речь  шла  о  шантаже  самого
Комиссара...
     Уайт решил не торопиться. Он позвонил по указанному номеру ровно в семь
вечера и сразу же, произнес:
     -- Согласен!
     --  Правильное решение, ТОВАРИЩ Комиссар! -- с наглой усмешкой произнес
молодой голос. -- Ждите, с вами свяжутся!
     Наверное, с минуту ошеломленный Уайт  смотрел  на  трубку,  из  которой
доносились  короткие  гудки.  Как ему хотелось, чтобы происходящее оказалось
просто кошмарным сном. Вот сейчас он положит трубку, а завтра  проснется  от
обычного   звонка   своего   любимого   и   вечного  будильника  "Слава"  --
единственное, что он сохранил из России. Уайт положил трубку,  и  в  тот  же
момент  действительно  раздался  звонок.  Потянувшись  за  трубкой, Комиссар
отметил про себя и то, на что ранее не обратил внимания:  шантажист  не  так
прост, если сумел узнать и о его русском происхождении.
     -- Ну чего тебе еще? -- зло бросил он в трубку.
     -- Алекс, это Кен Минквуд!
     -- Кен? -- удивился Комиссар, пытаясь отвлечься -- Чего звонишь?
     --  У  тебя  плохое  настроение?  --  удивился тот: Комиссар никогда не
разговаривал с ним так.
     -- Извини, к тебе это не имеет никакого отношения! Ты по делу или  так,
поболтать?
     -- По делу... -- сказал тот и тихо добавил: -- К сожалению!
     Его голос был таким необычным, что Уайт насторожился:
     -- Что-то случилось?
     -- Помнишь ту мразь, которая затащила Ларису в отель?
     --  Еще  бы!  --  со  злостью  выдохнул Комиссар. Кровь снова прилила к
вискам: неужели этот подонок снова развлекается с его девочкой? Только этого
ему не хватало!
     -- Я его выследил! -- победоносно, но злобно заявил Минквуд.
     -- Где он? -- воскликнул Комиссар.
     -- Сидит в ресторане "Звезда Востока", дует пиво и кого-то ожидает!
     -- Неужели Ларису?
     -- Все может быть! -- ехидно заметил Минквуд.
     -- Ну так помоги мне...
     -- С готовностью помогу своему будущему тестю! -- отрапортовал Минквуд.
     -- Я сейчас вышлю туда пару толковых ребят. Ты им покажешь этого парня,
но постарайся, если появится моя дочь, сделать так, чтобы она всего этого не
увидела!
     -- Да уж, это было  бы  совсем  некстати:  наверняка  бросится  спасать
своего...  -- Он хотел сказать "любовничка", но решил, что в данной ситуации
лучше поберечь нервы папаши. -- Ухажера! Надеюсь, что он не отделается таким
простым наказанием, как денежный штраф?
     -- Да уж будь покоен! -- глаза Комиссара сверкнули злым блеском.
     Положив трубку, он вызвал к себе двух полицейских амбалов. Он держал их
именно для таких, не совсем чистых, незаконных дел. Эти два  амбала  в  свое
время были в его руках: они за взятку отпустили преступника, находившегося в
розыске,  и сами оказались на подозрении. Прижав их без свидетелей. Комиссар
вырвал  признание  и  пять  тысяч  долларов.  Потом  взял  к  себе  --   для
"специальных  поручений".  Мгновенно  оценив  это своеобразное благородство,
сержант Лео Розенблюм и сержант Рауль Стрингфельд, наученные горьким опытом,
с любой незаконной сделки треть всегда отдавали Комиссару.
     Услыхав, что им предстоит сделать, они многозначительно  переглянулись:
хозяин  давал  им возможность заработать очки, чтобы иметь хороший послужной
список в личном деле...

        V. Гнусная подставка

     Савелий взглянул на часы: семь тридцать вечера. К нему никто так  и  не
подошел.  Неужели  он  чем-то  выдал  себя,  и  охранник Рассказова решил не
рисковать? Вроде продумано все до мелочей: усталый вид,  поношенная  одежда,
состоящая  из  потертых старых джинсов, замызганного свитера и видавшей виды
теплой куртки. Даже пиво он заказал  из  самых  дешевых.  Ладно,  еще  минут
пятнадцать, и можно спокойно уходить. Он взглянул на зеркальную стенку бара.
В  зеркале  отразились  два здоровенных бугая, входивших в зал, а следом шел
тот самый мужчина, на  которого  он  обратил  внимание.  Интуитивно  Савелий
почувствовал,  что  все  они -- по его душу. На всякий случай он взял в руку
журнал и тут же увидел, как лысоватый незнакомец, показав  на  него  бугаям,
сразу же вышел.
     Эти  здоровячки  были  одеты  словно близнецы: долгополые черные плащи,
черные шляпы с большими полями. Каждый по два метра ростом.  Настоящие  янки
--   если  бы  не  малопривлекательные  физиономии,  их  вполне  можно  было
использовать на плакатах с надписью: "Добро пожаловать в Америку!"
     Выходит, его все-таки решили проверить?  И  проверить  с  помощью  этих
мальчиков.  Отлично,  он  готов!  Савелий еще раз мысленно прошелся по своим
карманам:  потрепанный  кошелек  с  тремя  долларами,  старенькая  расческа,
грязный  носовой  платок,  вот,  кажется,  и  все. Что ж, ребята, посмотрим,
какова ваша проверка. Держа в левой руке свернутый в трубку  журнал,  правой
рукой Савелий поднес ко рту банку с пивом и сделал глоток.
     --  Ты  посмотри,  Лео,  на  этого  оборванца,  от  него воняет, как из
помойки, а он расселся и порядочным людям мешает спокойно отдохнуть!
     Савелий услышал эти слова, но сделал вид,  что  к  нему  они  не  имеют
никакого  отношения. В зеркале он увидел нахальную физиономию того, кто явно
хотел с ним подраться.
     Видя, что слова не достигли цели, возмутился второй бугай:
     -- Эй, вонючка, ты что не слышишь? С тобой разговаривают! -- Он положил
свою лапищу на плечо Савелия и слегка надавил.
     Савелий нисколько не боялся этих "шкафчиков", но ставить сейчас  их  на
место было нельзя -- необходимо обойтись без шума.
     Он повернулся, изобразил полное недоумение и сказал:
     -- Простите, это вы ко мне обращаетесь?
     --  Вот  недоумок!  --  ухмыльнулся Лео. -- Рауль, ты посмотри на него:
вежливый попался!
     -- Ага, сэр только что из Эмпайр Стейт Билдинг:  зашел  после  трудного
дня  пропустить  баночку  пива!  -- с явной издевкой произнес Рауль и тут же
громко заржал довольный своей шуткой.
     -- Не понимаю, что вам нужно? -- Савелий изобразил  на  лице  некоторый
страх.
     --  Не  понимаешь?  --  гаркнул  Лео.  --  Встать!  Руки  на стол, ноги
расставить!
     -- В чем дело? -- снова спросил Савелий. -- Чего вы от меня хотите?
     -- Ты что, не понял? -- взревел Рауль и  встряхнул  Савелия  за  плечо.
Полиция Нью-Йорка! -- Он открыл удостоверение с полицейским значком.
     Второй бугай наставил на Говоркова револьвер тридцать восьмого калибра.
     -- Встать! Руки положить на стойку, ноги расставить!
     Разглядев   удостоверение   полицейского  с  довольно  редкой  фамилией
Стриигфельд и  наставленный  на  него  револьвер,  Савелий  решил,  что  при
сложившихся обстоятельствах лучше подчиниться.
     --  Могу я спросить, в чем меня обвиняют? -- все-таки спросил он, когда
этот Стрингфельд начал шарить по его карманам.
     -- А вот в чем! -- осклабился тот, продемонстрировав свои гнилые зубы и
сунув под нос Савелию небольшой  полиэтиленовый  пакетик  с  каким-то  белым
порошком.
     Так,  кажется,  они  решили  проверить, как он среагирует на обвинение,
связанное с наркотиком. Странная проверка! Конечно, документы еще ничего  не
значат:  их  можно  одделать,  но  проделывать  такое  при большом скоплении
народа... Опасная бравада!
     -- Что это за пакетик? -- спросил Савелий.
     -- А это ты нам  скажи:  ведь  нашли-то  в  твоем  кармане!  --  ехидно
усмехнулся тот.
     -- Это не мой пакетик! -- возразил Савелий.
     -- Может быть, ты обвиняешь офицеров полиции, считаешь, что мы тебе его
подложили? -- грозно бросил тот, что держал его на прицеле.
     -- Нет, но...
     -- Рауль, зачитай ему его права! -- напомнил Лео.
     --  Обязательно,  напарник!  --  хмыкнул  тот.  --  Вы  вправе  хранить
молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано в суде против вас. Вы
имеете право на адвоката, если у вас его нет, то вам его назначат!
     -- Отлично, Рауль! Лучше даже я бы не сказал! Наручники!
     -- Обязательно! -- вновь  хмыкнул  Рауль  и  профессионально  защелкнул
наручники  на  руках  Савелия. -- Пошли, приятель, и смотри: безо всяких там
шуточек, если не хочешь что-нибудь себе повредить!
     -- Я не сумасшедший! -- Савелий пожал плечами...
     -- Надеюсь! -- ухмыльнулся тот. -- Двигай к выходу! -- И он  подтолкнул
его в спину.
     На  улице  Савелия  грубо  втолкнули в полицейскую машину. Рауль сел за
руль, а Лео --  рядом  с  Савелием  сзади.  Он  продолжал  держать  его  под
прицелом.  Савелий  никак  не мог понять, что происходит. Если это проверка,
устроенная охранником, то почему в ней участвуют настоящие полицейские? Если
документы  можно  подделать,  а  значок  полицейского  можно   украсть,   то
подключать  к проверке еще и полицейскую машину было бы слишком неразумно: в
любой момент можно было наткнуться на настоящих полицейских. А  может  быть,
это "грязные" полицейские? Вот это уже совсем худо. Тут заработала рация.
     --  Машина  "четырнадцать",  где  вы находитесь? -- спрашивал визгливый
женский голос.
     -- Сержант  Спрингфельд  на  проводе!  В  чем  дело,  Кэтлин,  кому  мы
понадобились? -- удивленно спросил Рауль.
     -- Комиссар интересуется!
     --  Передай,  что  все  в  порядке: через пару минут мы доставим одного
бездельника по четыреста девяносто седьмой!
     -- Куда, если шеф поинтересуется?
     -- Везем в двадцать седьмой участок! Еще что-нибудь?
     -- Нет, все! Отбой!
     -- Отбой!
     Вот так так! Кажется, он не на шутку вляпался! Судя по всему, эти парни
настоящие полицейские и  четыреста  девяносто  седьмая  наверняка  статья  о
наркотиках.  Странно,  кому  понадобилось его подставлять? Неужели Рассказов
узнал в нем Савелия и таким гнусным способом решил расправиться  с  ним?  Но
это  же  глупо:  один  звонок  Майклу  Джеймсу,  и перед ним извинятся! Один
звонок. Но в том-то и дело, что как раз адмиралу он позвонить  и  не  может!
Если все это затеял Рассказов, то звонок в управление ФБР мгновенно поставит
под  удар  не  только  его самого, но также и Богомолова, да и всю операцию,
затеянную спецслужбами двух стран. И звонить адмиралу  он  просто  не  имеет
права! Что же в таком случае ему остается?
     Савелий  вдруг  вспомнил,  что в законодательстве Америки, в отличие от
российского, существует довольно широкая практика освобождения арестованного
под залог. Но тут имеется существенная  загвоздка:  во-первых,  он  пока  не
знает, какой залог будет назначен, во-вторых, даже если залог будет не столь
существенным,  то  у  него,  кроме нескольких баксов, при себе ничего нет, а
если он попросит отвезти его на квартиру, где его устроил Майкл,  то  только
полный  идиот  не  сможет  узнать, с чьей подачи он там проживает. Значит, к
великому сожалению, этот вариант тоже отпадает.
     Савелий вдруг подумал,  что  даже  не  может  назваться  именем  Сергея
Мануйлова,  под  которым  приехал  в  Америку.  Можно  себе представить, что
подымется, если какой-нибудь газетный писака случайно  узнает,  что  кавалер
ордена  Конгресса  США был арестован с наркотиком. Куда ни кинь, всюду клин!
Единственным человеком, которому можно позвонить, была Розочка! Но что он ей
скажет? Нет, это на крайний случай:  не  нужно  перекладывать  на  нее  свои
проблемы.  Сейчас  он  должен  быстро  придумать  более-менее правдоподобную
легенду и придерживаться ее до тех пор, пока не свяжется с  Майклом.  Можно,
конечно,  и  под дурака "закосить" или под обыкновенного пьяницу, пропившего
не только все свои вещи, но и жилье. Нет, это глупо: при первой же  проверке
выяснится,  что  он врет. Господи, а что, если ему просто "потерять память"?
Он помнит только последние пару месяцев, после того как очнулся  в  каком-то
подвале.  Весь  в  крови,  голова  разбита, тело болит. В этом действительно
что-то есть! Отлично! Потом что-нибудь выскочит само собой!
     Через несколько минут они остановились возле полицейского  участка  под
номером двадцать семь.
     -- Приехали, приятель! Выходи! -- Сержант вышел сам и вытащил из машины
Савелия.
     Толкнув  огромную стеклянную дверь, он пропустил задержанного вперед, и
они оказались в небольшом вестибюле перед широкой лестницей.
     -- Чего застыл, как памятник? Вверх шагай! --  подтолкнул  сержант.  --
Или, может, ты думаешь, я тебя понесу?
     На  втором  этаже  Савелия  ввели  в  просторную  комнату, заставленную
столами. Несмотря на поздний час, за столами сидели офицеры:  кто-то  писал,
кто-то  пил  кофе, а кто-то вел допрос задержанных. Справа от входа была еще
одна дверь, в которую сержант и втолкнул Савелия. За дверью оказалась совсем
небольшая комнатка. За столом сидел  худосочный  офицер,  а  за  его  спиной
начинался  длинный  коридор  -- левая стена была сплошная, а справа тянулись
железные  решетки  камер.  От  них  несло  застоявшимся  потом  и   дешевыми
сигаретами.
     --  Привет,  Рауль!  --  лениво  бросил  дежурный  офицер.  Несмотря на
бледно-туберкулезное лицо,  у  него  были  довольно  внушительные  габариты,
какими всегда славились доблестные американские полицейские.
     -- Привет, Бинго! Прими этот кусок дерьма!
     -- Что он натворил?
     -- Наркота!
     -- Что у него при себе?
     Сержант молча протянул вещи, найденные у Савелия.
     -- И это все? А документы?
     -- Чем богаты! -- пожал плечами сержант.
     --  А как же прикажешь его оформлять? -- поморщился Бинго, повернувшись
к Савелию. -- Эй, как твоя фамилия?
     -- Не знаю! -- ответил Савелий и виновато улыбнулся.
     -- Понятно: дурочку решил разыграть?  --  лениво  кивнул  тот  и  снова
поморщился. -- Ну и черт с тобой! Запишем, что ты господин никто! Давай сюда
свою правую руку!
     -- Зачем?
     --  Познакомиться  хочу! -- усмехнулся тот, затем взял протянутую руку,
провел небольшим  валиком  по  большому  и  указательному  пальцам  Савелия,
приложил  их  к  небольшой  карточке, после чего протянул ключи сержанту. --
Ладно, сунь его во вторую камеру!
     -- Двигай, парень! -- И сержант, на этот раз  не  тронув  Савелия  даже
пальцем, сам пошел впереди.
     За первой решеткой сидели трое: в стельку пьяный негр, белый парень лет
двадцати   с   разбитым   носом   и  желто-черный  старик  трудноопределимой
национальности. Сержант остановился перед второй решетчатой дверью,  щелкнул
замком, потом повернулся к Савелию, снял с него наручники.
     --  Открывай,  Бинго!  --  Дверь  автоматически сдвинулась в сторону, и
Рауль подмигнул Савелию: -- Прошу!  Твои  апартаменты,  приятель!  Как  тебе
сокамерники?  Смотрите  живите  дружно,  не  ссорьтесь! -- Он вдруг противно
хихикнул и тут же заржал во всю глотку.
     Савелий вошел. Решетчатая дверь тут  же  закрылась.  Камера  напоминала
медвежью  клетку,  размером три на четыре метра, с железными прутьями с трех
сторон.  Только  задняя  стенка  была   сплошной,   кирпичной,   закрашенной
грязно-зеленой  краской.  Едва  ли  не  до  потолка стену покрывали надписи,
оставленные предыдущими обитателями. Это была своеобразная летопись  камеры.
Вдоль  стены  тянулась  единственная  скамья,  ножки  которой  были намертво
утоплены в кафельном полу.  На  ней  вполне  могло  уместиться  как  минимум
человек  пять,  но  едва  ли не половину скамьи занимало нечто бесформенное,
килограммов под сто пятьдесят, не  меньше.  Это  "нечто"  мало  походило  на
человека.
     Видавшие виды джинсы лопнули на огромном брюхе, нависавшем над какой-то
тонкой   грязной   бечевкой,   заменявшей  ремень.  Грязный  стеганый  жилет
нараспашку открывал жирную свисающую грудь -- ее можно было  бы  принять  за
женскую,  если  бы  не  покрывавшие ее густые жесткие волосы и бросавшаяся в
глаза татуировка, начинавшаяся  на  шее  и  переходившая  на  руки.  Длинные
волосы,  немытые  и спутанные, свисали до плеч грязными сосульками. От этого
человекоподобного существа исходил такой резкий запах, словно  он  несколько
дней  провел  в  свинарнике.  "Оно"  сидело  неподвижно. Если бы не открытые
глаза, бессмысленно уставившиеся прямо перед собой, можно  было  бы  принять
его за спящего.
     В  углу  на  полу сидел седоватый мужчина лет сорока пяти в дешевом, но
вполне приличном синем костюме.  Когда  он  поднял  голову,  Савелий  увидел
затравленно-испуганный  взгляд и свежий синяк под глазом. Быстро взглянув на
сидящего на скамейке, мужчина поежился, скользнул взглядом  по  вошедшему  и
снова потупился.
     Савелий  не знал американских тюремных правил, но подумал, что они едва
ли так уж сильно отличаются от российских. Однако желания  хотя  бы  сказать
"здравствуйте"  он  в  себе  не  обнаружил,  молча  пересек  камеру и сел на
скамейку подальше от этого "нечто".
     И вдруг "Оно" издало хрюкающий звук.  Савелий  скосил  взгляд,  но  тот
продолжал  сидеть  неподвижно, и Савелий подумал, что ему просто показалось.
Нет, не показалось...
     -- Брызни! -- На этот раз "Оно" выдавило из себя целое слово.
     -- Что? -- не понял Савелий.
     -- Брызни отсюда! -- Голос был раздраженным: в третий  раз  приходилось
напрягаться!
     От этого окрика сидящий на полу совсем с®ежился. Стало ясно, что фонарь
появился у него, поскольку он вовремя не понял эту груду сала.
     --  Ты  это  мне? -- спокойно спросил Савелий. Выяснение отношений было
неизбежно, но Говорков решил, что теперь встряска ему не повредит.
     Куча сала медленно, с большим трудом повернула голову. Савелий взглянул
"Оно" в глаза. Он  ожидал  увидеть  ярость,  изумление...  Нет,  глаза  были
пустыми и холодными, как у мертвеца. "Оно" подняло свою волосато-бревенчатую
руку  и  замахнулось.  Савелий  без  труда вывернул его жирную кисть с такой
силой, что хрустнуло запястье.
     -- Ой! -- "Оно" вдруг коротко всхлипнуло. -- Ты очень нехороший! Очень!
Даже плохой!
     В этот момент Савелий неожиданно нанес "Оно" удар ногой в почки.  Глухо
крякнув,  туша  вырубилась,  медленно  повалилась  на бок и так же медленно,
словно квашня, сползла на пол.
     Сидящий в углу мужчина изумленно наблюдал за происходящим,  отказываясь
верить своим глазам.
     -- Тебя как зовут? -- спросил его Савелий.
     -- Кэлвин! -- прошептал тот, с опаской взглянув в сторону лежащей туши;
видно, боялся, что тот очнется и тогда беды не избежать.
     --  А  меня Кларк! -- почему-то сказал Савелий. -- Иди, садись сюда! --
предложил он.
     -- Нет-нет, я здесь! -- Тот испуганно замотал головой.
     -- Не бойся, он еще долго не придет в себя! И больше  тебя  никогда  не
тронет!
     -- Вы уверены?
     -- Ты ж сам все видел! -- улыбнулся Савелий. -- Иди садись!
     --  Хорошо!  -- вздохнул тот. Он встал, медленно подошел и опустился на
самый краешек, чтобы при первой же опасности снова соскользнуть на пол.
     -- За что тебя?
     -- За убийство! -- ответил он так, словно это было ничего  не  значащим
случаем.
     --  За убийство? -- невольно воскликнул Савелий, уверенный, что либо он
ослышался, либо тот  решил  пошутить.  Это  так  не  вязалось  с  внешностью
Кэлвина...
     -- Ну да! -- Кэлвин пожал плечами: мол, что тут особенного.
     -- И кого же ты... -- начал Савелий, но тот перебил:
     -- Жену! Я пристрелил жену!
     --  Очень  интересно!  -- Савелий покачал головой. -- И за что же ты ее
кончил?
     -- А чтобы не пилила целый день! Ду-ду-дуду!  Ду-ду-ду-ду!  Заколебала!
Понимаешь, зако-ле-ба-ла! -- повторил он по складам.
     -- Понял! -- кивнул Савелий. -- Заколебала! А дети есть?
     -- Конечно, у меня их четверо! -- с гордостью произнес он.
     -- И как же они теперь?
     --  Так  они  уже  взрослые!  Двое сами детей имеют, а последняя неделю
назад тоже замуж вышла! -- Он так лукаво усмехнулся, что у Савелия мелькнула
дикая мысль --  план  убить  свою  жену  этот  тип  вынашивал  долгие  годы,
терпеливо дожидаясь, когда все дети вырастут.
     В  этот  момент туша на полу шевельнулась, Кэлвин, мгновенно побледнев,
уже был готов соскользнуть на пол, но Савелий его удержал, ухватив за острый
локоть.
     С трудом оторвав голову от кафельног