о разбитых головах и  говорить  нечего.  Наутро  он  очнулся  в  полицейском
участке, а вскоре получил приговор: одиннадцать месяцев лишения свободы.
     В  тюрьме  очень  уважают силу. И, как только Зубодробилка появился, он
моментально стал самым уважаемым квартирантом Хотя и не обошлось без  стычек
с предыдущим авторитетом по кличке Козырный. Этот не отличался особой силой,
но был профессиональным картежником и полтюрьмы состояло в его должниках. Он
был  истеричным, стервозным, как говорится, с опасным приветом, и отказаться
с ним играть было практически невозможно: он моментально взрывался,  начинал
кричать,  а  если и это не помогало, то отказник знал, что в ближайшее время
его покалечит кто-нибудь из должников Козырного.
     Когда появился Зубодробилка, -- а его лицо в  обычное  время  светилось
добродушием,  -- Козырный попытался склонить его к игре и после решительного
отказа стал истошно визжать, нагоняя на него страх. Но Зубодробилка,  выждав
немного,  как  бы  давая  время  одуматься, неожиданно опустил свой огромный
кулак на голову Козырного. В результате новенького отправили на пять суток в
карцер, а Козырного -- на месяц в тюремную больничку  с  сотрясением  мозга.
Когда  Козырный  вышел  из  больницы,  происшедшая с ним метаморфоза изумила
всех: он забыл своих должников.  Казалось,  он  вообще  сдвинулся  по  фазе.
Теперь он лишь изредка жалобно канючил:
     -- Перебросимся в картишки? Перебросимся в картишки?
     И зачастую получал по шее от тех, кого он притеснял ранее.
     Первые  пару  дней  Савелий  выбирал  пустую скамейку и почти целый час
сидел  в  одиночестве,  наслаждаясь  свежим  воздухом  и  покоем.  Но  потом
вспомнило  своих  мышцах.  Стараясь  не привлекать к себе внимания, он делал
только простые, знакомые всем упражнения: отжимался, приседал, подтягивался,
с удовольствием отмечая, что он в хорошей форме. Эх, сейчас бы  поразмяться!
Хотя  бы  с тенью. Но приходилось сдерживаться, чтобы не привлекать внимания
зеков и администрации.
     Вот и сегодня он подошел к гире и несколько раз подбросил  ее.  До  сих
пор  на  него  никто  особо  не обращал внимания: занимается и занимается, а
хочет молчать в одиночку, тоже его личное дело.  Савелий  поставил  гирю  на
место  и  вдруг  ощутил за спиной чье-то дыхание. Какая-то неуловимая угроза
чувствовалась в том дыхании, и он моментально приготовился к нападению. Чуть
повернув голову, он увидел трех упитанных негров, угрожающе поглядывающих на
него. У одного в руке сверкнула заточка. К счастью, тень падала так, что  он
мог контролировать каждое их движение.
     Времени  на  принятие  решения  было  вполне достаточно: они находились
метрах в трех от Савелия. Говорков решил не  спешить  ни  с  защитой,  ни  с
нападением,    надо    выждать,    что   они   предпримут.   На   удивление,
офицера-наблюдателя не было, а Крысиный Нос, словно специально,  отвернулся,
отвлекая  разговором  остальных  тюремщиков. Отметил Савелий и то, что между
ним с тремя неграми и офицерами выросла группа зеков, чтобы скрыть  расправу
от  взоров  сотрудников  тюрьмы.  Впрочем,  Савелий  вздохнул с облегчением:
охрана ничего не увидит. Но Говорков ошибался: сержант, некто Билли  Кимлун,
внимательно    наблюдал    за    происходящим   из   окна   третьего   этажа
административного корпуса. Он отлично видел, как странно вели себя офицеры в
прогулочном дворике, как образовалось кольцо вокруг Рембрандта. Он уже хотел
было вмешаться, но что-то его остановило.
     Савелий видел, как парень с заточкой взмахнул  рукой.  Сейчас  придется
отражать  удар,  возможно, поломав этому негру руку... Но внезапно за спиной
кто-то истошно закричал.  Савелий  повернулся  и  застыл  с  открытым  ртом:
заточка валялась на земле, негр стоял на коленях и баюкал свою окровавленную
руку,  а  над  ним  возвышалась груда сала и мяса, которая называлась Томми.
Обхватив за шею несчастного чернокожего, он назидательно говорил:
     -- Мама говорила, что нападать сзади не  честно.  Мало  того,  что  вас
больше,  так ты еще и с ножичком! Это очень нехорошо! И я очень сержусь! А я
этого парня знаю. Он вам может сделать больно, но нужно драться честно!
     Если такая длинная речь была непривычна  для  Томми,  то  насколько  же
неожиданным  было  это  заступничество для дружков негра с заточкой, который
стонал на коленях.
     -- Ты на кого руку поднял, сала кусок? -- зашипел один.
     -- Да я из тебя мыла наварю! -- закричал другой, размахнувшись.
     Савелию все это надоело: он бесхитростно ткнул первого кулаком в грудь,
и тот, споткнувшись о своего коленопреклоненного приятеля,  упал  на  спину,
второго  Савелий  "задел"  локтем  в  подбородок  и  на некоторое время тоже
вырубил. Затем, наклонившись над первым, схватил рукой за горло, приподнял и
тихо спросил:
     -- Говори, кому я мешаю, или я тебе навсегда кислород перекрою! Ну?
     -- Меня убьют! -- испуганно прошипел тот.
     -- Копы? -- неожиданно шепнул Савелий.
     Тот машинально кивнул и тут же запричитал:
     -- Я тебе ничего не говорил! Ничего!
     -- Да, ты мне ничего не говорил! --  спокойно  заметил  Савелий,  потом
повернулся к дебилу: -- Томми, привет!
     -- Здравствуй, Кларк! -- радостно подпрыгнула груда сала.
     Вдруг  Савелий  заметил,  что  Крысиный Нос смотрит в их сторону, а его
рука у "прибора безопасности". Этот прибор, висящий  на  поясе,  служит  для
того,  чтобы  об®являть  гревогу  во  время  каких-либо беспорядков. Савелий
понял, что "гулять" осталось считанные минуты, а то и секунды.
     -- Погуляем? -- пожав руку Томми, спокойно  спросил  Савелий,  отвлекая
беднягу от того, что сейчас произойдет.
     --  Погуляем!  -- кивнул тот, и они пошли в сторону тюремного "базара".
Крысиный Нос с группой офицеров уже спешили к толпе, а из  административного
здания  выскакивали  полицейские,  с  виду  --  настоящие  рыцари:  одетые в
кевларовые бронежилеты, шлемы с забралами,  перспексовые  щиты,  дубинки.  У
некоторых были даже специальные ружья.
     Билли догадывался, что все происшедшее как-то связано с Крысиным Носом,
но он  ничего  не сможет доказать. Скорее всего, тот сегодня засадит парня в
карцер. Нужно будет как-то поддержать его, тем более что сегодня он  дежурит
по, карцеру.
     Савелий  не  видел  Билли,  а  на то, что творится у ворот, старался не
обращать внимания, делая вид, что его это не касается Они с  Томми,  держась
за руки, шли вперед. Зрелище было забавное: два полных антипода -- невысокий
и  стройный Савелий и рядом -- рыхлое, огромное, по-утиному переваливающееся
с ноги на ногу странное существо.
     -- Приятель, ты как здесь оказался?
     -- Ты мне сказал, чтобы я не  разговаривал  с  полицейскими,  я  так  и
сделал,  а  им  это  не  понравилось.  Они  стали кричать на меня и называть
плохими словами и меня и мою маму, я и обиделся! -- Он так глубоко вздохнул,
что Савелий трудом сдержал смех.
     -- Снова за ухо потрепал? -- спросил он.
     -- Ну да, и того и другого. Вот меня сюда и послали. На девяносто дней.
     -- Ну  ничего,  эти  дни  пролетят  быстро,  а  там,  глядишь,  и  мама
освободится!
     --  Да, я знаю: мы с ней уже по телефону разговаривали! -- Он счастливо
улыбнулся.
     Тут-то и прозвучал резкий сигнал тревоги.
     -- Начинается! -- вздохнул Савелий. -- Если завтра попадем на  прогулку
в  одном  потоке,  увидимся!  -- сказал он и подумал: "Если меня или тебя не
засадят в "трюм"!"
     -- Я буду ждать! Ты мне нравишься Кларк! -- произнес Томми и  почему-то
опустил глаза, словно смутился.
     -- Ты мне тоже, Томми! Не грусти! -- Он улыбнулся, направился к выходу,
где уже  толпился  живой  коридор  из  полицейских,  однако приостановился и
добавил: -- Спасибо за помощь, Томми!
     -- Они нехорошие,  --  серьезно  отозвался  тот  и  добавил:  --  Очень
нехорошие?  --  Было  непонятно, кого Томми имеет в виду тех грех негров или
раз®яренных  полицейских,  взмахивающих  дубинкой  всякий  раз,   когда   им
казалось, что кто-то не торопится выйти с прогулочного дворика. К счастью, и
Томми  и  Савелию  удалось избежать встречи с "демократизатором" (именно так
кто-то довольно точно назвал полицейскую дубинку).
     Всех быстро раскидали по камерам и закрыли на замок. Савелий прилег  на
кровать  и  попытался  связать все в единое целое. Выходит, что подозрения о
причастности полиции к его задержанию совсем небеспочвенны. Кто-то не только
лишил его свободы, но еще и хочет расправиться физически, а это опасно и  ни
к  чему:  все  время  нужно  быть  начеку. Его мысли были прерваны ударом по
решетчатым дверям.
     -- Рембрандт, встать! -- рявкнул Крысиный Нос.
     -- Уже встал! -- Савелий нехотя поднялся с кровати, прекрасно зная, что
его ожидает.
     -- "ЗА БЕСПОРЯДОК, УСТРОЕННЫЙ ВО ВРЕМЯ ПРОГУЛКИ, А ТАКЖЕ  ЗА  НАНЕСЕНИЕ
ПОБОЕВ  ТРЕМ  КВАРТИРАНТАМ,  КЛАРКУ  РЕМБРАНДТУ  ИЗМЕНИТЬ  МЕРУ СОДЕРЖАНИЯ В
ТЮРЬМЕ РАЙКЕРС-АЙЛЕНД И ПОМЕСТИТЬ НА ТРОЕ СУТОК В КАРЦЕР!" Решение  подписал
сам  директор  тюрьмы.  -- Сержант прочитал это с таким торжествующим видом,
словно сообщал о своем повышении. -- Ну, как?
     -- Что как? -- Савелий с трудом сдерживал себя,  чтобы  не  рассмеяться
или не схамить этой сволочи: тот негр сказал ему правду.
     -- Руки за спину, вперед! -- вскричал сержант. Ему явно не понравилось,
как среагировал этот парень.
     -- Не кричи, оглохнешь! -- не удержался Савелий.
     Почему-то  тот  не стал реагировать на явную грубость Савелия, а просто
повторил чуть тише:
     -- Вперед!
     Они спустились по лестнице в подвальное помещение и вскоре остановились
перед мощной решетчатой дверью. Ни тот, ни другой не произнесли ни слова.
     Крысиный Нос нажал на кнопку звонка. Вскоре у  дверей  возникла  мощная
фигура  того  самого  сержанта-негра,  который  и принимал его по прибытии в
тюрьму. Кажется, его звали Билли.
     -- Сколько? -- спросил он, презрительно усмехнувшись:  было  ясно,  что
Билли не испытывал к Крысиному Носу никаких симпатий.
     -- Трое суток, сержант! -- не обращая внимания на его тон, ответил тот,
затем протянул постановление и пошел прочь.
     Сержант прочитал протокол и впервые взглянул на Савелия:
     --  Рембрандт?  --  Он покачал головой. -- Быстро он тебя охмурил! -- и
вдруг неожиданно спросил: -- А тех парней, что пристали к  тебе,  ты  раньше
встречал?
     -- Никогда! -- немного удивленно отозвался Савелий.
     --  Странно!  --  Билли  задучиво  покачал  головой.  -- А что они тебе
сказали?
     -- Ничего! Просто решили испытать на прочность! -- усмехнулся Савелий.
     -- И допустили большую ошибку! -- рассмеялся сержант. -- Пошли!
     Они  прошли  по  коридору,  мимо  железных  дверей.  В  полумраке  едва
различимы  были  лица  наказанных  квартирантов.  Наконец Билли со скрежетом
открыл замок свободной камеры:
     -- Отдыхай: трое суток не слишком много, пролетят, не заметишь!  --  Он
как бы старался подбодрить его. -- Курить можно, если есть...
     -- Я не курю, сэр!
     -- Повезло! А вот звонить во время наказания карцером запрещено!
     -- Не страшно, сэр! Потерплю! -- Савелий пожал плечами.
     Камера  была  такой  маленькой,  что в ней с трудом умещались небольшая
деревянная скамья, раковина с краном для умывания  и  унитаз:  метра  два  в
ширину и два с половиной в длину. Здесь между камерами стены были каменные.
     "Интересно, кто это так сильно заботится обо мне?" -- подумал Савелий и
улегся  на  деревянную  скамейку, подогнув ноги: в такой клетушке невозможно
было даже выпрямиться.
     Чем больше он размышлял о последних событиях, тем больше  его  волновал
тот  лысоватый  мужик,  который  указал  на него полицейским. Теперь Савелий
почти не сомневался, что  видел  его  в  управлении  адмирала.  Неужели  это
какие-то  игры  ФБР?  Если  это так, то почему Майкл ничего не сказал ему об
этом? Не мог? Исключено! Может быть, Джеймс ничего не знает о том, что он  в
тюрьме,  и  во  всем  этом  участвует совсем другое управление? Если так, то
совсем худо.
     Вскоре, к удивлению Савелия, принесли ужин, который ничем не  отличался
от  обычного.  Он  вдруг  вспомнил,  как  его  кормили в ШИЗО в России: зеки
называли российский карцер  --  "День  лета,  день  пролета!"  День  кормят,
кстати,  гораздо беднее, чем в зоне, а день дают только двести граммов хлеба
и три раза по кружке кипятку на сутки. Здесь-то  можно  жить  и  в  карцере!
Савелий улыбнулся.
     Ему  во  что  бы  то  ни  стало  нужно  связаться  с адмиралом. Но как?
Единственным человеком, к кому он мог бы обратиться в данном положении, была
Розочка.
     Как она там? Вероятно, обижается, что он не звонит  столько  времени  и
ничего  не  сообщает  о себе. Ну что он может поделать, если мир так жесток?
Ничего, придет время, он ей все  расскажет.  И  она,  конечно,  все  поймет.
Поймет и простит!
     Кроме тусклой лампочки, никакого света больше не было. Определить время
невозможно,  оставалось  ориентироваться  по проверкам: следующая проверка в
одиннадцать часов вечера, потом в три ночи. Савелий  вдруг  поймал  себя  на
мысли, что у него теперь четыре часа СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ. К чему бы это? Надо
подумать... И Савелий стал с нетерпением ждать проверки в надежде, что потом
найдет ответ...
     После  проверки  он  снова  прилег  на скамейку, надеясь увидеть во сне
Розочку. Но он словно бы провалился в черную дыру. Ровно  в  полночь,  когда
затихли  шумы  в  коридоре  и  слышался  только многоголосый храп наказанных
зеков, Савелию вдруг показалось, что на него упал яркий луч света. Он открыл
глаза. Действительно, огромный яркий луч падал откуда-то сверху. И этот  луч
как  бы  жил, звал за собой. Не ощущая собственного тела, Савелий устремился
вверх, застыл на мгновение, посмотрев на себя, спокойно спящего на скамейке,
и быстро исчез в Космической неизвестности.
     Его  полет  продолжался  буквально  мгновения.  Место,  в  котором   он
очутился,  напомнило  ему то, где он провел несколько лет со своим Учителем.
Только вместо гор были облака, а вместо моря бескрайние просторы Космоса.
     На возвышении из облака сидел  Учитель.  На  его  полуобнаженной  груди
светился  знак  удлиненного ромба. Его руки и глаза были воздеты к Солнцу, а
светило было таким ярким, огромным и близким, что, казалось, могло сжечь все
живое. Но, как ни странно, Савелий ничего не  чувствовал,  ему  просто  было
очень спокойно.
     Чуть ниже Учителя на скрещенных ногах сидели убеленные сединами старцы,
одетые  в  нежнейшие  белоснежные  тоги.  На  груди  каждого  светился  знак
удлиненного ромба. И взоры старцев были направлены на Учителя.
     -- ЗДРАВСТВУЙ, БРАТ МОЙ! -- торжественно обратился Учитель к Савелию.
     -- Учитель?! -- с волнением воскликнул Савелий. Он преклонил  колено  и
возбуждении воскликнул: -- Приветствую тебя. Учитель! Как я рад тебя видеть!
     -- ПОДОЙДИ КО МНЕ БЛИЖЕ! -- Учитель взмахнул рукой.
     Савелий  оказался прямо перед Учителем, он словно бы парил в воздухе, а
под ним, как опора  в  бездонном  космосе,  оказалось  незаметно  подплывшее
облако.
     -- ТЫ УДИВЛЕН?
     -- О да. Учитель!
     -- РАЗВЕ ТЫ ЗАБЫЛ О ВЕЛИКОМ СХОДЕ? -- удивился в свою очередь старец.
     --  Конечно  нет,  Учитель!  --  тут же воскликнул Савелий. -- Просто я
никогда не думал, что дорога будет столь удивительной и необычной!
     -- ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ТЫ СТАНЕШЬ ЧЛЕНОМ ВЕЛИКОГО СХОДА,  ТЫ  ДОЛЖЕН  УЗНАТЬ  О
ТОМ,  КТО Я И ОТКУДА Я, -- Учитель вдруг сделал паузу и странно посмотрел на
Савелия. -- ТЫ О ЧЕМ-ТО ХОЧЕШЬ СПРОСИТЬ МЕНЯ, БРАТ МОЙ?
     -- Если позволишь, Учитель.
     -- СПРАШИВАЙ, БРАТ МОЙ!
     -- То, о чем ты хочешь мне рассказать, необходимо, Учитель?
     -- ТЕБЕ НЕ ПО СЕБЕ, БРАТ МОЙ?
     -- Да, Учитель! -- признался Савелий.
     -- ЭТО ХОРОШО ЗНАЧИТ, Я ВСЕ РЕШИЛ ПРАВИЛЬНО,  --  Старец  вновь  сделал
паузу и снова взмахнул рукой: -- СМОТРИ!
     В  воздухе  из  ничего возник огромный светящийся экран, на нем, как на
экране телевизора, появилось  изображение  странного  космического  корабля,
непохожего ни на один из тех, что доводилось видеть Савелию в фантастических
фильмах.
     --  ЭТО  КОСМИЧЕСКИЙ  ЗВЕЗДОЛЕТ. НА НЕМ МЫ ПРИЛЕТЕЛИ С ДАЛЕКОЙ ПЛАНЕТЫ,
КОТОРУЮ ВЫ, ЗЕМЛЯНЕ, НАЗЫВАЕТЕ ОРИОНОМ. НА ВТОРОЙ ДЕНЬ ТРЕТЬЕГО МЕСЯЦА  ПЯТЬ
ТЫСЯЧ  ЧЕТЫРЕСТА  ПЯТЬДЕСЯТ  ВОСЬМОГО ГОДА ПО КОСМИЧЕСКОМУ ЛЕТОСЧИСЛЕНИЮ, ТО
ЕСТЬ В ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СОРОК ШЕСТОМ ГОДУ ПО ЗЕМНОМУ ВРЕМЕНИ, НАШ  ЗВЕЗДОЛЕТ
СТОЛКНУЛСЯ С ОГРОМНЫМ ОКОЛОЗЕМНЫМ МЕТЕОРИТОМ И ПОТЕРПЕЛ КАТАСТРОФУ! ИЗ БОЛЕЕ
ЧЕМ СТА ВОСЬМИ ДЕСЯТИ ОРИОНЦЕВ В ЖИВЫХ ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО Я!
     -- Невероятно! -- прошептал Савелий. -- Учитель, я читал что-то о неком
НЛО, сбитом  американцами  в тысяча девятьсот сорок шестом году! Значит, это
был ваш звездолет?
     -- ДА, ЭТО БЫЛ НАШ ЗВЕЗДОЛЕТ, ВЕРНЕЕ, ВСЕ, ЧТО ОТ НЕГО ОСТАЛОСЬ!  --  В
голосе  старого  Учителя  не  было горечи, он лишь бесстрастно констатировал
факт.
     -- Значит, на вашей планете люди похожи на нас?
     -- ВНЕШНЕ ДА, ЕСЛИ НЕ  ОБРАЩАТЬ  ВНИМАНИЯ  НА  РАЗНИЦУ  В  РОСТЕ  И  НА
ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ  ЖИЗНИ!  У  ОРИОНЦЕВ  САМЫЙ МАЛЕНЬКИЙ РОСТ ЧУТЬ БОЛЕЕ ДВУХ
ЗЕМНЫХ МЕТРОВ, А СРЕДНЯЯ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ ОКОЛО ДВУХСОТ  ЗЕМНЫХ  ЛЕТ.
ПОЛУЧИЛОСЬ  ТАК, ЧТО ВСЯ АППАРАТУРА ЗВЕЗДОЛЕТА ВЫШЛА ИЗ СТРОЯ И МЫ НЕ СМОГЛИ
СООБЩИТЬ НА ОРИОН О МЕСТЕ КАТАСТРОФЫ! ПОЭТОМУ МНЕ ПРИШЛОСЬ ОСТАТЬСЯ НА ВАШЕЙ
ПЛАНЕТЕ И АДАПТИРОВАТЬСЯ К ВАШИМ УСЛОВИЯМ,  ПРИНЯТЬ  ВНЕШНЮЮ  ФОРМУ  ЗЕМЛЯН!
МЕСТОМ ЖИЗНИ Я ВЫБРАЛ ГОРЫ ТИБЕТА, НАИБОЛЕЕ НАПОМИНАЮЩИЕ МОЮ ПЛАНЕТУ. ЖИТЕЛИ
ВАШЕЙ  ПЛАНЕТЫ  ПОКА  НЕ  ГОТОВЫ  ПРИНЯТЬ  ЗНАНИЯ,  КОТОРЫМИ Я ОБЛАДАЮ, НО И
УНОСИТЬ ЭТИ ЗНАНИЯ С СОБОЙ В КОСМОС Я СЧИТАЮ НЕПРАВИЛЬНЫМ!
     Савелий восторженно смотрел на Учителя  и  старался  не  пропустить  ни
единого его слова. Невероятно! Неужели это не сон?..
     --  НЕТ,  БРАТ  МОЙ,  ВСЕ,  ЧТО  СЕЙЧАС  С ТОБОЙ ПРОИСХОДИТ, НЕ СОН, --
неожиданно произнес Учитель, а потом добавил: -- ТЫ  ПРАВИЛЬНО  ДЕЛАЕШЬ,  НЕ
УДИВЛЯЯСЬ  ТОМУ,  ЧТО  Я ЧИТАЮ ТВОИ МЫСЛИ: ИНОГДА И ТЫ ЭТО ДЕЛАЛ, НЕ ТАК ЛИ,
БРАТ МОЙ? -- Он улыбнулся.
     -- Так это вы мне помогали. Учитель? -- воскликнул  Савелий,  сразу  же
вспомнив, как он порой действительно читал мысли своих собеседка.
     -- КОНЕЧНО, БРАТ МОЙ!
     -- И сколько же вам лет. Учитель?
     --  КОГДА  Я  РАССТАЛСЯ  СО СВОЕЙ ФИЗИЧЕСКОЙ ОБОЛОЧКОЙ, МНЕ БЫЛО ТРИСТА
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЗЕМНЫХ ГОДА! Я ЗНАЛ, ЧТО ЭТО  СКОРО  ПРОИЗОЙДЕТ.  И  ПОЭТОМУ
ИСКАЛ  ТОГО,  КОМУ  Я  СМОГ БЫ ПЕРЕДАТЬ НЕКОТОРЫЕ ИЗ СВОИХ СПОСОБНОСТЕЙ. И Я
ВЫБРАЛ ТЕБЯ! -- Последние слова он произнес четко и торжественно.
     -- Но почему вы остановили свой выбор на  мне.  Учитель?  --  удивленно
спросил Савелий.
     --  ДОЛГИЕ ГОДЫ Я НАБЛЮДАЛ ЗА ТОБОЙ, ТВОИМИ МЫСЛЯМИ И ТВОИМИ ДЕЙСТВИЯМИ
И НАКОНЕЦ ПРИШЕЛ К ВЫВОДУ, ЧТО ТЫ -- ЕДИНСТВЕННЫЙ ИЗ  ЗЕМЛЯН,  КОМУ  Я  МОГУ
ДОВЕРИТЬ НЕКОТОРЫЕ ИЗ СВОИХ ЗНАНИЙ. ТЫ ГОТОВ К ЭТОМУ, БРАТ МОЙ?
     -- Я-то готов. Учитель! Смогу ли, вот вопрос? -- прямо сказал Савелий.
     -- КОСМОС ПОДДЕРЖАЛ МОЙ ВЫБОР! -- заметил Учитель.
     -- Что это значит? -- не понял Савелий.
     -- ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ОН ВСЕГДА ПРИДЕТ ТЕБЕ НА ПОМОЩЬ! ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО
ТЕБЕ ЗАРАНЕЕ  БУДЕТ  ИЗВЕСТНО О ГРОЗЯЩИХ ВАШЕЙ ПЛАНЕТЕ КАТАСТРОФАХ! И ТОЛЬКО
ТЫ БУДЕШЬ ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЕ, ГОВОРИТЬ ОБ ЭТОМ ЛЮДЯМ ИЛИ НЕТ!
     -- Как, разве я смогу промолчать, зная, что погибнут люди. Учитель?  --
воскликнул Савелий.
     -- А ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ТЕБЕ ПОВЕРЯТ И НЕ СОЧТУТ ЗА СУМАСШЕДШЕГО?
     Савелий опустил голову: старец прав!
     -- Но это же невыносимо. Учитель: знать о беде и не предупредить о ней!
-- с жаром воскликнул Говорков.
     --  ДА,  ЭТА  НОША  ОЧЕНЬ  ТЯЖЕЛА, -- со вздохом согласился Учитель. --
ИМЕННО ПОЭТОМУ ВЫБОР И ПАЛ НА ТЕБЯ: У ТЕБЯ ДОСТАТОЧНО СИЛ, ЧТОБЫ НЕСТИ ЕЕ, А
ИНОГДА И САМОМУ ВСТУПАТЬ В БОРЬБУ С ГРЯДУЩЕЙ БЕДОЙ!
     -- Хватит ли сил, Учитель?
     -- УВЕРЕН, ТЫ СПРАВИШЬСЯ, БРАТ МОЙ! ЧТО ТЫ ОТВЕТИШЬ КОСМОСУ?
     -- Я согласен. Учитель! -- твердо пр