но. Но Калантэ, которой я вынужден  был
обо  всем  рассказать, не отмахнулась от проблемы. Я знаю, что у  нее  были
матримониальные  планы  касательно Цири, кажется,  имелся  в  виду  Танкред
Тиссен из Ковира, а может, реданский Радовид, точно не знаю. Но слухи могли
нарушить   проекты   марьяжа,  даже  слухи  о  невинных  поцелуйчиках   или
полуневинных ласках. Калантэ незамедлительно забрала Цири в Цинтру. Девочка
скандалила,  кричала, захлебывалась соплями, но все впустую. С  Львицей  из
Цинтры не спорят. Яльмар потом два дня лежал, отвернувшись лицом к стене, и
не  произносил ни слова. А как только выздоровел, вознамерился украсть скиф
и  в  одиночку плыть в Цинтру. Получил ремнем и успокоился. А потом... Крах
ан  Крайт замолчал. Задумался. - Потом наступило лето, затем осень,  и  уже
вся   нильфгаардская   рать  перла  на  Цинтру  с  южной   стороны,   через
Марнадальские  ступени.  А  Яльмар нашел другую оказию  стать  мужчиной.  В
Марнадале,  под  Цинтрой, под Содденом он мужественно  кидался  на  Черных.
Потом  тоже, когда драккары ходили к нильфгаардским берегам, Яльмар с мечом
в  руках  мстил за якобы невесту, о которой тогда ходили слухи,  будто  она
погибла.  Я  не  верил,  потому что не было феноменов,  о  которых  я  тебе
рассказывал...  Ну  а  теперь, когда Яльмар узнал о возможной  спасательной
экспедиции, он вызвался добровольцем.
   -  Спасибо  за рассказ, Крах. Я передохнула, слушая тебя. И забыла  о...
заботах.
   -  Когда  отправляешься, Йеннифэр ? - В ближайшие дни. Возможно, завтра.
Осталась еще одна последняя телесвязь.

        x x x

   Глаза  Краха  ан Крайта были словно глаза ястреба. Свербили глубоко,  до
самого дна.
   -  А ты случаем не знаешь, Трисс Меригольд, с кем беседовала Йеннифэр  в
последний раз, перед тем как размонтировать  дьявольскую машину? В  ночь  с
двадцать  седьмого  на двадцать восьмое августа? С  кем?  И  о  чем?  Трисс
прикрыла глаза ресницами.

        x x x

   Преломленный   бриллиантом  луч  света  оживил  розблеском   поверхность
зеркала.  Йеннифэр протянула обе руки, произнесла заклинание. Ослепительная
вспышка  превратилась  в  клубящийся туман, туман  стал  быстро  сгущаться.
Появилось изображение комнаты с затянутыми яркими тканями стенами. Движение
в окне. И неспокойный голос: - Кто? Кто там? - Трисс, это я.
   -  Йеннифэр  ?  Ты?  О боги! Откуда... Где ты? - Не имеет  значения,  не
блокируй,  изображение  неустойчивое. И  убери  светильник,  он  слепит.  -
Готово. Конечно.
   Хотя  пора была поздняя, Трисс Меригольд была не в неглиже, но  и  не  в
рабочем  костюме. На ней было выходное платье. Как обычно,  застегнутое  до
самого верха. - Мы можем разговаривать свободно? - Конечно. - Ты одна?
   - Да.
   - Лжешь.
   - Йеннифэр ...
   -  Меня  не обманешь, девчонка. Я знаю твою улыбочку, насмотрелась...  У
тебя такая была, когда ты взялась у меня за спиной спать с Геральтом. Тогда
ты тоже натягивала маску невинности, как и теперь. И сейчас она означает то
же самое, что и тогда!
   Трисс  покраснела.  А рядом с ней в окне появилась  Филиппа  Эйльхарт  в
темно-синем мужском вамсе с серебряным шитьем.
   -  Браво,  -  сказала она. - Ты, как всегда, проницательна, как  всегда,
мудра. Как всегда, тебя трудно понять. Рада видеть тебя в здравии, Йеннифэр
. Рада, что безумная телепортация из Монтекальво не окончилась трагически.
   -  Ладно,  предположим, что тебя это действительно радует, -  скривилась
Йеннифэр  . - Хотя это слишком уж смелое предположение. Но бог с  ним.  Кто
меня предал?
   -  А разве это важно? - пожала плечами Филиппа. - Уже четыре дня, как ты
контактируешь   с  предателями.  С  такими,  для  которых   продажность   и
предательство  -  вторая натура. И с такими, которых ты  сама  принудила  к
предательству. Один из них предал тебя. Нормальное дело. Не говори, что  ты
этого не ожидала.
   -  Конечно, ожидала, - фыркнула Йеннифэр . - Лучшее тому доказательство,
что я контактирую с вами. А ведь не следовало бы.
   - Не следовало. Но раз контактируешь, значит, тебе это необходимо.
   -  Браво.  Как всегда, мудра, как всегда, проницательна. Я  связалась  с
вами,  чтобы подтвердить, что тайна вашей ложи, если говорить обо мне,  вне
опасности. Я вас не предам. Филиппа глядела на нее из-под опущенных ресниц.
-  Если  ты рассчитывала, - сказала она наконец, - что таким образом купишь
себе  время, покой и безопасность, то просчиталась. К чему обманывать себя,
Йеннифэр  ?  Убегая  из Монтекальво, ты сделала выбор,  поставила  себя  по
определенную сторону баррикады. Кто не с ложей, тот против ложи. Сейчас  ты
пытаешься   опередить   нас  в  поисках  Цири,  а   мотивы,   которыми   ты
руководствуешься, противоположны нашим. Ты действуешь против нас. Не хочешь
допустить, чтобы мы использовали Цири в наших политических целях. Так знай:
мы    сделаем   все,   чтобы   ты   не   успела   воспользоваться   ею    в
своих сентиментальных. - Значит, война?
   -  Состязание,  -  ядовито  усмехнулась Филиппа.  -  Только  состязание,
Йеннифэр . - Честное и благородное? - Ты шутишь!
   -  Ага.  Ясно. Тем не менее определенную проблему я хотела бы  поставить
честно и однозначно. Впрочем, надеюсь кое-что получить взамен. - Ставь.
   -  В  течение ближайших дней, возможно, даже завтра, произойдут события,
последствия которых я не в состоянии предсказать. Может случиться, что наше
состязание  и  соперничество вдруг потеряет смысл. По простой  причине.  Не
будет состязающегося.
   Филиппа Эйльхарт прищурила подведенные голубыми тенями глаза. - Понимаю.
   - Постарайтесь тогда восстановить мою репутацию и доброе имя. Посмертно.
Чтобы  меня не считали предательницей и сообщницей Вильгефорца. Я прошу  об
этом ложу. Прошу лично тебя. Филиппа молчала.
   -  Просьбу  отклоняю,  -  сказала она наконец.  -  Прискорбно,  но  твоя
реабилитация  не  в  интересах  ложи.  Если  ты  умрешь,  то   умрешь   как
предательница.  Ты  будешь  предательницей и преступницей  в  глазах  Цири,
потому что так нам будет легче девочкой манипулировать.
   -  Прежде  чем ты предпримешь что-либо, что грозит смертью, - неожиданно
выдавила Трисс, - оставь нам... - Завещание?
   -  Что-нибудь, что позволит нам... Продолжать... Пойти по твоим  следам.
Отыскать Цири. Ведь речь прежде всего идет о ее благе! О ее жизни. Йеннифэр
,  Дийкстра отыскал... определенные следы. Если Цири у Вильгефорца,  то  ей
грозит страшная смерть.
   -  Молчи,  Трисс!  -  рявкнула  Филиппа Эйльхарт.  -  Никакого  торга  и
переговоров...
   -  Я  оставлю вам указания, - медленно сказала Йеннифэр. - Информацию  о
том, что узнала, и о том, что предприняла. Оставлю вам след, по которому вы
сможете  пойти.  Но не даром. Вы не хотите реабилитировать  меня  в  глазах
мира,  ну,  так к чертовой матери и вас, и ваш мир. Но реабилитируйте  меня
хотя бы в глазах одного ведьмака.
   -  Нет, - почти тут же ответила Филиппа. - Это тоже не в интересах ложи.
И  для своего ведьмака ты останешься предательницей и продажной чародейкой.
Не в интересах ложи, чтобы он скандалил и мутил воду, пытаясь отомстить,  а
если  будет тебя презирать, то мстить не захочет. Впрочем, он скорее  всего
тоже мертв. Либо вот-вот умрет. - Информацию, - глухо сказала Йеннифэр .  -
За его жизнь. Спаси его, Филиппа. - Нет, Йеннифэр .
   -  Поскольку  это  не  в  интересах ложи. -  Глаза  чародейки  полыхнули
фиолетовым пламенем. - Ты слышала, Трисс. Вот она - твоя ложа. Вот оно - ее
истинное обличье, вот они, ее истинные интересы. Ну и что скажешь? Ты  была
девочке  наставницей,  почти  как  ты  сама  сказала,  старшей  сестрой.  А
Геральт...
   -  Не  бери  Трисс на романтику. - Филиппа ответила огнем  в  глазах.  -
Девочку  мы  найдем и спасем без твоей помощи. А если повезет тебе,  то  мы
будем  только рады и благодарны, поскольку ты выручишь нас, сэкономишь  нам
время  и  деньги. Ты вырвешь девочку из рук Вильгефорца, мы  вырвем  ее  из
твоих. А Геральт? Что такое Геральт? - Ты слышала, Трисс?
   - Прости меня, - глухо сказала Трисс Меригольд. - Прости, Йеннифэр . - О
нет, Трисс. Никогда.

        x x x

   Трисс уставилась в пол. Глаза Краха ан Крайта были острее глаз ястреба.
   -  На  следующее  утро после секретной связи, - медленно проговорил  ярл
Островов Скеллиге, - той, о которой ты, Трисс Меригольд, ничего не  знаешь,
Йеннифэр отплыла со Скеллиге, взяв курс на Седнову Бездну. Когда я спросил,
почему  она  плывет именно туда, она взглянула мне в глаза и ответила,  что
намерена   установить,   чем   катастрофы   естественные   отличаются    от
неестественных.  Отплыла  она на двух драккарах, "Тамаре"  и  "Алкионе",  с
экипажами,  составленными  исключительно  из  добровольцев.  Это  случилось
двадцать  восьмого августа, две недели тому назад. Больше я ее не видел.  -
Когда ты узнал...
   -  Спустя пять дней, - прервал он довольно грубо. - Через три дня  после
сентябрьского новолуния.

        x x x

   Сидевший  перед  ярлом  капитан Аса Т®язи  чувствовал  себя  беспокойно.
Облизывал  губы,  крутился  на лавке, заламывал пальцы  так,  что  хрустели
суставы.
   Красное  солнце,  вырвавшееся наконец из затянувших небо  туч,  медленно
опускалось  за  Спикероогу. - Говори, Аса, - приказал Крах  ан  Крайт.  Аса
Т®язи сильно откашлялся.
   -  Мы  шли  быстро, - начал он, - ветер благоприятствовал, мы делали  не
меньше  двенадцати узлов. Тогда же, двадцать девятого, увидели  ночью  свет
маяка  на  Пейкс  де  Маре.  Мы немного отклонились  к  востоку,  чтобы  не
натолкнуться   на  какого-нибудь  нильфа...  А  за  день  до  сентябрьского
новолуния  на  рассвете  вышли в районе Бездны  Седны.  И  тогда  чародейка
вызвала меня и Гутлафа...

        x x x

   -  Мне  нужны добровольцы, - сказала Йеннифэр. - Только добровольцы.  Не
больше,  чем требуется, чтобы недолгое время управлять драккаром. Не  знаю,
сколько человек, я в этом не сильна. Но прошу не оставлять на "Алкионе"  ни
одного  лишнего  человека.  И  повторяю - только  добровольцы.  То,  что  я
намерена сделать, очень опасно. Гораздо опаснее, чем морской бой.
   -  Понимаю,  - кивнул старый сенешаль. - И вызываюсь первым. Я,  Гутлаф,
сын Свена, прошу вас оказать мне эту честь.
   Йеннифэр долго смотрела ему в глаза.
   - Хорошо, - сказала она. - Но честь оказали мне вы.

        x x x

   -  Я  тоже вызвался, - сказал Аса Т®язи. - Но Гутлаф не согласился. Кто-
то,  сказал он, должен держать команду на "Тамаре". В результате  вызвалось
пятнадцать. В том числе Яльмар... Крах ан Крайт поднял брови.

        x x x

   -  Сколько  нужно  человек,  Гутлаф? - повторила  чародейка.  -  Сколько
необходимо? Пожалуйста, подсчитай точно. Сенешаль какое-то время размышлял,
наконец  сказал:  - Вдевятером управимся. Если не очень  долго...  Но  ведь
здесь только добровольцы, так что нет нужды...
   -  Назначь восьмерых из этих пятнадцати, - резко оборвала она. - Назначь
сам.  И  вели  выбранным  перейти  на  "Алкиону".  Остальные  останутся  на
"Тамаре". Да, одного, который останется, назначу я. Яльмар!
   -  Нет,  госпожа! Ты не можешь так поступить! Я вызвался и буду рядом  с
тобой. Я хочу быть...
   -  Замолчи! Ты останешься на "Тамаре"! Это приказ! Еще одно слово,  и  я
прикажу привязать тебя к мачте!

        x x x

   - Продолжай, Аса.
   -  Магичка,  Гутлаф и восьмерка добровольцев поднялись  на  "Алкиону"  и
пошли  на Бездну. Мы, на "Тамаре", как было приказано, держались в стороне,
но  так,  чтобы  не  очень  отставать. С погодой же,  которая  до  того  на
удивление  сопутствовала нам, вдруг начала твориться какая-то  дьявольщина.
Да,  я верно говорю, именно дьявольщина, потому что нечистая это была сила,
ярл... Пусть меня под килем протащат, ежели лгу...
   - Рассказывай.
   -  Там, где были мы, "Тамара", значит, было спокойно. Хоть ветер немного
посвистывал  и  небосклон  потемнел от туч  так,  что  день  почти  в  ночь
обратился.  А вот там, где была "Алкиона", там разбушевался ад. Неожиданно.
Истинный ад.

        x x x

   Парус  "Алкионы" захлопал вдруг так бурно, что это было слышно  даже  на
"Тамаре".  Небо почернело, заклубились тучи. Море, которое вокруг  "Тамары"
казалось вполне спокойным, взбурлило и вскипело гривастыми волнами у бортов
"Алкионы".  Кто-то вдруг крикнул, кто-то подхватил, и через минуту  кричали
все.
   Под нацеленным на "Алкиону" конусом черных туч корабль пробкой плясал на
волнах,  крутясь,  вертясь и подскакивая. Зарываясь в волны  то  носом,  то
кормой.  Порой драккар на несколько мгновений почти полностью скрывался  из
глаз, и виден был только полосатый парус.
   - Это чары! - крикнул кто-то за спиной Асы. - Это чертова магия!
   Водоворот  крутил  "Алкиону"  все  быстрее  и  быстрее.  Щиты,   которые
центробежной  силой  отрывало от бортов, полетели в воздух,  словно  диски;
рванулись направо и налево переломанные весла.
   -  Рифьте парус! - рявкнул Аса Тьязи. - И за весла! Плывем туда, к  ним.
Надо спасать! Однако было уже поздно.
   Небо  над  "Алкионой" сделалось черным, тьму разорвали  зигзаги  молний,
которые   оплели   драккар   словно   щупальца   медузы.   Собиравшиеся   в
фантастические  фигуры  тучи  закрутились  в  гигантскую  воронку.  Драккар
помчался по кругу с немыслимой быстротой. Мачта переломилась как соломинка,
сорванный  парус  взлетел над гривами волн огромным альбатросом.  -  Греби,
ребята!
   Однако сквозь собственный крик, сквозь оглушительный рев стихии они все-
таки  услышали  вопли  людей с "Алкионы". Вопли настолько  чудовищные,  что
волосы  встали  у  них  дыбом.  У  них,  старых  морских  волков,  кровавых
берсеркеров, моряков, которые многое видели и слышали на своем веку.
   Они  опустили весла, видя свое полное бессилие. Одурели, перестали  даже
кричать.
   "Алкиона",  продолжая  вращаться,  медленно  поднялась  над  волнами.  И
поднималась  все  выше  и  выше.  Они увидели  истекающий  водой,  обросший
ракушками и водорослями киль. Увидели черную фигуру, падающее в воду  тело.
Потом второе. И третье.
   -  Они прыгают! - заревел Аса Т®язи. - Грести, парни, не прекращать! Что
есть сил! Плывем на помощь!
   "Алкиона"  поднялась еще выше, не меньше чем на сто локтей над  бурлящей
как кипяток поверхностью моря. И продолжала вращаться. Огромное, истекающее
водой,   оплетенное  огненной  паутиной  молний  веретено  невидимая   сила
затягивала в клубящиеся тучи.
   Неожиданно   воздух   прорезал  разрывающий   ушные   перепонки   взрыв.
Подгоняемая вперед пятнадцатью парами весел "Тамара" подпрыгнула, словно от
таранного  удара,  и помчалась назад. У Т®язи палуба ушла  из-под  ног.  Он
упал, ударившись виском о борт.
   Подняться своими силами он не смог, его подняли. Он был оглушен,  крутил
и  тряс  головой, качался на ногах, нечленораздельно кричал  что-то.  Крики
экипажа  он  слышал как из-за стены. С трудом подошел к борту,  покачиваясь
как  пьяный, вцепился пальцами в релинг. Вихрь утих, волны успокоились.  Но
небо по-прежнему было черным от клубящихся туч. От "Алкионы" не осталось  и
следа.

        x x x

   - Даже следа не осталось, ярл Так, обломки такелажа, какие-то обрывки...
Больше ничего.
   Аса  Т®язи  умолк,  глядя на солнце, исчезающее за  лесистыми  вершинами
Спикерооги. Крах ан Крайт, задумавшись, не торопил его.
   - Неизвестно, - заговорил наконец Аса Т®язи, - сколько успели выскочить,
прежде  чем  "Алкиону" втянуло в эту чертову тучу. Однако ж,  сколь  бы  ни
выскочили, ни один не выжил. А нам, хотя ж мы ни времени не щадили, ни сил,
удалось выловить всего два трупа. Два тела, водой несомые. Всего два.
   -  Чародейки, - изменившимся голосом спросил ярл, - не было среди них? -
Нет.
   Крах ан Крайт долго молчал. Солнце уже совсем ушло за Спикероогу.
   -  Пропал  старый Гутлаф, сын Свена, - снова заговорил Аса Т®язи.  -  До
последней косточки его уже обглодали, видать, крабы на дне Седны. Пропала с
концом и магичка... Ярл, люди начинают болтать... Что все это ейная вина. И
ейная кара за преступления... - Дурная болтовня!
   -  Сгинула, - буркнул Аса, - на Бездне Седны. В том же самом месте,  где
тогда Паветта и Дани... Вот, понимаешь, совпадение-то какое...
   -  Это не была случайность, нет, - убежденно сказал Крах ан Крайт. -  Ни
тогда, ни теперь это наверняка не была случайность.

   ...Страдания    и   унижения   несчастных,   мучения   их    подчиняются
закономерностям природы, оставаясь существенными элементами общего замысла,
подобно  тому,  как.  и  относящееся к этому замыслу  счастье  угнетателей.
Означенная  истина  должна  устранить у тиранов  и  злодеев  все  угрызения
совести,  ведь  злодеи,  не  зная  себе  предела,  слепо  совершают   любую
жестокость,  мысль  о  которой может появиться в их  голове,  и  здесь  они
следуют  советам  природы,  становясь послушным инструментом  проведения  в
жизнь  ее  законов. Подобные тайны природа внушает злодеям,  толкая  их  на
совершение  преступлений,  только  в том случае,  когда  необходимость  зла
становится очевидной...
   Донсьен-Альфонс-Франсуа де Сад.

        Глава 10

   Грохот открываемых, а затем замыкаемых дверей камеры разбудил младшую из
сестер  Скарра.  Старшая  сидела за столом  и  методично  выскребала  кашу,
присохшую ко дну оловянной миски.
   -  Ну,  что там было, в суде-то, Веда? Жоанна Сельборн по прозвищу  Веда
молча уселась на нары, уперев локти в колени и положив голову на руки.
   Младшая Скарра зевнула, отрыгнула и громко пустила ветры. Пристроившийся
на противоположных нарах Петюх что-то невнятно буркнул и отвернулся. Он был
обижен на Веду, на сестер и на весь белый свет.
   В  обычных  тюрьмах по установившейся традиции арестантов  разделяли  по
полу. В армейских же крепостях было иначе. Уже император Фергус вар Эмрейс,
вводя   специальным   декретом  равноправие  женщин  в   имперской   армии,
постановил, что уж ежели эмансипация, так до конца, равноправие должно быть
полным и абсолютным, без всяких исключений или поблажек для какого-либо  из
полов.  С  того  времени в крепостях и цитаделях Империи  арестанты  сидели
вместе.
   - Ну, так как? - повторила старшая Скарра. - Выпускают тебя?
   -  Жди! - горько отозвалась Веда, по-прежнему не поднимая головы от рук.
-  Считай, повезет, если не повесят. Холера! Выдавала всю правду, ничего не
скрывала,  то  есть почти ничего. А эти сукины дети, когда  принялись  меня
допрашивать,   так  для  начала  идиоткой  перед  всеми  выставили,   потом
оказалось, что я личность, не заслуживающая доверия, и преступный  элемент,
а под конец вышло мне соучастие в заговоре, ставящем целью низвержение.
   -  В  низ,  стало  быть, свержение, - покачала головой  старшая  Скарра,
словно  понимала, о чем речь. - Ага, ну ежели в низ... то держи жопу  шире,
Веда. - Будто я не знаю.
   Младшая  Скарра  потянулась,  снова  зевнула  широко  и  громко,  словно
леопардиха  соскочила с верхних нар, энергичным пинком отшвырнула  мешающий
ей  табурет Петюха, плюнула рядом с табуретом. Петюх заворчал, но ни на что
большее не осмелился.
   Петюх был на Веду смертельно обижен. А сестер вдобавок и боялся.
   Когда  три  дня  назад  ему  в камеру подкинули  Веду,  то  очень  скоро
оказалось, что Петюх, если в принципе и допускает эмансипацию и равноправие
женщин,  то  имеет  на сей счет свое собственное мнение.  Посреди  ночи  он
накинул  Веде одеяло на верхнюю половину тела и намеревался воспользоваться
нижней,  что,  возможно, ему бы и удалось, если б не то,  что  Петюх  взвыл
оборотнем  и заплясал по камере, словно укушенный тарантулом.  Веда  же  из
чистой  мстительности телепатически принудила его опуститься на четвереньки
и  ритмично  колотиться  головой  в  обитые  железом  двери  камеры.  Когда
потревоженные  страшным грохотом стражники отворили  дверь,  Петюх  ткнулся
макушкой  в  одного  из них, за что немедля получил пять  ударов  окованной
железом палкой и столько же пинков. В итоге в ту ночь Петюх не ис