать нельзя. Иметь предмет в наглядном представлении означает осознать задачу, увидеть его как бы воочию, во всей полноте основных связей, используемых свойств. Зная характер условий или свойств, двух предметов, преломляя их посредством третьего   предмета, получаем в результате нечто, которого не было и не могло быть ни в одном отдельном свойстве. В обязательном порядке  взаимодействие любых двух свойств осуществляется посредством свойств третьего субъекта. И сколько бы ни было используемых свойств механизм их взаимодействия всегда представляет собой трехсубъектное взаимодействие. 
       Так, имея понятия "линия" и вводя условие - равное расстояния между ними, получаем нечто третье: непересекающиеся линии.  Так же как решить задачу - получить ту или иную фигуру, мы строим взаимодействие входящих в нее элементов или свойств строго определенным образом, которое было задано человеком и только им. Понятно, что задача не может принадлежать предметам, например линии, она может быть только плодом сознания и выражаться в некоем осознанном виде, т.е. в наглядном представлении. 
       Так же понятно, что без наглядного представления, т.е. вне тех задач, которые человек ставит перед собой, внешние предметы не могли бы (для сознания) существовать. И в самом деле свойства предмета нам не нужны для решения конкретной задачи, то они для сознания не существуют. Так, предмет имеет бесконечное множество свойств, но для человека их как бы нет потому, что они лежат вне рамок конкретной поставленной задачи. 
                                                     * * *
        Существование предмета невозможно (для сознания) в силу того, что его свойства и содержание определяются прежде всего отношениями. Особенность  сознания, выражаемая в способности строить наглядное представление, определяется тем, что оно содержит в себе формы отношений протяженности, перемены мест. Но кроме того, и это является принципиально важным для кантовского понимания сознания, оно содержит законы, которые определяют движение предметов. Таким образом, наглядное представление - это априорные законы  протяжения (пространства) и  перемены (время). Но на основании этих данных еще ничего нельзя сказать о вещах. "...Так как внешнее чувство дает нам только представления отношений, то оно может содержать в своих представлениях только отношение предмета к субъекту, а не внутреннее содержание объекта самого по себе" (67). 
        По И.Канту, внешнее и внутреннее наглядные представления, хотя и различаются, но взаимодействуют. Внутреннее наглядное представление в принципе обладает теми же свойствами, что и внешнее. Однако, замечает И.Кант, внешнее наглядное представление, или представление внешних чувств,  поставляет главный материал для  внутреннего наглядного представления. Именно внешнее наглядное представление определяет душу (содержание),  время (последовательность) и пространство (одновременность). 
        "То, что может существовать, как представление, раньше всякого акта мышления, есть наглядное представление, и если оно не содержит в себе ничего, кроме  отношений, то оно есть форма наглядного представления. Так как в этой форме представляется нечто лишь постольку, поскольку оно полагается в душе, то она есть не что иное, как способ,