танцевала  в  стриптизе, и ей бы самой этого хотелось. Но ее "старик" -- так
она с ненавистью называла своего отца -- заставляет ее идти на  юридический.
При  воспоминании  об  отце  ее  лицо  мгновенно  становилось злым, а манеры
вульгарными: она никак не могла  ему  простить  поступка  девятнадцатилетней
давности.   Узнав,   что   Розочка  собиралась  поступать  на  экономический
факультет, Лариса твердо заявила, что будет поступать туда же. С  английским
ей было посложнее, чем Розочке: в школе она учила французский. Тем не менее,
поскольку  Розочка  решила  учить  английский язык по усложненной программе,
эффектная блондинка записалась в ту же группу.
     Успехи Ларисы на этом нелегком  поприще  превзошли  все  ожидания.  Она
почти  нисколько  не  отставала по языку от своей подруги и к концу третьего
месяца уже довольно сносно говорила. Правда, она скрыла от Розочки  что,  по
ее  настоянию,  отец  нанял  ей  еще  и индивидуального репетитора по языку.
Ознакомившись с программой вступительных испытаний, Лариса  поняла,  что  ей
никогда  не  удастся  достойно  подготовиться,  и  потому  за лень до своего
восемнадцатилетия  ультимативно  заявила  отцу,  что  если  не  поступит  на
экономический, то вообще не будет учиться, устроится в ночное варьете.
     Слова взбалмошной дочери насчет варьете отец пропустил мимо ушей, а вот
известие  про  экономический вместо юридического перенес тяжело. Но Комиссар
полиции Алекс Уайт, в миру Александр Беленький, души  в  Ларисе  не  чаял  и
чувствовал  себя  виноватым,  а  потому  дал слово, что она будет учиться на
экономическом факультете, даже если для этого ему  придется  пересажать  все
профессуру университета.
     Разумеется, на день рождения Ларисы была приглашена и Розочка.
     Гостей   было   много,   в  основном  их  пригласила  сама  именинница.
Неизвестно, чем она  при  этом  руководствовалась,  но  публика  подобралась
весьма  пестрая,  от пятнадцатилетней Розочки до сорокалетних бизнесменов, с
которыми Лариса случайно познакомилась либо в  ресторанах,  либо  просто  по
дороге  в  университет.  Был  там и один "крутой" парень из Франции по имени
Линдсей Лассардо, но о нем речь впереди...
     Среди приглашенных оказался и Кен Минквуд, один  из  помощников  Майкла
Джеймса.  Его  знакомство  с  именинницей  произошло  при довольно необычных
обстоятельствах.
     Как-то, поддавшись на уговоры "крутого" Лассардо, Лариса отправилась  с
ним  в некое заведение сомнительного толка. После обильных возлияний девушка
потеряла  голову  и  под  одобрительные  вопли  завсегдатаев  вертепа  стала
показывать  стриптиз.  Ее  начали  лапать,  щупать,  а уж партнер повел себя
совершенно не по-джентльменски. Он  не  захотел  поднимать  шума,  а  посему
просто-напросто  смылся, бросив девушку на произвол судьбы. Вполне возможно,
что эта выходка дорого обошлась бы Ларисе: девушку спокойно могли пустить по
рукам, если бы по счастливой случайности в заведение на встречу с  одним  из
агентов не заглянул Кен Минквуд.
     Он  появился  там  в  самый разгар веселья, когда полуобнаженную Ларису
облапил какой-то пьяный питекантроп  и  пытался  добраться  своей  волосатой
клешней  до  самых  потаенных уголков. Девушка мгновенно протрезвела и стала
взывать о помощи, но это лишь сильнее  раззадорило  пьяный  сброд.  Поначалу
Минквуд  вмешиваться  не  хотел, чтобы лишний раз не светиться, но вдруг его
глаза встретились с удивительными глазами несчастной. И "благородный рыцарь"
тотчас ринулся спасать "принцессу".
     Скорее всего досталось бы и ему, но вскоре вбежали еще двое полицейских
и довольно  быстро  всех  утихомирили.  В  участок  забрали  двух   наиболее
неугомонных  "ухажеров",  а  всхлипывающую  девушку и ее спасителя отпустили
восвояси, после того как Минквуд уединился с рослым чернокожим  сержантом  и
показал  свое  удостоверение  сотрудника ФБР, заметив, что он здесь по долгу
службы. Буркнув что-то вроде "сами с  усами",  сержант  не  захотел  попусту
тратить  время на фэбээровца. Его логика была проста: делов-то всего ничего,
а звону будет -- доказывай  потом,  что  не  верблюд.  Оно,  конечно,  думал
сержант, совсем оборзели эти фэбээровцы, ну да пускай живет. Поэтому похожий
на Мохаммеда Али полицейский милостиво кивнул, заметив напоследок:
     -- Только забирай свою девицу отсюда с глаз долой?
     --  Спасибо,  сержант!  Без  проблем!  --  подмигнул  Минквуд брезгливо
скривившемуся негру и тут же отвел девушку в сторону.
     -- Куда вас отвести, мисс... -- не глядя на девушку,  спросил  он.  Всю
его отвагу как корова языком слизнула.
     --  Меня  зовут  Лариса! -- не замечая вопроса, кокетливо представилась
спасенная и тут же спросила: -- А тебя?
     -- Минквуд! -- ответил рыцарь и покраснел.
     -- Это имя?
     -- Нет, мое имя Кен!
     -- Кен? Очень хорошо слышится, я хочу сказать, звучит! Извините за  мой
ужасный английский!
     --  Для  русской  вы  довольно прилично владеете английским, -- заверил
фэбээровец.
     -- Вы так говорите, словно вам часто приходится иметь дело с  русскими!
-- усмехнулась девушка. -- Или я ошибаюсь?
     -- Увы, нет!
     --  В таком случае приглашаю своего спасителя на день рождения, который
состоится ровно через неделю!
     -- И что же, я целую неделю вас не увижу? -- уныло произнес парень.
     -- А разве мы уже расстаемся? --  лукаво  спросила  Лариса.  Затем  она
осмотрела  свою "боевую амуницию", безо всякого стыда приподняла подол юбки,
обнажив красивое бедро едва ли не до пояса,  и  подтянула  чулок.  --  Вроде
ничего  не  порвали...  Если  вы  пригласите  меня  в ресторан, то я, вполне
возможно, возьму и приму предложение! Ну, что скажете?
     -- Отличная мысль! -- еле слышно выдавил из себя Минквуд.
     Он повел Ларису в один из самых фешенебельных  ресторанов,  где  угощал
самыми дорогими фирменными коктейлями. Новые порции алкоголя легли на старый
фундамент,  и  девушку  довольно быстро развезло. Она вновь начала "шалить":
хватать своего спутника под столом за интимные места, и Минквуд срочно решил
принять меры. Оставив на столе деньги, он подхватил Ларису под руку и  повел
к  выходу.  Они  сели в такси и отправились к Ларисе домой. Выведать у своей
новой  знакомой  адрес  стоило  Минквуду  величайших  трудов:  девушка,  что
называется, лыка не вязала.
     В   машине  Лариса,  разметавшись  на  сиденье,  неожиданно  задремала.
Простодушный кавалер и подумать не мог, что это было своеобразной "проверкой
на вшивость". Обольстительница специально так широко  расставила  ноги,  что
юбчонка  задралась до самых трусиков. Наверное, в эту минуту библейская жена
Потифара перевернулась в гробу от зависти!
     Некоторое  время  Минквуд,  не  в  силах  пошевелиться,  созерцал   это
пиршество  плоти.  У него, что называется, "в зобу дыханье сперло". Наконец,
убедившись, что девушка забылась сладким сном, он стал осторожно передвигать
руку вверх, пока  не  добрался  до  того  места,  где  заканчивается  чулок.
Прохладная  нежная  женская  кожа словно обожгла его пальцы огнем, а сердце,
казалось, вот-вот вырвется из груди. Воспылавший любовник на  всякий  случай
подождал  несколько  мгновений,  а  затем скользнул пальцами и коснулся края
трусиков. Осторожно приподняв пальцем кружево, он наткнулся на влажное лоно.
     Его "исследования" весьма забавляли Ларису,  и  она  решила  продолжить
опасную игру, желая узнать, насколько далеко зайдет ее новый знакомый. Томно
вздохнув  как  бы  во  сне,  она  еще  сильнее раздвинула ножки в ту роковую
минуту, когда палец донжуана уже наполовину погрузился в нее. Но ее движение
настолько испугало парня, что он резко  отдернул  руку  и  тоже  притворился
спящим.  Однако  девушка  снова  совсем по-детски засопела, и Кен, пыхтя как
паровоз, пошел на приступ.
     Лариса вдруг открыла глаза и с усмешкой заметила:
     -- А ты, милый, оказывается, большой шалун!
     От неожиданности Минквуд так и замер. Молнией мелькнула мысль, что  он,
по  всей  вероятности,  все  испортил  и  сейчас такая замечательная девушка
прогонит его и будет права.
     -- Может быть, твоему пальцу и  удобно,  однако  мы  уже  приехали!  --
сказала  Лариса,  спокойно  взяла  руку своего спутника и королевским жестом
перенесла ему на колено.
     Только сейчас Минквуд заметил, что машина остановилась  перед  довольно
приличным особняком.
     --  Господи, Лариса, -- вырвалось из его пересохшего горла. -- Какой же
я подлец! Сам не знаю, как это произошло! Простите  меня!  --  От  стыда  он
готов был сквозь землю провалиться.
     --  О  чем  вы,  Кен?  --  пожала  плечами  девушка.  --  Если  о своем
естественном для молодого здорового мужчины желании, то успокойтесь,  ничего
плохого  в  этом  я  не  вижу!  Но  в  следующий раз неплохо было бы сначала
поинтересоваться, а приятно ли это той, с которой вы находитесь. Не так  ли,
сэр?
     -- Так вы не сердитесь? -- с облегчением воскликнул Минквуд.
     --  Сержусь! -- нахмурилась Лариса и тут же улыбнулась. -- Но не очень!
А в наказание мы не увидимся до самого дня моего рождения!
     -- И поделом мне! -- огорченно вздохнул Кен. -- Но звонить-то можно?
     -- Вот глупый! -- усмехнулась Лариса. -- Ну ладно, пока! --  подмигнула
девушка,  выпорхнула  из  машины  и направилась к дому, соблазнительно виляя
бедрами.
     -- Господи, какая женщина! -- тихо прошептал  Минквуд,  поднес  к  носу
свой шаловливый палец, понюхал и нервно вздохнул. -- Господи! -- повторил он
и  вдруг  почувствовал  горячую влагу между ног... -- Поехали! -- рявкнул он
водителю, который тут же рванул машину вперед.
     Если бы они еще немного постояли, то  наверняка  бы  заметили,  что  за
девушкой кто-то следит...

        x x x

     А следил за девушкой тот самый молодой и довольно симпатичный парень по
имени Линдсей Лассардо, больше известный под кличкой Шакал. Несмотря на свои
тридцать   лет,   он   уже  сумел  завоевать  определенный  авторитет  среди
криминальных структур  Нью-Йорка  и  даже  отхватил  себе  довольно  лакомый
кусочек    территориального    пирога    для   собственного   контроля   над
увеселительными заведениями. Под его началом было не очень много  людей,  но
каждого  он  подбирал  самолично  и брал в свою "семью" лишь после того, как
новичок проходил испытание кровью. Это испытание было последним и  решающим.
Все  люди Шакала были жестоки и бескомпромиссны. Его группировки побаивались
даже  те  семейные  кланы,  которые  в  несколько  раз  превосходили  ее  по
численности и владели своей территорией уже десятилетиями.
     Нью-Йорк   был  давно  поделен  между  авторитетами  на  зоны  влияния.
Вмешиваться в дела "Кашеги" и лезть на чужую территорию означало для мафиози
начать войну. В городе существовал своеобразный статус-кво, который никто не
хотел нарушать. Кровавые  разборки  между  кланами  остались  в  легендарных
временах  "сухого  закона".  "Крестные  отцы"  давно осознали, что худой мир
лучше доброй ссоры. Всякие недоразумения, возникающие между рядовыми членами
кланов, решались  на  сходняке  глав  семейств.  Решение  высокого  собрания
выполнялось  безоговорочно, ослушники карались по всей строгости бандитского
закона.
     Лассардо появился в Нью-Йорке семь лет назад после дерзкого  побега  из
парижской  тюрьмы,  куда  угодил  на  двенадцать  лет  за  убийство  некоего
бизнесмена, не желавшего делиться с ним своими доходами. Выходец из довольно
обеспеченной буржуазной семьи, юный Лассардо начал с уличных грабежей и  лет
пять пытался занять достойное место в криминальных структурах Парижа. Он был
очень  жесток и не раз шел на любую подлость ради престижа среди авторитетов
уголовного мира. Свою кличку Шакал получил уже в девятнадцать лет, когда он,
нимало не задумываясь, расправился со своим боссом, который приютил бандюгу,
многому научил и считал едва ли не своим сыном. А  когда  парень  достаточно
окреп,  его  благодетель  даже  выделил  ему  один  из своих районов, где он
контролировал игорный бизнес.
     Этот влиятельный заправила французской мафии имел  даже  весьма  тесные
связи с мэром города и не раз выручал своего друга-уголовника. Но однажды на
босса  нежданно-негаданно "наехала" налоговая инспекция. Ему грозил огромный
срок, и выручить его мог только Лассардо, подставив одно из своих заведений.
Но мафиози новой формации открестился от своего "отца", и  более  того,  сам
стал  под  него копать. Босс, однако, все еще мог выплыть и в одиночку, имея
на руках  документы,  губительные  для  предателя.  Лассардо  это  прекрасно
понимал,  а  потому  убрал  шефа,  весьма  ловко  инсценировав самоубийство.
Полиция обнаружила лишь труп и пустой сейф. Улик  против  Лассардо  не  было
никаких,  власти  оставили его в покое. Об этом деле поползли зловещие слухи
--  прекрасная  реклама   для   душегуба-карьериста.   Постепенно   Лассардо
почувствовал  себя  настолько  непогрешимым  и неуязвимым, что возомнил себя
царем, Богом и самим Законом...
     В Америке гангстер-эмигрант с ходу принялся покорять Нью-Йорк, "столицу
мира". Старых ошибок решил не повторять, но начинать все сначала, да  еще  в
чужом  городе,  чужой  стране,  было трудно: требовались начальный капитал и
свои люди. Лассардо пришлось вернуться  к  истокам.  Общаясь  на  самом  дне
города  с его отбросами, он осознал одну простую истину: в Америке ни в коем
случае  нельзя  попадать  в  полицейское  компьютерное  досье,  иначе   всей
бандитской карьере крышка. Впрочем, после долгих размышлений соотечественник
честолюбивого  Растиньяка  пришел к выводу: делать можно все, только не надо
оставлять свидетелей, ибо нет свидетеля -- нет и проблемы!
     После  нескольких  удачных  ограблений  Лассардо  пустился  на   поиски
партнеров.  Правда,  он  никогда и никого не подпускал к себе близко. Вскоре
преуспевающий гангстер так разбогател, что  купил  себе  квартиру,  затем  и
небольшой  особняк  в  Нью-Джерси, а после того как он вырвал для себя район
Чайнатауна на Манхэттене, стал подумывать о том, чтобы заручиться  "мохнатой
лапой" у власти. Совершенно случайно бандит узнал, что новый мэр назначил на
пост  Комиссара  полиции  своего  приятеля  Алекса  Уайта, которого за глаза
называли "русским медведем". Лассардо решил выйти на мэра через Комиссара: с
русской мафией французский  гангстер  не  раз  имел  делав  Париже.  Обложив
полицейского,   Лассардо,   как   и   подобает   настоящему   шакалу,  занял
выжидательную позицию, чтобы при первой  же  возможности  вцепиться  в  него
мертвой хваткой.
     И  вдруг  бандиту  сообщают, что у Комиссара поселилась какая-то совсем
юная девушка. Лассардо мгновенно "принял стойку", подумав,  что  его  клиент
питает  слабость  к  "Лолитам".  И  как  же  был разочарован гангстер, когда
предполагаемая нимфетка оказалась  дочерью  Комиссара!  Огорчался  Лассардо,
правда, не долго, решив подкатиться к отцу через его чадо. Он несколько дней
охотился за девушкой с фотоаппаратом, и удача наконец-то ему улыбнулась. Эта
длинноногая   барышня  отнюдь  не  была  домашней.  Она  любила  шляться  по
ресторанам,   заводить   весьма   сомнительные   знакомства.   О   возможных
последствиях  она  явно  не задумывалась то ли по легкомыслию, то ли потому,
что была уверена в защите отца. Тем не менее Бог  ее  пока  хранил,  но  как
долго могло это продолжаться?
     И  вот  в  один  прекрасный день Лассардо тщательно приоделся, сходил к
дорогому парикмахеру и превратился в неотразимого красавца.  Улучив  момент,
он  познакомился с девушкой и пригласил ее в один из тех ресторанов, которые
он курировал, надеясь спровоцировать свою жертву. Вначале  все  шло  как  по
маслу. Захмелевшая девица довольно быстро потеряла над собой контроль и даже
принялась  раздеваться  в  танце,  что  Лассардо  не замедлил запечатлеть на
пленке. Но фортуна от него отвернулась.  Раззадоренные  мужики  вцепились  в
Ларису... Далее вы, уважаемый читатель, уже все знаете.
     Лассардо понимал, что инцидент может завершиться в полицейском участке,
куда папаша  девицы  наверняка  примчится вызволять свое неразумное дитятко.
Такой поворот в планы мафиози не входил, Лассардо ретировался и с превеликим
изумлением наблюдал,  как  какой-то  чудак  довольно  активно  вступился  за
девушку  и  не  только  не  был  задержан,  но  и  отпущен восвояси вместе с
виновницей скандала. Более того,  парень  вновь  отправился  с  девчонкой  в
ресторан.
     Увидев,  что  в конце-концов парочка поехала к дому Комиссара, Лассардо
обогнал ее, припарковал свой лимузин за углом, а сам  пробрался  за  ограду.
Дождавшись,  когда  такси  от®едет, Лассардо вышел из своего укрытия. Крутая
герла даже не испугалась.
     -- Ты? -- проговорила Лариса и пошатнулась:  видимо,  алкоголь  еще  не
выветрился.
     Линдсей подхватил ее под руку и заметил с напускным раздражением:
     -- Целый час тебя здесь дожидаюсь!
     --  Мог  и  не  дожидаться! -- отрезала девушка. -- Как только началась
заварушка, тебя словно ветром сдуло! --  Она  презрительно  усмехнулась.  --
Кстати, откуда тебе известен мой адрес?
     -- Во-первых, адрес ты мне говорила...
     -- Да? Не помню! -- пожала она плечами. -- Ладно, Бог с ним, с адресом!
А во-вторых?
     --  А во-вторых, меня никуда не сдувало: пока я разбирался с тем, кто с
тебя одежду срывал, ты куда-то смылась, и мне пришлось отдуваться за тебя  в
участке!  Хорошо  еще,  фараоны  убедились,  что  я  трезвый,  а  те пьяные.
Помутузили малость, содрали несколько баксов и отпустили с миром!
     Девушка подозрительно посмотрела на француза.
     -- И кто же? -- неожиданно спросила она.
     -- О чем ты?
     -- Кто ребра-то твои считал?
     -- Да сержант один... здоровенный такой негр! Фамилию в  таких  случаях
спрашивать както не принято.
     --  Бедненький  мой!  --  протянула  Лариса  с  пьяной бабьей жалостью.
Очевидно, ответ ее удовлетворил.
     Она вдруг обняла парня и страстным поцелуем впилась ему в губы,  решив,
что  такой  "крутой  мэн"  был  послан  ей  самим  небом  за  успехи в науке
обольщать. А француз сначала просто поддался ее напору, но потом и сам обнял
девушку одной рукой за шею, а  другой  стал  гладить  пышную  грудь,  живот,
скользнул еще ниже и ощутил чуть влажные от желания трусики.
     --  Иди  за  мной,  --  томно  прошептала  девушка и едва ли не сгребла
кавалера в охапку.
     Вскоре они оказались в душе небольшого крытого бассейна. Быстро  сорвав
с  себя  одежду,  любовники  встали  под  теплые струйки. Повинуясь властной
таинственной силе, они прижались друг к другу, извиваясь от  желания.  Когда
стальной  клинок  мужчины  ткнулся  в  живот  девушки, она вдруг вздрогнула,
замерла на мгновение, как бы собираясь остановиться, но это уже было выше ее
сил. Зов плоти смел все преграды, и она ринулась навстречу неизведанному.
     При всей своей показной распущенности в физиологическом  смысле  Лариса
была   почти  девственницей.  Казалось  бы,  нелепое  сочетание,  вроде  как
"немножко беременная" или знаменитая "осетрина  второй  свежести".  Но  дело
обстояло  так.  В  Москве  у нее был мальчик, с которым она встречалась чуть
более года, но все ограничивалось поцелуями.  Когда  пришел  вызов  к  отцу,
Лариса  встретилась  со  своим  Ромео,  чтобы принять окончательное решение:
остаться с Никитой или уехать к отцу в Америку. Более того, она даже  решила
отрезать  себе путь к отступлению и отдаться в этот вечер Никите. Они выпили
бутылку шампанского и вскоре оказались в  постели.  Однако  парень  оказался
совершенно неопытным и быстро обмяк. Как это часто бывает в подобных случаях
с  молодыми людьми, ему стало стыдно и противно. Он быстро поднялся, оделся,
буркнул нечто нечленораздельное и тут же ушел.
     Лариса была совершенно ошарашена таким финалом. Больше часа лежала  она
в  кровати  и  тупо  смотрела  на  маленькую  капельку  крови на белоснежной
простыне. И вдруг из ее глаз  неудержимым  потоком