- И что это должно изображать? - не выдержал Геральт.
   Эльф мимолетно глянул на него, сунув чистый конец кисточки в зубы.
   - Это, - известил он, - доисторическая картина, выполненная первобытными
людьми, обитавшими в сей пещере тысячи лет назад и занимавшимися в основном
охотой  на  теперь  уже  давно вымерших фиолетовых  бизонов.  Некоторые  из
доисторических  ловчих  были  художниками, ощущали  необоримую  потребность
адекватного отображения действительности. Увековечения того, что  у  них  в
душах  играло. В меру сил и способностей, конечно. - Захватывающее зрелище.
-  Именно  что  так,  - согласился эльф. - Ваши ученые  годами  ползают  по
пещерам в поисках следов первобытного человека. И всякий раз, когда находят
таковые, аж прыгают от восторга, поскольку находят доказательство тому, что
на  этой  земле и в этом мире вы никакие не приблуды. Доказательство  тому,
что  ваши  предки якобы обитали здесь от начала времен, а стало быть,  этот
мир  принадлежит их наследникам, то бишь вам. Ну что ж, каждая  раса  имеет
право на какие-нибудь корни. Даже ваша, человеческая, корни которой, что бы
кто ни говорил, искать следует на верхушках деревьев. Хо, смешной каламбур,
не считаешь? Достоин быть эпиграммой. Ты любишь легкую поэзию? Как думаешь,
что бы тут еще дорисовать?
   - Дорисуй прачеловеческим ловцам большие торчащие фаллосы.
   -  Это мысль. - Эльф обмакнул кисточку в краску. - Фаллический культ был
типичен для примитивных цивилизаций. Это тоже может послужить возникновению
теории,  что человеческая раса подверглась фаллической, прости,  физической
деградации. У предков фаллосы были как палицы, у потомков остались смешные,
зародышевые хреновинки... Благодарю, ведьмак.
   -  Не  за  что.  Так, понимаешь, заиграло в душе. Краска выглядит  очень
свежей  для доисторической-то. - Через три, четыре дня цвета поблекнут  под
влиянием соли, выделяемой стеной, и картина сделается такой доисторической,
что  хоть  стой,  хоть падай. Ваши ученые описаются от  радости,  когда  ее
увидят. Ни один, даю голову на отсечение, не разберется в моей проделке.  -
Разберется. - Это как же?
   -  Ты  же  не  удержишься,  чтобы не подписать свой  шедевр?  Эльф  сухо
рассмеялся.
   - Это уж верно! Ты расколол меня сходу. О огонь тщеславия, как же трудно
артисту погасить в себе его пламя. Я уже подписал картину. Вот здесь.  -  А
разве это не стрекоза?
   -  Нет.  Идеограмма, означающая мое имя. Меня зовут  Crevan  Espane  аер
Caomhan  Macha.  Для  удобства  я  пользуюсь  другим,  сокращенным   именем
Аваллак'х. Так и можешь обращаться ко мне. - Не премину.
   -  Ты  -  Геральт  из  Ривии. Ведьмак. Однако  в  данный  момент  ты  не
преследуешь чудовищ и чудищ, будучи занят поисками затерявшихся девиц.
   -   Поразительно  быстро  расходятся  вести.  Поразительно   далеко.   И
поразительно глубоко. Похоже, ты предвидел, что я сюда явлюсь.  Получается,
что ты умеешь предсказывать будущее, насколько я понимаю?
   -  Предсказывать  будущее, - Аваллак'х протер руки  тряпочкой,  -  может
каждый.  Может  и  предсказывает, ибо это очень  даже  просто.  Нет  ничего
особенного в том, чтобы предсказывать. Искусство в том, чтобы предсказывать
точно.
   -  Вывод  изящный  и достойный быть эпиграммой. Ты, естественно,  умеешь
предсказывать точно.
   -  И  очень  даже часто. Я, дорогой Геральт, умею многое и знаю  немало.
Впрочем,  на это указывает, как сказали бы вы, люди, мое ученое  звание.  В
полном звучании: Aen Saevherne.
   - Ведун. Знающий. - Верно.
   -  Надеюсь,  ведун  поделится  своими  знаниями  будущего  с  ведьмаком?
Аваллак'х помолчал.
   -  Поделиться?  -  наконец протянул он. - Поделиться  с  тобой?  Знание,
дорогой мой, это привилегия, а привилегиями делятся только с равными  себе.
И  чего бы ради мне, эльфу, Ведуну, члену элиты, делиться чем бы то ни было
с потомком существа, которое появилось во вселенной едва пять миллионов лет
назад,   эволюционировав   из   обезьяны,   крысы,   шакала   или   другого
млекопитающего? Существа, которому потребовалось около миллиона лет на  то,
чтобы  открыть, что с помощью двух мохнатых лап можно производить  какие-то
действия,  использовав обглоданную кость? После чего это существо  засунуло
себе оную кость в задницу и завизжало от радости. Эльф замолчал, отвернулся
и  уставился  на  свою картину. - На основании чего, - повторил  он,  -  ты
осмелился  подумать, будто я поделюсь с тобой каким бы то ни было  знанием,
человек?  Ну, скажи мне? Геральт очистил сапог от остатков экскрементов.  -
Может,  на  основании  того, - ответил он сухо, - что это  неизбежно?  Эльф
резко повернулся.
   -  Что?  - спросил он сухо. - Что неизбежно? - Может, то, - Геральту  не
хотелось повышать голоса, - что пройдет еще какое-то количество лет и  люди
просто заберут себе любое знание, независимо от желания или нежелания  тех,
кто  им владеет, делиться с ними, разве не так? В том числе и знание  того,
что  ты, эльф и Ведун, ловко прячешь за наскальными фресками, думая,  будто
люди   не   пожелают   раздолбать   кирками   стену,   закрашенную   ложным
доказательством дочеловеческого существования? Ну? Ответь, дорогой  ты  мой
огонь тщеславия? Эльф фыркнул. Вполне весело.
   -  О  да,  -  сказал он, - тщеславием, доведенным до глупости,  было  бы
считать, что вы чего-нибудь не раздолбаете! Вы раздолбаете все! Ну  и  что?
Ну и что, человек?
   - Не знаю. Скажи мне. А если не считаешь нужным, так я пойду. Желательно
другим  выходом,  потому что при том, которым я вошел,  меня  ожидают  твои
своевольные дружки, жаждущие поломать мне ребра.
   -  Изволь.  -  Эльф  резким движением раскинул руки,  а  каменная  стена
раскрылась  со  скрежетом  и  треском, грубо  разделив  фиолетового  бизона
пополам.  -  Выйди  здесь. Иди на свет. В переносном или буквальном  смысле
слова - это, как правило, верный путь.
   - Жаль немного, - буркнул Геральт. - Я имею в виду фреску.
   -  Да  ты,  никак,  шуткуешь, - сказал после  недолгого  молчания  эльф,
поразительно мягко и дружелюбно. - С фреской ничего не случится,  таким  же
заклинанием я закрою скалу, даже следа от щели не останется. Иди.  Я  выйду
за  тобой,  провожу.  Я решил, что мне все-таки есть что  сказать  тебе.  И
показать.
   Кругом  стояла  тьма,  но ведьмак сразу понял, что пещера  огромна.  Это
стало ясно по температуре и движению воздуха. Щебень, по которому они  шли,
был влажным.
   Аваллак'х  вычаровал  свет - по эльфьей моде  одним  только  жестом,  не
произнеся вслух заклинания. Светящийся шар взлетел к куполу, друзы  горного
хрусталя в стенах пещеры разгорелись мириадами розблесков, заплясали  тени.
Ведьмак невольно вздохнул.
   Не  впервой  он видел эльфьи барельефы и статуи, но всякий раз  ощущения
были одинаковыми: застывшие на полудвижении, на полувздохе фигуры эльфов  и
эльфок,  выполненные  не  резцом  и  долотом  скульптора,  а  возникшие   в
результате могущественного волшебства, способного превратить живую ткань  в
белый амеллский мрамор.
   Ближайшая статуя изображала эльфку, сидящую подогнув ноги на базальтовой
плите.   Эльфка   повернула  голову  так,  словно   ее   встревожил   шорох
приближающихся  шагов.  На  ней не было ничего.  Белый,  отполированный  до
млечного   блеска  мрамор  заставлял  прямо-таки  почувствовать  излучаемое
статуей тепло.
   Аваллак'х остановился и оперся об одну из колонн, ограничивающих  проход
вдоль аллей скульптур.
   -  Второй раз, - тихо проговорил он, - ты меня раскрываешь, Геральт.  Ты
был прав, изображение бизоньей охоты на скале - камуфляж. Его цель - отбить
желание  разрушать  стену.  Защитить все это от разграбления  и  разорения.
Любая  раса,  эльфья тоже, имеет право на свои корни. Двигайся, пожалуйста,
осторожнее. По сути дела, это - кладбище.
   Пляшущие на гранях горного хрусталя блики выхватывали из мрака очередные
детали  -  за  аллеей  статуй  проступали  колоннады,  ступени,  амфитеатры
галерей, аркад и перистилей. Все из белого мрамора.
   -  Я  хочу,  - заговорил Аваллак'х, останавливаясь и обводя вокруг  себя
рукой,  -  чтобы это сохранилось. Даже когда мы уйдем, когда весь континент
со всем здешним миром покроется многомильным слоем льда и снега, Tir na Веа
Arainne  сохранится.  Мы  отсюда  уйдем, но когда-нибудь  возвратимся.  Мы,
эльфы. Так предсказывает Aen lthlinnespeath, пророчество lthlinne Aegli аер
Aevenien.
   -  И  вы  действительно  верите  в предсказание?  Настолько  глубок  ваш
фанатизм?
   -  Все было предсказано и напророчено. - Эльф смотрел не на него,  а  на
мраморные  колонны,  покрытые  тонкими как  паутинка  барельефами.  -  Ваше
прибытие на континент, войны, потоки эльфьей и человечьей крови. Возвышение
вашей  расы, упадок нашей. Борьба владык Севера и Юга. "И поднимется король
Юга  против королей Севера, и зальет их земли могучим потоком; и будут  они
разбиты,  а  народы их уничтожены... И так начнется гибель  мира".  Помнишь
текст  Итлины, ведьмак? "Кто далеко - умрет от болезни, кто близко -  падет
от  меча, кто останется, умрет с голоду, кто выживет, того погубит мороз...
Ибо  наступит  Tedd Deireadh, Час Конца, Век Меча и Топора, Час  Презрения,
Час Белого Хлада и Волчьей Пурги..." - Поэзия.
   -   Желаешь  не  столь  поэтично?  Пожалуйста.  Изменится  угол  падения
солнечных   лучей,   значительно   сместится   граница   вечной   мерзлоты.
Надвигающиеся с севера ледники сомнут и сдвинут далеко к югу эти горы.  Все
заметет  белым  снегом  слоем толщиной более мили. И  наступят  жесточайшие
морозы.
   - Ну что ж, станем носить кальсоны на меху, - без всяких эмоций пообещал
Геральт. - Кожухи. И меховые шапки.
   -  Ну, прямо мои слова. Слово в слово, - спокойно согласился эльф. - И в
этих  теплых подштанниках и шапках вы пересидите катастрофу, чтобы  в  один
прекрасный  день  вернуться сюда копать ямы и буйствовать в  этих  пещерах,
уничтожать  и  разворовывать. Пророчество Итлины об этом не говорит,  но  я
знаю. Людей, как и тараканов, полностью уничтожить невозможно, всегда  хоть
парочка да останется. Что касается эльфов, то Итлина тут более категорична:
уцелеют  лишь  те,  что  пойдут  за Ласточкой.  Ласточка  -  символ  весны,
избавительница.  Она  отворит  запретные двери,  укажет  путь  спасения.  И
возвестит возрождение мира. Ласточка, Дитя Старшей Крови.
   -  То  есть Цири? - не выдержал Геральт. - Либо ребенок Цири? Как? Каким
образом?   И   почему?  Аваллак'х,  казалось,  не  расслышал.  -   Ласточка
принадлежит Старшей Крови, - повторил он. - Ее крови. Иди и взгляни.
   Даже   среди  других,  совершенно  реалистичных,  пойманных  в  движении
изваяний  выделялось  то,  на  которое указал  Аваллак'х.  Белая  мраморная
эльфка, полулежащая на плите, выглядела так, словно - разбуженная - вот-вот
поднимется и сядет. Лицо ее было обращено к пустому месту рядом, а поднятая
рука,  казалось, прикасается там к чему-то невидимому. Лицо эльфки выражало
покой и счастье. Много времени прошло, прежде чем Аваллак'х прервал тишину.
   -  Это  Лара  Доррен аэп Шиадаль. Разумеется, здесь не  могила,  а  лишь
кенотаф.  Тебя  удивляет поза статуи? Ну, что ж, большинство не  поддержало
предложения  изваять  в  мрамор  обоих  легендарных  любовников:   Лару   и
Крегеннана  из  Леда.  Крегеннан  был человеком,  и  решили,  что  было  бы
святотатством тратить амеллский мрамор на его статую. Кощунством - помещать
изваяние  человека здесь, в Tir na Веа Arainne. С другой стороны, не  менее
преступно было бы умышленно и преднамеренно предавать забвению память об их
чувствах.  Поэтому выбрали золотую середину. Формально... Крегеннана  здесь
нет. И все же он есть. Во взгляде и позе Лары. Любовники - вместе. Ничто не
смогло их разлучить. Ни смерть, ни забвение... Ни ненависть.
   Ведьмаку  показалось, что бесцветный голос эльфа на мгновение изменился.
Но, пожалуй, это было не так.
   Аваллак'х  подошел  к  статуе,  осторожным,  мягким  движением  погладил
мраморную  руку. Потом отвернулся, а на его треугольном лице снова  застыла
привычная, немного насмешливая улыбка.
   - Знаешь ли ты, ведьмак, что есть самый большой минус долголетия? - Нет.
- Секс. - Что?
   -  Ты  правильно  расслышал.  Секс. Проходят  неполных  сто  лет,  и  он
становится скучным. В нем уже нет ничего, что могло бы увлечь и возбуждать,
несло  бы в себе призывную прелесть новизны. Все уже было... Так или иначе,
но  было.  И  тут вдруг происходит сопряжение сфер и появляетесь  вы,  сюда
проникает горстка людей, прибывших из иного мира, из вашего древнего  мира,
который  вам  удалось-таки тотально уничтожить своими же собственными,  все
еще  мохнатыми  руками.  Уничтожить спустя едва пять  миллионов  лет  после
вашего становления как вида. Вас горстка, средняя продолжительность жизни у
вас   до  смешного  мизерна,  поэтому  ваше  выживание  зависит  от   темпа
рождаемости,  потому-то  неуемная похоть  никогда  вас  не  покидает,  секс
управляет   вами  тотально,  это  влечение  сильнее  даже,   чем   инстинкт
самосохранения.  Умереть? А почему бы и нет, если  предварительно  удастся,
прости,  но я выражусь по-вашему, оттрахать. Вот в сжатом ракурсе вся  ваша
философия.
   Геральт не прерывал и не комментировал, хоть желание было огромное.
   - И что же вдруг оказалось? - продолжал Аваллак'х. - Эльфы, пресытившись
пресыщенными  эльфками, берут в жены всегда готовых  к  этому  человеческих
женщин,  а  пресытившихся эльфок извращенное любопытство толкает ко  всегда
полным  пыла и темперамента человеческим самцам. И происходит нечто  такое,
что  об®яснить  не  может  никто:  эльфки,  у  которых  нормально  овуляция
случается  один  раз  в десять-двадцать лет, сочетаясь с  людьми,  начинают
овулировать  при  каждом  сильном оргазме.  Пробуждается  какой-то  скрытый
доселе  гормон,  может  быть,  комбинация гормонов.  Эльфки  понимают,  что
практически могут иметь детей только с людьми. Именно эльфки повинны в том,
что  мы  не уничтожили вас, когда мы еще были сильнее. А потом уже  сильнее
стали  вы и тут же принялись уничтожать нас. Но в лице эльфок вы все  время
имели  союзников. Именно они были заступницами сожительства, сотрудничества
и  сосуществования. И не хотели признаться, что по сути  дела  речь  шла  о
совместной постели.
   - Что у всего этого, - кашлянул Геральт, - общего со мной?
   -  С  тобой? Абсолютно ничего. Но с Цири - многое. Ведь Цири  -  потомок
Лары  Доррен аэп Шиадаль, а Лара Доррен была сторонницей сосуществования  с
людьми.   В  основном  -  с  одним  человеком.  С  Крегеннаном  из  Леда...
Человеческим чародеем. Лара Доррен сосуществовала с этим Крегеннаном  часто
и  эффективно.  Говоря проще - забеременела. Ведьмак и на этот  раз  хранил
молчание.  -  Проблема  состояла в том, что Лара  Доррен  не  была  обычной
эльфкой. Она была генетическим зарядом. Специально препарированным.  Плодом
многолетних трудов. В соединении с другим зарядом, эльфьим, разумеется,  ей
предстояло родить еще более специализированного ребенка. Начиная  с  семени
человека она похоронила эту возможность, свела на нет результаты сотен  лет
планирования  и  подготовки. Так по крайней мере  думали  тогда.  Никто  не
предполагал,   что   рожденный  Крегеннаном  метис  мог   унаследовать   от
полноценной матери что-либо положительное. Нет, такой мезальянс не мог дать
ничего хорошего.
   - И поэтому, - вставил Геральт, - он был сурово наказан.
   -  Но  не так, как ты думаешь. - Аваллак'х быстро глянул на него. - Хотя
связь  Лары  и Крегеннана принесла неисчислимые беды эльфам, а людям  могла
обернуться  только  добром,  однако именно  люди,  а  не  эльфы  прикончили
Крегеннана.  Люди,  а  не  эльфы погубили Лару.  Именно  так  и  случилось,
несмотря  на  то что у многих эльфов были причины ненавидеть любовников.  В
том числе и личные.
   Геральта уже второй раз заставило задуматься незначительное изменение  в
голосе эльфа.
   -  Так  или иначе, - продолжал Аваллак'х, - сосуществование лопнуло  как
мыльный  пузырь, две расы кинулись перегрызать друг другу глотки.  Началась
война,  которая  длится  до сих пор. А тем временем  генетический  материал
Лары...  продолжал существовать, как ты уже, несомненно,  догадываешься.  И
даже развиваться. К сожалению, он мутировал. Да, да. Твоя Цири - мутант.  И
на  этот  раз  эльф  не дождался комментария. - Разумеется,  к  этому  руку
приложили  ваши  чародеи,  хитроумно соединяя выращиваемых  индивидуумов  в
пары,  но  и  у  них это тоже вышло из-под контроля. Мало кто догадывается,
каким  чудом генетический материал Лары Доррен так мощно возродился в Цири.
Что  послужило  толчком. Я думаю, это знает Вильгефорц, тот самый,  что  на
Танедде пересчитал тебе косточки. Чародеи, экспериментировавшие с потомками
Лары  и  Рианнон,  какое-то  время  осуществлявшие  регулярное  выращивание
потомства,  не  дождались ожидаемых результатов, устали и пустили  дело  на
самотек.  Но  эксперимент продолжался, правда, теперь  уже  самостоятельно.
Цири,  дочь Паветты, внучка Калантэ, прапраправнучка Рианнон, была истинным
потомком Лары Доррен. Вильгефорц узнал об этом скорее всего случайно. Знает
об этом также Эмгыр вар Эмрейс, император Нильфгаарда. - И ты.
   -  Я  знаю  даже  больше, чем они оба, вместе взятые. Но  это  не  имеет
значения.  Жернова  предназначения действуют, мельница  судьбы  работает...
Предначертанному суждено сбыться. - А что должно сбыться?
   -  Что  было предопределено свыше, в переносном смысле, разумеется.  То,
что  предопределено  действием  безотказно  функционирующего  механизма,  в
основе которого лежат Цель, План и Результат.
   - Все это либо поэзия, либо метафизика. Либо и то и другое, ибо порой их
трудно  разграничить. Возможно ли привести хоть что-либо конкретное?  Пусть
минимальное?  Я  охотно подискутировал бы с тобой  о  том  о  сем,  но  так
получилось, что у меня срочное дело. Аваллак'х долго смотрел на него.
   -  И куда ты так спешишь? Ах, прости... Ты, мне кажется, ничего не понял
из  сказанного. Так скажу прямо: твой великий спасательный поход уже  лишен
смысла.  Потерял  его полностью. Причин тут несколько,  -  продолжал  эльф,
глядя  на каменное лицо ведьмака. - Во-первых, уже слишком поздно: основное
зло  совершилось,  ты  не  в состоянии уберечь ее. Во-вторых,  сейчас,  уже
ступив  на соответствующий путь, Ласточка прекрасно управится сама, слишком
большую силу она носит в себе, чтобы опасаться чего-либо. Твоя помощь ей не
нужна. А в-третьих, хм...
   -  Я  слушаю тебя, Аваллак'х. Все время. Внимательно. - В-третьих...  В-
третьих, теперь ей поможет кто-то другой. Полагаю, ты не настолько нахален,
чтобы   думать,   будто  эту  девушку  предназначение  связало   только   и
исключительно с тобой. - Это все?
   - Да. - Тогда до свидания. - Подожди. - Я же сказал: я спешу.
   -  Предположим на минутку, - спокойно сказал эльф, - что я действительно
знаю,  что случится, что я вижу будущее. Ежели я скажу тебе, что  то,  чему
суждено случиться, произойдет независимо от твоих усилий? От твоих шагов  и
решений?  Если сообщу, что ты мог бы подыскать себе какое-нибудь  спокойное
место  на  земле и сидеть там, ничего не делая, а только ожидая  неизбежных
последствий хода событий, решишься ли ты на что-нибудь подобное? - Нет.
   -  А  если  я скажу, что твоя активность, свидетельствующая о неверии  в
непоколебимые  механизмы Цели, Плана и Результата, может, хотя  вероятность
этого   исчезающе   мала,  все  же  действительно  кое-что   изменить,   но
исключительно в худшую сторону? Продумаешь ли ты эту проблему заново? Ах, я
уже  вижу по выражению твоего лица, что нет. Тогда спрошу напрямую:  почему
нет? - Ты действительно хочешь знать?
   - Да.
   -  Потому  что  просто-напросто не верю в твои метафизические  баналы  о
целях, планах и идущих откуда-то сверху замыслах творцов. Не верю  также  в
ваше  знаменитое  предсказание Итлины и другие пророчества.  Я  считаю  их,
представь себе, точно такой же ерунд